История Беллы

Четыре месяца спустя... -Белла, ты не представляешь, что тогда было! Ведь из-за этого, лучше промолчу кого, я чуть не опоздала на сов по трансфигурации!       Беллатриса хмыкнула, посмотрев на Нарциссу с полным равнодушием. Как ее младшая сестра любила преувеличивать действительность! Главное делала она это со всей серьезностью, какой только можно. Один маленький нюанс мог ввергнуть ее в состояние возмущения. Когда кого угодно, кроме нее, эта деталь совершенно точно бы не заставила паниковать.       Отпив немного чая, Белла скучающим тоном ответила: -Так если бы опоздала, у тебя бы была уважительная причина, Цисси.       Цисси удивленно уставилась на сестру, расширив свои и без того большие голубые глаза еще больше. Ее лицо покрылось легким, кукольным румянцем. -Не поняла тебя, Белла. – Почти напугано проговорила сестра. Беллатриса, улыбнувшись все так же со скукой в голосе ответила: -Сказала бы Макгонаглл, что была с этим твоим... Мерлин знает как там его. Она любит честных учениц.       Нарцисса сделалась красной как паркет на полу. Белла залилась смехом, ощущая, что ощущение скуки, наконец, покидает ее. -Это не смешно, Белла, - с ели сдерживаемой улыбкой выкрикнула Нарцисса,- представляю, как бы Макгонаглл отреагировала на мою такую отговорку.       Но все, же не выдержав смеха, Нарцисса рассмеялась.В комнату зашел домовик, который, отвесив поклон двум сестрам, прервал ее смех и проговорил: -Ваша мать сегодня не успеет прийти к ужину и попросила вас об этом предупредить.       Отвесив еще один поклон он забрал грязную посуду и взмахом руки наполнил опустевшие чашки сестер горячим согревающим напитком, а потом вышел, осторожно прикрыв за собой дверь в гостиную. В камине загудело пламя, Нарцисса Блэк все так же и сидела, сдержанно улыбаясь, как настоящая леди. Испустив один смешок, она перевела дыхание и проговорила уже спокойно: -Я уже послала его туда, куда и Мерлин не странствовал. Теперь я встречаюсь с другим.       Беллатриса нисколько не удивилась этим словам и, сложив руки на столе, взяла печенье, которое тщательно прожевала, прежде чем сказать следующую реплику: -С каким по счету? – скучая бормотала Белла. - И не забудь, пожалуйста, его занести в список своих кавалеров. А то когда ты будешь про него говорить я, запутавшись окончательно, буду думать, что ты говоришь о другом.       Белла хихикнула от собственных слов и взяла еще одну конфетку, а Нарцисса залилась краской и бросила угрожающий взгляд на сестру. -Это все серьезно, Беллатриса! Мы встречаемся с начала года. Он говорит, что я нравлюсь ему, и мне он нравится. Он каждый день совой отправляет мне письма. Он прекрасен.       Скептически посмотрев на сестру, Беллатриса прыснула и улыбнулась. Речи сестры ни капельки не вдохновили ее. Каждый раз, когда ее сестра находила себе нового возлюбленного, а случалось это раз в год как минимум, она говорила все тоже самое. Отношения только длились совсем немного. И ни капельки не походили, по мнению Беллы, на те дифирамбы которые распевала про них сестра. -Ну и как же его зовут?- Поинтересовалась Беллатриса, размешивая какао, дабы чем-то себя занять. За окном темнело, вьюга разносила снежных фей по всей округе и зачарованная этим танцем она краем уха слушала то, что говорила сестра.       Нарцисса мечтательно взвела глаза к потоку. Но только вовсе не от красоты за окном, а от эфемерных мыслей в ее голове. -Люциус... – прошептала она таким тоном, как будто бы она раскрывала какую-то страшную тайну. - Люциус Малфой…       Случайно, даже не стараясь, Беллатриса вспомнила его - однокурсника со Слизерина, который вечно топтался в компании самых тоскливых и аристократичных молодых людей школы. -Хм… - задумчиво проговорила Белла, совершенно не ощущая того восторга, что сестра.       Невольно она сама погрузилась в мысли, которые ее занимали не меньше, чем ее сестру занимал очередной кавалер. Ей стало грустно ни с того ни сего и она пробурчала что-то невразумительное, сложив руки на груди. -Он предложил мне замужество… - Счастливо прошептала Нарцисса, смотря в упор на скучавшую сестру. – я согласилась… Это произойдет летом, наши родители уже обо всем договорились…       Интонации ее голоса неутолимо звучали так, будто девушка сама не могла поверить своему собственному счастью. Беллатриса начинала проникаться искренность сестринских чувств, сама того не желая.. -Поздравляю. – тихо проговорила Беллатриса. -Спасибо! – воодушевленно проговорила сестра, не обратив внимания на тихий и расстроенный голос сестры. - Ты не представляешь как я рада этому!       Нарцисса начала живописать свои мечты о свадебном алтаре, сбиваясь и краснея, рисуя перед глазами сестры красочные картины, далекие от действительности в которой жила Беллатриса. Опустив руки на колени, Белла стала разглядывать снежинки, прилипавшие к окну. Снег заваливал всю округу. В ее душе появились слабые порывы восторга. Беллатриса давно не видела такого красивого снега. Все всегда аккуратно расчищенные дорожки, очищенные кусты, клумбы и фонтаны, теперь были засыпаны белоснежными хлопьями, образовывая снежные холмы, простиравшиеся вдаль.       А Нарцисса тем временем рассуждала совсем о других вещах, которые по-прежнему были далеки от мыслей ее старшей сестры: -Сейчас я на шестом курсе. Еще полтора года потерпеть и все - свобода.       Белла, очнувшись, посмотрела на Нарциссу. Та уже вовсю разговорилась о чем-то, даже не замечая, как обычно того, что Беллатрисе нет никакого до этого дела. -Тебе-то хорошо, Белла,- продолжала свои рассуждения Цисси, - тебе учиться уже не надо и муж у тебя есть. -Ничего мне не везет, - буркнула Белла тихим шепотом, не мало удивленная подобными рассуждениями сестры о ее персоне.       Нарцисса удивленно посмотрела на сестру, но ничего не сказала, даже не переспросила, хотя по ней было явно видно: ей этого очень хочется.       Белла крутила в пальцах ложку. «Почему все считают, что я должна быть счастлива… » - с грустью подумала Беллатриса, опустив взгляд в тарелку с кокосовым пирожком, разломанным пополам. В ее душе уже месяц неуклонно ютилось чувство печали и ожидания важной встречи. Событие обещало произойти скоро, но от этого чувство печального и грустного волнения все равно боролось в ней. -Давно хотела тебя спросить, Белла, как эти уроки у Темного Лорда? Сильно опасные? Просто Люциус хочет пойти на службу к нему, после свадьбы и Хогвартса.       Лицо Беллы словно осветилось от упоминаний о Милорде, но Цисси упорно ждала ответа и вряд ли заметила перемены в ее чертах. Как странно было то, что в головах таких разных сестер внезапно промелькнули мысли об одном и том же человеке. Правда Беллатриса совсем не хотела говорить сестре о своих истинных думах. Да и не могла, даже если как таковое желание было бы в ней… -Много сил и верности Милорду нужно иметь, что бы пройти его тяжкое обучение, - проговорила Белла, словно хорошо выученный текст.       Лицо Нарциссы не изменилось, когда та проговорила эти слова. -Но, а ты, - скептически спросила Нарцисса у сестры, которая уже было хотела закрыть эту тему, - по-прежнему ходишь на его уроки?       Белла почувствовала, что ей надоедают все эти расспросы. Она закатала рукав мантии на левой руке, дабы не произносить ни слова. Когда она обнажила черную метку, Нарцисса ахнула, но с уважением посмотрела на сестру. -Поздравляю, Белла. – Сказала она тихо, - Ты ведь так хотела попасть в его ряды и заниматься этой работой! Ты добилась своего… Резко замолчав, она взяла себе очередной кокосовый пирожок и проговорила с явным удовольствием: -Люциус тоже с таким же рвением, как и ты когда-то хочет работать на Темного Лорда! Он только об этом и говорит в последнее время…       Злобно хмыкнув, Белла отпила еще один глоток какао и застыла. Иногда сестринские слова, которые, как ей казались, походили на правду, но правдой даже не являлись, раздражали ее до глубины души. Она старалась сдерживаться из-за всех сил и молчать, ибо правду сестре знать было точно ни к чему.       Но спасительная мысль о Волан-де-морте вытащила ее из уныния в очередной раз. Она вспомнила, что ее Повелитель ни раз говорил ей, что ему не хватает чистокровных и сильных сторонников. Говорил ей об этом, как ей казалось, с явной грустью. Оттого Беллатриса запомнила эти его слова еще сильнее. Но сейчас услышав, что будущий жених ее сестры, чистокровный волшебник хочет работать на ее Повелителя, она обрадовалась и чуть ли, ни на распев проговорила: -Я могу сказать Темному Лорду о твоем Люциусе. Я скажу ему, а он сам примет решение, что с ним делать!       Нарцисса ахнула то ли от восторга, то ли от удивления, что тон ее сестры так резко изменился и сказала: -Это будет просто замечательно! Спасибо, Белла!       Беллатриса улыбнулась, сложив руки на коленях и решила, что поговорит при случае с Темным Лордом об энтузиазме молодого человека избавляться от грязнокровок и маглов. В ее голове живо рисовались картины, как будет доволен Темный Лорд. Ведь всем известно какое влияние имеют Малфои на Министерство магии.       Теперь она с нетерпением ждала встречи. Еще сильнее ждала… -А как дела у Родольфуса, Белла? – весело поинтересовалась Цисси, видимо рассчитывая на то, что Белла обрадуется, что той не безразличен ее супруг.       Но на лице молодой женщины не отразилось ни капли радости. -Хорошо поживает. – сухо проговорила она. – Работает целыми днями, приходит под вечер. -Не расстраивайся. – сочувственно проговорила Нарцисса, улыбаясь. – Кстати! На Рождество вы сможете прийти к нам в гости вместе! Мама устраивает Сочельник! Все пройдет замечательно! Люциус тоже будет! Приходи вместе с мужем, Белла! Он точно не будет работать в под Рождество!       Нарцисса счастливо расхохоталась, уверенная в том, что от высказанной ей идеи ее сестра тоже загорится счастьем. Но та совершенно ошиблась, в корне ошиблась, думая что причина ее печали это то, что Родольфус Лестрейндж вечно работает и не уделяет времени своей жене… -Я не знаю, смогу ли я прийти. – Печально проговорила Беллатриса, дабы ввести сестру в ложное заблуждение. Идти с мужем в гости она совершенно не хотела… а тем более на бал-маскарад. А как отвертеться, кроме как тянуть резину до последнего она не имела понятия. -Ну какие могут быть дела в Рождественскую ночь кроме как сама Рождественская ночь? – Спросила сестра расстроено.       Беллатриса промолчала, не зная, как продолжать парировать. В ее голове творилось что-то невообразимое и она не знала, что и сказать, кроме как ответить с сомнением: -Постараюсь прийти… Но только насчет Родольфуса не обещаю - он может и работать. -Постарайся, Белла! – обрадовано проговорила Нарцисса. – Не пожалеешь! А если Родольфус не придет с тобой, то мы всем родом на него обидимся!       Смеясь, она выглянула в окно за которым, за далекими пределами сада, на полосе горизонта приветствовали друг друга день и ночь, а с неба падали снежинки, выплясывавшие на ветру лихие пируэты. -Я, пожалуй, пойду домой… - бесцветно проговорила Беллатриса, вставая со стула. – Мне пора, уже засиделась… -Мерлин с тобой, Беллатриса. – Хихикая, проговорила Нарцисса. – Еще же совсем рано! Тебе же не четырнадцать лет, ты уже замужем! А домой бежишь как маленькая! -Вот я и хочу домой… Потому что дома муж ждет. - соврала Белла. -А ну тогда иди. – Улыбаясь, проговорила Нарцисса. – Я тебя прекрасно понимаю… - прибавила она мечтательным тоном. – Жаль, что ты только маму не дождалась. -Она не расстроится, что не увидит меня. – Пробурчала Белла, покидая комнату. -В любом случае на сочельник вы увидитесь. – Радостно проговорила Нарцисса, когда они уже стояли у выхода. Беллатриса надевала на себя теплый плащ и мантию. -Пока, - сказала Беллатриса. Нарцисса обняла сестру на прощание и та вышла за дверь, погруженная в свои мысли.       Солнце уже село за горизонт, а снег весело хрустел под ногами. Дверь за сестрой с глухим стуком закрылась. Беллатриса двинулась вперед, через снежные сугробы и вьюгу, закутываясь посильнее в теплую мантию. Ветер подгонял ее в спину и от этого Белла сильно дрожала. Дойдя до ворот, она оглянулась в последний раз на дом своих родителей, и тяжело вздохнув, выпустив облачко пара, вышла через калитку и через секунду растворилась среди снежинок.       Первое, что она увидела, когда оказалась возле своих ворот, так это то, что снег засыпал весь сад, образовав непроходимые снежные горы. Даже дорожки, которые бежали по саду летом и осенью, теперь были покрыты снежным одеялом. Снег блестел, как много крошечных блестящих камешков. Аккуратные деревца и кустики были украшены владычицей зимней стужей сосульками и сверкающим инеем. Красные замерзшие ягоды, висевшие на единственной рябине во всем саду, блестели снежным дыханием зимы.       Зима привела в этот сад жизнь. Летом он был сплошь покрыт ровной, под линеечку, зеленью, и на тропинках не лежало ни веточки, а в фонтане плескалась кристально чистая водица. На деревьях не вила гнездо ни одна даже самая смелая птица. Возможно потому что букашки тут совсем не порхали.       Зимой здесь все менялось в совершенно другую сторону. Как только стоило осени немого ослабить хватку, так зима сразу же приводила все в надлежащий порядок. В зимние вечера никто не наведывался в этот сад и даже Клякса не ходила, замерзая, меж клумб, чтобы привести садик в чистоту. Холод сгонял всех в дом под теплые пледы и поближе к камину. Потому-то этот аккуратный геометрический сад пришел в полную «смерть». Расчищалась лишь главная дорожка к дому, а снежные шапки добавляли деревьям и кустам природной асимметрии.       Беллатриса медленно пробиралась саду, рассматривая окружающую природу. Укутавшись теплее в мантию, она ползла по сугробам к дому. В сапогах хрустел снег, и Беллатриса уже мечтала дойти быстрее. Кашляя и чихая она, наконец, ступила на заснеженную лестницу.       Дверь открылась с легким звоном колокольчика, висевшего на двери.        Разумеется, Белла обманула свою сестру, сказав, что спешит домой к мужу. Родольфус ушел в Министерство до позднего вечера. С самого утра Белла рвалась домой не только для того, чтобы не столкнуться со своей матерью. Ее жутко выматывали моменты, когда ей приходилось притворяться девушкой, довольствующейся своей жизнью. А в одиноких без Родольфуса стенах поместья Лестрейнджа она пусть и скучала, но могла быть собой. Читать книги в библиотеке, перебирать старые письма или прогуливаться по дому в сотый раз, как по музею. В конце концов, был еще и сад. Окружающий поместье природный массив. Скука не так убивала ее, как притворство. Ведь в одиночестве она могла легко избавиться от нее. -Клякса! - громко прокричала Беллатриса, призывая к себе домового эльфа.       Хлопок. Словно из пустоты появился зачиханный домовик, с пятном от варенья на впалой щеке. Она отвесила почтительный поклон Беллатрисе. -Что вам угодно, хозяйка? – спросила Клякса, сильно картавя.       От писка эльфа у Беллатрисы в мозгу заболело, но она промолчала. Ведь только эльфиха могла принести ей еды. От кокосовых пирожков Нарциссы до сих пор немого поташнивало, а, поскольку, иного ей не подавали девушка была голодна. Ей ужасно надоели эти приторные любимые сладости младшей сестры. -Принеси мне поужинать. – Тихо, с привычными с детства приказными нотками проговорила она. - В гостиную только, не в обеденный зал. Разожги там камин и принеси, какое-нибудь одеяло. Вперед - выполнять!       Домовик, поклонившись, исчез заниматься порученными делами.       Белла, немого потоптавшись на месте, передумала идти сразу наслаждаться теплом в гостиную. Ей вдруг пожелалось заглянуть прежде к себе в комнату и она повернула к лестнице, торопливо взбираясь по скользким ступеням.       Со всей силы хлопнув дверью, она оказалась в своей маленькой спальне. Заботливый домовой эльф к зиме постелил на паркет теплый пушистый ковер, в котором ноги вязли. Мягкая ткань массировала пальцы и девушка, скинув со своих ног комнатные туфли, медленно вразвалочку заходила по комнате.       Изящный в своих очертаниях узкий шкаф, с множеством разноцветных мантий и платьев, оказался перед ее носом через пару шагов. Они ничем не были похожи друг на друга, сияли, блестели, создавая «тряпочную радугу». Туалетный столик был завален пыльными шкатулками, наполненными до краев недешевыми драгоценностями. Они переливались при свете тускло горящих свечей. Став женой одного из богатейших колдунов во всей стране, она могла позволить себе любую мелочь и позволяла, безрадостно так прогоняя скуку, порой даже забывая, что купила, а что нет.       Бледные пальцы рылись в шкафу, раздвигая множество вешалок занятых мантиями, летними, зимними, парадными и простыми платьями, разыскивая нужное, ни с того ни сего одеяние. -Это не то,- шептала Белла, рассматривая свои вещи,- И это не то.       Ничего ей из одежды не нравилось. Она сама не понимала, что ищет и зачем. Это состояние творческой неизвестности увлекало Беллу. Все больше и больше цветных и черных тряпок исчезало из-под ее пальцев, но Беллатриса настойчиво копалась. -Вот, - шепнула девушка, вытаскивая что-то из полупрозрачного чехла.       Плиссированный подол платья вспыхнул ярким пламенем красно-синей ткани. Воздушный крой удлиненного подола, полные рукава-фонарики и скромный вырез, обнажающий ключицу и белоснежную шею. В отражении зеркала на нее глядела совсем незнакомая девушка, которую Беллатриса едва признала самой собой. Она встряхнула головой и по плечам рассыпались стянутые лентой темные кудри.       Кружась перед большим во весь рост зеркалом, Беллатриса рассматривала себя, вспоминая манеры своей сестры, поправляла волосы, то обнажая красиво очерченные скулы, то закрывая лицо. Тушь, потекшая от снегопада с коротких ресниц обводила большие карие глаза мрачными тенями.       В ее голове промелькнула мысль о Волан-де-морте и она попыталась представить себе, как бы отреагировал на ее такой внешний вид он. И от этого она невольно покраснела, смущенно опустив глаза от своего отражения. Она чувствовала себя куда красивее, чем она была и зажмурилась, чтобы запомнить этот образ подольше.       Это платье раньше совсем не привлекало ее внимания. А все потому что было приобретено для нее матерью. Теперь Беллатриса была вынуждена признать – наряды это единственное, в чем ее мать смыслит. В дорогущих за тысячу галлеонов одеяниях, в одном из которых ее дочь будет щеголять… по дому!       Она вспоминала последнюю встречу с Хозяином, воскрешала в памяти, что он говорил о своем желании скорее избавится от дел, выполнить операцию в Министерстве магии и встретиться с ней. Но уже прошел почти месяц молчания, Белла, как он просил её, следила украдкой за тем, что происходит в политике волшебного мира по газетам. Но все было как прежде. Только в календаре менялись дни… но она продолжала, надеется на то, что скоро встреча произойдет. За этот месяц она была всего один раз на собрании Пожирателей Смерти. Темный Лорд оставил ясные намеки на то, что их свидание скоро случится. Ведь он сообщил всем, что дела успешно исполняются, а влияние Пожирателей в государственных структурах становится все сильнее с каждым днем.       Хитроумная улыбка не покидала ее лица, пока она выходила из своей комнаты и спускалась в гостиную, назло сильнее стуча ногами по полу. Глупые картины от этого затыкали уши и умоляли прекратить балаган. Однако она вовсе не про себя смеялась, воображая, как Родольфус является уставший домой, заходит в комнату занятую… для ужина!       Еда все не кончалась и не кончалась, Клякса принесла ее будто на целое войско, а не на одну молодую девицу, но та не жаловалась. В рот, словно в топку дрова, летели все вкусности, какие только попадались под ее руку. А тарелочки с шоколадом, с печеньем и с различными бутербродами заняли всю прозрачную поверхность журнального стола. Сытость с таким насыщенным меню не заставила себя долго ждать, но обожаемая жадность по еде не отступала. И когда Белла взяла в руку очередную конфету, швырнув фантик в холмик оберток возле стола, то ее язык не думая произнес звонко: -Какой хороший корм для гипогрифа!       Брякнув эти слова, Белла выронила конфету, которой следующей приговор был бы так же - корм для гипогрифа. Улыбка с лица исчезла. Слова эти пробудили вовсе не забытые, но тщательно запрятанные в сознании эмоции. Счастье дружбы? Предательство? Жизнь, способная поменяться, но оставшаяся прежней?       И эти противоречивые мысли мучили ее весь тот самый год после заявления матери про скорое замужество с Родольфусом Лестрейнджем. И потом каждую секунду существования долгие годы. Тогда ей исполнилось четырнадцать лет. Наступало то, к чему готовила ее жизнь.       Беллатриса, застыв как статуя в кресле, и, побледнев, невольно, с головой, погрузилась в воспоминания…

