Непробиваемый

      Адриан был, что называется, рад месту. С утра он едва разлепил глаза, потом дважды задремал в машине и после кое-как дополз до своей парты, чтобы моментально отключиться, положив голову на руки. Всё, что ему требовалось, — это парочка часов спокойного сна, но покой герою Парижа только снится (ну, то есть, только тем героям, которые умудряются вздремнуть).       Конечно, он не жаловался. Ему нравилось почти ежедневно превращаться в Кота Нуара, ощущая пробежавшее по телу тепло и прилив сил. Но во всём, где есть хорошие стороны, при желании можно найти и плохие.       Например, в последнее время Бражник явно страдал бессонницей, потому что выпускал в мир своих чёрных бабочек исключительно ночью. Этак в промежуток времени с двух до пяти утра. Как раз тогда, когда все нормальные люди видят прекрасные сны в тёплой кроватке, а не носятся по крышам в спандексовых костюмах.       Но прошлой ночью не повезло особенно. Во-первых, вечерняя фотосессия затянулась почти до полуночи. Во-вторых, Плагг разбудил его прямо на середине прекрасного сновидения о поцелуях с Ледибаг под луной и потащил на улицу. Этому Адриан совсем не обрадовался, зато обнаружилось, что крыс в особняке всё-таки нет — камамбер по ночам ел Плагг. Как не прискорбно было это признавать, но битву они не пропустили лишь благодаря обжорству некоторых чуду. В-третьих, да, Париж снова терроризировал какой-то полуночник, который, в отличии от едва держащегося на ногах Нуара, был бодр как… сравнения герой не подобрал. В-четвертых, Ледибаг эту битву благополучно проспала и соизволила ответить на бешеный поток звонков и SMS от напарника, когда Кот успел раз двадцать обежать город. Сначала за акуманизированным, потом от него.       A Баг просто очистила пойманную Нуаром в банку акуму и, зевнув, отправилась досыпать своё. Кот последовал её примеру, но, к сожалению, высыпаться за один час и двадцать четыре минуты он не умел.       Одним словом, максимум, на который был способен сегодня Адриан Агрест, заключался в сладком похрапывании и пускании слюнки на стол. Он точно не мог настроиться на серьёзный разговор.       Вот только у Альи Маринетт на Агреста были свои далекоидущие планы.       Маринетт крепко зажмурилась, подходя к его парте. Сделала несколько глубоких вдохов и приготовилась в очередной раз повторить для особо одарённых самые главные слова в своей жизни. Так, Алья держит за неё кулачки. Пошла-поехала!       — Адриан! Выслушаешь меня? — тихо позвала она, но Агрест не отреагировал, продолжая стеклянными глазами пялиться куда-то в одну точку на стене. О том, что он вообще жив, свидетельствовали только редкие машинальные движения век. Он моргал, чтобы окончательно не отрубиться. Помогало плохо. Мозг точно спал.       Но Мари приняла эти дерганья за согласие на разговор. Снова проделала пару упражнений из курса дыхательной гимнастики, которую вчера весь вечер учила под чутким руководством Альи, и мысленно пожелала Адриану терпения. Он должен был дожить до конца этой исповеди. А потом, желательно, до свадьбы, троекратного становления отцом и смерти в один день. Для галочки.       — Слушай, Адриан, я понимаю, это несколько необычно… Ну, не потому, что необычно такое проявление чувств. Не в том смысле, что это что-то фантастичное или нереальное. Не то, например, что я Ледибаг… — Маринетт испуганно замахала руками. Алья, подсматривающая за ней через щёлку между стеной и дверью, хлопнула себя по лбу и оттолкнула попытавшегося заглянуть Нино. Что, она зря весь класс оттуда выгоняла?       — Нет-нет-нет! Ты не понял! Я совсем не это имела в виду! Я не Ледибаг! Не дай Бог! Ну, не потому, что героиней быть плохо или что-то ещё… В общем, это был пример фантастики. А у меня всё банально. Нет, ну, конечно, не банально, потому что я бы не стала так волноваться из-за банальностей. Хотя, я не волнуюсь! Точно-точно! — Маринетт похлопала по щекам, чтобы прийти в себя.       Агрест продолжал молчать. Это было странно, ведь обычно он помогал ей закончить фразу, подбадривал, если она окончательно всё путала. Но, возможно, он понимал, что Мари и так на взводе, поэтому ей сейчас лучше выговориться, иначе она заорёт, расплачется, кинется целоваться или совершит какую-нибудь другую глупость, но явно не сумеет довести дело до конца и признаться. Боже, насколько же он проницателен! Как тонко чувствует все её эмоции! Он идеален…       Проницательный, чувствительный и идеальный Адриан продолжал тупо глазеть в одну точку и бороться со сном.       Алья за дверью нервно мяла в руках кепку Ляифа, который открыто радовался, что она не добралась до наушников. А ещё он размышлял, на какой бы фильм позвать свою девушку сегодня вечером. Требовалось нечто тяжеловесное и способное заставить Сезер переключиться, наконец, с отношений подруги на свои собственные. Да за последний месяц Нино чаще Маринетт целовал (когда Алья решила, что тренироваться на помидорах не эффективно), чем свою любимую девушку.       — Агрест, я люблю тебя!!! — громкий крик Мари прервал размышления Ляифа. Он даже посмел надеяться на то, что скоро вместо него с Дюпен-Чен будет целоваться кое-кто более подходящий. — Люблю очень давно. И просто не могу пересилить эту привязанность. Это как… вирус. Он засел где-то глубоко внутри меня и каждый день напоминает о себе. То неимоверным желанием обнять тебя, Адриан, то увидеть твою улыбку, то… В общем, если любовь — это вирус, то… согласен ли ты… заразиться ей?..       Алья уже всхлипывала от счастья на плече Нино.       — Заразиться? — несколько хриплым, как после сна, голосом переспросил Адриан, протирая глаза. — Не волнуйся, Маринетт, любовь — это не вирус, а гормон и нейромедиатор — окситоцин. Он усиливает социальную привязанность, открывает «эмоциональные каналы» в общении с близкими, влияя как на психологические аспекты взаимоотношений, так и на физиологические, — впавший в анабиоз мозг стал машинально цитировать Википедию. — Под действием окситоцина нам просто хочется больше общаться с друзьями и влюблёнными. Это нормально, Маринетт, ты абсолютно… а-а-а… — Адриан зевнул, — здорова…       На глазах у обалдевшей Мари он сполз под стол и сладко засопел, свернувшись клубочком на полу.       — Лежачих не бьют! — заорал Нино, моментально затыкая рот поцелуем Алье, которая уже собиралась идти разбираться. «Ничего личного, Агрест, но за тобой должок!» — хитро подумал Ляиф, наслаждаясь теплотой губ любимой.       А Маринетт ещё полчаса сидела и умилялась, повторяя, что «Адриан спит как котёнок».