История Беллы

8 января Темному Лорду. Мой повелитель, сегодня я была на дне рождения моей сестры Нарциссы. О, мой Хозяин, я всем бесконечно врала… врала всем, кто осмелился спросить, что мне хорошо, что я счастлива, когда это было совсем не так. К счастью, Нарцисса и другие люди с легкостью верит в любые мои россказни о гармонии в нашей с Родольфусом «семье». Мой Лорд, разве эта ложь помогала кому-то? Все тут же позабыли про меня, как и забыли бы, если меня и не существовало. Она бесполезна эта ложь. Хозяин я мучаюсь от этой неизвестности и неправды, но и боюсь что-то менять, боюсь того, что все это приведет к непоправимым последствиям. Я не знаю, как мне быть. Несколько дней назад вы позвали меня и Родольфуса к себе в дом. Чтобы объявить, что вам нужно, положить чашу Пуффендуя в наш сейф в Грингонтсе. Я, как и клялась, не рассказала ни одной живой душе, что вы прячете ее у нас. И не расскажу. На следующее утро мы уже шли вместе с вами, как и договаривались. И пусть вы были в обличии Родольфуса рядом со мной, я невыносимо грустила и тосковала по вам. Выполнив вашу волю, я была вынуждена уйти домой по вашему приказу. Мы не говорили ни о чем. Даже о деле. Я хотела поговорить с вами о том, что нас с вами связывает, но не смогла. Мне было так страшно, что я чувствовала себя еще более одинокой, чем раньше… хотя вы были рядом. Еще ночью в вашем доме, когда я осмелилась случайно заговорить с вами (я спросила вас о чаше), я ощутила себя ненужной. Я почувствовала, что сама себе вру, не показывая своих эмоций, оставляя все, как есть, поняла, что ложь во благо — это лишь страх перед переменами судьбы… я все это время вру себе… мой Хозяин, что мне делать? Я боюсь своего счастья… Со страхом, я надеялась в утро нашей встречи еще на то, что вы заговорите со мной о том письме, которое я оставила вам. Хотя бы обругаете, что я мусорю в вашем доме, но вы молчали почти всю нашу мимолетную встречу в банке. Быть может, вы не хотели отвлекаться от важных дел? Быть может, наш разговор еще произойдет? Позвольте прошлому стать и настоящим, Милорд, молю вас. Ваша навсегда Беллатриса Друэлла Блэк…       Белла оставила штрих на пергаменте, и отложила перо в сторону. Она не знала, зачем написала это письмо. Ведь она отлично осознавала, что никогда не наберется смелости отправить его ему.        И все же какая-то глупая надежда подталкивала ее и этот пергамент бросить на пороге дома Темного Лорда. Хоть сама Белла прекрасно понимала: однажды Волан-де-морт разозлится из-за этого.       Ей не верилось в ту будущность, которая ей предстояла с таким настоящим. Она ярко воображала, как Темный Лорд разворачивает ее пергамент, и, спешно бросаясь к столу, придумывает ответ на строки ее плаксивого письма, который похож на сказку, переворачивающую ее жизнь с ног на голову, делающую из ее существования наслаждение каждой секундой и каждым мгновением. Ей виделась та же комната, в которой она сейчас находилась, стучащаяся в окно серая сова. Пергамент в ее клюве заставляет ее расплыться в счастливой улыбке, а руки — трепетно дрожать. Ведь это — то самое письмо, о котором она так мечтала…       Она потушила свечу и вышла из библиотеки, пряча послание Волан-де-морту в рукаве платья. Серое небо плавно красилось закатными красками, солнце пряталось за горизонт, как пристыженный человек прячет свое лицо за ладонями. Мокрый снег орошал обнаженную зимней непогодой землю. В свое комнате она не наблюдала за природой, а лежала на постели лицом в подушку и практически не дышала, гоня прочь тяжелые мысли о том, что ей, кажется, придется вычеркнуть из своей жизни какие-либо чувства к Волан-де-морту.       «Какая глупость, будто у него нет дел, кроме как отвечать на мои слезливые письма! И раньше мы встречались наедине не столь часто. Неужели, сейчас что-то должно изменится?!»       Ей, на удивление, было легко успокоить и убедить себя в чем-то. Присев на подушке, она принялась причесываться, глядя на свое отражение, торчащее из-за зеленого балдахина кровати. Успокоить себя она могла, но забыться окончательно — вряд ли. Со злостью выдергивая расческой волосы из головы она гнала вон болью всякого рода сомнения. -Беллатриса?       Родольфус вошел даже без стука, видимо поняв, что Беллатриса не делает ничего такого, что ему не положено видеть. -Что случилось? — спросила она сипло. -Темный Лорд ожидает нас сегодня вечером, через полчаса, в поместье Малфоев. Тебе он поручит кое-кого пытать. Его приведут.       Глаза Беллы загорелись недобрым огнем, она бросила расческу из рук. -А какие варианты там могут быть насчет пыток, тебе известно? — Проговорила она, подходя к шкафу, раскрывая настежь дверцы, и не отрывая внимательного взгляда от Родольфуса. -Скажу одно — это один из Министерства. Я указал на него. Из него важно выбить правду. В общем, я жду тебя у ворот.       Родольфус ушел, негромко стуча пятками, и прикрыл за собой дверь. Беллатриса начала собираться. И сбросив с себя мятое, бархатное платье на кровать она нагнулась к полу, чтобы поднять написанное письмо, вывалившееся из рукава.       Казалось, что она думала целую вечность, но прошла лишь доля секунды, как ее взгляд стал вновь машинально пустым, не зацикленным. Она открыла тумбочку, вынула из нее все лежавшие кучей книги и положила под них сложенный пергамент.       Через пять минут, готовая к выходу она направилась в путь в полнейшем сосредоточении на предстоящей работе.

