***
На календаре был август, но на перевале Саланг лежал снег. Чтобы хоть как-то защититься от промозглого ветра отряд советских военнослужащих разбил палаточный лагерь, взятый в окружение тремя единицами боевых роботов. Брезентовая стенка палатки ходила ходуном, но майор Калинин совершенно не обращал на это внимания, погруженный в чтение донесений. Разведчики сообщали, что дорога от Саланга до Кабула свободна, отряды партизан явно ушли дальше в горы. В таком случае почему на колонну было совершено нападение? Были ли это люди Маджида, решившие нарушить его приказ о прекращении огня, или представители других группировок решили показать себя, пока их враг бездействует? За воем ветра майор ГРУ расслышал рев дизельных двигателей и лязг металла. Колонна успешно добралась до перевала Саланг, а это значило, что больше ей ничего не угрожает. Спустя четверть часа Калинин уже заслушивал отчет о долгом пути из Хайратона. — На пятидесятом километре столкнулись с группой боевиков, — сухо докладывал сержант Елисеев. — Один убит, четверо ранены не смертельно, до Кабула дотерпят легко. Как вы и предполагали, майор, они используют захваченный БР, и если бы не ваша предусмотрительность… — Я всего лишь распорядился перевезти в одной из машин БР, — ровно ответил Калинин. — Колонну удалось спасти благодаря мастерству пилота и вашим слаженным действиям. — Кстати об этом, товарищ майор, — сержант слегка нахмурился. — Нам удалось захватить пилота вражеского БР живым. Калинин ни одним мускулом не выдал, что ему интересно, хотя это значило только одно — в руки ГРУ наконец-то попал повстанец на потрепанном РК-91, на счету которого были уже три советских БР, более новой модели. — Увидев, что колонну защищает бронеробот, душманы отступили, а он задержал рядового Кольцова, чтобы дать им шанс уйти. Как с ним поступить? — У нас сейчас нет времени заниматься допросами, колонну ждут в Кабуле уже трое суток, — сержант понятливо кивнул и, отдав честь, вышел из палатки. Немного помедлив, майор последовал за ним. Присутствовать при расстрелах было не обязательно, но Калинина словно бы что-то дернуло. Резкий горный ветер ледяными кинжалами прошил грубую ткань его полевой куртки, но Калинин даже не поморщился. — Куда-нибудь туда, за скалы, — Елисеев махнул рукой в сторону, и двое усталых бойцов в помятой запыленной форме подхватили пленника. Калинин остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие. Таинственный пилот БР был не видавшим виды террористом, а лохматым мальчишкой, который едва ли доставал до контролеров в кабине Севеджа. Однако его глаза не могли принадлежать ребенку — серо-стальные и пугающе пустые, словно сенсоры бронеробота. Калинин нахмурился — растрепанные волосы и черты лица юного партизана казались ему знакомыми. — Дядя Ан, а мы еще увидимся? — маленький мальчик пытливо смотрит на него ясными серыми глазами. — Давайте живее, нам пора выдвигаться, — голос сержанта вернул Калинина в реальность, и он произнес: «Отставить. Я его допрошу».***
По возвращении в Кабул, отряду Калинина дали увольнительный, и расслабленные бойцы отправились шататься по городу. Сам же майор просто привел себя в порядок после недельного перехода по горам, а потом вновь отправился в штаб-квартиру КГБ. Молчаливый секретарь выдал ему протокол, и Калинин прошел в комнату для допросов. Тяжелые армейские ботинки гулко стучали по бетонному полу коридора. Караульный отдал честь и открыл перед ним дверь. Андрей Сергеевич оказался в комнате с низким потолком, со стенами выкрашенными в угнетающий темно-зеленый цвет. Старая масляная краска уже потускнела и местами облупилась. В пустой комнате стоял стол и пара жестких стульев, на одном из которых сидел хмурый подросток. Услышав скрип двери, он слегка поднял голову, но его лицо