К черту любовь!

      Странно, но казалось, что Волжак была счастлива такому повороту событий. По крайней мере, хоть кто-то из нас жил на полную катушку. Встречи стали регулярными. В основном у меня. Редко — в офисе. Она так же не позволяла дотрагиваться до себя, но зато ее поцелуи стали постоянными спутниками наших связей. Не было поцелуев просто так — до или после секса, только во время, но сам факт того, что они были, — давал мне какую-то радость мазохиста.       Она по-прежнему никогда не оставалась у меня. Всегда уезжала к себе. Будь то ранний вечер или под утро — в зависимости от того, сколько длились наши сексуальные игрища. Физически я была абсолютно удовлетворена, душевно — постепенно разрушалась. Я не рассказывала никому о нас. Ну, никому — это Оксанке. Потому что не хотела, чтобы она знала, какая ее подруга непроходимая тупица. Достаточно было того, что я сама это понимала.       Но также я понимала, что долго это не продлится. Я чувствовала, что рано или поздно это все закончится. Я закончусь. Я просто ждала момента, когда буду окончательно опустошена, чтобы все это прекратить.       На мой день рождения, в начале августа, случилось странное — Волжак была в курсе этого события, что меня уже изрядно удивило. Начнем с того, что я решила не отмечать — к неудовольствию Оксанки. Сослалась на кучу работы и отсутствие настроения. Но Волжак в этот день написала мне уже привычное «Я заеду?», и я решила, что хороший секс — прекрасный способ отметить праздник. Она приехала и… подарила мне подарок. Ну, как подарила, сунула в руки подарочный пакет, пробурчав что-то типа «сднемржденя». После ее ухода я раскрыла подарок — это была игрушечная обезьяна. Смешно, не правда ли? Своеобразная отсылка к моей «любви» к приматам.       Но не это меня удивило больше, а то, что в эту ночь я впервые смогла прикоснуться к ее груди. Она позволила мне это. Не больше, но хотя бы это. Да, она просто расстегнула рубашку, но я смогла дотронуться до ее живота и груди. И это было лучшее, что случалось со мной за последнее время. Правда, потом Волжак почти неделю обходила меня стороной. Наверное, переживала, что подпустила меня ближе положенного. Но через неделю от нее пришло СМС «Зайдешь?». И, конечно, я, как глупый мотылек, понеслась на ее такое манящее пламя.       Она всегда присылала мне либо «Я заеду?» — что означало ее визит ко мне домой, либо «Зайдешь?» — что говорило о том, что меня ждут в «царских покоях», в ее офисе.       Так мы сосуществовали до сентября. Кстати, у Волжак появилась новая ассистентка, точнее, это была уже третья. Но она задержалась дольше предыдущих — женщина в возрасте, с хорошим опытом секретарской работы за плечами. Слава богу, что не какая-нибудь сексапильная блондинка или брюнетка — я бы уже свихнулась, гадая, не спит ли она с Волжак.       Все хорошо было только на работе. Но и она уже не доставляла мне прежнего удовольствия. Я умирала. Каждый раз, когда Волжак покидала мой дом или когда я уходила из ее офиса, я умирала. Я так хотела ее тепла, так хотела просто немного любви, что каждый раз меня внутренне выворачивало, как какого-то наркомана в подворотне, когда я видела, как она одевается и уходит, не прося ее провожать.

