Как я потерял свои розовые тапочки-зайчики

Я покидаю Уизли и аппарирую в квартиру Поттера, которая немногим больше, но зато более загромождена вещами; он живет здесь вместе с Уизлеттой. — Поттер! Конечно, нет никакой необходимости так орать, ведь он сидит на диване прямо передо мной. Аромат чего-то вкусного доносится из кухни, я слышу, как Уизлетта бренчит кастрюлями и сковородками. Поттер жалок. Он бездельничает на диване, пока его беременная девушка готовит еду. То, что он спас мир, не означает, что больше ничего не должен делать. Если бы Гермиона была беременна... Лучше об этом не думать. Нет, не так; я бы хотел об этом подумать, но мы до сих пор так и не достигли успехов в этом вопросе. Мы решили, что подождем несколько лет после свадьбы, но теперь, когда пришло время, Поттер нас обскакал. — Гермиона потеряла пару тапочек-зайчиков, и я пришел их забрать. — Почему ты думаешь, что они у меня? Что мне с ними делать? Хм, он дело говорит. Он ведь Гарри Поттер, вряд ли пушистые тапочки будут хорошо смотреться на герое войны. — Ладно, их скорее украли. Ты был в поместье в последние несколько дней? — Нет, — отвечает Поттер, раздраженный моим допросом. — Нет? — Нет. — А твоя подружка? — спрашиваю я, делая ударение на последнем слове. Я не одобряю того, что они не женаты. А еще они опередили нас с ребенком. Что, если они выберут для него самое лучшее в мире имя, тогда нам достанется только то, что под номером два? — Откуда мне знать? Она не докладывает мне обо всех местах, где бывает. — А должна бы, — хмыкаю я. Так я ничего не добьюсь. — А Гермиона всегда сообщает тебе, куда направляется? — Конечно. Может, дело в том, что мы женаты, а не просто сожительствуем, — я как бы ненароком поднимаю руку, демонстрируя кольцо, позволяя свету отражаться от металла. — Ты уверен, что она рассказывает тебе все-все? Мерлин, наверное, Поттер самый надоедливый среди всех придурков, которых Ты создал. И Ты решил сделать его героем, не меньше. — Конечно, — твердо отвечаю я. — К чему ты клонишь, Поттер? — Ни к чему. Просто размышляю, как ты можешь быть в этом уверен. — Поттер поправляет очки на носу, аж бесит. Чертов ловец внимания. — Откуда знаешь, что она все тебе рассказывает? — Знаю, конечно, и все тут, — я мысленно вздрагиваю. Даже думать не хочу, сколько раз произнес это «конечно». — Потому что вы женаты? — спрашивает Поттер с усмешкой. Клянусь, мне хочется врезать ему по лицу. В его словах что-то есть. В его словах всегда что-то есть. И оно всегда будет есть, как ест его лоб этот дурацкий шрам в виде молнии. Я с трудом могу придумать лучшее возмездие, так что высоко задираю нос и с пренебрежением опускаю взгляд на Поттера. — Да. Именно в этот момент я замечаю их. Мои тапочки-зайчики. Мои розовые пушистики. Мои пушистые зайчишки. Они идут... нет, выпрыгивают... прямо из кухни, расположенной позади Поттера, и направляются ко мне; их миленькие ушки приветственно машут. Мое сердце замирает. Даже не знаю, дышу ли я, правда, часть мозга, отвечающая за логику, подсказывает, что дышу. Мир вокруг рушится, я не замечаю ничего, за исключением глупой фоновой музыки играющей в голове. Существуют только я и мои зайчата. И та, что посмела их надеть. Поднимаю взгляд от тапочек, осматриваю ноги, упираюсь в большой живот. На мгновение задерживаю на нем взгляд, а после смотрю наверх. Меня слегка передергивает. Джинни Уизли. Похоже, Поттер их тоже замечает. — Откуда они у тебя? — спрашивает он, не сводя с меня глаз. — Ты о чем? — невинно отвечает она. Но я вижу ее насквозь. Она так же виновна, как и нюхлер, которого как-то поймали в Гринготтсе. — Тапочки. Уизлетта бросает взгляд вниз. Я мимолетно задумываюсь, способна ли она увидеть свои стопы. — О, я одолжила их у Гермионы. Разве они не милашки? — Гермиона не знает, что они у тебя, — мне как-то удается держать себя в руках. Мой голос звучит немного натянуто, но