***
Когда я уже была дома, то, сидя на кухне и заваривая чай, поняла, что если бы Маша не прервала меня, то, пожалуй, я еще бы часа два могла говорить о Волжак. И это осознание меня несколько… не то чтобы напугало, скорее, скомпрометировало. Как и то, почему я ничего не почувствовала, когда меня целовала Маша, но когда я целовалась с Волжак, то было ощущение, что моя кожа плавится. Ведь я знала, что нравлюсь Маше, она это и говорила, и намекала на этот факт, но… Мне было все равно. Да, приятно, но не приятнее, чем, например, когда Волжак делает мне редкие комплименты. Даже если они замаскированы под какую-нибудь шутку. Это какая-то извращенная вариация мазохизма? Что за херня?***
Я знала, что мне аукнется этот творческий вечер с Машей, но не знала, что так скоро. На следующий день я опоздала на работу. Просто попала в пробку — на выезде случилась авария, и вместо трех полос на дороге осталась одна. Но опоздала всего на двенадцать минут. Двенадцать! И я даже не могла предположить, что это станет настоящей проблемой. Когда я зашла в коридор, а оттуда в свой кабинет, я старалась передвигаться бесшумно — может, Волжак и не заметит, что я опоздала? Но куда там, только я уместила свою задницу на стул, положила сумку под стол, как двери в кабинет начальства распахнулись, а сама Волжак, похожая больше на разъяренную фурию, появилась в дверном проеме. — О, Ирина Николаевна, — на удивление сладким голосом обратилась ко мне боссиха, — я уже и не думала, что вы появитесь на работе. Вы меня удивили-таки. А что так рано? — Женщина плечом оперлась о дверной косяк и сложила руки на груди. — Я… Извините, — пробормотала я, стараясь вжаться в стул. — На дороге пробки просто… — Ко мне в кабинет, — холодно сказала она и, уже оборачиваясь, добавила: — И вчерашние документы не забудьте. Надеюсь, вы их доделали. Черт. Черт! Эти документы нужны были сегодня только к обеду, она же сама вчера об этом сказала! Черт!!! Я трясущимися руками поправила довольно короткое платье, понимая, что мне не избежать выговора от начальства. Ведь я уже знала заранее, что Волжак бесполезно объяснять, что она сама сказала про обед. Она наверняка ответит, что нельзя тянуть до последнего, что все должно делаться вовремя и так далее. И она, конечно, была права, но вчера у меня были дела. Она тоже ушла рано, а я и так задержалась. Черт. Я выдохнула и направилась в кабинет Волжак, заранее готовясь к нотациям о моей безалаберности. Когда я зашла внутрь, начальница стояла сбоку, нажимая на кнопки кофемашины. Услышав, что я вошла, женщина обернулась, и одна ее бровь изогнулась в вопросе. — Где документы? — Я… — Я старалась перевести взгляд и смотреть куда угодно, только не на нее. Выбрала ножку кресла. — Они еще не готовы. Я не успела доделать. — А-а-а, — понимающе кивнула Волжак, сложив на груди руки. — Понимаю. Были слишком заняты. — Вы сказали, что они нужны к обеду, вот я и подумала… — …подумали, что можно протянуть до последнего, и побежали заниматься своими делами, — не дала мне договорить Волжак, цокнув языком. — Нет, я просто… — Что? Не терпелось «помочь» великому фотографу? Надеюсь, ей понравилось? Вы же бесценный помощник. Столько яда в словах Волжак я никогда не слышала. Мне даже стало не по себе. Особенно оттого, что и дураку было понятно, на что она намекает. Поэтому я решила в кои-то веки постоять за себя. И, вскинув подбородок, ответила: — Вообще-то, не ваше дело, чем я занимаюсь во внерабочее время! Ее глаза сверкнули так, что я на секунду подумала, а не убьет ли меня разрядом молнии. И когда Волжак оказалась нос к носу со мной, поняла, что решение постоять за себя было не совсем обдуманным. Честно, в первое мгновение я даже решила, что она меня ударит или пнет — столько гнева было в ее взгляде. Но уже через секунду я почти утонула в ее темно-серых глазах — там была такая смесь возбуждения с какой-то всепоглощающей яростью, что я ощущала себя почти загипнотизированной. И думала в этот момент только об одном: «ВОЗЬМИ МЕНЯ. Возьми меня прямо сейчас». И Волжак, будто прочитав мои мысли, одной рукой открыла дверной замок, а другой развернула меня, прижимая к деревянной поверхности. Я чувствовала, как ее горячие пальцы уже привычно задирают мое платье, как она резко снимает белье и входит в меня. Ощущала, как ее вторая рука держала меня за волосы, чуть оттягивая голову назад. Чувствовала, как она тяжело дышит мне в шею, буквально вдалбливая мое тело в дверь. Я была почти уверена, что мы расшатаем петли. Она брала меня так же, как и раньше, — уверенно, сильно, даже грубо, а я в свою очередь все так же плавилась от каждого ее движения, от прикосновений, жаркого дыхания. Я упиралась одной рукой в деревянную лакированную поверхность, а вторую занесла назад, запуская ее в волосы Волжак. Когда мои пальцы коснулись мягких волос, то я почувствовала, как начальница напряглась, замерев на несколько секунд, даже дыхание затаила, будто мое прикосновение ввело ее в какой-то ступор, но уже через мгновение она продолжила свои движения во мне.