Как я потерял свои розовые тапочки-зайчики

На следующее утро я проснулся первым. Хотя немного позже, чем планировал, потому что ночью мне не пришлось много спать. Не могу сдержать ухмылки, просто вспоминая об этом. Гермиона действительно знает, как улучшить мне настроение. Ничто не говорит убедительнее «я люблю тебя» так, как три ложки шоколадного мороженого. И немного постельных игр с его участием, разумеется. Хорошо, что мы не бедные магглы, иначе не знаю, как бы мы навели порядок. Но вернемся к делу. Бросив взгляд на спящую Гермиону, я на цыпочках крадусь к двум коробкам, которые вчера разворошил. Хмурюсь. Вчера вечером она успела бросить заклинание порядка, поэтому все вещи снова лежат аккуратно сложенными. Мне нужны доказательства. Но теперь все разрушено. Неважно. В коробке «А» я нахожу довольно крупную лупу и принимаюсь изучать все в очередной раз. Странно... С замиранием сердца осознаю, что большинство вещей в коробке «А» принадлежат мне. В куче «Б», которая идет на выброс, находятся только вещи Гермионы. Кто бы ни украл мои тапочки, он желал, чтобы Гермиона лишилась множества дорогих и редко используемых декоративных безделушек, которые однажды будут стоить еще дороже, чем я их купил. На самом деле, это инвестиции. Она не должна продавать их сейчас, пусть прибережет на будущее. Разумеется, она достаточно умна, чтобы самой это понять. Полный решимости, я сжимаю зубы. Я отыщу изверга, что украл моих пушистиков и пытался избавиться от вещей Гермионы. Что там обычно ищут детективы? Отпечатки пальцев? Ну, я их не вижу. Осторожно левитирую снимок нас с Гермионой, который она, уверен, никогда бы не выбросила. Не вижу ничего, кроме нескольких пятен на раме. Так и знал, что детективные истории — сплошная выдумка. Чувствуя себя немного облапошенным, отправляю рамку в коробку «Б», чтобы показать Гермионе, когда та проснется, и продолжаю поиски улик. Что я точно ищу? Не совсем уверен. Мех? Следы ног? Личные вещи, позабытые вором? О чем я вообще говорю! У вора нет никаких личных вещей, поэтому он и украл мои тапочки. Да, весьма уверен, что он мужского пола. Только настоящие мужики носят розовое, и, кроме того, женщины предпочитают шоппинг воровству. Прошло уже пятнадцать минут, а у меня до сих пор нет ни единой подсказки. Я обнаруживаю прядь белых волос и уже готов разбудить Гермиону, но вдруг понимаю, что это мое. Ложная тревога. Мерлин всемогущий, вся эта детективщина намного сложнее, чем я думал. Смогу ли я когда-нибудь раскрыть дело о пропавших тапочках-зайчиках? Разумеется, смогу, иначе не быть мне Драко Л. Малфоем! Меня охватывает приятное возбуждение. Однажды ко мне обратятся даже частные сыщики. Они попросят… нет! будут молить о помощи даже в самых тривиальных, простецких делах. А я скажу, что был бы рад помочь, вот только занят кое-чем другим, поэтому расследования будут накапливаться, а я все так же буду продолжать притворяться, что очень занят, а к концу недели все дела будут раскрыты. Маггловские сыщики прознают о легендарном детективе, который слишком хорош, чтобы быть реальным (это я, разумеется). И волшебники провозгласят меня величайшим детективом всех времен. Малфой-мэнор станет крайне мал для меня и всех моих приспешников — в большинстве из которых я совсем не нуждаюсь, — поэтому я перееду в Хогвартс, отдав школе поместье. И все это из-за пропавших тапочек. Точно, нужно будет не забыть поблагодарить вора перед тем, как упрятать его в Азкабан. Вор бы сказал: «Я бы слинял с ними, если бы дело не расследовал этот настырный парень». Я усмехаюсь самому себе. Драко Малфой, величайший детектив всех времен. Это вам не хухры-мухры, я считаю. — Что смешного? О, Гермиона проснулась. — Ничего, — лгу я. В конце концов, сначала нужно поймать вора, ведь так? Нет смысла забегать так далеко вперед. Я снова поворачиваюсь к коробкам, но вспоминаю, что собирался сказать Гермионе. — Гермиона, мне кажется, вор перепутал обе коробки. Все твои вещи лежат на выброс. — О, — она слегка краснеет. — Нет, это... моя ошибка, Драко. Я решила избавиться от всего старого и... начать все сначала. — То есть?.. — То есть сложить большинство своих вещей в коробку «Б». Я тревожно смотрю на нее. — Быть не может. Она кивает и заламывает руки. — Я не ношу украшения, вот и подумала, что мы могли бы продать их с аукциона, слово «избавиться» можно трактовать по-разному. Я не только Г.