***

      Туман и клубы дыма от огромного паровоза Хогвартс-экспресса заволокли просторное помещение вокзала и лишили всех уезжавших и провожавших возможности что-либо видеть. Не сказать, что это было чрезвычайной ситуацией, способной взволновать обычного четырнадцатилетнего подростка, но очутившись на платформе девять и три четверти Белла почувствовала себя не в своей тарелке. Толкнув свою тяжелую тележку вперед, она столкнулась в тумане с невидимой преградой, бывшей точно хуже разгневанного ее неловкостью незнакомца. -Ты когда-нибудь способна, хоть один день не портить мне настроение? – Рыкнул этот кто-то в тумане.       Сначала показался тяжелый носок черных, тяжелых туфель, а после дымка рассеялась в одну секунду, и силуэт ее матери Друэллы Блэк возник пред ней. -Не удивлюсь, если именно ты опозоришь наш род, - продолжила она, с ненавистью смотря на дочь.       Девушка съежилась, когда Друэлла схватила ее за локоть и потащила вместе с тележкой поближе к поезду. Лик всеобщего позора пожирал ее. Идя со своей злобной матерью, она ощущала на себе все взгляды и несуществующие насмешки окружающих, дружные злобные шутки знакомых и однокашников, молясь про себя, чтобы дым не рассеивался как можно дольше. -Кингус, она, наконец, пришла. - Сообщила Друэлла, когда они подошли к небольшой группе людей - отцу Беллатрисы и ее двум младшим сестрам Нарциссе и Андромеде.       Нарцисса уже приоделась в новую мантию ученицы второго курса, а вот Андромеда – девочка с короткими каштановыми волосами, держа отца за руку, даже и не думала об учебе, зачарованно рассматривая только большие клубы дыма - облака, парившие над поездом. -Где же ты была? - строго воскликнул Кингус Блэк, доставая сигару. -Я отстала от вас, случайно застряла в толпе. - Оправдывалась девушка, растеряно смотря на родителей. – Глупые магглы устроили толкучку и преградили мне всю дорогу! -Это ложь! – Стервозно прошипела Друэлла. - Ты хотела убежать и не ехать в школу! Всегда ты пытаешься идти против нас своим обманом! Магглы слишком тупы, чтобы преградить дорогу чистокровной колдунье! И прекрати дымить прямо мне в лицо, Кингус!       Мистер Блэк даже не отвернулся, распространяя не самые приятные зловония. -Я не вру, я, говорю вам правду! - отчаянно прокричала Беллатриса, инстинктивно сжимаясь.       Родители со злой гримасой оглядели дочь, Друэлла вскинула зачем-то ладонь в черной перчатке, как тут внезапно прогудел спасительный свисток - без пяти одиннадцать. Поезд готовился отходить и призывал учеников занять свои места. -Нарцисса, смотри за тем, как ведет себя твоя сестра. - Сказала на прощание Друэлла, обращаясь к низенькой, светловолосой девочке, обнимая ее. - Рассказывай мне обо всем и учись прилежно. -Хорошо, мамочка, я буду делать все, как ты говоришь. – Миловидно и послушно проговорила сестра, целуя наклонившуюся женщину в щеку.       Выпустив младшую дочь из объятий, она отправила ее в объятия к отцу, а сама злобно проговорила, обращаясь к старшей дочери: -Надеюсь, что ты нас не опозоришь.       Андромеда подскочила к своим сестрам и, обняв их обоих до хруста в ребрах, отошла к родителям. Беллатриса, когда, наконец, все эти прощания закончились, бросилась в поезд. Он тронулся, когда она, спешно петляя мимо ребят, высовывавшихся в окна прошла почти половину вагона. Они кричали нежные слова в прощание близкими и родными, пока поезд, петляя, не разлучил их на ближайшие полгода. -Белла, подожди меня!       Резко обернувшись, она увидела свою сестру Нарциссу. С ее красного лица каплями стекал пот, а говорила она хриплым голосом. -Ищи себе отдельное купе. - Холодно бросила Беллатриса, не собираясь услышать никакой ответ. Развернувшись на каблуках, она бросилась вперед. Она искала себе любой угол, где бы не было, ни одной живой души, где она могла бы предаться одиночеству, раздумьям и печали в тишине. Расталкивая болтливых школьников и таща свой чемодан, который верно отбил ей уже все пятки, она и злилась, и недоумевала, отчего все рады Хогвартсу, почему в и коридоре, и в купе слышатся только веселые крики и смешки, а не отчаянные протесты или тоскливые вздохи. Те самые, что были на ее душе, с самого начала лета.       Наконец, найдя свободное купе, дверь которого она забаррикадировала чемоданом, Белла села на кожаный, узкий диван и закрыла глаза.       А пока она расторопно проталкивалась по коридору, поезд уже успел приблизиться к окраинам города, пересекая длинные пространства фермерских полей. Моросил дождь, окно запотело. В вагоне потемнело до какого-то вечернего сумрака. В ее купе было тихо, внешние звуки, кроме грохота ударов колес поезда о рельсы, ей не слышались. Но эти удары были так похожи на стук ее обеспокоенного сердца, что не беспокоили ее совсем. Хотелось выйти в туалет и умыть лицо, но она сидела неподвижно. Потому что боялась, что, покинув место, она лишит себя заветного одиночества и в ее отсутствие сюда нагрянет толпа.       Беллатриса с равнодушием разглядывала свою мантию, прошлогоднюю, но не совсем не потертую, рассматривала туфли и рукава своей блузки, чемодан. Внешне она выглядела точно так же, как та девица, что сошла с поезда и поспешила домой на встречу лету два месяца назад, но внутренне изменилась. Жизнь ее - третьекурсницы и будущей четверокурсницы, будто принадлежала двум разным людям. Она думала о свадьбе, о настроении своем и собственных близких, которое было так далеко от ее личного. Их разделяла непроницаемая ткань, мутная как туманный смог - фата ее будущего платья. И непонимание, на которое она не могла закрыть глаза.       Она извлекла из своей дорожной сумки бутерброд, который она получила от матери в дорогу (предварительно та пригрозила тем, что произойдет, если Белла ослушается ее запрета и купит еду в поезде) и прожевала без аппетита. После короткой трапезы вытерла руки, скомкав салфетку, достала из той же сумки небольшой пенал, испачканный чернилами, рывком расстегнув визжащую молнию.       Там лежало три старых пера и полупустой пузырек. Выхватив одно перо из пенала, Беллатриса начала водить им по случайной странице учебника. Книга была старой, каждая страница в ней была испачкана кляксами самых причудливых форм и размеров, которые при тщательном рассмотрении приобретали отдаленное сходство с разными животными, лицами людей, вокруг которых отплясывали рисованные танцы разные узоры и орнаменты.       Во всем этом своеобразном скетчбуке не было никакого намека на художественную ценность, ни один штрих этих рисунков не мог претендовать на звание искусства, не намекал на присутствие таланта у их автора. Однако живость и печаль, которая в них дышала, заставляла затаиться мысли об уродливости и даже небрежности этих рисунков.       Новым рисунком стала почеркушка, смутно напоминавшая мать Беллы своей злобной усмешкой и огромными, будто воспаленными бешенством глазами. Завершив работу, девушка выронила учебник из рук и чернильное творение в нем растеклось, став окончательно безликим. Книга с зарисовками упала обложкой вверх - «Магические животные и места их обитания». -Элли, ты уже мне надоела! Сядь уже в вагон.       Последующий хлопок дверью купе разбудил Беллу, которая от резкого звука подскочила на месте.       Тени в коридоре проскочили мимо нее и исчезли в соседнем купе. Отголоски недовольных голосов и злости заставили Беллатрису с любопытством посмотреть через стекло на своих соседей.       Ее удивление стало еще сильнее, когда она разглядела их. Эти две фигуры сидели друг напротив друга, смотря кто куда: фигура поменьше глядела в окно, рослая фигура - на дверь. И обе фигуры сжав руки на груди.       Когда фигура, смотревшая на дверь, обратила свой взгляд на Беллатрису та вжалась в диван, пряча свое лицо от глаз соседей. Не первый раз, жалея о том, что на дверях поезда не висят занавески Белла не могла в то же время и отвлечься от увиденного.       Небольшая фигура, чей взгляд был обращен к окну - полная девочка, с прямыми, почти прозрачными, пшенично-серого цвета жидкими волосами, перевязанными шелковой лентой, завертела головой, потому что ее сосед что-то невнятно проговорил. Из-за того, что девочка сидела спиной Беллатриса не смогла бы заметить иных деталей ее внешности, кроме непривлекательной полноты. Она резко наклонилась вниз – вероятно, к чемодану и Белла заметила, что на ее груди нет значка факультета. Что могло значить лишь одно – девочка едет учиться первый раз.       Школьник, с которым девушка случайно пересеклась взглядами, запомнился ей куда больше. На его овальном, симметричном лице то появлялись, то исчезали морщинки от привлекательной, задорной улыбки, на лбу россыпью темнели мелкие веснушки. Волосы были коротко, аккуратно пострижены, карие глаза довольно поблескивали, прячась за стеклами квадратных очков. Беллатриса совершенно не помнила того, чтобы она хоть раз встречала этого молодого человека в коридорах или в гостиной факультета. А судя по змее на рубашке тот был явно из Слизерина. Компания, ехавшая в соседнем купе, молчала всю дорогу, больше не произнеся ни звука, а Беллатрисе оба соседа казались все привлекательнее в своей странности.       В ее купе не единожды стучала продавщица сладостей и другие ученики, пытавшиеся навязать свою компанию.       За три часа пути девушка даже не поменяла своего положения на диване, изучая прилепленную к противоположной стене жвачку с омерзением. Неожиданно для самой себя она начала мечтать о скором возвращении в школу: только ради того, чтобы скорее поужинать и лечь спать.       Дорога нешуточно вымотала ее. Размышляя о том, что такая жизнь и она - вещи несовместимые, Беллатриса никак не отреагировала, когда поезд, наконец, замер. Оставив чемоданы, она вышла оттуда, не оглядываясь. Ветер обдувал ее покрасневшие щеки, проветривал мысли в голове. На перроне она застыла у самой вывески вокзала. Там же она случайно встретилась со своей сестрой, трещавшей в компании подружек однокурсниц. Те яростно обсуждали учебу (Нарцисса любила эту тему оттого что сама училась лучше всех на курсе) и смеялись. Сильно бросалось в глаза, что Цисси высматривала краем глаза собственную сестру в густой толпе школьников. И, заметив Беллу, та тут же поспешила ей навстречу. -Беллатриса, можно я доеду с тобой до школы, пожалуйста.       Холодные пальцы сжали руку старшей сестры, Цисси продолжала смотреть на сестру так же жалобно, как минуту назад звучали ее слова.       Даже не ощущая злости, из-за услышанных, как ей казалось, притворных нот жалости в словах сестры, Белла в ответ машинально сжала ее ладонь и потащилась к ближайшей свободной карете, стараясь остаться незамеченной для окружающих.       К своему удивлению она увидела, что выбранная карета вовсе не пустовала. В ней сидел тот же странный школьник, встреченный Беллой в поезде. Только на этот раз он был один, без толстой девочки. Вежливо подвинувшись на скамье, он отвернулся, не говоря более ни слова. Нарцисса захлопнула дверцу кареты. Всю дорогу они провели в молчании, которое бессильную его нарушить Беллу раздражало.       В большом зале, когда Белла с Нарциссой спешно заняли место за столом, началось распределение первокурсников. Цепочка ребят расходилась медленно, с бурными овациями после противного восклицания шляпы. В желудке Беллатрисы тем временем мутило от голода. -Элли Броуди! -Слизерин!       Громкие аплодисменты традиционно разразились в большом зале. Все, в особенности стол Слизерина, хлопали первой новенькой на своем факультете. Чем ближе она подходила к столу, тем больше Беллатриса ощущала дискомфорт. -Мама убила бы тебя, попади бы ты на другой факультет Элли! - Проговорил кто-то взволновано рядом с ней.       Резко обернувшись, Беллатриса увидела своего с Нарциссой соседа по карете. Он трепал по голове первокурсницу. По всей видимости, она оказалась его младшей сестрой.       Ужин закончился быстро. Покончив с праздничной едой, услышав прощание профессора Дамблдора, они разбрелись по спальням. На удивление, Белла быстро заснула, оказавшись в нелюбимой комнате.       На следующий день, подскочив ни свет, ни заря, она помчалась на занятия. Проспав завтрак, она чуть не потерялась в поисках нужной аудитории. Преодолевая толпу школьников, Белла мысленно ругалась.       Оказалось, что она вновь не рассчитала время и пришла даже раньше, только зря запыхавшись. Беллатриса, опустив голову в колени, сидела за своей дальней партой, дожидаясь профессора Трансфигурации без всякого энтузиазма. Квадратные часы, досаждая, тикали на противоположной стенке, шумные школьники, заходя, разбредаясь по своим партам. К Беллатрисе подсела рыжая девочка, с которой она никогда не общалась, не смотря на довольно частое соседство. Ковыряя в носу, та извлекла новенький учебник по трансфигурации и подвинула на середину стола, понимая без слов, как оно нужно.       Весь урок прошел под такт урчания ее голодного желудка. Как Беллатриса и ожидала, Макгонаглл задала огромное домашнее задание, не наградив, ни одним очком их факультет.       И остальные профессора не отличились доброжелательностью. Надавав уроков, от которых головы трещали, преподаватели пожелали им хорошо отдохнуть до завтрашнего дня. Поток школьников, как косяк мелких рыбешек, поспешил к распахнутым дверям большого зала. Беллатриса же, выбившись из толпы, свернула в противоположную сторону.       Что она сделала, так это вернулась в свою спальню и провалилась в сон, который мучил ее своей кошмарной личиной. Удачно попав в то время, когда комнаты пустовали, она погрузилась в ночные ужасы без проблем.       Почему-то проснувшись от дрема спустя пару часов она ощутила легкость. Как хорошо было лежать в кровати, закрытой пологом, в спальне в которой никого нет. Весь шум был во вне, в других коридорах, в других комнатах, но не в этой квадратной, бледно оформленной спальне в пару метров шириной и длинной. Девушки, ее соседки, судя по часам начнут досаждать Беллу сплетнями лишь через полтора часа.       Сначала она задумалась о пройденных нынче заклинаниях, но резко переключилась на воспоминания о выученной летом короткой мелодии свадебного марша, наигранного ей на домашнем фортепиано. Ругая себя за наивную смену мыслей, она опять задумалась об уроках и достала из чемодана недочитанный роман. Но и чтение не задалось.       Мысли паразитировали в ее голове, мутили ее рассудок. Ее шумные соседки минут через двадцать наконец пришли, но она даже не проверила, целиком ли закрыт ее полог.       Назойливые девицы общались сегодня недолго и когда те замолчали мысли самой Беллы начали потихоньку рассеиваться, как туман в раннее солнечное утро. Она провалилась в глубокий сон.       Снилось ей то, что она плавала в толченой массе, похожей на гороховый суп. Задевая твердые углы странных островов в этом тягучем океане, она плыла и смотрела вдаль, за которой рассеивались облака и падали звезды, одна из которых, стоило ей приблизиться к краю противного водоема, упала и задела ее затылок. -Проснись ты уже!       Вокруг нее столпились однокурсницы, смотревшее на нее с сильным изумлением. Беллатриса привстала на кровати, тупо смотря впереди себя, толком не понимая ситуации. -Что-то произошло? – спросила она, прикрывая ладонью рот. -А мы думали ты и не проснешься! – воскликнула одна из девушек, сложив руки на груди. – Хотели звать декана и вести тебя в больничное крыло! -Ты опоздала на урок трансфигурации, Беллатриса! – прибавила другая. - Профессор в ярости. Советую тебе не попадаться ей на глаза сегодня. Ты же ее знаешь.       Так же резко, как и появившись, девушки однокашницы, исчезли из спальни, захлопнув за собой дверь. Беллатриса ужаснулась. Чуть не упала обратно на постель, но нашла в себе силы выпрямится и свесить ноги с постели.       На полу у кровати лежали ее помятые учебники, не выполненные домашние задания и сломанные перья. В окно она посмотреть не могла, оттого что окон в их Слизеринской части замка попросту не было. Но шум в гостиной не услышать было невозможно. От этого гула она еще больше отчаялась.       Хогвартс и его обитатели уже проснулись и сходили на все уроки и, вероятно, пообедали. Получили свои домашние задания и сейчас либо выполняют их, либо общаются со своими друзьями, отдыхают, прогуливаются возле замка.       А она стоит посреди спальни, в полной растерянности, в помятой мантии, с невыполненным домашним заданием, застряв мысленно и прошлом, и в настоящем, и в будущем, зная, что куда она не посмотрит, все будет плохо.       Решительно опустившись на колени перед школьной сумкой, Беллатриса извлекла оттуда все. И начала делать домашнее задание, на тот день, который она потеряла, не отвлекаясь на мысли о том, что и почему сложилось с ней так, как есть.       Усердной ученицей она никогда не была, но постараться, в случае необходимости, имела все способности. Особенно это выручало все прошедшее лето, когда ее матушке вдруг взбрело ее вместе с бывшей первокурсницей Нарциссой гонять по пройденной за год школьной программе. И зная, что наутро ее ждет нагоняй, если Друэлла обнаружит какой-то пробел в ее знаниях Беллатриса способна была выучить все тайком за ночь. У нее была спасительно блестящая память.       Закончила она только к ночи, когда ее однокашницы вернулись в комнату, чтобы беззаботно лечь спать. Перед сном, в темноте они традиционно не общались между собой. Белла уснула, но прежде долго ворочалась, со стыдом вспоминая сегодняшний день. -Будете месяц исполнять в наказание всю ту работу, которую я вам скажу, мисс Блэк. Я не позволю столь нагло прогуливать мои уроки.       Макгонаглл она никогда не любила, и сознаться ей в причинах пропуска занятия Белла не могла. Конечно, она бы вряд ли с кем из учителей этим с честностью поделилась, но остальным этого и не требовалось. Пожурив ее за опоздание, сняв с факультета пару очков каждый (таким образом, набрав приличное количество в минус), те оставили ее в покое.       Профессор Макгонаглл же сделала самое худшее, что можно только придумать - написала письмо ее матушке Друэлле. О том, что профессор к ее отработкам добавила еще и это послание, Беллатриса узнала случайно. И вовсе не из слов декана Грифиндора.       Это произошло на следующее утро, когда разносили почту. Седые осенние облака, наполненные тяжелой влагой, готовой обрушится в одно мгновение дождем, спокойно плыли по потолку обеденного зала. Совы кружили над головами учеников и хаотично швыряли им письма, посылки и подарки. И спешно улетали.       Одно из писем свалилось в тарелку Беллатрисы, которую та только наполнила тягучей кашей. Сова, взмахнув крыльями, взмыла вверх и исчезла, как и принесенное той письмо. -Беллатриса, тебе письмо! – раздался детский и такой же довольный, как и гул в помещении голос. - Давай посмотрим, что тебе пишут!       Необходимо всегда быть внимательным и сидеть как на иголках каждую секунду, чтобы знать, что произойдет в следующее мгновение. Именно в этой очередной, прописной истине в который раз убедилась Белла обернувшись и увидев свое послание у Нарциссы в ладонях. -Отдай сейчас же! - завопила она, хватая сестру за руки. -Дай посмотреть! – Возразила притворно спокойным голоском Цисси, вырываясь, убирая руки под стол. - Я все-таки твоя сестра!       Рванув рукав мантии сестры Белла, однако, не добилась того, чтобы письмо упало ей в руки. Цисси оказалась хитрее, запихав пергамент в школьную сумку. Пока они сражались, на них смотрел весь стол факультета, почти все ученики Хогвартса, и, кажется, даже, преподаватели, краем глаза. Нарцисса весело и задорно хохотала, а Беллатриса колотила ее со всей серьезностью и злостью по рукам, та отпихивалась, сжимая меж ног сумку. Тут Беллу насторожило, что из нее повалил тонким столбом дым. -Отдай сейчас же! – Рявкнула Беллатриса и, отпихнув сестру от себя вырвала ее сумку.       Но не успела Беллатриса вытащить оттуда пергамент, как тут же он самопроизвольно, вылетел из сумки, упав на пол между столом Слизерина и Грифиндора. И взорвался. Беллатриса и Нарцисса замерли.       Все присутствующие обернулись не на письмо, а на Беллу. Будто бы магическим образом узнав: послание принадлежит ей. -Беллатриса Друэлла Блэк!       Резкий взрыв хохота разразил большой зал. Но Белла слышала не его, вовсе не его, а этот ужасный, громкий голос, который с полным омерзением произносил ее имя - голос ее матери, заставивший всех смеяться, а ее побледнеть от стыда. -В очередной раз ты опозорила меня своим поведением! В очередной раз!       Кажется даже стены тряслись от смеха, удивления и веселья. Насколько изумителен тот факт, что издевательство может насмешить других людей! Настолько же удивителен, как и что люди еще умеют смеяться над смертью. -Как ты можешь настолько равнодушной быть к тому, что тебе дала судьба?! Если я еще хоть раз узнаю о том, что ты смеешь так поступать...       Беллатриса была уверена, что эта тирада, пробивающаяся сквозь раскаты смеха, будет вечной. Смеялись почти все. Взгляды и насмешки приковывали ее к месту словно раскаленными цепями – ее сжимало в комок. Но вдруг, какая-то сила распрямила ее ноги в стоячее положение, заставила схватить позорное письмо, умчаться из большого зала, покинуть всех, пробегая сквозь глухую толпу, оглохшую ко всему кроме своих себя.       Колокол пробил о начале первого урока, но Белла мчалась мимо лестницы где столпились ее одноклассники. Письмо вопило с каждым шагом все громче и чем дальше она уходила в мрачные коридоры замка, тем более злобные слова слышались оттуда. Будто бы оно знало, что Белла осталась наедине, и больше соблюдать этические нормы ни к чему… -Мерзкая! Отвратительная девчонка! Гадкая тварь! Мерзкая тварь, я проклинаю тебя!       На одном из самых верхних этажей она остановилась, мокрая от пота. Письмо взорвалось, превратилось в горсти пепла, но голос матери, хриплый и агрессивный все еще эхом отражался от стен. А сознание Беллы повторяло его сотни и даже тысячи раз…       Она проскользнула в дверь туалета, и даже не заперев его, бросилась к раковине смывать с лица яростно и неутолимо лившиеся соленые слезы. Вздрагивая, шепча, сама себе только лишь одно: -За что? За что...       И не звучало в ее словах ни капли изумления. Она понимала, отчего мать так поступает с ней. Но отчего ту грызла ненависть, как только та вспоминала ее имя, она никак не могла уяснить. Никак не могла. И этот, пусть и редкий лик позора напоминал ей с двойной угнетающей силой неисправимую сущность Друэллы Блэк.       Каждый смешок, который был ей услышан, каждый взгляд, выражал ненависть ее матери. Каждый шорох мантии по каменному полу, по которому шагали все грязнокровки и полукровки рисовали единственный страшащий ее образ. И они с не меньшей злостью смеялись над ее провинностью. -Ненавижу! Проклятие, ненавижу вас всех!       Из ее палочки вылетел косой луч, врезавшийся в покосившуюся раковину. Вода из крана вырвалась, заливая пол. Перед ее глазами плясали картины смеющихся над ней грязнокровок, ничтожеств, полнейших ничтожеств, высмеивавших ее так же, как родная мать.       Еще один взмах палочкой - и зеркало над раковиной треснуло, разломав его на несколько неровных осколков. -Проклятые магглы и полукровки! - рявкнула она, заехав от злости и обиды в косую раковину. Белая эмаль треснула, а из ее руки полилась кровь.       И в женский туалет резко распахнулась дверь. От неожиданности, злость в Белле замерла, волшебная палочка вывалилась из руки. Мысль о том, что сюда пришел какой-нибудь профессор врезалась в ее мозг со скоростью света, сталкиваясь с обидами на мать и прочих людей и развивая тех вдребезги. Злобный профессор наверняка поинтересуется, что она тут делает. На что Белла, разумеется, ответит томным молчанием. Но потом профессор, спросит номер ее курса, факультет и какой сейчас у нее должен быть урок.       