не думаю, что они заметили. — Так ты их одолжила? Или все-таки украла? Поттер встает с дивана. — Малфой, — предостерегающе произносит он. — Наверное, я не сказала Гермионе, что взяла их, — отвечает Уизлетта. Кажется, она даже не замечает опасности, в которой находится. Другое дело Поттер. Он пододвигается ближе, при необходимости готовый усмирить меня. — Я зашла в ее... вашу комнату и увидела их на полу. Примерила. Они оказались такими удобными, что я решила их взять. — Полагаю, ты также заметила наш с Гермионой снимок в рамке? — Не помню, — она пожимает плечами. — Меня не заботил никакой снимок. Почему ты все это спрашиваешь? Мерлин, я нашел кого-то более раздражающего, чем Поттер. Избавьте меня от необходимости знакомиться с их детьми, у меня нет никакого желания с ними встречаться. Никогда. — Мне нужно, чтобы ты вернула тапочки. То есть Гермионе это нужно. Нам обоим. Джинни бросает взгляд на Поттера. — Могу я их оставить? Они очень приятные на ногах, особенно сейчас, когда я стала такая большая. — Нет, — коротко отвечаю я. Еще один взгляд на Поттера, и теперь он перехватывает инициативу. — Слушай, Малфой, они нужны ей больше, чем тебе. — Купите себе сами, — отвечаю я гадким тоном, — а эти — мои. Гермионы. Наши, — торопливо исправляюсь. — И, кстати, они нужны мне немедленно. Эти двое — гриффиндорцы, благослови их Мерлин (это сарказм!). Они известны своими отвагой, благородством, идиотизмом и упрямством. Уизлетта скрещивает руки над животом и с вызовом приподнимает брови. — Попробуй заставь. Я так и делаю. Ныряю на пол и, хватаясь за одну из ее лодыжек, поднимаю ногу. Она теряет равновесие, Поттер бросается вперед и ловит ее. Пока Поттер поддерживает Уизлетту, мне удается стащить с нее Пусю и засунуть за пазуху. Уизлетта обеими ногами удерживает Бусю и отказывается отрывать их от пола. В этот момент появляется Гермиона, я слышу ее тяжелый вздох, — игнорирую, она может и подождать, — когда она видит, как я дергаю Джинни за ноги. — Отдай, — ворчу я, пытаясь стащить Бусю. — Нет! — Драко, отпусти! — Малфой, ты в полнейшей... — Заткнись, Поттер. Уизли, сколько же ты весишь! — Драко, прекрати! На протяжении всего действа Джинни Уизли орет какую-то чушь. Даже под страхом смерти не смог бы разобрать ни слова. Внезапно мы замираем — Гермиона достала палочку и всех нас заколдовала. Из-за неожиданности Уизлетта и Поттер падают, и второй тапочек оказывается в моих руках. Но я не могу пошевелиться. Гермиона перехватывает их в падении, и через мгновение Поттер и его беременная подружка возвращаются к нормальному состоянию. Они больше не заколдованы. Они могут двигаться. А я держу свою награду в руках, но по-прежнему обездвижен. Спустя, наверное, целую вечность Поттер с Уизлеттой садятся на диван, и Гермиона снимает с меня заклинание. Я выпрямляюсь, осматривая всех присутствующих. Затем опускаю глаза на тапочек, зажатый в руках. — Мой. Джинни разражается смехом. Поттер пялится на меня и тоже начинает смеяться. Бросаю на них смущенные взгляды. — Что, черт возьми, это значит? — спрашиваю я. Бессмыслица какая-то, честно. — Ты сказал... это тапочки Гермионы! — произносит Уизлетта между приступами смеха. — Я думала, они ее! Но они твои! И они розовые! И они... ха-ха-ха... зайчики... а-ха-ха... тапочки!.. Поттер хватается за живот. — Одна мысль о тебе, Малфой, в этих тапках!.. Гермиона тоже хихикает; не сказал бы, что она сердится, ведь ее смех звучит оскорбительно. — Да, вид еще тот, — признается она. — Неправда, — я бросаю Бусю на пол, скидываю туфлю и надеваю первый тапочек. Достаю из-под мантии Пусю и все повторяю. — Видите? Они очень удобные! — возражаю я. — И да, они розовые. Настоящие мужчины носят розовый! Они начинают смеяться еще сильнее. Я так больше не могу. Подхожу к камину и отправляюсь домой, желая, чтобы на ум пришла какая-нибудь прощальная колкость. Этого не случается.