оставалось непроницаемым. Калинин пару секунд вглядывался в его глаза, а потом со скрипом отодвинул стул и сел напротив. Резкий звук также никак не впечатлил пленника, хотя обычно люди в этой комнате становились нервными и дерганными. — Мое имя Андрей Калинин, — представился майор, гадая помнит ли он его. — А как зовут тебя? Вместо ответа мальчишка лишь упрямо сжал губы и мотнул головой. Калинин заметил на его левой щеке тонкий крестообразный шрам, должно быть полученный в одном из сражений. — Сагара Соске, не так ли? — майор давно не говорил по-японски, и не мог ручаться за правильное произношение, но юный террорист нахмурился еще больше, а потом произнес: — Товарищи называют меня Касим, а то имя я давно оставил. Голос его был надтреснутым, должно быть это первое, что он сказал за последние пару дней. — Ты приемный сын Панджшерского тигра Ахмат Маджида? Как ты попал в Афганистан? Снова угрюмый взгляд исподлобья и молчание. — До меня дошли слухи, что у нас в стране имеется некий объект, где из детей делают профессиональных шпионов, — Калинин говорил неторопливо, внимательно следя за его реакцией. — Тебя подослали для ликвидации Маджида, но ты провалил задание. Однако он, известный своим благородством и милосердием, пощадил тебя, и ты примкнул к нему. Верно? Касим продолжал хранить угрюмо молчание. Калинин вздохнул и поднялся на ноги. — Твоя судьба пока не решена, но есть большая вероятность, что тебя оставят в живых, поскольку переговоры с группировкой Маджида продвигаются успешно. Тебе нечего бояться, к стене тебя не поставят. С этими словами он вышел из комнаты допросов. — Уже закончили? — секретарь принял от него протокол. — Да, — отрывисто ответил Калинин, сохраняя максимальную невозмутимость. Спустя пару минут он уже покинул штаб КГБ, расположенный почти что в центре Кабула, и поднял голову к ясному августовскому солнцу. После заснеженного Саланга в столице был самый разгар лета. Под козырьком крыльца прятались от зноя несколько военных. В воздухе витал табачный дым, и Калинину впервые в жизни захотелось закурить. Ему тридцать восемь, и до отставки оставалось всего ничего. Всего два года, и он вернется в Ленинград. К Ирине и к их будущему ребенку. Калинин снова вздохнул и устало провел рукой по коротким волосам. С этой войной определенно было что-то не так, и он мечтал поскорее покончить с этим.***
— А, майор, — секретарь слегка улыбнулся Калинину, который стал частым гостем в этом здании. — Снова к своему подопечному? — Именно. — Калинин быстро расписался в журнале посещений. — Как он себя ведет? — Образцовый заключенный, — пожал плечами секретарь и выдал ему протокол, хотя в нем до сих пор не было ни единой записи. — Благодарю, — Калинин кивнул и поспешил по знакомому коридору. За последние месяцы он старался навещать Соске Сагару, а именно так он звал этого мальчика, как можно чаще. Сначала бывший моджахед наотрез отказывался говорить, но внимательно слушал все, что говорил ему Калинин. Тот рассказывал обо всем на свете. О родном Ленинграде, о том, почему начал служить в ГРУ, о своей жене Ирине. Медленно, словно лед в марте, отчуждение мальчика сходило на нет, и сейчас он даже иногда поддерживал разговор со своим врагом. Скрипнула дверь, и Соске вскинул голову, по привычке напрягаясь всем телом. — Расслабься, это всего лишь я, — Калинин почти улыбнулся и присел на стул. — У меня к тебе есть предложение. Соске вопросительно поднял брови. — Не хочешь стать моим сыном? — голос Калинина был спокоен, но он с тревогой наблюдал за эмоциями мальчика. Тот озадаченно молчал, и тогда Андрей Сергеевич вытащил из нагрудного кармана фотокарточку. — Я уже рассказывал, что у меня есть дом в Ленинграде, и моя жена Ирина не против того, чтобы я усыновил тебя, — он протянул ему снимок. На слегка