А ответ на последний вопрос напрочь вылетел из ее головы.       Тонкий, женский вскрик вернул ее к действительности. Возле ее разбитой раковины оказалась девочка, явно первокурсница. Ее светлые волосы были убраны в косу, на полном лице огромные глаза выражали удивление. В маленькой, пухлой и дрожащей ладони она держала волшебную палочку, которую едва не выронила из пальцев. -Репаро! - проговорила Беллатриса слабым голосом, избегая взгляда страной девочки.       Раковина и зеркало склеились, соединившись по кусочкам. И только воду было невозможно вернуть на свое прежнее место. Приведя сломанные ей вещи в порядок, Беллатриса выскочила из туалета, стараясь поскорее выкинуть из памяти странный инцидент.       Зная, что еще один прогул урока добра ей не принесет, Белла поспешила в подземные этажи на Зельеварение. С опозданием на почти на целый час она вошла в класс, извиняясь перед профессором Слизнортом. Соврав, что была в больничном крыле из-за своей раненой руки девушка спешно села за единственную свободную парту. Однокашники смотрели на нее во все глаза, а она виновато, притворно ухмылялась. -Что же это в больничном крыле вам даже кровь не остановили? - с подозрением поинтересовался профессор, помешивая зелье в котле и резко переменил тему. – Ну что же присаживайтесь, раз явились. - Он поставил на стол девушке пузырек с черной жидкостью. - А что с этим отваром делать бы можете прочитать на 282 станице вашего учебника. Но скорее всего зелье вы не успеете сварить.       Беллатриса с облегчением перевела дух и залила в котелок содержимое колбы, ставшим при контакте с воздухом белоснежным. В конце урока Слизнорт подошел к ее парте, пригрозив пальцем. -Нехорошо лгать, мисс Блэк. - сказал профессор. - Думаете, я не знаю, что вы меня обманываете? Наш больничный отсек не столь безответственный, чтобы элементарно не остановить кровотечение. Ваша младшая сестренка, надеюсь, не берет с вас пример?       Белла не стала отвечать на вопросы Слизнорта. Понурив голову, она разглядывала разводы от когда-то пролитых зелий, нарисовавшие на полу непонятные узоры. -Не советую вам так дальше пропускать занятия, Белла. - Сказал профессор зельеварения. – думаю, вашей матери это тоже не поправится. А если такое будет продолжаться, то я буду вынужден принять меры. И загляните все-таки в больничное крыло. Но только во время обеда.       Кивнув, она направилась к выходу из класса, ища взглядом своих однокашников, но зельевар еще раз окликнул ее: -Совсем забыл! Профессор Макгонаглл попросила вас прийти в ее кабинет. К семи часам. - Махнув рукой, чтобы Беллатриса уходила, он пробурчал сам себе. - Отчего же сегодня так не везет моему факультету...       В больничное крыло она так и не сходила. Оставшийся день прошел за попытками отвязаться от общества Нарциссы, упорно пристававшей к старшей сестре с извинениями, беспокойством и прочими эмоциями, которые казались Беллатрисе пустыми.       До семи часов вчера половина ее факультета вспоминала декана Грифиндора недобрым словом. Разговоры были, кажется, только о ней. Как выяснила Беллатриса по подслушанной болтовне, которую она поддержала лишь молчаливым согласием в тот день, когда она невольно прогуляла уроки та задала заданий по количеству равные подготовительной программе будущего выпускника. Никто не был счастлив черкать ручкой неинтересные эссе. Белла без труда договорилась просмотреть готовое задание у кого-нибудь из одноклассников, когда оно будет готово и ровно в семь часов вечера увидела профессора - нарушительницу спокойствия ее однокашников самолично. Та пригласила ее в свой кабинет, демонстрируя всем видом, что поблажек ей не ждать. -Вам нужно будет переписать баллы всех факультетов, начиная с первого курса. – Сказала она без тени улыбки. - Датировка вам достанется – двадцать пять лет назад по нынешнее время. Вы можете выбрать себе два факультета из четырех, поскольку вам повезло, что у вас будет помощник. Слизерин стал отличаться отвратительной успеваемостью и посещаемостью. На месяц этой рутины вам хватит.       Она вышла из кабинета, оставив Беллатрису наедине с таблицами и скучными числами. Распахнув объемистую книжечку, которую ей поручили переписать девушка обомлела и подумала: «Хорошо хоть не все писать заставила… странно»       Взяв перо в руку, Беллатриса начала списывать первый столбец с числами, тяжело вздыхая от ожидающего ее чувства скуки в течение множества часов. -Наконец-то вы тоже соизволили прийти, Броуди.       В классной комнате опять появилась Макгонаглл, сопровождая за собой ученика Слизерина, которого Беллатриса узнала в ту же секунду. -Проходите. Мисс Блэк, будьте так любезны, объясните мистеру Броуди, что ему нужно будет сделать.       Профессор удалилась из комнаты, закрыв за собой дверь. Ученик по фамилии Броуди сел за стол напротив нее и мрачно поинтересовался заданием. А Беллатриса бурча себе под нос, была вынуждена объяснять: -Нужно переписать очки всех факультетов из этого журнала в этот. С тех, что были пять лет назад по нынешнее время. Нужно выбрать себе два факультета и у них все очки переписывать... в тетрадку, что она дала. У тебя своя, у меня своя. Вот держи свою.       Она протянула лежащую под рукой в кожаной обложке тонкую книжечку, паренек взял ее не сразу. Девушка отчего-то в этот момент обратила внимание, что он явно старше ее не на один год.       Броуди нацепил на нос очки в черной оправе и спросил уже не так мрачно: -А ты уже выбрала факультеты?       Подняв глаза от тетради, она кивнула и сказала: -Я выбрала Слизерин и Когтевран. -Эх, я как раз думал, чтобы ты выбрала Грифиндор, и он мне не достался. - Усмехнувшись, проговорил ученик. - Не люблю их... «Мне тоже они не нравятся. - Согласилась Беллатриса. - Особенно Макгонаглл»       Но вслух она не сказала ни слова. Обмакнув перо в чернильницу, она написала очки Слизерина с первой строки про зельеварение и посмотрела в сторону окна. Заходило солнце и ей ни с того ни сего стало ужасно грустно. Броуди явно разочаровало ее молчание, потому что, потупив взгляд он тоже начал работать.       Переписывать было невероятно неувлекательным занятием. Занятной информации таблицы с очками не содержали, потому-то Белла даже не могла толком вообразить, что происходило с людьми, которые их зарабатывали десятки лет назад до ее появления в школе. Частенько она сбивалась, зачеркивала целые столбцы, и работа крайне медленно шла. Ее смущало присутствие Броуди. В тех редких случаях, когда ее наказывали, ей всегда приходилось работать одной. И пусть это было несколько дольше, но это ей импонировало. Теперь же она хотела скорее закончить, чтобы сбежать не только от бесполезной рутины. -Вам уже пора сворачиваться. – Наконец, тягучие три часа прошли, когда в узкую дверь класса протиснулась Макгонаглл.       От ее шагов раздавалось эхо, когда она подошла к занятой последней в аудитории парте. Броуди, явно знакомый с методами профессора сразу же протянул ей свою тетрадку на проверку и та, щуря глаза в очках, сказала: -Вы бы так тщательно посещали мои занятия, Броуди. Таблица превосходная. Но до конца месяца вы будете еще сюда ходить точно. Возьмите, - она вернула тетрадь пареньку обратно, - положите на край профессорского стола, я заберу. Мисс Блэк, ваша тетрадь?       Броуди встал со стула и начал складывать свои немногочисленные вещи в старую сумку через плечо, трещины на которой были намеренно покрашены синей краской, как узором. Беллатриса без задней мысли отдала тетрадку профессору и не ожидая вердикта сложила связку перьев и колбу с чернилами в сумку. -Отвратительно. – Возмущенно проговорила Макгонаглл. – Такое ощущение, что вы намеренно делали ошибки в каждом столбце, это вы называете работой?       Девушка опешила, выронив колбу, которая отчего-то сама склеилась и подняла глаза на профессора, лицо которой покраснело от недовольства. -Вы ворон считали, мисс Блэк? Я считала вас вполне неглупой ученицей, но, похоже, дисциплинарные меры вашей матери на вас нисколько не подействовали! Вы думали я не замечу столь неаккуратной… -Это я виноват, профессор Макгонаглл. – Перебил ее Броуди, вернувшись к своей парте за сумкой. -Прошу прощения? – Она поправила очки и посмотрела на нисколько не смутившегося, спокойного Броуди.       У Беллатрисы чуть глаза из орбит не вылезли, когда тишину, нарушаемую противным голосом Макгонаглл, пронзил еще и уверенный, без какого-либо намека на ложь, голос Броуди. -Это я виноват. – Повторился он. – Я отвлекал ее всякими глупыми вопросами. Куда что записать, из каких столбцов брать информацию и сколько нам нужно переписать за сегодня. Прошу прощения, профессор, но ее вины тут нет. В итоге я записал все хорошо, а у нее куча ошибок.       Колдунья посмотрела Беллатрисе прямо в глаза, но девушка, вовсе не от притворного смятения опустила взгляд в трясущиеся колени. Потом снова посмотрела на Броуди, но его лицо приняло столь спокойное и несколько виноватое выражение, что Макгонаглл сказала уже ровным голосом после небольшой паузы: -Ладно, в таком случае не отвлекайте девушку от работы, Броуди. Вам же, Блэк, я велю заставить исчезнуть все помарки, а после этого можете идти. Броуди – можете до завтра быть свободны.       Изобразив облегчение, пока Макгонаглл не видит, Броуди неспешно покинул аудиторию, тихонько прикрыв дверь, а затем крайне шумно сбежал вниз по движущейся лестнице. Беллатриса же молча исправляла таблицы, взгляд ее выражал беспокойное, ошарашенное чувство. Она ощущала какой-то странный, неприятный прилив благодарности лишь потому что совсем не знала, как себя вести.       На следующий вечер она пришла в аудиторию Макгонаглл с твердым намерением – высказать благодарность Броуди. Как раз придя в класс несколько раньше, чем семь часов она застала его сидящим за партой. -Привет! – Бодро проговорила она, помахав рукой. -Привет! – Ответил он, вновь опустив свой нос в тетрадку, с которой он упорно что-то творил цветными чернилами и волшебной палочкой.       И от его полнейшего безучастия Белле вдруг подумалось, что ему быть может и не нужны ее благодарности. Сердце ее волнительно билось и успокоилось лишь, когда Макгонаглл зашла в комнату и протянув каждому тетрадку ушла.       Столы Беллы и Броуди стояли друг напротив друга, соприкасаясь деревянными стенками, таким образом образуя одну широкую столешницу. Скрипя перьями, они напряженно молчали, как на выпускном экзамене. Даже погода накануне казалась более удачной. -Мы, кстати, вчера так и не познакомились. – Бодро проговорил Броуди.       Беллатриса подняла взгляд от заполненного листа, который готовилась перевернуть и всю экзаменационную взволнованность как рукой сняло. -Да, это нехорошо. – Проговорила она тихо и ужасно неуверенно. -Тогда стоит это изменить? – улыбнулся Броуди и встал со своего стула, подошел к Беллатрисе, протягивая руку для рукопожатия. Девушка неуверенно посмотрела на него. -Меня зовут Николос. Можно и просто Ник, в общем-то. Беллатриса, смутившись, немного протянула свою ладонь и произнесла, подражая: -Беллатриса. В общем-то, просто Белла. -У тебя забавное имя. – Добродушно проговорил Николос. – Никогда таких не встречал. Точнее так названных. -Не вижу ничего забавного. – Ответила Беллатриса немного свирепо. -Правда не видишь? – Кажется Николоса нисколько не насторожил тон, который использовала Белла. – А мы проходили по астрономии. Твое имя же – имя одной из самых крупных звезд, звездная женщина!       Говорил он таким тоном, официальным и занудным, как диктор по радиостанции и Беллатриса невольно сжала губы, чтобы не расхохотаться. Броуди, заметив это, кажется, потерял способность тормозить веселье. -Я тебя однажды видел. Не у тебя ли недавно разорвало в большом зале громовещатель? – Спросил он без задней мысли. – Твоя мать точно не годится в оперные певцы, слишком фальшивит, когда завывает.       Беллатриса, только что готовая искренне засмеяться побурела как свекла, и сжала губы уже чтобы не разрыдаться. Николос и это настроение заметил, смотря на нее неловким, сочувственным взглядом. -Прости, пожалуйста, я как-то не подумал, что тебя это может расстроить. – Сказал он. – Просто я сам уже научился относится к подобным посланиям своей матушки с юмором. -У тебя что - пишут такие? – спросила Беллатриса, подняв глаза. -Ха, конечно же. – Ответил он. – Иначе ты думаешь, что я тут делаю? Но знаешь, как я поступаю с ними?       Беллатриса затрясла головой, попутно переписывая первый на новой странице столбец. -Я просто произношу заклятие исчезновения. Только громовещатели матушки заставили меня выучить эти чары в совершенстве. Ты сейчас на каком курсе? Если будете проходить или уже прошли – повтори их. Полезная вещь!       Беллатриса ничего не ответила, но совет Ника отложила в голове. Больше за все три часа они не произнесли ни слова, но через пару недель, спускаясь на урок заклинаний, она услышала начало лекции профессора о чарах, помогающих предметам исчезать восвояси. -Эванеско! – Звонко проговорила Беллатриса, направив свою палочку на лежащую на тумбочке тетрадку.       Та исчезла, будто той и не было. В гостиной Слизерина на это чудо никто не обратил какого-либо внимания, но Белла покраснела от гордости. Не сказать, что чары давались ей обычно с титаническим трудом, но это было первое заклинание, от перспектив применять которое у нее горели глаза. -Привет, Нарцисса. – Сказала девушка, когда беловолосая девочка подошла к Белле и махнула, чтобы та наклонилась к ней. Чмокнув в пунцовую щеку сестру, Цисси положила свои учебники рядом с сестринскими. -А что ты делаешь? – спросила Цисси, завязывая распустившиеся локоны в хвост. -Повторяю заклинания. Задали выучить заклинание исчезновения. -Ясно! Матушка тут прислала письма, в них она сообщает, что мы должны приехать на каникулы. Каждой по письму. И матушка просит написать Андромеде о школе, ей интересно, а то матушка говорит, что она не хочет учиться. -Эванеско! – Беллатриса направила палочку прямо на синий конверт, в руке девочки, подписанный рукой матери. Он испарился, а Нарцисса неподдельно ахнула с ужасом. -Как! Это же мамино письмо! -У тебя ведь такое же, Цисси? Расскажешь, что в нем написано? Совсем не обязательно копить лишнюю макулатуру. У тебя нет чистого пергамента? Напишу Дромеде. Дорогая Дромеда! Я совершенно искренне понимаю твое нежелание ехать в Хогвартс. Тут нет ничего такого, чего нет дома. Разве что - сварливые учителя, которые заставляют переписывать книги в наказание. Мать обычно просто запирает тебя в комнате до ужина. Поверь, бездельничать в комнате всяко интереснее. А что насчет меня, то мои дела не очень-то веселы. Отбываю месяц наказание у одной как раз такой профессорши. Ее зовут Макгонаглл. Запомни, тебе это еще может понадобится. Ты любишь квиддич. А она очень любит его лишать тех, кто играет в команде факультета. Если в будущем захочешь играть в сборной – избегай ее наказаний, ее самой, увы, не получится. Если ты захочешь, чтобы я рассказала тебе еще страшилок о школе – жди, когда я вернусь домой. Готовь вопросы. Но это, как всегда, лишь к Рождеству. Твоя сестра, Белла Блэк       Запечатанное в серый конверт письмо, ее неказистая, личная сова, взмахнув крыльями спешно понесла вдаль, за холмы, где далеко-далеко был Беллин дом. Не провожая птицу взглядом, Беллатриса поспешила к Макгонаглл, отбывать последний день наказания.       Как всегда, Николос пришел раньше нее и поприветствовав уткнулся в свой альбом. Тайком Белла уже подглядела, что он рисовал какие-то рисунки чернилами, но какие уже не стала изучать. А спрашивать тем более.       За месяц они переписали пять толстенных книжек почти целиком. На беллином указательном пальце не проходила вмятина от пера, на выходных она писала ночами те задания, которые не успевала из-за отработок у Макгонаглл. Потому-то об отдыхе и не смела мечтать.       Макгонаглл пришла в кабинет, опоздав на две минуты и создав в аудитории неблагоприятную обстановку натянутого молчания. Протянув им их тетради, она сначала немного посидела в компании ребят (что случилось, в общем-то, впервые), наблюдая за ними с соколиной зоркостью, но, видимо, ее не вдохновляли сидящие спиной и пищушие конспекты школьники, подобных которым она видела каждое занятие. Потому-то минут через двадцать она покинула их.       За дверью класса Макгонаглл, за окном в неказистой, тусклой башни завывала тишина и тихий, осенний ветер, швырявший где-то внизу хрупкие опавшие листья. Николос Броуди отчего-то лучезарно улыбался. -Радуюсь, что сегодня мы, наконец, прекращаем писать эту ерунду. – Пояснил свое состояние он, приметив непонимающий взгляд Беллы.       А она, отчего-то, уставилась тупым взглядом на то, как в улыбке у него торчат выпирающие клыки и на редкие веснушки, которые на его лбу образовывали несимметричный узор. Вспомнив то, как в прошлом году у нее самой вылезли эти точки и как ее это раздражало, она приуныла. -Да, это замечательно. – Ответила она инфантильно. – У тебя нет ли еще чернил?       Броуди с радостью поделился и Беллатриса поблагодарила, задавшись про себя вопросом: почему Броуди вечно пытается улыбаться? При всем при этом она даже не чувствовала, что ее это выводит из себя. Он протер очки и, видимо, думая, что сказать, но ничего не придумав, продолжил создавать бесполезную рутину из бумаги и чернил.       В комнату зашла Макгонаглл, хотя обычно раньше времени она не приходила, и Николос озираясь на нее тоже, как и Белла подумал, что та отпустит их пораньше. -Вам тут не холодно? – спросила она, без тона заботливости.       Оба закачали головами, разочарованно продолжая писать свой текст. Макгонаглл подошла к их столу и попросила исписанные тетради. Оба протянули, по-прежнему не понимая, что происходит. -Вы довольно быстро управляетесь, оказывается. - В заключение сказала Макгонаглл, - Может так я и отпущу вас сегодня чуточку пораньше.       Николос и Беллатриса переглянулись, показывая, что ни тот, ни другая не верят обещаниям профессора. Профессор все-таки разожгла едва трепыхавшийся в пламени камин и одним взмахом руки нарисовала в воздухе резную вазу с печеньем. -Можете взять их перекусить. – Сказала Макгонаглл, ставя вазу на стол к Белле и Нику. Они оба поблагодарили, изумленно протягивая руки за повторной порцией, после первой. -Думаю, вы можете заканчивать через полчаса. – Сказала профессор, подходя к двери. Часы на стенке будто в подтверждение ее слов мелодично пропели. – Не забудьте взять свои перья, а также тетради с числами можете оставить себе.       Она вышла из кабинета, в котором еще на несколько минут повисло гробовое молчание. Два ученика, сидевших за столом молча, уставились в свои тетради и даже не писали числа. -Что-то она сегодня добрая. – Шепотом проговорила Беллатриса, смотря на дверь, лишь бы что-то сказать.       Николос не обратил на ее слова никакого внимания, и они продолжили писать. Плясавший ливень за окном затуманил все стекло, вспышки грозы рисовали на мокром стекле призрачные тени. Перья в тот вечер неутолимо ломались, а камин все равно грел совсем слабо. Сидеть в кабинете казалось невыносимым. -Знаешь, кажется я тебя уже где-то видел, помимо большого зала. Где я тебя первый раз увидел, знаешь? – Призадумавшись сказал Николос и хлопнув в ладоши сказал. – Точно! В поезде! И еще в карете по пути в Хогвартс. Это ведь ты была, ехала еще с какой-то надменной блондинкой!       От хлопка Беллатриса чуть со стула не грохнулась, но улыбнулась и закивала: -Да, это была я. – Сказала Беллатриса. – А я вот тебя сразу узнала, когда увидела в классе на наказании. -Нет. – Хитро проговорил Ник. – Не узнала. Кто первый сказал, тот первый и узнал. Так что помолчи.       Рассмеявшись, Беллатриса принялась писать дальше, сонно позевывая и слушая стук поленьев в камине. -А ты, кстати, на каком курсе учишься, Белла? – снова прервал молчание Николос.       Выбросив из руки перо, Беллатриса проговорила: -На четвертом. Ну а ты? -Выглядишь старше. – Изумленно проговорил Николос, поставив палец на нужную строчку с цифрами и упорно конспектируя эти записи. В кабинет зашла Макгонаглл, поэтому он замолчал, уткнувшись в свою тетрадь. Профессор прошлась вдоль комнаты, посмотрела на работающих учеников и кивнув сама себе подошла к камину. -Ну а ты на каком? – Спросила Беллатриса вполголоса, когда профессорша наконец ушла.       От радости она была готова говорить сколько угодно, потому что дописывала последнюю страницу толстой книжки. Финишная прямая воодушевляла ее. -Я на седьмом, я уже преодолел все что только можно в этом Хогвартсе и меня убьет ЖАБА. – Драматично проговорил он и откинул голову назад, будто его прострелили.        Беллатриса расхохоталась и поставила последнюю цифру в таблице. -Я все. – Сказала она с триумфом. -Ну можешь топать спать. – Сказал Николос. – Только вряд ли профессорша тебе разрешит без проверки уйти. -Да нет, я тебя подожду. – Ответила Беллатриса. Броуди почему-то даже не посмотрел на нее с удивлением, как она ожидала, а ответил протяжным молчанием. -Вы уже все? – спросила Макгонаглл, когда и Николос закончил.       Бегло просмотрев все записи, она волшебством забрала книги, с которыми те целый месяц просидели без выходных и отдала приказ покинуть аудиторию. Одновременно они встали и направились к двери, как бравые солдаты, настроенные только на победу в войне: -Прощайте, профессор Макгонгалл. – Одновременно провозгласили Ник и Белла. -Если я узнаю, что вы сейчас пойдете не в вашу гостиную, то придется вам писать балы факультета еще два месяца! – Крикнула она им вслед, шумно захлопнув дверь. -И вам всего наилучшего. – Полушепотом проговорила Беллатриса, вызвав своей репликой у Броуди лишь улыбку.       А часы где-то вдалеке пробили с угрозой время отбоя. -Ну, все нам конец. - Рассмеявшись, проговорил Ник, сбегая вниз по лестнице. - Мы не успели добежать за секунду до нашей гостиной, и нам придется два месяца быть у Макгонаглл в рабстве!       Однако вместо паники, вместо ужаса на лице Беллатрисы отразилось веселье, и удерживать порывы смеха было попросту невозможно. Но пришлось. Иначе их бы просто заметил Филч. И опять бы потащил к профессору трансфигурации, у которого они только что были. Спускаясь вниз вслед за Николосом, она смеялась с каждым пролетом все громче и их голоса составляли веселую симфонию, которая так напоминала эмоции испытываемые в счастливую пору детства: -Пока, Беллатриса. – Сказал Николос, когда они, наконец, пришли в свою гостиную. – Приятно было познакомится. Обычно на таких наказаниях встречаются только тоскливые, молчаливые зануды, с тобой было неплохо. -Пока. - Улыбаясь, попрощалась девушка. – И тебе тоже, спасибо.       