А.В.Н.Э. имела в виду. — Но... Гермиона! — даже не могу придумать, как более мужественно заявить ей, насколько мне больно. — Я полагал, тебе нравятся драгоценности! Я думал, что тебе понравилась музыкальная расческа, пусть и в какой-то извращенной манере! — Ты с ума сходишь от своих тапок, но это не значит, что я в восторге от расчески. — Она улыбается. — Ладно, тогда почему ты хочешь продать наш снимок? Гермиона Громко цокает, хоть и знает, как сильно меня раздражает этот звук. Он означает что-то в роде этого: «Тц, не собираюсь я продавать никакие наши снимки. С чего бы? Даже если бы я знала, о каком фото идет речь, а я, между прочим, не знаю, то не продала его». До ее цоканья я никогда не знал, что этот звук может так много в себя вмещать. — Тогда как ты это назовешь? — я победоносно шествую к коробке «Б» и левитирую фоторамку. — Куча на выброс, как я и сказал. Гермиона встает с кровати. — Вот доказательство, что ты так долго выискивал — я ни в какую коробку это не засовывала. Должно быть, кто-то копался во всех вещах и сбросил ее. — Я передаю ей рамку, она с любовью смотрит на снимок. — Его сделали не так давно. Ладно, отпечатки пальцев все равно были бесполезны. — Получается, кто-то копался в наших вещах. Нужно расспросить эльфов. — Они этого не делали! — испуганно восклицает она. — Конечно, — поспешно отвечаю я, — но, возможно, они заметили кого-нибудь подозрительного... И наконец Гермиона смягчается. Она отличный союзник — буду только рад силе ее интеллекта. К сожалению, ни один из эльфов никого не видел. Я был вынужден запретить заниматься уборкой весь день. Мелкие создания смотрели на меня так, словно я их предал, потому что обычно разрешаю им работать даже тогда, когда Гермиона этого не одобряет. Но я не могу позволить, чтобы они уничтожили все улики. И, конечно, я их нахожу. Прямо у камина, а это значит, что вор смылся при помощи летучего пороха. — Гермиона, смотри! — Тычу ей в лицо крошечным кусочком меха. Она смотрит с недовольством, поскольку я отвлекаю ее от чтения. — Мех, — замечает она. Очень проницательно. — Розовый мех, — подчеркиваю я, — он был возле камина. — Значит, кто бы это ни был, он ушел через камин или находился очень близко к огню. Гермиона переворачивает страницу, не проявляя излишней заинтересованности в моей проблеме. — Есть идеи? — спрашиваю раздраженно. — Наверное, это был гость, которого эльфы не посчитали подозрительным, — отвечает она, и я не в первый раз завидую, насколько быстро она находит ответы. — Возможно, ты права, — медленно произношу я. — Кто-то вроде Поттера или Уизли. Они всегда заявляются без приглашения. Может быть, мне прямо сейчас стоит поступить точно так же. — Держи себя в руках, пока не сможешь доказать их вину, если это вообще случится. Но я ни одного из них не могу представить в подобных тапочках. — Спорю, ты не могла подумать, что мне они понравятся, — отвечаю я еле слышно, разумеется. Сперва отправляюсь по камину к Уизли. Поместье под защитой, так что невозможно аппарировать ни из него, ни в него. — Уизли! — ору я, едва успевая выйти из камина. — Тащи сюда свою задницу! — Что? — появляется Уизли, такой же долговязый, рыжий и сердитый, как и всегда. — Я готовлю. — Тапочки-зайчики, — говорю я, осознавая, насколько глупо это звучит, — ты их видел? — Тапочки-зайчики? — повторяет он и смотрит, как на сумасшедшего. — Где я должен был их видеть? — В поместье. В моей спальне, если позавчера, вчера или сегодня ты там вообще был. — У тебя есть тапочки-зайчики? — спрашивает для ясности. Мерлин, как же он бесит. Уизли совершенно упускает суть. Так, думаю, ложь во благо никому не повредит. — Они принадлежат Гермионе, и она хотела бы их вернуть. Технически, поскольку мы женаты, все мое принадлежит ей. И, к счастью для меня, они ей не нужны. — Ну, я их не видел. Я не был у вас с прошлой недели. — Уверен? — Ага. Теперь ты не против свалить? У меня овощи горят, — Уизли почему-то выглядит разозленным. — Очень хорошо, иди. Я знаю, где выход. Я замираю на месте на несколько минут, погруженный в мысли. Не похоже, чтобы Уизли лгал. Слава богам, он не пригласил меня остаться на ланч. Мы годами вместе ходили на Зелья, так что могу представить, что он там наготовил. Кстати, смешнее того, что я счастливый обладатель пушистых тапочек, лишь то, как он смотрится в своем мизерном фартуке.