помятой карточке была изображена темноволосая женщина в концертном платье. В руках у нее был букет с цветами. — Красивая, — тихо произнес Соске, внимательно рассматривая изображение. — Уже в следующем году родится ребенок, — голос Калинина немного потеплел. — Я выйду в отставку, и мы сможем жить вместе, как семья. Будем вместе ходить на концерты Ирины, ужинать, поедем в путешествие по России. — Я не понимаю, — Соске оторвал взгляд от снимка. — Концерт, путешествие, мне это неизвестно. Но самое главное, почему вы предлагаете мне все это, вместо того, чтобы просто убить? Тон мальчишки был абсолютно серьезен, да и он в принципе не умел шутить, так что Калинин помрачнел, вновь ощутив то неприятное чувство, что и в первое посещение. Почему? Почему двенадцатилетний мальчишка так легко произносит слово убийство? Вместо конструктора у него был автомат, вместо велосипеда — тесный кокпит БР. Не такой судьбы он хотел для этого ребенка, отдав его госслужащим. По итогу в добром, улыбчивом мальчике более не осталось ничего человеческого — он стал хладнокровной машиной для убийства, неспособной мыслить другими категориями. — Как бы то ни было, — Калинин кашлянул и поднялся на ноги. — Подумай об этом. Я еще зайду. А пока, сохрани это фото, ладно? Оно очень для меня важно.***
В следующий раз Калинин смог повидаться с Соске лишь спустя две недели, когда в Афганистан пришла необычайно холодная зима. Через пять дней в Кабуле должны состоятся переговоры о мире с самой крупной повстанческой группировкой страны — Маджидистан, как её называли некоторые. Улицы столицы наводнили отряды спецподразделений, обеспечивающих охрану, а внимание было усиленно в разы. Война в этой стране длилась уже более десяти лет, и многие воспринимали грядущее перемирие и вывод войск как долгожданное избавление. Но, были те, кто не желал прекращать борьбу за независимость. От подобных радикалов легко можно было ждать любого рода провокаций. Впрочем, Калинин предпочел не забивать этим голову, тем более, что пришел к своему подопечному не с пустыми руками. — Соске, посмотри, — он протянул ему вскрытый конверт. — Пришло еще одно письмо от Ирины, она в порядке и ребенок тоже. Уже легла в больницу, если вдруг что-то пойдет не так. Мальчик неуверенно взял в руки конверт, а потом произнес: «Зачем вы делитесь со мной подобным?» — Решил, что тебе будет приятно это узнать, — пожал плечами Калинин. — Ирина и сама просила показать тебе письмо, она с нетерпением ждет, когда сможет познакомиться с тобой. — Вы говорите так, словно я уже все решил, — проворчал Соске и углубился в чтение письма. За пять лет в детдоме и тренировочном лагере, он выучил русский и мог даже читать газеты. Конечно, воюя в группировке Маджида, он почти не использовал свои знания, но сейчас с некоторым трепетом вчитывался в ровные строчки, написанные изящным женским почерком. — Совсем скоро заключат мир, и тогда командование выведет войска из страны, — негромко произнес Калинин, и сам не веря в то, что эта долгая война может закончиться. — Обычно детей подобных тебе отправляют в детские дома. — Даже тех, кто убил многих шурави? — Соске поднял голову от письма. На это Калинин не нашелся, что ответить. Жертвами войны считались не только те, кто оказался в зоне боевых действий, но и дети погибших военнослужащих. И стоит последним узнать о том, что Соске воевал на стороне моджахедов — его существование там превратится в Ад. Хотя. Калинин невесело усмехнулся. Едва ли детская травля испугает его после всех ужасов, пережитых в бесконечных боях.***