И направилась в свою спальню, прежде помахав своему первому за четыре годы учебы в замке приятелю.       Следующим вечером ей было непривычно нечего делать, после выполнения домашних заданий. И она достала позабытый на целый месяц под кроватью роман. За месяц отработок, Беллатриса уже совсем привыкшая к напряженному режиму вдруг стала относится спокойнее к Хогвартсу, к учебе, да и вообще ко всему. И прочитав в книжке про свадьбу главного героя она лишь тогда впервые за месяц вспомнила о том, что такое же событие ждет и ее. И ошарашена была больше тем, как с легкостью оставила на месяц столь привычные для нее мысли.       Жизнь стала на удивление легче, но в то же время туманнее. Однако ей не требовалось больше что-то знать о будущем. Она жила настоящим. И им довольствовалась.       Учиться, из-за исчезнувших отработок стало в разы легче, по вечерам Белла чувствовала странную свободу, оттого что не надо было ни куда идти, ничего не надо было писать, делать… и от того, что больше не с кем посмеяться. Ей снова стало немного грустно. Теперь она без причин бродила по коридорам Хогвартса, заходила в библиотеку, читая первые попавшиеся под руку книги.       И те попадались как на зло тоскливыми. Хотя от скуки прочла она несколько толстых фолиантов за неделю. Скучное в один раз сменилось на ужасное и библиотеку она начала просто избегать. Однажды ей попалась довольно приторная история о любви клыкастого вампира, похожего на тех, что нарисованы в учебниках по защите от темных искусств и маггловской девушки, с именем как у нее. Эту книгу, которую осилить, в силу глупости написанного текста она не смогла, Белла почти сразу поставила обратно на полку. Пафосные строчки этой истории выгнали ее оттуда на несколько месяцев.       Оттого что даже из библиотеки исчезли нормальные книги, она впала в еще большее уныние. Уроки делались как-то совсем медленно, с малым успехом. Заклинания, защита от темных искусств давались ей в целом хорошо, но Беллу мало это волновало. Ведь родителей больше беспокоила учеба ее сестры. Среднюю успеваемость Беллатрисы никто не осудит. Потому как Друэлла считала, что та ненамного выше уровня типичного тупицы.       До того момента, как наступил декабрь и приблизилось Рождество, ее жизнь не накрывало какими-то новыми переживаниями. С выпадением снежных осадков ее привычкой стали длинные прогулки вокруг озера в полном одиночестве, разглядывание замерзшей ледяной глади. Было очень холодно, снежинки медленно падали с небес на широкие, лысые ветки деревьев, свисавших к воде.       В последний день учебы Белла точно так же бродила у озера. Возле ее родного дома не было ничего похожего и столь грандиозного. Гигантский водоем тянулся за белоснежные холмы, создавая иллюзию бесконечности. Девственная природа дышала величием далей, просторов и неизведанных гор, под которыми в снегопад точками передвигались неведомые существа.       Каждые пять минут девушка поглядывала на часы, чтобы не опоздать на последний перед Рождественскими каникулами урок зельеварения. Внутри нее, словно что-то предчувствуя нехорошее, ныло. Пусть декан обещал им не проводить урок, а занять своих учеников украшением класса опаздывать Беллатриса не решалась.       Зельеваренье никогда не было ее любимым предметом. Потому-то, наверное, по нему у нее и были проблемы. Ее память могла запросто вместить множество магических манипуляций с палочкой, но, когда в колдовство вмешивались еще жидкие ингредиенты, различные травы и органы, волосы животных у нее пухла голова.       Профессор Слизнорт предупреждал ее, что если она не сумеет сдать последний тест по этому предмету, то придется ей остаться на каникулах в школе. Этого Беллатриса не хотела больше всего. Кто и что бы не ждало ее дома – нарушать привычное течение времени было для нее страхом.       На часах было без десяти минут до начала урока. Ученики, которые вдалеке стояли у ворот, заспешили в замок и Белла видела, как дергаются их тела в безудержном смехе.       Хогвартс был уже украшен к Рождеству, и снег со сводов на потолке валил также, как и на улице. Расстегнув плащ, она спустилась в кабинет зельеварения.       Колокол прозвенел тут же, как она оказалась в последнем коридоре перед кабинетом. К счастью, возле двери еще стояли ее однокашники, она даже не опоздала. Поздоровавшись с присутствовавшими и услышав взаимные приветствия, она остановилась у двери и уткнулась учебник зельеварения, дабы не привлекать к себе внимания. Строчки плыли перед ней все больше, пока она погружалась в свои мысли… -Грифиндорцы? – надменно спросил кто-то и возмутился. - А они что тут делают?!       Топот ног по ступеням произвел на толпу эффект красной тряпки. Школьники заерзали, оборачиваясь зашумели. Белла вывалилась из своих мыслей, как сонный младенец из люльки, озираясь. Книга, окончательно переставшая быть ей хоть сколько-нибудь любопытной, была кинута в открытую сумку. По лестнице, вслед за опоздавшим на урок профессором Слизнортом, спускалась густая толпа грифиндорцев-четверокурсников. -Пропустите ваших товарищей, Слизеринцы. – проговорил, кашляя, профессор Слизнорт, извлекая из рукава мантии большущие ключи.       Цепочка ребят из Грифиндора спешила за ним, через распахнутую дверь кабинета, останавливаясь возле парт. Слизеринцы в недоумении прошли лишь, когда профессор махнул им рукой с недоуменным выражением лица.       Когда же наконец те протиснулись в уменьшившееся из-за толчеи помещение он сказал, обращаясь к ученикам своего факультета: -Сегодня ваши однокашники-Грифиндорцы побудут с вами. Профессор Макгонаглл заболела и попросила меня совместить наши уроки. Дабы они без дела не бродили по Хогвартсу. Думаю, перед Рождеством такое единение не будет лишним. В особенности, между ребятами из таких разных факультетов.       Слизеринцам пришлось подвинуться на своих стульях, чтобы Грифиндорцы смогли сесть на стулья, магически нарисованные Слизнортом в воздухе. Нескоро эта немаленькая толпа расселась и угомонившись стала слушать короткую, в десять минут лекцию о беозаре. Закончив, Слизнорт велел всем встать с мест, достать свои палочки и начинать вместе украшать класс: -Используйте все известные вам чары, чтобы превратить этот класс место праздника. – Нараспев проговорил Слизнорт. – завтра многие из вас поедут домой на праздники. Однако есть ребята, которые такой шанс не имеют. Давайте подарим им антураж! Включайте фантазию!       Беллатриса нерадостно покинула свой стул и направилась к пустой стене, которую решительно заняла самая большая толпа Слизеринцев. Но Слизнорт, когда та шла мимо коснулся ее плеча: -Беллатриса Блэк, подойдите ко мне. – сказал он.       Несмотря на то, что позвали только Беллу обернулись все присутствовавшие в классе. Впрочем, не заметив ничего сверхъестественного, отвернулись к своим делам. -Надеюсь, у вас не было никаких особенных планов на каникулы мисс Блэк? – Холодно поинтересовался Слизнорт, когда она подошла с ним к его столу.       Из нижнего ящика стола он достал длинный манускрипт. Белле даже не надо было разглядывать его, чтобы понять – это ее проваленный тест по зельеварению. -Вам придется остаться в замке, чтобы исправлять все ваши работы. Чтобы получить удовлетворительные баллы. И быть допущенной к итоговому экзамену в конце года. – Назидательно проговорил Слизнорт. - Иного времени на исправление у вас просто не будет. Завтра все уезжают по домам, но, а вы придите ко мне к двум часам. -Но ведь завтра сочельник! – Испуганно и уныло проговорила Беллатриса, все еще надеясь уговорить профессора на поблажку. – Да и билеты на поезд… -Вы придете ко мне всего на час, сварить одно зелье. – Не слушая слов девушки, вещал профессор. – Каждый день по зелью. Я просто не знаю, какую работу вам дать. А вашей матушке, в случае необходимости, я все объясню. Вы должны понимать, что вас ждет провал, если вы не приложите никаких усилий. -Хорошо, я приду… - слабым голосом проговорила Белла, смотря в пол.       Профессор кивнул и взмахом руки приказал ей отойти. Девушка, не отрывая взгляда от пола, направилась к своей сумке, одиноко валявшейся на стуле, убирая руки в карманы, дабы унять дрожь. -Отлично-Отлично! – распевал Слизнорт. Все смеялись ему в ответ, свистящий звук оглушил класс и Слизнорт еще веселее расхохотался. – Думаю, у нас будет лучший класс во всей школе!       Белла обернулась и увидела, что слова Слизнорта были, возможно, истиной. С потолка падали бумажные снежинки, застревавшие в волосах Беллы. Попытки отмахиваться от них были тщетными.       Сложив свою сумку, она направилась к стулу у самой стены, вдали класса, чтобы ее никто не видел и не слышал. Закрыв лицо руками, она вздохнула, поставив на колени свою сумку, а ненавистный учебник зельеваренья используя как скамейку для ног. Единственное, от чего она не могла избавится, так это от отголосков смеха Грифиндорцев в ее голове. Они все смеялись, заливаясь, проходили мимо нее, взрывали какие-то странные сферы, превращая их в блестящие украшения. -Профессор, а можно повесить над шкафом вот эту мишуру? -Конечно, можно! Еще и над дверью повесьте! -Профессор Слизнорт, можно вот эти шары заставить летать? -Разумеется! Только смотрите, чтобы не разбились о потолок!       Слизеринцы и вправду объединились с Грифиндорцами. Пусть и на краткий рождественский миг, в банальном деле украшать класс, но все же объединились. Они стали почти как те дети, которые стоят возле распределяющей шляпы, улыбаются и волнуются, хотят дружить друг с другом, даже не зная, кто попадет на какой факультет. Однако, как только веселье закончиться, все с угрюмыми лицами разойдутся по своим гостиным и тысячелетняя война чистокровных, предателей чистокровных маглов и полукровок начнется вновь. И даже в стенах школы, где обитают только дети она будет чувствоваться все так же остро.       Беллатриса так и продолжала игнорировать в общее веселье, сидя в самом темном месте класса, с не отступавшим ощущением, что эти полукровки и грязнокровки вновь смеются над ней.       Она не поедет домой на каникулы впервые за всю четырехлетнюю учебу в замке. Ее удручало это. Но Белла понимала – это с непривычки. Хогвартс угнетал ее, а родовое поместье еще больше. В Хогвартсе было слишком много людей, а дома – не было человечности. Она приезжала и уезжала, туда-сюда, но замок, в котором она жила большую часть времени не прижился теплым образом в ее душе. Дом родителей стал лишь привычным местом пребывания.       Но родного места, где ей было спокойно не существовало в этом мире. Нигде она не могла приткнуться, без угрозы для ее душевного равновесия. Здесь – учеба. Там – мать. Что делать? Как быть?       Дверь в класс была приоткрыта, кто-то из учеников выходил и вновь вернувшись в класс забыл закрыть ее за собой. Затуманенным взором Беллатриса наблюдала за ней, качавшейся на скрипучих петлях, абсолютно бездумно. -Можно выйти, профессор? – спросила Беллатриса так, чтобы ее было слышно.       Слизнорт разрешил, даже не задумываясь. Беллатриса, пряча под боком свою сумку, выскочила из класса. И больше не вернулась. Веселье и попытки временного примирения продолжались без нее, как собственно и подготовка к светлому празднику Рождества.       Из коридоров праздничная суета смела всех людей, замела, словно бурей внешнюю тоску, которая с каждым шагом Беллы обнажалась, словно снег под горячим сапогом. И делая самое глупое, по ее мнению, дело – разбирая уже собранные вещи девушка к полуночи легла спать.       На следующее утро она запланировала сделать несколько вещей – проводить свою сестру Нарциссу на Хогвартс-экспресс и почитать учебник по зельеварению дабы хоть как-то себе помочь. Но все как всегда пошло наперекосяк: -А ты не пойдешь со мной до станции в Хогсмиде, Беллатриса?       Нарцисса слишком долго собиралась. Укладывая в чемодан многочисленные мантии, она задержалась на полчаса. Белла уже мысленно вычла у себя из графика время на чтение учебника. А очищая свои учебники и прощаясь со всеми своими подружками, на целый час. Теперь же она не успевала и дойти с ней до станции. Ранее у нее был план – заскочить с ней в вагон, будто уезжая домой, но после, изобразив, что уходит в уборную, незаметно сойти с поезда, оставив пустой чемодан сестре. -Нет, не пойду. Иначе я не успею к Слизнорту. – Честно призналась Беллатриса. -Зачем тебе к нему? – Капризным голосом спросила сестра, надуваясь как индюк. – Ты что забыла, сестрица - у нас каникулы наступили! Пора домой! Или ты хочешь пригласить с нами профессора? -Я должна сдать ему работы… - Угрюмо проговорила Беллатриса, сложив руки за спину. – И я не поеду домой. Вообще. Только весной или летом. -Так ты обманула меня! – возмутилась Цисси. – Ты наврала мне, что с учебой у тебя все в полнейшем порядке! Ты просто обманщица! -Отстань, пожалуйста. – Лениво проговорила Беллатриса, отворачиваясь.       Но для Нарциссы этот обман был куда серьезнее, чем для Беллатрисы, она воспринимала его как что-то ужасное и страшное: -Я расскажу маме о том, что ты двоечница. – Пробурчала Цисси, сложив руки на груди. – И она тебе задаст!       Беллатриса побледнела от ужаса. Ее сестра имела серьезные намерения, совершенно не понимая, чем может кончится ее болтовня, но девушка теперь совсем не знала, как отразить грядущую атаку. -Если я провожу тебя до станции, ты не выдашь меня? – слабым голосом спросила Белла. У нее в голове появлялся новый план по обману Слизнорта, который тоже ничем хорошим кончится бы не мог. Но если все итак хуже некуда, то чем ей подпортит жизнь ворчание профессора за ее продолжительное опоздание? -Нет… - задумчиво проговорила Нарцисса, смотря в глаза сестре пронизывающим взглядом. Беллатриса про себя взмолилась. – Я просто тебя не выдам… ты все-таки моя сестра и я знаю, что… Иди к Слизнорту! Если мама спросит, почему ты не поехала домой я просто скажу, что ничего не знаю! Иди скорее!       Она толкнула ее слабыми ручонками, но от волнения Белла чуть покосилась. От слов сестры у Беллатрисы вмиг появилась надежда. Не ожидая от своей ябеды-сестры такой благодати, она в порыве чувств обняла ее, поздравила с Рождеством, и побежала к зельевару.       Кажется, кусочек Рождественского чуда был уготован и для Беллатрисы. Когда она ворвалась в аудиторию, то застала Слизнорта в очень добром расположении духа. Он угостил ее шоколадным пирогом. Протянул бумажку с указаниями для зелья, с которым она управилась за полчаса даже без его строгого руководства. И изумившись ее внезапно проснувшимся способностям к варке зелий, он дал Белле собой еще один кусочек торта, поздравив с наступающим Рождеством.       В гостиной Слизеринского факультета было удивительно пустынно. Кажется, уехали все, без всяких исключений. Частенько в гостиной, даже в самый темный час, кто-то да засиживался, ластились чужие кошки к ногам, квакали земноводные, но в предрождественский день гостиная факультета Салазара Слизерина стала похожа на мозаичную картинку, с растерянными безвозвратно деталями. Из забытых вещей лежали лишь не поточенная связка простых карандашей на журнальном столе. Неизвестно, для кого была украшена лысоватая, зеленая ель.       Замерев на пару секунд на месте, Беллатриса присела в одно из кресел и огляделась еще раз. Вдруг кто да выйдет, вдруг ей все-таки показалось?       Но тишина успокоительно кивала головой ее беспокойной душе и, она, отбросив сумку, просто расслабилась. Чего она никогда не делала в общей комнате. Закрыла глаза и почему-то подумала о сестре, которой предстоит еще долгий путь домой. Как теплым пледом ее накрыло умиротворение и она, представляя тесный вонючий поезд, начала засыпать. И даже не сопротивлялась этой простой воле своего организма. -Беллатриса?       Ее расслабленное состояние лопнуло как мыльный пузырь, напоровшийся на тонкую иголочку, когда она услышала мальчишеский знакомый голос: -Николос?!       Ноги сами подняли ее с кресла. Посреди гостиной, в мокрой от снега мантии действительно стоял ее давний знакомый Николос Броуди. Улыбаясь своей хитроумной улыбкой, он взмахнул приветственно ладонью. Из-за его спины выглядывала маленькая фигурка девочки со светлыми волосами и пухлым, румяным от мороза лицом. -Привет! – Поздоровалась Беллатриса. Тот тоже ответил ей приветствием и провозгласил тоном глашатая: -Хочу познакомить тебя с моей сестрой Элли. Вряд ли, ты, когда-нибудь встречала ее в школе, кроме как на распределении в начале года. И не думаю, что ты запомнила ее имя.       К несчастью, Ник ошибался. Девочка Беллатрисе была очень даже знакома. Весьма сильно отпечатался в ее голове эпизод, когда та застала ее в истерике в туалете.       Взяв двумя руками пухлую ладонь своей сестры, он вытащил ее вперед. По глазам было видно сразу – эти двое друг другу приходятся родственниками. Разве что Элли смотрела исподлобья. Николос же прямо. Из-за высокого роста Ника она казалась ужасно крошечной, коренастой и жутко несимпатичной Беллатрисе.       Элли осторожно пожала Белле руку и отошла к брату. Одернув свою руку, девушка протерла сонные глаза и вдруг поняла, что скучала по этому человеку. И, кажется, это чувство было взаимно. -Не ожидал тебя тут увидеть. – Все радовался Николас. - А почему ты не уехала домой? -Слизнорт оставил на каникулы, пересдавать работы по зельям. Каждый день ходить буду. – с грустью проговорила Беллатриса. -Из-за зелий?! –прыснув спросил Николос. – да это же легкий предмет! Что же ты там завалила? -Это кому как. – Проговорила Беллатриса, смотря в пол. – Я разбираюсь во всем в школьной программе, но зелья ставят меня в тупик. -Ладно-Ладно, извини за мое удивление. – Бодро сказал Николос, хлопнув Беллу по плечу так, что та чуть не отлетела в стенку. – Если тебе что-то непонятно, то я могу тебе помочь. Слизнорт ко мне хорошо относится и, потому, я могу пойти с тобой, повлиять на него, чтобы он не был с тобой столь строг. -Это было бы замечательно, - с улыбкой проговорила Беллатриса, - мне как раз завтра идти на пересдачу… сегодня уже была. -Сегодня?! Знатно же ты его обидела!       Николос улыбнулся и потянулся к своему чемодану, который положил на один из стульев, кропотливо что-то разыскивая. Его маленькая сестра присела рядом, уперев подбородок в ладони. Беллатриса уловила в этом ее жесте какое-то странное проявление сестринской преданности. Эта идиллия, возникшая между ними, заставила девушку почувствовать конфуз. -А вы почему не поехали домой? – Поинтересовалась Беллатриса, дабы нарушить неловкую тишину.       Первой глаза подняла Элли, с недоверием посмотрев на Беллу она опустила глаза, дернув за рукав мантии своего брата. Тот с явным недовольством оторвался от ковыряния в своем чемодане и сказал притворным серьезным тоном: -Наш поезд опоздал, вот мы решили остаться тут до летних каникул. Не будем же мы – чистокровные колдуны - бежать за поездом!       Младшая сестра Ника рассмеялась, закрыв лицо руками и села на оставленный без чемодана стул, неосторожно на нем покачиваясь. Беллатриса же отчего-то юмора не оценила, внимательно смотря в глаза Николосу Броуди -Ну а если серьезно, то нам просто очень далеко добираться. – Словно оправдываясь за плохой юмор ответил он. -А родители вас встретить не могут? – изумившись, спросила Белла, опустившись в кресло напротив. -У мамы и папы важная поездка. – Неожиданно грозно проговорила Элли, впервые подав голос при разговоре с Беллатрисой. Но как только Белла обратила свой невольно недовольный взгляд на девочку, та отвернулась к стенке. Более за вечер, не проговорив ни слова. Но Белла успела заметить, как враждебно сжались брови на ее низком лбу. -Мои родители тоже часто уезжают. – Рассказывала Белла, что в голову придет, только чтобы не было слышно одного только лишь треска поленьев в потухавшем камине. – По делам Министерства Магии…       Но все-таки Беллатриса замолчала, ощущая, что больше не в состоянии говорить всякий бред. За окном, которое она всегда воображала, разглядывая глухие стены их гостиной, медленно падал снег, и она невольно произнесла: -Сегодня же Сочельник…       Все присутствующие в комнате замерли, смотря друг на друга с восторгом на лице. Девушка и не ожидала, что случайно пророненная фраза способна на такой эффект. -И вправду. – Проговорил Ник традиционной своей широкой улыбкой.       Элли поднялась со своего кресла, думая, видимо, подойти к камину согреться. Однако не прошла она и пару шагов как тут же получила дружеский хлопок по спине от старшего брата. Обернувшись и смотря на брата с обидой на лице она сразу рассмеялась заметив то, как Броуди скривил лицо, закатив глаза вверх и вывалив язык. -Сходи в мою спальню и принеси мою папку. – Попросил Николос сестру. Та кивнув направилась выполнять поручение, а ее брат завалился в кресло напротив Беллатрисы. -Интересно, отчего так мало народу остается в Хогвартсе на каникулы? В прошлом году, кроме нас двоих оставался еще мой однокурсник. А в этом году совсем никого кроме тебя. Кто следующий останется тут? – улыбаясь, спросил он. -Не знаю, - проговорила Беллатриса с сомнением. – Но я бы лучше поехала домой, надоел Хогвартс, надоела эта гостиная, эти стены и коридоры… -Какая-то ты пессимистичная, Белла. – Задумчиво проговорил Николос, смотря на девушку, и очищая платком свои очки. – А что ты бы делала дома?       На это замечание она ничего не ответила, ровно как и вопрос, отвернулась, закутавшись в свою мантию. От сказанного ее приятелем ей стало дурно, захотелось сбежать в свою спальню, подчиняясь какой-то бушевавшей в ней вредности.       В гостиную вернулась Элли, несшая в руках огромную папку с листами, а в зубах сжимая письменные принадлежности. Обронив это перед ногами брата, вручив ему карандаш, она упала от усталости в кресло, достала из кармана старую, тонкую, поношенную мантию, завернулась в ней и исчезла. Как будто ее и не было. Беллатриса невольно ахнула. Но Ник и не потрудился ничего разъяснить.       