— Ты… что?! — переспросила Оксанка, не поверив своим ушам.
— Я уволилась, — повторила я, невозмутимо наполняя ее бокал вином. — Ты яблоко будешь? Нарезать?
Подруга смотрела на меня так, будто видела впервые.
— Какое яблоко, Ира? Какого хрена?
— Хрена нет. Только яблоко, — попыталась я пошутить, но Оксанка моего юмора не оценила. — Ну что ты так смотришь на меня?
— Я повторю свой вопрос: какого хрена?
Я закатила глаза, тяжело вздохнув.
— Уволилась я, уволилась. Не могу так больше. Видеть ее не могу, общаться с ней не могу и не общаться тоже. Она…
— Она, она, — передразнила меня Оксанка. — При чем тут она? Тебе о своей жизни нужно думать, а не о ней. И что ты теперь будешь делать? У тебя счета, кредиты…
— У нас что, одна организация в городе? — перебила я ее. — Найду другую работу. И на первое время у меня есть кое-какие сбережения. Не пропаду. — Я как могла старалась сама поверить в свои слова.
— Ну ты дура, — протянула Оксанка.
— Спасибо, подруга, — скептично фыркнула я. — Знала, что ты поддержишь.
— Нет, я тебя поддерживаю. Но ты дура. Это реально была хорошая работа. Если вы не можете просто сосуществовать рядом… Почему ТЫ должна менять работу, а не она, я не понимаю? — возмущалась Оксана.
— Потому что это Я не могу сосуществовать с ней, а не она. Это моя проблема, понимаешь? Моя.
— Ага, трахались вы обе, а проблема твоя. Чудно, — фыркнула Оксанка, делая большой глоток из бокала.
— У нее нет проблем с чувствами, как ты не поймешь? — вздохнула я. — Ей плевать. Для нее это просто хороший секс. Я думала, что я не одна из многих, не просто еще одна девчонка, с которой она спит. Но… По всей видимости, это так. Она не может себя простить, соответственно, не может пойти дальше. А я хочу этого «дальше». Тут наши желания не совпадают. Она разрушает меня, я больше не хочу. Лучше я переболею, пережду и начну что-то новое. Просто… должно пройти время.
— Я помню эту историю про ее семью, но… Быть такой бесчувственной сукой — ее осознанный выбор, не нужно ее оправдывать, — отрезала Оксанка, строго глядя на меня. — Ты — просто потрясающая девушка, и ты обязательно найдешь кого-то, кто будет это ценить.
— Я знаю, Оксан, знаю, — грустно улыбнулась я. — А у вас-то как? С Машей?
— Ой, — глаза Оксанки тут же загорелись, — все хорошо. Она в конце следующей недели приедет сюда. Хотим смотаться в горы с палатками. Поедешь с нами? Тебе сейчас не помешает немного развеяться.
— Я подумаю, — снова улыбнулась я, искренне радуясь за подругу. Маша была хорошей девушкой.
— Ладно, давай выпьем за твою новую хорошую работу. Чтобы побыстрее нашлась. — Оксанка подняла бокал, ожидая того же от меня.
— И чтобы платили еще больше, — согласно кивнула я и «чокнулась» с подругой.
***
Через полторы недели и четыре собеседования мой пыл и оптимизм, что я найду хорошую работу, стал понемногу угасать. Настолько, что я даже отказалась от поездки с Машей и Оксанкой, отправив их одних, пожелав им хорошенько отдохнуть за меня тоже.
У меня не было настроения на какие-то мероприятия. Не только потому, что с работой не складывалось, а еще потому, что… Волжак. До нее, по всей видимости, наконец-то дошла весть, что Никоненко Ирина Николаевна покинула корпоративные стены, и что теперь от меня хотела Волжак — я не имела понятия. Она писала и звонила, но я не отвечала. Я твердо решила, что начну новую жизнь, ту, в которой не будет драм и Волжак. А так как Волжак и есть моя главная драма — соответственно, мне нужно было ее исключить. Самое удивительное, что Екатерина Александровна даже приезжала ко мне домой, даже дважды. Первый раз я была дома и не открыла, а второй — я увидела у подъезда ее машину и… развернулась и ушла в другую сторону.
Я понимала, что не могу с ней встретиться. Что просто не смогу с ней спокойно разговаривать, не смогу что-то объяснить так, чтобы не чувствовать себя униженной или жертвой. Я вполне обойдусь без этого. И вот уже шел третий день, как она не звонила мне, не писала и не появлялась. С одной стороны, я была рада этому. С другой — готова была разрыдаться от боли, потому что часть меня — видимо, особенно мазохистская — все же надеялась на хеппи-энд. На какое-то мирное разрешение, на согласие. Но… мне нужно было давно уяснить, что с Волжак так не выходит. Все всегда получается так, как хочет она. А на мое мнение и мои чувства — плевать.
***
Я вышла из дома в пять вечера, чтобы успеть к шести на собеседование. Ехать до места было всего сорок минут, но лучше перестраховаться и приехать пораньше.
Когда я подошла к своей машине, мои глаза чуть не вывалились от удивления: переднее колесо было спущено от слова совсем. Я знала, что в багажнике у меня не то что запаски, у меня даже насоса нет. Чертыхнувшись, достала телефон, чтобы вызвать такси. Я откровенно мысленно крыла матом тех негодяев, которые это сделали с моей машиной. Хотя, признаться, такое в наших дворах было редкостью. Я ни разу не слышала о каких-то актах вандализма на наших местных парковках. Видимо, сегодня просто очередной «удачный» день.
Открыв приложение с вызовом машины, я услышала резкий и громкий сигнал автомобильного клаксона. От неожиданности я даже подпрыгнула и чуть не выронила телефон из рук. Обернулась — и замерла с открытым ртом. Рядом стояла синяя «Инфинити».