***

      К середине сентября я поняла, что, кажется, дошла до края. Что у меня больше просто не осталось сил, чтобы делать вид, что все хорошо. Я была вымучена. И душой, и телом. Я была опустошена. Чувствовала себя наркоманом, который с каждым разом все крепче подсаживается на свой личный опиум, и без него уже мир кажется не тем. До полного саморазрушения остались считаные сантиметры. Я почти пересекла эту грань, где я больше не я. И поняла, что это все. Что нужно заканчивать. Иначе потом будет поздно, и от меня не останется ничего. Поэтому я твердо решила, что поговорю с Волжак и мы расставим все точки над i.       Но как это сделать? Сказать, мол, простите-извините, спать больше не будем, я — все? Было непонятно, как прекратить все то, что по сути-то и не существовало. Отношений не было, какой-то особой связи — тоже. Секс? Да бросьте, для нее это так же повседневно и обычно, как пить кофе из своей навороченной кофемашины.       Поэтому я просто решила, что никакого «следующего раза» не будет. Что просто прекратятся наши периодические, пусть и систематические встречи.       И когда вечером мне пришло ее СМС «Заеду?», я решила быть честной и сильной. Вздохнула, занеся палец над сенсорной клавиатурой, выждала с минуту, набираясь смелости, и напечатала:       «Нет».       Сообщение было доставлено и прочитано. Волжак не отвечала. Ответа я и не ждала, честно говоря. Еще пара отказов — и она сама перестанет предлагать. Она же не будет за мной бегать. Екатерина Александровна Волжак никогда ни за кем не бегает.       Я отложила телефон, пытаясь вспомнить, над чем работала до ее сообщения, моля небеса о том, чтобы эти полчаса прошли как можно скорее и я смогла уйти домой на выходные. Только я начала крутить колесико мыши, пересматривая открытый отчет, как экран телефона снова загорелся входящим СМС.       Я взяла телефон и не поверила глазам — сообщение снова было от Волжак. Странно. Она что, решила предложить прийти МНЕ к ней, раз она ко мне не придет? Я даже успела разозлиться, пока снимала блокировку, но, увидев текст сообщения, честно говоря, была удивлена. Волжак написала лаконичный вопрос, вполне в своем стиле: «Планы?»       И что я должна на это ответить? Да? Да, у меня планы. Я запланировала выбросить вас из своей жизни, потому что влюбилась, как дура, а вы — несгибаемый кусок металла, который ничего не чувствует?       Я на пару минут задумалась. Что ей ответить, чтобы не выглядеть жалкой и несчастной? Хотя… О чем я могу говорить, если сама предложила — давайте будем трахаться, и я не буду ничего от вас требовать. К чему весь этот спектакль? Я хреновая актриса, буду честной.       Вздохнув, я медленно напечатала ответ: «Я хочу все закончить».       Ну вот. Вот я и поставила точку в наших недоотношениях. Лично сказала своему драгдилеру, чтобы он больше не приносил мне дозу. Самовольно обрекла себя на ломку, на абстинентный синдром.       Волжак не ответила. Я не удивилась. Было обидно, но я не удивилась. Что бы она мне сказала? О нет, Ирина Николаевна, давайте не будем заканчивать, нам же так хорошо вместе? Не сказала бы. Потому что не было никогда никакого «вместе». Была я и Волжак, периодически занимающиеся сексом. На этом все.       Когда до конца рабочего дня оставалось десять минут, а я сосредоточенно пялилась в экран компьютера, пытаясь хоть что-то прочитать и понять, стало ясно, что это заведомо провальная идея. Ничего у меня не выйдет. В моей голове лишь одна мысль, и эта мысль никак не давала мне возможности сосредоточиться. Я думала, что хочу просто уехать куда-нибудь, где не будет ни Волжак, ни моей работы, ничего, что бы напоминало о ней. Место, где я могла бы зализать свои раны, вылечиться, собрать себя заново, чтобы жить дальше. Все те слезы, что я проливала ранее после неудачных романов, теперь казались детским бредом. Шуткой, над которой даже смеяться стыдно — настолько она глупая. То, что творилось в моей душе сейчас — передать словами было сложно. Поэтому и слез не было. Лишь какая-то тянущая, гнетущая пустота. Ничего. Ни-че-го.       Поэтому, досидев положенное время, я собрала вещи и, выключив компьютер, вышла из приемной.

***

***       Дома меня ждала чистая квартира — спасибо Волжак хоть за это, ведь с ее порой неожиданными визитами я начала чаще убираться, — и открытая бутылка вина. Я ее купила еще на день рождения. Отмечала сама с собой, пока моя бывшая начальница не скрасила мой вечер. Поэтому я решила, что пришла пора «прикончить» ее. Раздевшись и натянув длинную безразмерную футболку с Микки Маусом, которая прикрывала бедра, направилась прямо к холодильнику, достала бутылку, выудила из шкафчика бокал и наполнила его до краев. Первый глоток показался кислым, но второй, третий и следующий были уже более приятными. Когда бокал опустел, я тут же наполнила его снова. И только я притронулась к нему, как в дверь позвонили.       Вспоминая, не договаривалась ли я с Оксанкой о встрече, направилась в коридор. Открыв дверь, моргнула несколько раз. Но видение не исчезло. Да и я вряд ли бы «наклюкалась» с одного бокала.       Передо мной стояла недовольная Волжак.