Николос водил карандашом по бумаге, в паузах между штрихами вороша волосы на голове. Беллатриса, свесив ноги к полу, смотрела на Рождественскую ель, стоявшую возле ее кресла, прикасалась кончиками пальцев, пушистых, пахнущих хвоей ветвей. Маленькая Элли так и не появилась. Хотя Белла даже и не думала, куда она исчезла… -Как тебе мой рисунок, Беллатриса?       Задумавшись, она не сразу услышала, что Николос обратился к ней. Выпрямившись в кресле и откашлявшись, она узрела у себя на коленях пергамент. Девушка взяла его в руки и с первого же брошенного взгляда обомлела.       На белоснежном, чистом по краям рисунке торчали карандашные, густые еловые ветки, среди которых запуталась гирлянда и изящные, светящиеся елочные игрушки. Разбросанные по листу коробки с подарками взрывались, раскрываясь, желая показать хранимые ими сюрпризы. Сюрреалистическая, рождественская путаница таилась на рисунке, а посреди, среди маскарада приятной суеты, изображенные три фигуры, смотрели на камин, в котором из огня появлялась фигура, рассыпавшаяся на тысячи маленьких снежинок. Фигура, олицетворявшая чудеса времен года. Огонь превращался в лед, зима в лето, а три персонажа картины с тихим восторгом смотрели на это. -Вот это да… - с неподдельным изумлением проговорила Белла. – Красиво…       Ей даже не хотелось возвращать этот рисунок художнику, насколько он ей понравился. Но тот, конечно, вызволил его обратно. Она, вернув, спросила: -Как же ты так рисуешь? – ее голос был тих, сдержан, хотя сердце билось в груди от взгляда на столь искреннее изображение взгляда действительности художником.       Николос пожал плечами, улыбнулся и положил свой рисунок в папку. Девушка заалела, не умея выражать словесно своих чувств. Вдруг рядом с ним из неоткуда появилась Элли, вырвав у Ника папку с рисунками подсунула их Белле. -Посмотри еще, - Сказал Ник стеснительно. Белла почему-то тронулась этим, - Мне будет приятно.       Смутившись, она раскрыла толстенную папку, связанную тугим жгутом. Та с хрустом высвободила творения Николоса Броуди. На небольших альбомных листах, казалось, было нарисовано все на свете: от утренней зари, которая в длинной полосе дня превращалась в ночь, так и жизнь природы, то как зима вздыхает в последний раз, превращается в весну, а та же в свою очередь среди листов и травинок, расцветающих деревьев дарит собой лето…       Там были и люди, смешные и грустные, добрые и злые. Этот юный художник, который сидел напротив Беллатрисы понимал, смотрел на мир совсем иначе. В своих кривых каракулях, которые Белла рисовала в учебнике не было столько жизни. Смотря рисунки Николоса, она со стыдом вспоминала, какие злые, испуганные, согбенные и сморщенные выплескиваемой ненавистью фигуры были изображены на страницах ее старого учебника по уходу за магическими существами… -Мне очень нравится. – Сияя сказала Беллатриса, досмотрев последний рисунок. Как только она закончила просмотр, так тут же Элли отобрала у нее папку и вернула ее брату, скрывшись под мантией невидимкой. – Правда нравится. -Спасибо, приятно слышать. – Скромно поблагодарил Николос, складывая папку на стол. – Честно. Я не могу сказать, что меня часто хвалят. Мне еще многому нужно научиться. «Ты-то точно научишься всему. – подумала Белла тихо, без намека на лесть. – И без сомнений»       Под потолком разгорелись свечи и медленно спустились к ветвям ели, как маленькие пичужки и разгорелись ярким светом. Случилась магия, с украшавших стены гирлянд посыпался снег, сияющий как звездные огни. Настоящий снегопад устроила магия в этой тихой гостиной Слизерина. Рассыпала радость, как драгоценность.       Возле ели сидели трое детей и даже самая печальная и грустная из них невольно начала загадывать желание. Веря в то, что оно обязательно сбудется. Стеклянные, горящие шарики водили хоровод вокруг елки. Если бы не горевший камин и тусклые, танцующие свечи, в гостиной была бы кромешная темнота. И тут пробили громким гулом часы.       Беллатриса никогда не видела эту гостиную такой волшебной как в эту секунду. Ей казалось, что она перестала быть темным подземельем в замке, который она так не любила, а превратилось во что-то эфемерно-прекрасное, похожее на то, что обычные, счастливые люди как раз и называют духом Рождества.       Под елью появились свертки с подарками. Все трое бросились к ветвям раскрывать пестрые упаковки. Шуршание бумаги и веселый смех огласил комнату на несколько мгновений, до тех пор, пока часы не пробили полночь. -С Рождеством! – Нараспев проговорили они – двое подростков и одна маленькая девочка, которую никто не видел. – С Рождеством!       Игрушечные персонажи на елке засвистели радостные Рождественские мотивы, снежные сугробы от чар не таяли. Николос, Элли и Белла ловили руками белые хлопья, лепили из них снежки и кидали друг в друга, под нос напевая на ходу сочиненные ими Рождественские песенки. Камин пожирал дрова. Было так тепло, как не могло бы быть под таким густым снегопадом.       Замок Хогвартс навсегда преобразился в ту ночь перед Беллой...       А следующий день прошел беззаботно, как мотив исполняемых ими песен, как бросание снежков друг в друга. Слизнорт задал очень сложное зелье и сначала Белла отчаялась, но тот словно по глазам ее прочел – дело идет к краху. И терпеливо объясняя чуть ли не сам складывал за нее ингредиенты в котел, указывал в какую сторону взмахивать палочкой при перемешивании. -От всей души надеюсь, что зельеварение не понадобится в вашей будущей профессии, Блэк. – тяжело вздохнув сказал Слизнорт и приказал перелить зелье в колбу. – Это двухэтапное зелье – придете завтра и доварите, спустя сутки. До встречи.       Справившись с работой, Беллатриса сама перевела дух, выскакивая со всех ног из кабинета она увидела, что у двери ее ждал Ник. -Я хотел поздравить профессора с Рождеством, мисс Блэк. – Сказал он, поздоровавшись. – Не подождешь? Я быстренько.       Беллатриса замерла у самой двери, и, не подслушивая разговора между ним и профессором, она расслышала слова вроде «мать», «знакомство», «клуб Слизней» и множество прочих восторженных эпитетов. Из кабинета Броуди вышел страшно довольным. -По секрету рассказал о собрании следующего клуба слизней. – Сказал Николос, когда они поднимались по лестнице на обед. -Клуба кого? – спросила девушка, на самом деле не расслышав. -Ты не знаешь про клуб Слизней? Белла, ты что… -Нет, я знаю про него. Просто я не поняла, что ты сказал. И давно ли ты состоишь в этом клубе? -С курса пятого, да. Моя мать была его любимой ученицей, к тому же – она весьма уважаемая в свете дама и все такое. Видимо ее репутация обеспечила мне путь туда. Ну и еще приличные знания в зельеварении, ха. И кстати, ты что из Блэков? Даже странно, что я до этого ни разу не спросил тебя о твоей фамилии! -Да, из Блэков. – Простодушно проговорила Беллатриса. -Ого! Ого! – С поддельным восторгом проговорил Николос. – Моя матушка обрадовалась бы моему такому знакомству. Это следовало вписать вместе поздравлением в Рождественскую открытку. Она как раз мне говорила, что в Хогвартсе сейчас учатся дочери Блэков.       Не очень осознавая, к чему ее приятель это вообще говорит, девушка свернула за угол и задала вопрос в лоб: -А почему твоя матушка обрадовалась бы знакомству со мной? -Потому что… - Николос выдохнул. – Потому что говорит, что полезные знакомства могут помочь моему будущему. -Моя мать – таких же взглядов. – Мрачно проговорила Беллатриса. – В нашем доме часто бывают всякие знатные люди. И замуж я выйду только за чистокровного колдуна.       Разговор на близкую обоим тему все-таки не задался. Не зная что ответить, Николос молчал, а Белла, не зная, о чем, если не об этом говорить, безмолвно смотрела впереди себя и шагала руку о руку с Ником.       Большой зал пустовал. Из пяти столов был занят всего один, посередке. Учителя, разодетые по-праздничному, сидели там же, где и ученики. Чему Беллатриса несказанно удивилась. Подходя к столу ближе, она заметила, что за столом Слизерина сидят не только учителя, но и ученики с разных факультетов. -Так всегда тут происходит на рождественских каникулах. – Пояснил Николос, когда Беллатриса села рядом с ним и с его сестрой, с упоением поедавшей свой пирог с патокой. – В Рождество надо объединяться. Таков девиз Рождественского Хогвартса. -Я не хочу объединяться со всякими полукровками. – Хмуро пробормотала Беллатриса, разглядывая цветные миски, больше похожие на ведерки, наполненные салатами.       Надеясь на то, что Николос выразит с ней согласие, Белла очень удивилась, услышав почти траурное молчание. Элли и того гипнотизировала девушку взглядом полного презрения и в которой раз почувствовала конфуз от ее враждебности.       Обед они втроем закончили в полном молчании. Однако, когда Беллатриса поднялась с места, намереваясь попрощаться с Элли и Николосом и уйти куда-нибудь, Николос потянул ее за рукав платья: -Пойдем в Хогсмид с нами. Приглашаю. – Это стало полной неожиданностью для Беллы. Первым ее желанием было отказать. – Купим подарки. - продолжал он. - Ты тоже сможешь купить что-то своим родным, если не успела. Или же попросту погуляем, посмотрим.       Хогсмид – деревушка близ их школы никогда не была любимым местом для Беллатрисы. Воспринимала она его как продолжение декораций уныния от замка, переходящих в малоэтажные жилища, лавки и скользкие к зиме мостовые. -Элли тоже пойдет с нами? – с вызовом спросила Белла, умело отвечая ей взглядом взаимной ненависти. -Конечно же. – Добро улыбаясь сказал Николос. – а зачем ей оставаться в Замке? Разве весело проводить Рождество одному? -Хогсмид можно посещать только с третьего курса. Разве нет? – Проговорила Беллатриса, ощущая себя занудным деканом ее нелюбимого факультета.       Не смотря на злобный тон Беллы, Николос нисколько не смутился. Махнув рукой сестре, как будто прося ее отойти, он застегнул свою мантию. Элли же в свою очередь спряталась под мантией-невидимкой, извлеченной из кармана. -Вот теперь ее никто не заметит. – Весело проговорил Николос. – Никто, поверь, не отправит нас писать цифры, Белла. Не бойся! Пойдешь теперь с нами?       Девушка, секунду подумав, неуверенно кивнула. -Только мне надо переодеться.       Они договорились встретится у главной лестницы через полчаса. Набрасывая на шею шарф и разглядывая себя в зеркало, Беллатриса двойственно раздумывала над грядущей ситуацией. Жажда развееться, она не желала развеиваться именно так. И когда в холле она встретила лишь одного Броуди, она обрадовалась. Но лишь на секунду, услышав знакомый чих поблизости из неоткуда. Они втроем (а точнее вдвоем) направились к школьным воротам.       Когда они, наконец, оказались в Хогсмиде Элли сняла свою мантию, вынула из сумки брата свой зимний плащ и шапку.       Беллатриса не разделяла общей любви к прогулкам в Хогсмид и ходила туда лишь изредка. Однако сейчас ей было трудно не признать: зима, рождественское настроение и ее собственный позитивный настрой преобразили до неузнаваемости вечно пыльные улочки.       Белла и Николос шли молча почти всю дорогу, но, как только оказались возле «Трех Метел» оживление долго не заставило себя ждать. -Хоть мы только и обедали, - Провозгласил Николос, поставив ногу на первую ступеньку крыльца, - Выпить сливочного пива не помешает.       В кафе они еле-еле нашли свободные места. В первый каникулярный день людей тут было еще больше, чем в обычный выходной. За столиками редко собирались компании меньше чем в пять человек. Все поздравляли друг друга с праздником, вручали подарки и безудержно хохотали. Веселье втягивало любого, вошедшего сюда в Рождество, будь это хмурый гоблин или самый большой пессимист в мире.       Протолкнувшись сквозь толпы, окружавшие столики, они нашли разломанный в веселье столик в самом конце зала, едва приметный невнимательному глазу. Отобрав три стула у случайных зевак, они сели, отдышались и сбросили на спинки стульев свои зимние плащи. Официант пришел тут же, осыпав их конфетти и золотыми феями. -Три сливочных Пива. – Спокойно попросил Николос, ссыпая общую мелочь в протянутую ладонь официанта.       Пиво принесли довольно быстро. Ребята, выпивая его через трубочку подхватили рождественский тост Ника, как вдруг… -Николос! – проговорил кто-то.       Ник вскинул брови и обернулся к звавшей его. Элли насупила нос, а Беллатриса посмотрела на Броуди вопросительным взглядом.       Это была неизвестная Белле миниатюрная девица с длинными, волнистыми волосами и с воодушевляющим на свершения взглядом синих, бриллиантовых глаз. Как показалось Белле, Ник при ее появлении смущенно потупил глаза в пол. Беллатриса мысленно подбодрила его, но судя по всему ему это не помогло. -Лиза! Привет тебе! – Проговорил он и тут же встал со своего стула, предлагая девушке сесть.       Прежде чем присесть она обняла парня, который замер на месте и даже не сообразил положить руки на ее плечи. И когда она разомкнула объятия друг Беллатрисы уже покраснел с ног до головы. -Привет, Элли! – Звонко проговорила девушка, присев. Элли кивнула девице, но тут же отвернулась. – С Рождеством вас, ребятки, как поживаете? -Спасибо, Лиза! Хочу познакомить тебя со своей подругой Беллатрисой. Белла, ты еще тут, ах да, вот ты, познакомься с Лизой. – засуетился парень. – Моя подруга, училась на год старше меня.       Беллатриса кивнула девушке, а та улыбаясь пихнула Николоса, который стоя на своих двух начал протирать чистые очки. -Я уже закончила Хогвартс, теперь работаю в Хогсмиде. – она сняла верхнюю одежду, и все увидели ее цветастое платье в синий горох, испачканное светящейся краской. - И знаешь Ник – скоро я открою свой магазин магической живописи! Я знаю, что можно продавать. Почти накопила деньги на помещение! Будешь заходить? -Конечно, буду. – Сказал Ник, улыбаясь. – И ах, да, держи тебе сливочное пиво, я не буду его пить, оно нетронутое. – Он протянул стакан девушке. Та после недолгого сомнения отпила маленький глоток. -Ты возьми себе стул, Ник, а то вон как раз освободился один! – Задорно проговорила Лиза и улыбнулась. – А ты на каком курсе учишься? Вместе с Ником, Беллатриса? -Нет, я на четвертом. – Негромко ответила Белла, не слишком уж привлекая внимание к себе. – А где же Николос? -Пошел за… ха-ха-ха. – Недоговорила девушка и тут же расхохоталась, вскинув подбородок вверх.       Николос запыхавшийся примчался со стулом на голове, с выражением победившего дракона рыцаря и поставив его на пол быстро занял, будто его кто-то сейчас же вырвет. Лиза безудержно хохотала от этого. Чем безусловно порадовала паренька, который не мог найти себе места от смущения.       А все-таки Николос настоял на разрешении заказать еще и пирог, чтобы разделить его на четверых. Они поели, посмеялись, но задерживаться в кафе долго не стали. Согревшись и выпив свои напитки, они ушли, закрывшись плащами. -Мне, к сожалению, надо спешить домой, ребятки. – Сказала Лиза, застегивая пальто. – Прости, Николос, я бы с радостью погуляла. -Ничего страшного, Лиза, я все понимаю… И тут Николос многозначительно посмотрел на Беллатрису с мольбой. Отчего-то Белла поняла, что он имеет виду и сказала: -Ой, простите, ребята, мы с Элли очень… хотим подышать свежим воздухом, тут так пахнет, фу! - Белла взяла ту за рукав и потащила противную девочку за собой из кафе, не ожидая ничьего ответа.       А Элли и того натянула Мантию-невидимку только на голову, когда они вышли с Беллой на крыльцо. Волшебники видя девочку без головы нешуточно пугались, бежали от нее подальше. Но а самой Элли не было до них никакого дела. Да и Белле тоже. Ибо она краем глаза смотрела, когда на пороге таверны появиться их друг. Отчасти в придуманной ей на ходу истории лжи не было – «Три метлы» показались Белле неприятным местом, душным и шумным. А еще там странновато перемешался запах гари, выпечки и мочи. Подумав о том, что вряд ли туда еще заявится Беллатриса всматривалась в завитки на витрине магазина одежды.       Николос вышел через пару минут, вместе с Лизой, которая наскоро попрощавшись лишь с ним исчезла в снегопаде. Настроение у того, судя по выражению лица было нерадостным, но он позитивным тоном спросил у Беллатрисы: -Как тебе Лиза? -Мне? Вроде бы неплохая девушка, симпатичная и улыбчивая. – Совершенно искреннее проговорила Белла, не очень понимая, почему ее друг так печально смотрит. – А что?       Николос, кажется, остался ответом доволен, но все же двинулся вперед, отдельно от Беллы и Элли. Впрочем, первая тут же его догнала и кинув в голову снежок насильно накинула мантию на его руку. Так в одно мгновение паренек лишился руки и протрезвел от печали.       Они прошлись по всем магазинам в длинном проулке и вернулись обратно в замок. Николос тащил две пухлых сумки с подарками, рассказывая о том, как завтра ему придется проснуться пораньше чтобы отправить домой.       Элли пыталась привлечь внимание старшего брата, укрывая своей мантией разные части его тела, но, когда троица пришла в гостиную Николос не произнося ни слова уселся в дальнее у стенки кресло и стих. Беллатриса баловалась с палочкой и пламенем в камине, а Элли вдруг разрыдалась и исчезла восвояси. Старший ее брат и на это не обратил внимания. -А ты когда-нибудь играла в снежки ночью? – поинтересовался он вдруг у Беллатрисы. -Нет. – Проговорила она сонно, перегнувшись через спинку кресла, чтобы посмотреть на Ника. – а что?       Элли вдруг снова появилась среди них, с заплаканным лицом и бросилась обнимать брата. -Хочу поиграть, пошли! Пойдем сходим! – крикнула она, стирая слезы с глаз таким резким движением, будто бы собиралась обезглавить саму себя. -Вот я и затем и спрашиваю… - Сказал он негромко хлопнув сестрицу по спине. – Чего реветь-то?       Элли отскочив от брата расплела свои волосы намереваясь заплести новые косы, так же криво обрамляющие ее лицо и бросилась прямиком в женскую спальню – видимо для того, чтобы взять мантию.       Она посмотрела на Беллатрису и в ее карих глазах (вылитых глазах брата) заиграла вся та же враждебность. Элли заплетала свои светлые волосы на ходу, когда вернулась. И подошла к вставшему с кресла брату. -Тогда давайте сходим, сыграем. – Хитро улыбаясь проговорил он. – Возле озера отлично играть в снежки ночью. Только надо не заиграться. Иначе кто-то из нас точно грохнется в озеро.       Элли Броуди рассмеялась, ее смех был едва слышен, но судя по прищуренным глазам от реплики брата ей стало очень смешно. -Уже был отбой. – Печально проговорила Беллатриса. – Если мы решим пойти на улицу, то нас Филч застукает… -А вдруг в Рождество он над нами сжалится? – Нараспев перебил Николос и прыснул. – Но, а если серьезно, то тут нам поможет Элли.       Девочка, услышав, что о ней говорят, вручила ему свою мантию-невидимку с веселым огоньком в спрятавшихся прищуренных глазах. -Подходи, не стесняйся. – Пригласил Николос.       Беллатриса, подошла к Николосу и Элли, застегнув перед этим мантию. Николос набросил им на плечи длинный плащ и они стали невидимы. Им пришлось сгруппироваться чтобы поместиться под ним и мелкими шагами направиться к выходу из гостиной. -Элли, возьми Беллатрису за руку. – Шепотом проговорил Ник, касаясь ладонью двери.       С явным недовольством Элли сжала ладонь Беллатрисы своими холодными пальцами. Втроем они двинулись в путь. С горем пополам, двигаясь вдоль стен и спотыкаясь о ноги друг друга. -Элли, Мерлин тебя побрал, ты можешь не наступать мне на ноги? – шикнул Николос.       Девочка резко развернулась к нему, чтобы пихнуть, но задела носком выемку в каменном полу. Движение было фатальным. Споткнувшись, грохнувшись на колени она неловким движением сорвала мантию и с плеч Ника и Беллы, которые повалились за ней. Ойкнув от боли девушка разбила ладони в кровь, а Николос чудом не ударился головой. -Элли, черт возьми, что ты делаешь? – возмутился Николос, вставая с колен. – Ты в порядке? -Да, я в норме. – Сказала она и Беллатриса удивленно подумала, что это чуть ли не первый раз, когда ей доводится слышать ее голос с ровной интонацией. – Пойдем скорее, я хочу играть в снежки!       Упираясь о стену Беллатриса неспешно встала, как вдруг послышались шаги вдалеке. -Это Филч. – Прошептал Николос. – Бежим!       И не набрасывая уже мантию на плечи они пробежали по лестнице до вестибюля и выскочили на неосвященную улицу. -Кто это ходит ночью по школе? – восклицал Филч. - Кто это?       У Беллатрисы сердце в ужасе колотилось так, что она даже не слышала собственных спешных шагов. -Быстрее-быстрее, я знаю где спрятаться! – Командовал Николос, схватив за руку не поспевавшую за ним сестрицу. – Скорее!       Выскочив из массивных дверей они поспешили не прямо по тропе, а свернули налево, в сухие мелкие кусты. -Скорее-скорее, Филч нас тут точно не заметит! – Он присел за ветвями, пригнувшись и прижал к груди свою сестрицу. Та отчего-то вовсе не выглядела напуганной. На ее бледном лице светилось какое-то странное, азартное довольство и Белла при взгляде на нее ярче увидела в собственном сознании еще пуще, чем в начале учебного года орущий громовещатель. -Ой, он идет сюда. – Бесшумно проговорил Николос.       И вправду, выбежав на улицу Филч без труда заметил на снегу, освященном лунным светом цепочку следов, ведшую к их укрытию. Кошка его, прыгая в сугробах, повела своего хозяина за собой… -Замри! – прошептала Беллатриса Николосу и продвинулась на пару шагов вперед.       Страх настолько парализовал ее пугливое тело, что какое-то другое, интуитивно неизвестное ей повелевало ее физической оболочкой. Легкой рукой она достала из кармана палочку и прошептала заклинание, направив палочку прямо на Филча.       И он ушел, развернувшись и шурша своими промокшими насквозь мокрыми тапочками. Коша развернув свою круглую головку в его сторону сверкая глазами умчалась за ним. Филч закрыл двери бесшумно и словно до этого гипноз заставил его выбежать в халате на улицу.       Беллатриса обернулась к спрятавшимся в кустах приятелям и махнула рукой, чтобы те выходили. Она даже не слышала их ошарашенных голосов, потому как сама была испугана от собственной магии больше. -Это был империус, Беллатриса? – в ужасе проговорил Николос, видимо не в первый раз. – Как ты заставила его уйти? -Нет, это не непростительные чары. – Сказала она и не соврала. – Ты думаешь я мечтаю сесть в тюрьму?! -Тогда что? Что?       