Отряду ГРУ, которым командовал Калинин, поручили охранять аэропорт Кабула — один из важнейших стратегических пунктов столицы. Намедни здесь приземлился самолет с высшим командованием, которое и должно было проводить переговоры с лидером повстанцев. — По периметру все чисто, товарищ майор, — старый знакомый сержант Елисеев, недавно был повышен в звании, но также четко отдал честь. — Вольно, лейтенант, — бросил Калинин внимательно вглядываясь в мониторы. Территория аэропорта была окружена кордоном из БР и бронетехники. Еще больше вооружений было сосредоточенно на улицах Кабула, казалось, что сюда согнали всю военную силу в стране. — Странно это, — высказался Елисеев. — Повстанцы ведут себя мирно, большая их часть подчиняется Маджиду, а он запретил вступать в столкновения. Зачем так много вооружений? — Бережного Бог бережет, — философски ответил Калинин, хотя у самого на душе скребли кошки. Внезапно в коридоре послышались шаги, и в комнату ворвался взволнованный радист. — Товарищ майор! Разрешите обратиться! — Разрешаю, — Калинин понял, что предчувствие его не обмануло и уже мысленно готовился отдать приказ, но следующие слова оказались для него хуже очереди в упор. — Только что сообщили из Ленинграда, ваша жена скончалась при родах, ребенка также увы не удалось спасти. Елисеев скорбно поджал губы, когда на обычно спокойном, непроницаемом лице Калинина отразился шок вперемешку с недоверием. Однако прежде, чем он успел что-то сказать, тишину штаба разорвал телефонный звонок. — Калинин, — задушено ответил майор, и тут в трубке послышался грохот и крики. — Говорит переговорный штаб! В столице беспорядки! Душманы Маджида открыли огонь по гражданским! Усилить охрану аэропорта, подготовить срочный рейс до Москвы и прислать подкрепление БР! Враг располагает пятью единицами РК-92! — Так точно, — отрубил Калинин и со звоном швырнул трубку. — Подготовить самолет для верховного командования, усилить охрану! Я вместе с третьим отрядом выдвигаюсь в Кабул. Лейтенант вытянулся в струнку, в очередной раз убедившись в том, что его командир — лучший из всех, с кем ему приходилось служить.***
Отряд БР вошел в охваченный безумием Кабул. Поминутно на улицах рвались бомбы, свистели пули. Террористов загоняли как зверей, не жалея снарядов. Однако вместо того, чтобы двинуться к центру, где было больше всего повстанческих групп, отряд РК-92 и БТР направились к штабу КГБ. — Ждать здесь, — приказал Калинин и вылез из люка бронемашины. — Майор, я с вами, — Елисеев попытался последовать за ним, но был остановлен тяжелым взглядом. — Ждать здесь, лейтенант, — отчеканил Калинин и вошел в здание штаба. Елисеев нервно оглянулся, когда в отдалении вновь послышались взрывы. В приказе было сказано отправиться к штабу КГБ? В этот миг послышались сухие автоматные очереди и громкие крики. — Кольцов, командование на тебе! — рявкнул Елисеев и кинулся ко входу. Сразу же в коридоре он наткнулся на трупы двух караульных, а за стойкой лежало тело секретаря, с ровным пулевым отверстием во лбу. Лейтенант стиснул рукоять АКМ и бросился к камерам. Несомненно, кто-то из террористов пришел, чтобы освободить своих из заключения! Должно быть майор предвидел такое развитие событий и… В этот миг в коридоре раздались гулкие шаги. Двое шли практически не таясь, и Елисеев вскинул автомат. — Стоять! Спустя секунду из темноты показался высокий силуэт Калинина, и лейтенант тут же выдохнул. — Товарищ майор, где душманы? Простите, что нарушил приказ и… В этот миг из-за спины Калинина показался темноволосый мальчишка и равнодушно мазнул взглядом по фигуре лейтенанта. Тому вдруг сделалось жутко, ладони на прикладе автомата вспотели. Калинин спокойно направил на него пистолет. Елисеев беспомощно взглянул на него, и в следующий миг в тесном коридоре стало еще на один труп больше. — Возьми его автомат, — распорядился Калинин, и Соске снял с остывающего тела АКМ. Умирающий лейтенант что-то прохрипел и поднял на командира залитые кровью глаза, но лицо Калинина осталось бесстрастным.