Она остановилась и глядя в глаза Ника снизу вверх ответила: -Просто заклинание, которое я подслушала однажды из рассказов моего отца моей матери. Оно, вроде как, относится к темной магии. Заставляет человека забыть о своих последних перед колдовством намерениях и пойти прочь, во тьму, в мир тоски. Никогда его не использовала. Но подумала, что раз он нас поймает, то что мы теряем?       Грустно вздохнув она попыталась не думать о том, кто стал жертвой такого заклинания из рассказов отца и получила увесистый, но дружелюбный хлопок Николоса: -Ты гений, Белла! Гений! И как это Слизнорт оставляет тебя после уроков, если ты умеешь такие вещи! Встать прямо перед Филчем и заколдовать его, когда тот вот-вот нападет на тебя – это смело!       По голосу Броуди он явно восторгался ее проявившимся талантом и Беллатриса невольно засмущалась. В общем-то она всегда была неслаба в заклинаниях, но так чтобы что-то вышло у нее с первой же попытки и без каких-либо объяснений – такое случалось с ней впервые.       Над Хогвартсом сиял полумесяц, маленькие звезды рассыпались по небу, как миллиарды космических бриллиантов, плавали рассеянные, редкие облака. Снег хрустел под ногами, напоминая вселенную над их головами, стоило только приблизить к нему яркий свет волшебной палочки.       До озера от дверей замка было недалеко, зажигая маленькие огоньки на палочках и вставив их в снег будто факелы, они принялись играть. В честь спасения Беллой их положения, Николос объединился с ней в одну команду и они вместе закидывали Элли. А та нерадостно верещала. Это было и вправду весело. Мокрые и замерзшие они вскоре упали на землю. Потирая замерзшие руки.       Элли не играла вместе с Беллатрисой и Ником. Она лепила в сторонке снеговика. Когда те двое сели передохнуть она не отвлеклась от своего занятия, тихо хрустя снегом, накинув мантию-невидимку на плечи. Казалось, будто в воздухе летает лишь одна голова в синей шапке, с торчащими из-под нее волосами. -Почему она все время ходит в мантии-невидимке? – спросила шепотом Беллатриса у Николоса, сидевшего рядом, не указывая на Элли.       Тот ответил не сразу, сначала задумчиво посмотрев на сестру, а затем заставив пламя разгорится ярче. -Просто она не любит, когда ее видят. – Сказал он тихо. – Стащила у бабушки старую мантию-невидимку, которую та хотела подарить Майку, дабы он мог олицетворять хоть какую-то магию… -А кто такой Майк? – Поинтересовалась Беллатриса, догадываясь, что это какой-то родственник Николоса. -Мой старший брат. Он сквиб. С самого рождения не может колдовать. И всегда мечтал о мантии. Дабы его никто не видел. Элли очень часто насмехается над ним… -Элли очень странная девочка. – Холодно проговорила Белла, смотря в сторону снеговика вокруг которого летала голова маленькой девочки. -О да! Хотя, как и он не любит людей, никогда ни с кем не дружила. И дело не в скромности. Она сама всех отталкивает. Майк хотел бы друзей. Но люди не хотят быть его товарищами. А вот Элли прячется под мантией. Дабы никто о ней не знал. И чтобы все оставили ее в покое. Ей одной нравится. -Но к тебе она хорошо относится, разве… - с сомнением начала Белла, но Ник ее перебил. -Просто я ее семья. Матушка воспитала в нас уважать членов своей семьи. Я думаю - у тебя в семье тоже самое. Но вот уважение к Майку матушка не привила, не смогла. Я так думаю, брата она не любит, наверное, оттого что боится такой же судьбы как у него. Пусть для своих лет она неглупая, умеет анализировать - измениться ей не дано. Она гордячка, не умеет прощать даже мелкие провалы, даже разговаривать не станет после такого. -Неужели, у нее нет даже приятелей? – с без изумления проговорила Беллатриса. -Да они ей и не нужны. – С ироничной усмешкой ответил Ник. – Пытались с ней подружиться какие-то девочки, с ее курса и с Грифиндора и со Слизерина. Но она их игнорировала. Сам видел. Слизеринкам-то все равно. А вот Грифидорки недавно над ней смеялись. Никогда не видел, чтобы Элли расстраивалась из-за того, что над ней кто-то смеется. Но и такое бывает, не всегда она гордая… может, понимает в самой глубине души, что без друзей нельзя… да только говорю – понимать она многое понимает. Но вот меняться… -Пускай не обращает внимания на всяких грязнокровок и полукровок. – Со злостью проговорила Беллатриса. – они только и умеют смеяться над чем бы то ни было, как глупые гиены. -На самом деле, она общается в школе лишь со мной. И, порой, меня это утомляет. Она младше, она жутко угнетает меня своей сварливостью. – Сказал он вполголоса. – Но приходится с пониманием относится, к тому же не хочу получить нагоняй от маман.       Николос взял горсть снега в ладонь и начал вылепливать из него что-то похожее на женское лицо. Беллатриса почему-то попыталась представить, как родительница Броуди ругает сына за недоброе отношение к сестре, но видела лишь Друэллу Блэк, ругающую ее саму. -Скажи, вот о чем ты мечтаешь… когда закончишь школу, Белла? Я вот закончу уже в этом году… Знаю лишь одно – для исполнения моей мечты школьные предметы мне едва понадобятся.       Беллатриса впала в реальный ступор. Она даже задрожала, испуганно смотря на белый, помрачневший в ночи снег. -Я? Не знаю, что я хочу… ничего не хочу - Совершенно честно сказала она. -Да быть не может. – Хлопнул ее по плечу Николос. – Не притворяйся. Тебе уже исполнилось 70 лет, чтобы ничего не хотеть? -Нет, но… а чего хочешь ты? – Спросила она опасливо. -Ладно, осмелеешь – скажешь, раз это секрет. – Без обиды ответил Ник. Но Белла содрогнулась, потому что увидела в его словах неодобрение. – А я хочу рисовать. Стать художником. Рисовать портреты людей, природы, мира вокруг…. И, быть может, немного писать об этом мире. Люблю рисовать, да и мир кажется интересным. -По тебе видно, что ты жизнерадостен. – С доброй завистью ответила Белла -Да. Несмотря на то, что матушка не разрешает мне быть художником я все равно буду. Ни к чему не тянет больше. Так что буду. Быть может, сначала пристрою свои картины в какой-нибудь лавке живописи…, впрочем, эй, Элли, как твои дела?       Снежная баба уже выросла выше самой Элли раза в два, и Николос пошел помогать сестре. Совместным трудом они достроили снеговика. Элли села Николосу на плечи, а Беллатриса подавала снежные горсти. «Живая лестница» сделала из снеговика чудесную скульптуру. Далеко в лесу слышался вой оборотней. Подул ветер, их костер сдуло. Стало холоднее и Беллатриса уже мечтала оказаться в своей постели, снимая мокрые варежки и засовывая замерзшие руки в карманы. Глаза сами закрывались и она, лежа в снегу, могла бы и уснуть, если бы не будившие ее веселые смешки Николоса и Элли. -Может уже пойдем в замок? Я хочу уже спать. – крикнула Белла так громко, что эхо от ее слов разлетелось далеко на милю. Ее сердце от испуга замерло, она подумала о том, что сейчас прибежит Филч и все очки факультета снимут с них, но к счастью никто не пришел.       Начинало светать, теплых цветов марево появилось на горизонте, птицы, летавшие в этих местах кружили над лесом, празднуя приближавшийся рассвет. -Вот сама и иди. А мы тут останемся. – Грозно проговорила Элли и пихнула брата заговорщически.       Девушка уже даже не смутилась, а подскочила на ноги, готовясь спешить в сторону дверей замка. Ей надоело терпеть хамскую девочку, но кричать на нее у нее не было сил ни душевных, ни физических. -Белла, постой! – Крикнул Николос и девушка замерла на месте, оборачиваясь. - Она права, Элли, - Строго сказал Ник       От суровости старшего брата Элли опустила глаза и покорно забралась под мантию-невидимку. Николос и Белла полезли за ней. Но прежде чем уйти они стерли следы своего пребывания. Снеговик Элли был разрушен. Но та вряд ли опечалилась.       Осторожно двигаясь, они направились в замок и без всяких приключений добрались до гостиной Слизерина.       Белла старательно расправила свою кровать и взбила подушку перед тем как лечь в постель. Сонные веки сомкнулись в ту же секунду, как она накрылась одеялом и положила голову на подушку.       Так и прошли Рождественские каникулы, Беллатриса даже не удивилась, что расстроилась в тот день, когда рабочие будни перехватили эстафету у отдыха, дабы властвовать в ее жизненном расписании. В этот раз отправившись на вокзал, она не встретила сестру столь как всегда радостную. Ее круглое лицо выражало озадаченность. Пока они шли к замку, Белла не задала ей ни единого вопроса. -Мама очень разозлилась, что ты не приехала. – Рассказывала Цисси, распаковывая чемодан уже в Хогвартсе. – Слизнорт прислал ей письмо. Краем глаза Дромеда видела содержание ее ответа. Там мама велела больше загружать тебя, чтобы ты училась лучше и не позорила ее.       Беллатриса, сидевшая на соседней кровати, тяжело вздохнула, опустив лицо в ладони. Нарцисса, однако, никак не среагировала на поведение сестры. -А какой у тебя завтра первый урок, Белла? – спросила она, но та перебила. -Она кричала, когда получила письмо от Слизнорта? -Дромеда сказала, что нет, - спокойно проговорила сестра, раскладывая магией привезенные собой мантии в ровные стопки, – она еще разговаривала об этом с папочкой, уже за ужином. Говорила, что ты разрушила ее планы насчет какого-то Родольфуса Лестрейнджа. Потому что тот должен был приехать на Сочельник… и она говорила это было очень важно для семьи. Что она под этим имела виду я не знаю? А ты?       Переведя дыхание, Беллатриса не знала радоваться ей или расстраиваться. С одной стороны она не встретилась со своим будущим супругом, но с другой…       Планы Друэллы Блэк лучше не нарушать… -Увы нет, не знаю. – Соврала Белла, откусив кусочек от шоколадного батончика, привезенного сестрой.       Нарцисса ушла за ширму переодеваться, в комнату зашла какая-то ее одногруппница и чмокнула ту в щеку, когда девочка уже переоделась в белоснежное как цветок эдельвейса платье. Не удостоив Беллатрису и взглядом, незнакомая девочка ушла. -А ты как проводила каникулы, сестрица? – спросила Нарцисса с улыбкой. -Да так, общалась с ребятами, гуляла. – Бросила Беллатриса. -Это с полукровками и грязнокровками всякими? – Недоуменно проговорила Цисси и девушка невольно почувствовала в ее голосе оттенки матушкиного влияния. – Разве тут кто-то оставался из наших? -Да, оставался один паренек со Слизерина, старшекурсник. – Отмахнулась Белла. -А, ну тогда ладно… Стой, подожди! Ты сказала, что с мальчиком общалась? – Нарцисса заулыбалась во всю ширь своих ровных зубов, но сварливая и замкнутая Беллатриса увидела в этой улыбке лишь нелицеприятный оскал. – Ого! Беллатриса! А кто он, расскажи!       Взяв Беллу за руку Цисси затрясла ее за плечи как оделяло в пододеяльнике, а та вынуждена была не сопротивляться: -Николос Броуди его зовут. – Сказала Беллатриса, зная, что от ее слов сестрица подскачет с места и залепечет какую-нибудь ерунду про себя саму.       Так и случилось, но только ответ Беллы не до конца удовлетворил сестринское любопытство. Спрыгнув с кровати, она крутанулась на месте и хитровато спросила: -О Белла! Он твой парень? Расскажи-расскажи! -Кто он мой? – спросила она, действительно не сразу сообразив, что та имеет виду. Через секунду, после ответа она поняла суть сестринских слов и не сдержала смеха. -О Мерлин, конечно же, нет! Какое там… да и девушка у него есть. – Соврала она насчет последнего.       Чуть не поперхнувшись от смеха, Беллатриса доела шоколадку и хихикая представила себя девушкой Николоса Броуди, но зрелище упорно не рисовалось в ее голове. Подставляя вместо себя образ того «парня», который у нее будет по безапелляционному велению матери. -А что смешного? – спросила Цисси немного обиженно. – А я бы хотела себе парня. Но только когда подрасту. Сейчас еще рано. Мне всего тринадцать исполнилось. Рано…       Первая школьная неделя прошла довольно тривиально, Белла изредка видела Ника и его сестру в коридоре. Но Элли отдельно от Ника - никогда. Даже на обеде та не появлялась, но, впрочем, Беллатриса не расстраивалась, что не сталкивалась с ней с глазу на глаз. Надменный вид маленькой девицы не приводил ее в восторг. Все то время, что они втроем с Ником общались и жили втроем в гостиной Слизерина, отношения с первокурсницей не сдвинулись дальше непонимания. Порой, ей хотелось ударить ее по голове, чтобы та ушла и не бурила своим взглядом.       К несчастью, в общении с Николосом тоже бывали проблемы. Ближе к концу зимы солнечных дней становилось больше и порой, бывало, от Ника поступали предложения выбираться гулять на улицу после занятий: -Только куда пойдем? – спрашивал Николос у Беллатрисы. – Дворик-то немаленький в замке, к счастью. Так куда?       Беллатриса пожимала плечами. И Николос, напряженно думая, либо решал сам, либо спешил за толпой своих одногруппников и товарищей по факультету, звавших его в какое-то конкретное место и приходил лишь к отбою, в компании Беллатрисы делая уроки. В обоих случаях она чувствовала себя отвратительно.       Однажды, в последний день зимы, Беллатриса и Николос с высоты астрономической башни наблюдали за запретным лесом, запуская в воздушное пространство бумажных птиц. В воздухе чувствовался нарастающий, приятный дурман весеннего покоя. Мягче расстилался свет на равнинах. Громче пели невидимые глазу птицы.       Элли в мантии копошилась где-то в углу (такое бывало почти всегда, когда они раз в неделю общались друг с другом), а они лишь посмеиваясь делали новых и новых летчиков. -О, дождь пошел! – Сказал Николос. – Сейчас нашу стаю намочит!       Беллатриса же смотрела вниз, где от звука колокола, стука дождика мелкие точки – ученики сбивались в группы и бежали в замок на занятия. -Думаю, пора идти! – Сказала Беллатриса тихо, набрасывая на плечо ручку от сумки с учебниками. -У меня сейчас перерыв, я не пойду, но провожу вас. – Задумчиво сказал Николос. – Элли, ты что уселась, тебе тоже пора на занятия.       Стоявшая на коротких ножках Элли была больше похожа на тучного шмеля, чем на девочку, потому что издала какие-то жужжащие звуки, которые оказались словами: -Нет! Я не пойду! Я буду запускать с тобой птиц! -Сейчас же собрала сумку и спустилась на занятия! Быстро! – Строго сказал Броуди и посмотрев на Беллу извиняющимся тоном сказал. – Прости, но ты иди одна…       Развернувшись на каблуках, Беллатриса, не попрощавшись, умчалась из башни на урок, весь прошедший в пустую час думая о том, как раздражает ее Элли Броуди.       Ей приятно было общение с Ником Броуди. Он был замечательным приятелем, который, к сожалению, Беллы не мог появляться рядом с ней без своей сестры. Не сказать, что ее сильно это нервировало. Но навязчивое присутствие неприятной личности, как обязательно условие общения с замечательным человеком, ее претило.       К несчастью, младшая сестра Броуди была не единственной маленькой девочкой, беспокоившей Беллу: -А с кем ты идешь в Хогсмид на этих выходных, Беллатриса? – этот вопрос довольно часто стала задавать ее сестра Цисси. Белла, не успев ответить, услышала резкий, как оплеуха ответ. -Ну ясно все! – Истерично бросила Нарцисса и устремилась вон – в спальню для девочек. За захлопнувшейся дверью Белла услышала нарастающие в громкости всхлипывания. От которых старательно отвлекалась, читая учебник по магии. -Позвольте мне поговорить со своей сестрой! – Однажды Нарцисса подошла к сестре, когда та сидя на одном диване с Броуди делала домашнее задание. – Помоги, мне, пожалуйста, сделать задание по зельеварению! Ты старше, а я никак не могу понять этого задания! Вы-то точно это проходили! -Позволь я тебе помогу, неизвестная мне сестра Беллы. – Обратился к Нарциссе полушутливым тоном Ник. – Ты же должна знать, что она мало понимает в зельеварении. А я все тебе объясню.       Неуверенно посмотрев на кивнувшую сестру, Нарцисса протянула Броуди новехонький учебник по зельям и простой карандаш. -Кстати, меня зовут Ник. – Сказал Броуди, почесывая затылок и поправляя очки на носу. -Нарцисса. – Представилась она сдержанно, но Белла, знавшая сестрицу не первый день, поняла лишь по форме представленного имени – Николос ей, по каким-то причинам, неприятен.       Когда Ник все сделал она критично проверила и поблагодарила. Попрощавшись не глядя, она ушла. На мгновение, в комнате повисла тишина. Беллатриса уже было погрузилась в свою книгу, как тут раздался дикий хохот, от которого девушка чуть с кресла не упала. -Ты чего? – спросила Беллатриса, смотря на умиравшего от смеха Николоса. -Знаешь, на кого похожа твоя сестра? – Спросил Ник, заикаясь от смеха. Лицо его покраснело, он снял очки, потому что из глаз полились слезы.       Из-под мантии-невидимки появилась Элли Броуди, прыгая в кресло напротив них, с любопытством смотря на брата. Они с Беллатрисой ошарашено уставились на смеявшегося Ника, ни с того ни с сего, вдруг, начавшего крякать. -Николос, ты спятил. – Смеясь, проговорила Беллатриса. – Ты чего крякаешь? -Твоя сестра похожа на утку! –С трудом повторил Николос, загибаясь, имитируя руками взмах крыльев. -Почему? – Изумилась Беллатриса, сама ели сдерживая хохот. Николос частенько смешно разговаривал и изображал кого-то. Но еще никогда Белла не была в непонимании сути похожести пародии и пародируемого. Откашлявшись, застыв на месте как истукан, он начал было говорить, но вновь захихикал. Из спален выглядывали недовольные, бухтевшие ему заткнуться, но Ник отмахивался. С недовольными минами те уходили, и не надеясь на благоразумие. -Губы она поджимает, когда злится также, как у утки клюв, - через некоторое время, наконец, вымолвил Николос, более-менее спокойным тоном, прыснув, не сдержавшись.       А Беллатриса, вспомнив злую сестринскую мину, провела параллели. Смех повалил ее в кресло рядышком. Вскоре причин их веселья стало еще больше, но начавшая веселье Нарцисса-утка не была забыта. -Твоя сестра завтра точно получит недочет за это задание. – Сказал Николос, прежде чем они с Беллой пошли по разным спальням. -Почему? Разве ты сделал ошибки в ее задании? -Нет. Ты не видела ее лица? Я ее сразу понял – она переделает все самостоятельно, даже без подглядывания в мои ответы. Из вредности.       Самое странное, что Николос оказался прав. Слизнорта, чьей любимицей была сестра Беллатрисы, поразило это недоразумение до глубины души: -Я проверял ее тест! Она даже название зелья указала неверно! Но ведь это элементарнейшее задание! – Сказал Слизнорт Беллатрисе, попросив остаться девушку после урока на пару минут.       Беллатриса выслушала профессора краем уха, а позже вечером, застав сестру в пестрой компании одногруппниц, передала занудную просьбу профессора. -Профессор Слизнорт, - начала было Беллатриса, но была вынуждена прерваться из-за подружки Нарциссы ахнувшей и убежавшей с другой ее приятельницей, - Профессор Слизнорт попросил тебя переделать свою работу. Он очень настойчиво меня об этом попросил.       Цисси кивнула, вытерев глаза платком, и зарылась в учебники. Прежде скомкав предыдущую, исчерченную толстым слоем чернил работу. Когда листок догорал в камине Цисси закончила писать новую работу, тяжело вздыхая.       Беллатриса отошла от сестры. В гостиной был шумный аншлаг из-за грядущих через пару недель экзаменов. Девушку же накал этого события нисколько не задевал. Настроение у нее было легким как перышко, ее интересовало лишь веселье, прогулки с Ником Броуди и непринужденное хихиканье над всем, чем можно.       Прошел почти весь учебный год. Беллатриса могла смело констатировать – он был особенным. Ни в худшем смысле этого слова. И Белла искренне, радостно поражалась, как хитра судьба. Броуди давал ей в тот момент, то, чего ей так не хватало – беззаботности. Ибо от беспросветно грустной задумчивости у нее вечно болела голова.       В пять часов вечера Белла только ждала Николоса в компании его сестры. Но ее личным обществом была лишь сгорбившаяся над учебниками Нарцисса. Уроки учить самой Беллатрисе было лень. Время шло, гостиная пустела, а девушке было совсем нечем себя занять.       Она сходила на ужин и вернувшись оттуда сытой и довольной собрала школьную сумку, наскоро сделала домашнее задание. На часах пробило девять и Белла подумывала о сне, который упорно к ней не шел. Ее приятель мог просто где-то задержаться. Неудивительно. Он почти всегда находил чем себя занять.       Пока она искала тетрадь по трансфигурации, ей в руки попался старый учебник по уходу за магическими существами. Именно старый, о котором она забыла, рассеянно думая, что потеряла. Взяла новый в библиотеке. А, оказывается, он валялся весь год на дне ее сумки, которую она с таким трудом таскала по лестницам вверх-вниз… По привычке, Белла распахнула первую страницу и ее сопротивляющийся взгляд привлек рисунок. На странице были изображены две согбенные фигуры – одна величаво огромная наклонилась над той, что поменьше, сжимая в руках палочку с сыплющимися искрами. Другая, маленькая, выглядела на ее фоне точкой, сгибаясь над полом, где гипюровая фата прикрывала ее слезы.       С дрожью в руках Белла дернулась, переворачивая страницу и взглядом помчалась дальше, дыша тяжело, будто во время пробежки. Над строками, рисунками животных, определениями и схемами была обрисована биография всей ее жизни, души и страхов. Она с сестрами, она сидит в чулане, в котором горит, потухая, всего одна единственная свеча. Она играет в одиночные игры, она читает какую-то потрепанную книжку. Она тихо и безудержно плачет над рваной простыней…       И даже над тем, единственным рисунком, где она улыбалась по призрачной, позабытой причине, над ней, как туча, склонялся темный силуэт женщины, в мантии до пят, из которой сыпались лучи заклятий.       Друэлла Блэк – самое страшное явление в ее жизни преследовало ее везде. И в безудержной радости, и в безутешном горе - она не отступала ни на шаг от нее.       По страницам кочевали маленькие кривые наброски животных и птиц, которые, впрочем, врезаясь в края листов или в мантию страшной и ужасной Друэллы Блэк, падали наземь. С каждой страницей, Белла в кресле содрогалась. Все больше и больше… становилась тенью как та, что погибала под ударами судьбы имя которой - Друэлла Блэк. -Не знал, что ты тоже рисуешь, Белла… - в ужасе произнес кто-то над ней.       Она случайно выронила книгу, наклонив лицо, чтобы на него спали пряди волос. Книжка упала с ее колен, обложка оторвалась. На белых листах, как противная ухмылка, невзначай показывались самые злобные рисунки с портретами матери, призрачные, поглощавшие ее образы…       Тот, кто говорил с ней до этого, нагнулся за ее рисунками и Белла резко бросилась на пол отобрать их у незнакомца. Им оказался Николос Броуди.       Белла чуть не потеряла сознание, лишившись возможность шевелится.       Тот уже сел на колени и стал разглядывать ее каракули, правда, без того ужаса, с которым разглядывала их она. Сзади него стояла Элли и с не меньшим удивлением, чем брат, смотрела на них, придирчиво хмыкая каждый раз, когда Николос в очередной раз перелистывал страницу… -Ты очень часто рисовала эту фигуру. – Наконец проговорил Николос. Он распахнул книгу на первом титульном листе, положив девушке на колени. Друэлла там была еще ужаснее чем на самом деле, с вывернутой наизнанку, с помощью толстого слоя чернил, омерзительной своей душевной сущностью.       Элли остановилась рядом с братом и Беллатрисой, надевая на голову мантию-невидимку. Николос сел в соседнее пустовавшее кресло, а Белла старалась не смотреть ему в глаза. -Кто это? – Поинтересовался Николос мягко. – Ты ведь явно ее не придумала.       Не успела она ответить, как тут же Броуди прибавил: -Элли, уйди, пожалуйста. Спать иди.       Беллатриса даже не почувствовала удивление, когда услышала спешное шарканье ног по полу. Ощущая себя как на допросе, она прошептала совсем тихо: -Это моя мать. Я ненавижу ее…       Она подняла глаза, ощущая, как желчь от собственных слов, вместе со страхом ползет вверх по голосовым связкам и давит ее изнутри. Посмотрела на Ника – а в глазах окатившее ее холодом недоумение. -А ведь маленькая фигура… - неуверенно проговорил Николос. – Это же ты… у нее кудрявые волосы… ведь так, это ты?       Белла даже не изумилась его проницательности. Тяжело вздохнув, она бесшумно залилась слезами, едва дыша. В камине загудел огонь. Ей показалось, что кто-то спускается вниз по лестнице в гостиную, и с боязнью подумала - это вернулась непослушная Элли. -Что же она такого тебе сделала, что ты ненавидишь ее? – Продолжал спрашивать Николос с не меньшим удивлением. – Ненавидеть свою мать…       Он сбился, видимо не зная, что сказать. Для него ненависть к своей матери была сверхъестественным, чуждым явлением и, столкнувшись с этим воочию, он испытал непонимание, граничащее с ужасом. Наивный думал, что в каждой семье, даже с самими сдержанными нравами будет присутствовать хотя бы понимание.       Белла же, захлебываясь в слезах, и уже не имея возможности их скрывать, не могла понять совсем другого. Как можно поражаться ненависти к деспотичным родителям, как можно не догадываться о существовании на свете детей – сиротах при живых родителях…       Она и удивлялась тому, что бывает совсем иначе -Она… много мне запрещает. Придерживается чистокровных нравов. Она очень строга. – Безжизненно проговорила Белла. -И все? – Удивился Николос. – Наши с Элли родители точно такие же. Мать очень строга и уважает традиции чистокровных, ругает за проколы. А как должно быть, Белла? Для тебя лучшие родители это те, которым все равно? Мне кажется, ты лишь капризничаешь, Белла. Да и ты в таком возрасте, когда родители кажутся… -Нет, я не капризничаю! – тихо перебила она. -А мне кажется капризничаешь. По тебе видно, что ты на это способна. – Спокойно проговорил Николос, озабоченно глядя на нее. -НЕТ! ЭТО НЕПРАВДА! – Она разоралась с такой громкостью, что в ушах у самой зазвенело.       Сорвавшись она вылила на него помои жестокой правды. О злобе матери, о нелюбви и равнодушии отца, о неравенстве с сестрами, на фоне которых она была будто неродной, о будущем замужестве, закрывавшем все двери перед ней. Об одиночестве среди кажущихся близкими людьми. -Твои родители запирают тебя в чулан без-без… - Она выдохнула, отбросив с лица волосы. – Без еды, если ты посмел перечить матери?! Твои родители забивали тебя чуть ли не обморока заклятиями, если ты читал неугодную матери книгу? Скажи? Да?       Глубоко вздохнув, она бросила угрожающий взгляд на Николоса Броуди. Но тот и не думал возмущаться, а лишь смиренно замер. И тут в нее словно кипятком плеснули, когда Ник наконец открыл рот: -С твоими сестрами она так же себя ведет? Она… бьет всех своих детей? Миссис Блэк…       Белла не могла ответить. Поток собственной откровенности сбил ее с толку, и она лишь яростно затрясла головой. -А почему она… лишь тебя? – Спросил он отчаянно. - Почему не любит тебя?       Не любит. Никто так искренне и прямо не говорил Беллатрисе, что никто на всем белом свете не любит ее. Никто… -Я не знаю. – Прошептала она, сжимая кулаки словно от боли .       Карие глаза Николоса выражали священный ужас, не сравнимый с тем страхом, который был во взгляде у его младшей подруги. Беллатриса ощутила тяжесть на своем плече, прежде чем поняла, что Николос Броуди положил туда руку. -Прости меня. Я ведь ничего не знал…       И тут Белла поняла, что хочет рыдать. Долго и безудержно рыдать. Но не может, будто камнем придавило родник ее слез. Ее напускной, аскетичный образ пробивался, как трава через землю, пряча ее истинное душевное состояние. -Нестрашно. – Сухо проговорила Беллатриса, в сущности и не прощая, и не обижаясь.       Николос сел рядом с Беллой на полу, но руку с плеч не убрал, будто держа от падения в какую-то пропасть. -Ты боишься ехать домой на летние каникулы? – спросил Николос Броуди, но Беллатриса посмотрела на него как на полного идиота и он, осекшись произнес другое. – Слушай, я знаю, что ты не хочешь бывать дома вообще, но… и у меня есть идея… ты можешь приехать на лето в гости. Ко мне. Моя семья живет в севере от Уилдширда. У нас большой загородный дом, где места хватит и для гостей. Я могу попросить маму договориться с твоей, и ты приедешь к нам. Твоя мать же… только рада будет не видеть тебя все лето, но, а ты… тебе не будет так страшно и одиноко. Места у нас много. Матушка позволит пригласить дочь Блэков. Тем более я как-то сообщал ей в письме, что общаюсь с тобой.       Беллатриса посмотрела на него с отчаянным неверием. Лето, проведенное вне дома, да еще и без контроля, казалось ей таким невозможным, такой яркой и нереальной карикатурой на реальность, что она даже не могла восторгаться этой идеей. -Моя мать имеет давние знакомства с Блэками. Так что опасаться тебе точно нечего. – Добродушно проговорил Николос. – И если ты хочешь навестить меня, то я с радостью приглашаю тебя на все лето.       Это не на шутку сконфузило Беллу. Так легко! Ее тоже, как и остальных могу позвать в гости к друзьям! Как обычную пятнадцатилетнюю девочку! Разве так бывает? -Я бы так хотела... но это кажется невозможным. – Честно призналась Беллатриса. – И я не знаю… -Привыкнешь. Обещаю тебе, что ты сможешь и тебе даже понравится. – Николос обхватил ее за плечи как младшую сестрицу и подбадривающе улыбнулся. - Скажи, какая твоя самая заветная мечта?       Беллатриса задумалась. Мечта? Свет этого слова ослеплял ее до боли в глазах, но в этот раз она ответила странно уверенно. -Уехать из родного дома навсегда. Куда угодно. Уйти. Забыть навсегда. -Если это твоя мечта, то тебе надо приблизиться к ней и не боятся. Ты можешь покинуть дом хоть на лето… а однажды ты покинешь его навсегда. Представляешь? Это ведь легче, чем ты думаешь. До конца школы осталось не так уж и много.       Николос говорил так непринужденно, как будто наносил едва заметные штрихи на рисунок, озаренный судьбой быть шедевром. -Неужели это правда так легко? – спросила Беллатриса с едва заметной радостью в голосе. -Начинать нужно всегда с малого. Правда. У тебя все получится. Ну а мы с Элли будем тебе моральной поддержкой. – Улыбнулся Николос.       Девушка вытерла глаза протянутым Ником платком и выдохнула полной грудью, изучая взглядом Броуди, который вдруг ни с того ни с сего заставил улыбнуться сквозь слезы с гордо поднятой головой сказать: -Конечно, смогу! – проговорила она. – Она мне не запрещала общаться с людьми! Тем более со своего факультета! Она только за дружбу с чистокровными! Она всегда так говорила!       Вдруг в комнате, будто учуяв счастливый кульминационный момент прошедшего конфликта, появилась Элли. И отчего-то не посмотрела на Беллатрису с пренебрежением за то, что ее старший брат обнимал ее так, как обнимать должен ее. Наоборот, она села напротив них, организовав собой круг, как вокруг игровой доски, и положила брату на колени две круглых шоколадки. -Что это? – спросил Николос, рассматривая сласть сквозь очки и убрав руки с Беллиных плеч. – Откуда это у тебя? -Шоколадные котлеты. – Сказала Элли и Беллатриса услышала, что ее голос может быть вполне ровный, без придури и злости. – Обычно такие дарят по праздникам. Но я стащила эти конфеты из запасов на Рождество. -Ох, нехорошо так делать, нехорошо. – Покачал головой Николос, но девочка его перебила строгим голосом. -Это были мои собственные запасы. Я купила их и ела тайком одна. Не суди строго, пока не узнаешь всей истины.       И тут она вывернула карманы своей мантии, из которых посыпались бесконечные запасы сладкого. -Какой, однако, вкусный корм для Гипогрифа! - Сказал Ник, попробовав одну из взрывающихся котлет, которая тут же заискрилась маленькими леденцами. – Белла, оцени это обязательно! -Забавная фраза. – Улыбнулась Белла, пожевывая пастилу и протягивая ладонь за другой конфетой. -Это наш папа придумал. – Гордо проговорил Николос и все расхохотались, а Белла закрыла опухшие глаза от смеха.       Так и прошел тот месяц, что оставался до Пасхальных каникул и грядущих после них итоговых экзаменов. Беллатриса провела его целиком в общении с Николосом Броуди. Вспоминая каждый прошедший день перед сном, она не могла вспомнить и мгновения без его присутствия. Хотя они, конечно, были. Уроки, выполнения домашнего задания и простое, утреннее пробуждение. Ей было странно думать, что она не помнит ничего из этого. Так в ее сознании Николос Броуди поселился с красочной и исключительной пометкой «Друг». И понимая то, как она воспринимает его, ей становилось безмятежно просто.       Она не готовилась к экзаменам совсем. Потому что с чего-то была совершенно уверена, что сдаст их без подготовки. Ожидая лета она думала, что единственной ее неприятностью будет лишь присутствие сестры Николоса с ними в одном доме. Который она представляла как обширное, светлое строение, с вечно распахнутыми окнами, улыбчивыми людьми и портретами, наполненный для нее теплотой с еще большим количеством воспоминаний, которые не сотрет ее память.       Когда до пасхальных каникул оставалось ровно два дня, все уже готовились уезжать домой. В том числе и Николос с Элли: -К счастью, матушка разрешила тебе приехать в гости летом, Беллатриса! – Сказал Николос, объясняя почему он с сестрой уедет из Хогвартса. – У нас будут шикарные каникулы! Ты может научишь меня колдовать. А то я словно только в зельях способный! Кстати, о зельях…       Белла вопросительно смотрела на Николоса, который вдруг вспомнил, что обещал ей помочь с домашним заданием. Элли пряталась в мантии где-то неподалеку. Все остальные либо копались в чемоданах, либо штудировали учебники. Напряжение с приближением экзаменов так росло, что температура в гостиной неприятно перешагнула порог нормы. -Беллатриса! Через два дня каникулы! – девушка, отвлекшись от разговора увидела перед собой разгоряченное румянцем лицо сестры Нарциссы, примчавшейся не пойми откуда. Руки ее были заняты какими-то бумагами.       От сего важного заявления ни Беллатриса, ни Ник не смогли сдержать громкого смеха: -Знаю, Цисси. – сказала Белла, посмеиваясь, - я еще не потерялась во времени и не… - отвернувшись она уже почти начала новый разговор с Николосом. Но младшая сестра была не из скромных. Настырно дернув Беллу она сказала: -Нет! Белла! Я не о том! Ты должна ехать на каникулах домой! Так мама сказала!       Она помахала перед сестрой свитком, который принесла собой. Беллатрису страх схватил за горло и начал душить. Она переглянулась с Николосом, но его взгляд ничего толком ей не сказал. -Зачем я ей? – паническим шепотом проговорила Беллатриса, смотря на младшую сестру. – Я собиралась тут оставаться…       Она пожала плечами, все так же улыбаясь и совсем не замечая ужаса в глазах сестры. -Ладно, Белла, пойдем тогда собираться домой! – Пропела Нарцисса, хватая сестру за руку и насильно уводя ее из гостиной в спальню. – Пойдем. Извините. – Бросила она извинение, адресованное Нику. – Ты ничего не должна забыть, Белла. Зимние мантии сложи, уже так потеплело, что точно не станет холодно. Матушка прикажет эльфу привести их в порядок… пойдем, мне еще самой собираться!       Беллу пробирала дрожь, когда она кропотливо собирала свои мантии и платья, учебники и перья. Думая, что ее испуг и нервное потрясение не дадут ей уснуть, она ошиблась. Сон утащил ее в свое царство, как только стоило ей коснуться подушки.       На следующее утро Нарцисса разбудила ее раньше часа на три и, заставив по-быстрому позавтракать, помчалась с ней на станцию в Хогсмиде. За полчаса до отправления они уже стояли у перрона. Младшая ее сестра предвкушала скорую встречу с родными, а Беллатриса осознавала, что страшно боится. Дорога была привычно долгой и нудной, Беллатриса не могла провалиться в полусон.       Почему-то на вокзале их ждала лишь мать, одетая целиком в черное. Нутром Белла ощущала, что это неспроста. Как только они оказались на пороге дома, Друэлла прикрикнула хрипло на дочь: -Переоденься и приди в гостиную!       Не успела Беллатриса осознать, что она дома, как чувство перманентного страха нацепило ей на щиколотки невидимые кандалы. -Встань у стены! – Прикрикнула мать, как только та показалась на пороге.       Белла послушалась приказа и встала у облицованной темным слоем кривой краски стенки. Друэлла сидела на самом краешке кресла, готовая в любую секунду принять ровное положение. Так и оказалось. Стоило Белле замереть, мать поднялась. В ее глазах сияли злобные огоньки, а лицо краснело от гнева. -И это вытворяет моя дочь! – Рявкнула она, вдруг ударив ее по щеке. – Моя дочь, ради которой было столько сделано! Как ты вообще посмела вытворить такое?!       Кривой удар пришелся Белле прямо по зубам. Из глаз хлынули предательские слезы, но не смотря на боль в челюсти, она смогла произнести свои слова, с искренним взглядом ужаса: -В чем я провинилась?       Резкий выпад матери, и она уже пала на колени, схваченная за горло в удушье. Белла от боли вскрикнула, за что ее голова отлетела в сторону пощечиной. -Да как ты смеешь смотреть на меня своими тупыми глазами, дрянь? – Прокричала миссис Блэк, с каждым словом сильнее сжимая дочь за горло. – Как ты посмела гулять с этим сыном полукровки Броуди?! Сыном этого хамского притворщика! Ты - мерзкая, лживая тварь!       Из горла Беллатрисы раздавался сдавленный хрип, глаза вываливались из орбит, воздуха отчаянно не хватало. Она даже не могла кричать, даже думать о том, что умирает. Лишь только хрипеть.       Друэлла пинком швырнула ее на середину комнаты, ударив ногой, точным движением вдалбливая ее в пол. Беллатриса беспомощно пискнула, когда из ее носа закапала тонкой струйкой горячая кровь. Но как только она смогла говорить тут же воспользовалась своим шансом: -Он мой друг! И он не полукровка! Он учиться на Слизерине! Их семейство очень влиятельно среди нас!       Мать смотрела на нее снизу-вверх, сжигая в своей ненависти. И заехала ногой в живот, как только та смогла шевелиться. Будто чуя, когда краткие приливы сил дают той надежду, чтобы прикончить ее одним ударом. Беллатриса вновь ударилась лицом, задыхаясь в собственной крови. Перед глазами плыли тени и самым четким силуэтом в мире ее боли был только острый носок туфли ее матери. -Ты думаешь на Слизерине не учатся полукровки?! Да к твоему сведению их там хватает, мерзкая тварь! Как ты посмела просто разговаривать с ними? Зная то, что ты уже скоро выйдешь за чистокровного, влиятельного колдуна?! Как смеешь порочить нашу семью, тварь?! -Я не знала, что он полукровка! – расплакалась Беллатриса, закашлявшись. – Я не знала…       Ее пронзило стрелой какое-то заклятие. На миг из нее словно выпотрошили без анестезии все внутренности, тысячи ножей врезались в ее побитую плоть. От ее крика люстра над головой затряслась со звоном. -Теперь будешь знать, глупая тварь!       Друэлла дернула дрожавшую в конвульсиях дочь за волосы, приподнимая над землей. Прямо перед глазами Беллатрисы темнело страшное лицо матери, пораженное агрессией во всех его чертах, как паразитирующей кожной заразой. -Смотри мне в глаза, мерзкая дура! – Прокричала Друэлла, поднося ее лицо к своим глазам. –Не смей отворачиваться, паршивка!       Инстинктивно Беллатриса все равно пыталась сжаться, но Друэлла не позволила ей защищаться, отдирая ее руки от лица, царапая их до крови своими острыми как пики ногтями. От громкости ее криков кажется дом ходил ходуном. -А теперь слушай меня! – говорила Друэлла пожирая своей ненавистью все живое и треснув ей по лицу так ловко, будто клюшкой по мячу. – Ты не посмеешь ни гулять, ни дружить, ни что бы там ни было, ни с кем из этих мерзких Броуди! Ни с кем из полукровок! И если я узнаю, что ты ослушалась меня: я не пожалею своей души и убью тебя, мерзкая девчонка!       Удар последний был порывистый и самый сильный. Роковая затрещина, Беллатриса выброшенная из рук Друэллы лишилась сознания, затылком треснувшись о каменный пол.       Очнулась она только в своей постели. Ее лицо было покрыто темными ранами, а руки ели слушались. Перед глазами все плыло и даже фигура ее младшей сестры Нарциссы, которая сидела возле ее кровати и плакала в платок.       Боль, пронзившая ее тело разбудила не только жалость к самой себе, а разум, кровавый и беспощадный. -Это ты рассказала ей? – Заорала Беллатриса, слаба видя перед собой свою сестру Нарциссу. – Это ТЫ?       Нарцисса яростно затряслась. Но Беллатриса, видя, как нервно мечется ее взгляд, взбесилась еще больше. Ноги, не смотря на слабость, сами понесли ее к сестре, а руки пихнули с треском на пол. Она жаждала, чтобы та познала ее боль. -Не ври мне! – Вскрикнула Белла и дала со всей дури сестре по голове. – Я знаю, что это ты! Ты рассказала ей! -Я не знала, Беллатриса… - умоляла Цисси, отворачиваясь, - я не могла врать своей матери! Она спрашивала, с кем ты общаешься! -Могла бы и соврать ради меня! Могла бы и не говорить! Я… я же твоя сестра! -А она моя мать! Она моя мать! Она беспокоилась о тебе! Беспокоилась, чтобы ты не попала в такую ситуацию! вот и просила меня следить за тобой! К тому же ты совсем! Совсем забыла о моем существовании! ради него! -О том, что он полукровка ты тоже узнала слежкой?! – рявкнула Белла, замахиваясь. -Нет! Нет! – Нарцисса подскочила и убежала в другой конец спальни. - Это все мама! -Предатели… - прохрипела Беллатриса, падая на колени от ужаса. – Вы все предатели… и он и ты… вы предали меня… отдали ей на растерзание…       Всхлипывая, она закрыла лицо руками. Она вспоминала все то, что было в этом году, вспомнила то, как грязнокровки и полукровки смеялись над ней в начале года, когда пришел громовещатель от Друэллы, смеялись, когда она узнала, что будет жить в Хогвартсе на зимних каникулах, как последнее ничтожество.       Он тоже смеялся вместе с остальными. В большом зале. Он подслушал веселье в кабинете Слизнорта и заливался хохотом за дверью… -Ник… Николос… предатели… вы предатели… и ты тоже… ты тоже       Она посмотрела на сестру с таким презрением, что та упала на колени в своем углу и подползла к сестре на согнутых ногах. -Прости меня, Беллатриса. – Прошептала Нарцисса, беря сестру за руку. – Прости меня,… но она ведь все равно ведь узнала бы… узнала бы все равно… от Слизнорта… от кого угодно,… а я не могла бы ей больше врать… она ведь мама… ты дорога ей… она хотела как лучше… «Как лучше?!» - спросила Беллатриса у самой себя.       Вся ее жизнь состояла из того, что лучше для нее. -У тебя совсем нет разума. Тебе лишь пятнадцать. Ты знаешь свою мать: она сможет исполнить свои угрозы… -Но ведь ты… вы…. Вы обещали мне быть со мной! – в слезах крикнула Беллатриса, смотря на ссутулившуюся от ее слов высокую фигуру Николоса Броуди. -Я не знал, что оно будет так. Мне казалось, что твоя мать не так деспотична. – Оправдывался Николос. – Но так будет лучше… -После моих рассказов ты так и не понял?! Не понял? Как так… -Я надеялся лишь на то, что ты испуганный и впечатлительный подросток и твое одиночество заставляет тебя гиперболизировать все… но моя мать общалась с твоей матерью и она оказалась действительно той… она знала о том, что мы полукровки, хотя об этом не знает почти никто… она ужасна и коварна… -И потому - что?!       Она посмотрела другу прямо в глаза и тот не смог избежать ее робкого взгляда. Его лицо затмила таявшая маска суровости и решительности. -Мы не сможем дружить. Потому что тебе будет хуже. – Медленно проговорил он, даже не дрожа голосом. – Иначе она сломает тебя. Из-за меня. Она все узнает, как узнала и тогда. Ты не сможешь начать новую жизнь… если бы я мог тебе помочь. Но я не могу… могу помочь лишь тем, что избавлю тебя от одной из опасностей. Ты знаешь, что так будет лучше… знаешь…       Она действительно это знала…. -Прости меня, Белла.       Ее словно облили тут же засохшим клеем, она не могла пошевелиться, обливаясь холодным потом и смотря прямо Николосу в запрятанные очками глаза.       Он явно хотел (и знал, что должен) уйти, но что-то незримое притянуло его к Белле. Он положил ей руку на плечо. Жест, который так сблизил их теперь был штрихом прощания. Время тянулось как резина, которая вот-вот лопнет.       Но лопнуло что-то холодное и неприступное. Он крепко обнял ее, а Белла от шока, вовсе не радостного, не могла даже пошевелиться все еще смотря в пустоту, где только что были его глаза за стеклами очков. -Ты была моей самой близкой подругой, Белла. – Тихо сказал он. Голос его сорвался, но он не показывал виду. – Прости меня. Я знаю, что не ошибаюсь сейчас. И ты знаешь.       Она стояла все так же, опустив руки и прижав их к телу. Стекленевшие глаза не увлажнились. Время пошло своим привычным ходом и, кажется, последние в ее жизни дружеские объятия разомкнулись. Белла осталась в пустоте Слизеринской спальни, в которую не могло бы светить солнце последнего дня весны.       А дверь в мужскую спальню тихо закрылась. Словно навсегда.

***

      Пусть с тех пор прошло уже несколько лет, пусть после того, как она вернулась в школу, Николос учился там на последнем курсе, и оставалось совсем чуть-чуть до того момента, как он покинет школу навсегда. Пусть она почти не видела своего друга в коридорах, пусть даже он и сам не мог и не старался ее видеть - она страдала. Страдала по утраченной дружбе, по потерянной радости.       Но спустя какое-то время она констатировала с ненавистью к самой себе: ей проще быть одной, спокойной и несчастной, чем быть счастливой и мучиться ради этого счастья каждый божий день. Она проклинала Броуди за трусость. Но сама-то не была смелее.       Прошло уже много лет с той поры. Она закончила Хогвартс, вышла замуж… и не изменилось почти ничего. Введенная в ее жизнь Друэллой Блэк система нисколько не давала сбои. Почти не давала.       У нее остался только один Темный Лорд.       Мысли Беллы тут же переключились к нему. Она страстно желала увидеть его скорее, узнать о том как он живет все то бесконечно долгое время, что они не оставались наедине. Больше месяца – для нее это было невыносимо долго.       С лета, как только Беллатриса стала Пожирателем Смерти, каждая лишняя мысль о Волан-де-морте была опаснейшим риском, но с каждым днем она все меньше и меньше опасалась того, что кто-то пронюхает про их отношения. Волан-де-морт звал ее к себе лишь в те часы, когда, по мнению, Беллы убеждался в ее безопасности. Она была умиротворенно спокойной. И в те моменты, когда ей приходилось, смотря в глаза мужу врать, она, каждый раз, чувствовала все меньше и меньше страха.       В подсвечниках погасли старые свечи, воск давно застыл на подставках, превратившись в пугающие, расплывавшиеся по подсвечнику фигуры разных существ, имена которым вряд ли когда даст человеческая фантазия. Переведя дыхание, она встала с дивана и, не поправляя подола, поплелась в свою комнату, содрать с себя маску несуществующих довольства и роскоши.       Механизмы тикали в старинных часах, Беллатриса краем глаза посмотрела в циферблат, считая минуты до того, как ее супруг придет с работы. Оставался жалкий час времени отведенный ей на наслаждение одиночеством.       Беллатриса не торопясь, надевала свое обычное черное платье без какого-либо выреза, завязывала волосы в хвост. За окном, судя по мраку, уже была глубокая зимняя ночь, и снег густыми хлопьями оседал хрупким ковром на земле. Белла подошла к окошку и выглянула на улицу. Фонари ярко освещали сад, напоминая светящихся фей. Деревья были украшены ровными гирляндами и красивыми, светящимися шарами. Чувствовался одинокий дух приближающего Рождества.       Белла, подумав о Рождестве, направилась прямиком в библиотеку, что бы написать письмо сестре Андромеде. Мысли о сочельнике, на который ее позвала Нарцисса, не покидали ее и она решительно уже подумала, что не заявится туда. И дабы не травмировать свою и сестринскую психику, она решила сообщить новость Андромеде. Та была более спокойным и адекватным человеком, по мнению Беллатрисы.       Маленькая библиотека находилась на последнем этаже, возле винтовой лестницы на чердак, запертой на засов. Паркет тут скрипел от шагов куда громче, чем в других частях дома. Сюда редко когда заглядывали, свечи привычным светом не обрисовывали темный коридор. -Люмус,- прошептала Беллатриса.       Пустые полотна изображали лишь аристократично убранные комнаты и залы. На этом этаже ни один герой картины не жаждал ночевать один, потому-то Белла дошла до комнаты без лишнего внимания.       Протиснувшись в низкую крайнюю у лесенки дверь, Белла зажгла свечи и увидела десятки пыльных шкафов с книгами, закрывавшими маленькое оконце с видом на задний двор с склепом Лестрейнджей вдали. Паутина тут была вместо гирлянд к Рождеству, черные, дергающиеся на прозрачных нитях пауки – вместо цветных праздничных шаров. Некоторые книги горами лежали на полу, образуя фолианты горных цепей и мосты из книжек, записок, манускриптов. По схемам на облезших стенах, бегали цветные стрелки, обводя своей траекторией нужные детали в чертежах.       Среди двух полок с толстыми книжными фолиантами стоял стол с прислоненным к нему крошечным табуретом.       Миновав препятствия, Белла с трепетом присела на твердую крышку табурета и начала капаться в ящиках секретера, разыскивая чернила, перо и пергамент. Пыльные ящики демонстрировали свои секреты по очереди: из некоторых выползали недовольные пауки, шурша лапками покидая свою темницу, из других выпрыгивали странные пружинки и скрипели маятники, в других лежали загадочные ингредиенты для зелий, вроде засушенных шкур рептилий. Некоторые ящички и вовсе были закрыты, не поддавались и магии.       Наконец в самом нижнем ящике Белла обнаружила чистый лист бумаги. Обмакнув кончик пера в чернила, Белла, спешно водя по пергаменту, начала писать:       Дорогая Андромеда! Надеюсь, у тебя все хорошо и ты сейчас спокойно наслаждаешься каникулами. У меня все отлично, у Родольфуса тоже. У него много работы в Министерстве Магии, потому мы не сильно много видимся. Но я не унываю, много сижу в библиотеке, в которой, собственно, я и пишу тебе это письмо. Погода неплоха за окном, но я все же больше сижу дома. Не хочу заболеть. Хочу попросить тебя сообщить нашей Нарциссе и нашей матери заодно, что я не смогу явиться на сочельник в отчий дом. Темный Лорд к Рождеству собирается устроить рейды и никому из нас не до праздника и, тем более, не до вечеринок. Надеюсь, вы весело проведете праздник и без меня. Пожелай мне удачи! Поздравляю с грядущим Рождеством и передай то же самое Нарциссе, которая, надеюсь, не слишком будет зла на меня.       С наилучшими пожеланиями. Твоя сестра, Беллатриса.       Складывая перо назад в связку на дне нижнего ящика тумбочки, Белла наткнулась на странную, простенькую, в мягкой обложке книжку с изображением змеи. Ничего не подозревая и без какого-либо волнения, она открыла первую страницу. На ней неразборчивыми символами вокруг герба Слизерина что-то кто-то подписал. Пролистав дальше, она увидела изображенные, расчлененные тела людей и животных, странных существ и механизмов. Все это сопровождалось надписями на языке, напоминавшем мертвую латынь.       «Книга о темной магии! Точно же!»- озарило Беллатрису.       Она положила книжку в карман, надумав потом просмотреть ее еще раз. Темная магия – ведь это то, что так близко к Темному Лорду. Незнакомую ей книгу по этой теме она обязана изучить! -Здравствуй, Белла,- своим низким и глухим голосом проговорил Родольфус, когда они с Беллой случайно встретились на лестнице.       Беллатриса, глубже запихнув в карман свою находку, пробурчала: -Здравствуй. Как там в Министерстве дела?- с неискренним любопытством спросила Белла,- Много работы?       Он начал медленно бурчать о том, как сегодня он работал, не замечая того, что Белла даже и не слушает его. А он явно увлекся своими разговорами с самим с собой. -…Закон о запрете трансфигурации метел во что-то иное… такая глупость! Хотя с одной стороны их мотивы можно понять… хотя если бы я… если бы Темный Лорд был бы Министр, этих запретов не последовало бы!.. -Извини…. А можно я пойду спать? – невинным голосом поинтересовалась Белла. – Уже поздно. Я устала. -А... ну иди… Белла. – Отвлеченно проговорил Родольфус.       Белла радостно посмотрела на него. -Спокойной ночи,- весело выкрикнула она.       Родольфус от громких криков жены закрыв уши, тихо проговорил: -Приятных снов... приятных снов…       Он словно сомнамбул неспешно отправился вниз по лестнице, и Беллатриса поспешила к себе, плюхнувшись в постель, в которой продремала беспробудно до самого утра.

***

- Держи письмо,- сказала Белла, привязывая гордой птице письмо к лапе, - доставь его Андромеде - моей сестре, как можно скорее.       Сова ухнула и слетела с насиженного места в дальнюю дорогу. Именно с этого события началось утро Беллатрисы. Близился сочельник и с предупреждением не стоило тянуть.       В прихожей стояла тусклая Рождественская ель. Симметричным узором по ней были развешаны новогодние шары, а гирлянда напоминала ровную, только что построенную автотрассу, стремящуюся серпантином вверх по горе. -Клякса,- позвала Беллатриса домовика, слабым голосом, оказавшись в своей спальне.       Домовик появился в ту же секунду с громким хлопком. -Что вам угодно, хозяйка Лестрейндж? -Обеспечь мне два часа тишины. Мне не помешает вздремнуть. Приготовь мне к обеду жареной баранины или еще что-нибудь на твое усмотрение, что бы мне пришлось по вкусу. Если хозяин Лестрейндж придет, скажи ему, что я приболела. И посчитала необходимым, вздремнуть часок другой.       Клякса подбежала к кровати хозяйки, подоткнуть ей одеяло. Белла же знала, что бессовестно врет. Пустая, серая апатия заставляет ее играть очередную, надоевшую роль. -У меня есть для вас свежая газета,- промямлил домовик, показывая газету, свернутую в трубочку,- не желаете ли вы взглянуть, хозяйка Белла?       Белла, устроившись удобнее на пуховых подушках, на миг задумалась: -Ммм,…пожалуй. - сказала она после небольшого раздумья, протягивая ладонь.       Эльфиха подошла к своей госпоже и протянула ей газету, от которой кисло пахло типографской краской.       Клякса, раскланиваясь, пред своей хозяйкой пролепетала: -Повесить ваши мантии, госпожа?       Беллатриса бросила короткий взгляд на кучу мантий смятых в кучу на полу. -Да-да.       Эльфиха, наклонившись, подняла мантии с пола. Из кармана одной из мантий, вывалилась та книга, которую Белла обнаружила в столе. -Приятных снов, хозяйка Белла!       Еще раз поклонившись, домовик с хлопком растворился в воздухе.       Беллатриса, устроившись поудобнее, трижды притворно кашлянула, смяла одним движением лежавший на тумбочке платок и сбросила с колен теплое одеяло. Развернула газету.       На первой станице был достаточно кричащий по значимости заголовок. Ее глаза от него разгорелись как тысячи сияющих лампочек:       «Тот-кого-нельзя-назвать набирает все больше своих сторонников»       Приятную дрожь почувствовала она… не ожидая, что прочитает нечто столь радующее глаз в скучной и без эмоциональной газете, обожаемой ее супругом.       Тот-кого-нельзя-назвать, печально известный, как массовый убийца маглов и людей, чьи родители, от рождения принадлежат сословию маглов, набирает все больше и больше сторонников (Пожирателями Смерти). Недавние нападения его армии на маглорожденых вблизи графства Йоркшир, только подтвердили эту печальную статистику: -Я видела их! Казалось их было около сотни, и все были в масках,- монотонно рассказывала «Ежедневному пророку» одна из жительниц графства, не пожелавшая раскрывать свое имя,- все без разбору швыряются в маглов непростительными заклинаниями! Я уже боюсь за свою семью! Таких свидетельств, о нападении Пожирателей смерти немало. Редакцию нашего издания заваливают пугающими сообщениями. Нет практически никаких сомнений - все это – не преувеличение. Количество сторонников Волан-де-морта растет в геометрической прогрессии. А вот население Азкабана остается стабильным. Кажется, они неуловимы. Кроме того, свидетели нападений Пожирателей Смерти утверждают, что господина, именующего себя Темным Лордом невозможно убить! -Я видел, как в него направили сразу три убивающих заклятия! Все три попали в цель! Но ни одно из них даже царапины на нем не оставило! Но всем ведь известно, что против таких чар нет никакой обороны! – ужасается один из жителей графства Бербридж, так же попросивший не указывать его имени. Ежедневный пророк пока не знает, правдивы ли эти многочисленные заявления насчет Того-кого-нельзя-назвать. Но пока мы с вами дрожим от страха, Министерство Магии делает все возможное для предотвращения серийных нападений. -Министерство расширило комплекс мер против армии Того-кого-нельзя-назвать, - заявил нам заместитель главы департамента магического законодательства, Родольфус Лестрейндж,- мы гарантируем безопасность жителей нашей страны. Надзор за Азкабаном усилен. Мы пускаем патрули по улицам городов. Они нацелены на предотвращение возможной опасности. Пока Министерство Магии гарантирует нашу с вами безопасность, мы с вами, уважаемые читатели, должны обеспечить безопасность себя и своих семей. Меры предосторожности, список основных защитных чар – все это читайте в приложении к данному номеру, на полосе под номером 18.        «В него попадали три раза, и ни одно из заклятий оставило на нем даже царапины» - эта фраза монотонно повторялась в голове Беллы даже после прочтения.       Белла наклонилась к тумбочке, чтобы полистать книжку о темной магии, найденную в библиотеке. Открыв первую станицу, Беллатриса в очередной раз ничего нового не обнаружила: все тот же герб Слизерина, непонятные надписи, рисунки. Изучение она все же продолжила. Утром она прочитала страниц тридцать. Кое-какие надписи были для Беллы понятны, но только-только она подходила к ясным для нее абзацам, как текст прерывался, стертый чей-то рукой безвозвратно. Или страницы пожелтели от времени, растворяя черные буквы. Листая книжку в поисках хоть каких-то сохранившихся отрывков текста, Белла почувствовала утомление.        «Необходимый элемент бессмертия (Темный Лорд)»       Беллатриса в изумлении посмотрела на эту фразу, написанную уже на самой последней странице книги. «Это его книга?» - задаваясь этим вопросом она бросилась к шкафу, захотев было спрятать книгу подальше от чужих глаз, но замерла. Пролистала ее еще раз, всматриваясь в каждую страницу и только после этого положила книгу в карман одной из своих мантий, словно что-то задумав. -Надеюсь, ты здорова, дорогая. А то я уже имел намерение вызвать домой целителей из больницы святого Мунго. – Неожиданно эту фразу произнес оказавшийся в обеденном зале среди бела дня Родольфус Лестрейндж. Спустя полчаса Клякса позвала девушку на обед и, пожевывая мясо, та чуть не подавилась от вялого голоса Лестрейнджа. «Какая забота, однако» - с некой озлобленностью подумала Белла, после того, как оправилась от удивления. Чтобы ее супруг оказывался дома днем в будни это было что-то невероятное. -Я вполне себе здорова, спасибо, ни к чему звать целителя, - Сдержанно проговорила Белла. – А что ты тут делаешь?       Родольфус, немного смутившись, дошел до своего стула и отодвинув его от стола почему-то не уселся за стол. -Я решил, что стоит больше посвящать времени своей жене, чем работе. К тому же, в Министерстве никаких дел. Я думаю, что ты чувствуешь себя нехорошо потому что сидишь целыми днями дома, не навещаешь никого. Такой затворнический образ жизни изумляет всех. Никто, даже твоя мать не понимает, почему столь юная дева не желает покидать стен родного дома для светских развлечений.       Беллатриса в полнейшем омерзении посмотрела на потолок, морально готовясь к длинной и скучной лекции. -Твоя мать - уважаемая в чистокровном обществе женщина, прислала мне приглашения на сочельник в свое поместье. Сказала, что почему-то на приглашение сестры ты ответила мягким отказом. По непонятным ей причинам ты не желаешь навестить ее дом. Не только в это Рождество, между прочим. Она не видела тебя уже много месяцев. И она попросила меня провести с тобой воспитательную беседу…       Беллатриса гневно фыркнула. По непонятным ей причинам - Мерлин ее побрал! -Я уже написала письмо Андромеде, что я не смогу прийти к ним на сочельник по причине занятости!       Родольфус продолжал спокойно смотреть на жену. -И чем же ты занята, настолько важным и неотложным, что не в состоянии навестить родную мать?       Беллатриса со скукой посмотрела на потолок, переглядываясь с его белой поверхностью уже как с товарищем по несчастью! -Ну и что, Белла? Выходит, что ты сидишь себе и… -Не смей так про меня говорить! Я жду! Жду поручений от Темного Лорда! И если я буду ходить по гостям, то я не сумею… и это будет жутко невежливо, если я сбегу посреди мероприятия. – Прибавила она экзальтированно.       Родольфус презрительно глянул на жену. Хотел было опровергнуть ее слова. Но она ловко, словно защитное заклинание вставила свою реплику. -И что же ты там наплел Ежедневному Пророку? - Рявкнула Беллатриса, пользуясь его растерянностью, - Про то, что ты, мол, гарантируешь безопасность маглов? Интересно, а тебе не противно было читать потом свои подлизывающиеся речи?       Она надменно взглянула на Родольфуса, но тот нисколечко не смутился, хотя Белла ожидала, что тот опешит. -Это было поручение Темного Лорда, моя дорогая. - Сказал Родольфус, смотря на нее как на полную дуру, - я его выполнил и в скором времени получу награду за свою верность. Ты разве не знала, что в мои обязанности ходит умасливать Министерство?       Беллатриса в гневе бурила его взглядом. -Почему Милорд дал задание тебе, а не мне? – задала она вопрос и сразу же осознала всю его глупость. -Потому что, он посчитал, что ты не в состоянии ему помочь. Или ты – весьма авторитетный и значимый чиновник Министерства Магии и можешь дать лживое интервью пророку?       Белла злобно покраснела. -Я могу помочь в других вещах! Я могу сражаться! Это только твой удел – плести нелепую чушь. От меня ему будет куда больше пользы! И он сам мне это сказал! -Интересно, когда же это он тебе такое сказал? – Спокойно спросил Родольфус, кивая головой. - Ни разу не слышал! Или тебе кажется, что он хвалит, даже если ты убьешь одного бедненького магла? Тебе не ведома истинная похвала Темного Лорда. Да ты только маглов пытать и можешь. Учитывая, то, что ты не мужчина и тебя нельзя напрягать титаническим трудом! Ты выдумываешь, утаивая даже от самой себя правду… -Это касается лишь меня и Темного Лорда! И не смей обвинять меня во лжи!       Она взяла со стола фарфоровую тарелку с росписью и с грохотом спихнула ее на пол и умчалась в себе в комнату.       Уже за дверью комнаты ее словно ножом пырнуло физической сердечной болью осознание, что Лестрейндж уже сочиняет сообщение для ее матери.       Никогда в жизни она не позволяла себе такой наглости. В первые секунды она хотела вернуться назад и притвориться, что ничего не случилось. Или хуже – извиниться. Но внутренний дух протеста гнал ее наверх, закрыть дверь и упасть, плашмя, в постель.       Беллатриса чихая и кашляя, избивала подушки под своей головой. -Клякса, - заорала Белла в истеричных слезах, - принеси мне поесть, немедленно!       К ней донесли ее же недоеденную порцию, но она с ненавистью ее раскидала.       Ее отчего-то пугала собственная агрессивность и исчезнувшая вдруг робость. И даже точно осознавая свою правоту она боялась ее последствий.