****

-С папулей все будет хорошо, мамочка? Ты уверена в этом? Это ужасно, мама!       Беллатриса с ужасом посмотрела на двоих: на свою мать и Нарциссу не очень понимая, что произошло. Никогда еще ее не вызывали таким странным способом куда-либо: за завтраком без всякого предупреждения к ней в дом трансгрессировала бледнолицая Нарцисса Малфой и отказываясь что-то рассказывать, призвала спешно бежать в чем есть в магическую больницу святого Мунго. По ее коридорам они мчались бегом, со свистом в ушах.       Ее сестра бросилась к матери, стоявшей тут же, и громко разрыдалась. Поглаживая дрожащие плечи Нарциссы, Друэлла Блэк недоброжелательно сканировала взглядом Беллу. -Я не знаю, Нарцисса! — сухо ответила миссис Блэк. — Сейчас мы сможем зайти к нему и спросить!       Друэлла, даже в естественном беспокойстве за мужа выглядела пугающе. Она от нервов сжала губу и стучала длинными, но кривыми пальцами по двери палаты. -Я всегда говорила ему не баловать эту отвратительную девчонку! — вдруг рявкнула она на самой угрожающей ноте воспроизводимого ей стука. — Вот до чего она его довела! Паршивая предательница рода!       Она распахнула дверь и вошла в палату, не дожидаясь приглашения, захлопнув дверь.       Нарцисса резко кивнула головой и заплакала, отвернувшись к стене. -Наша семья рушится, Белла! — всхлипывая, произнесла она. — Нас все меньше и меньше… -Почему? — спросила Беллатриса, ощущая себя в водовороте непонятной ей информации, задыхавшейся от толщи неизвестных ей сведений. -Дромеда… ушла… навсегда… у папы приступ…       Она разревелась, опираясь о серую стену. Белла почувствовала, как неприятный мороз пробегает по ее коже. -Она не захотела выходить замуж. — Нарцисса сделала глубокий вдох, вытирая глаза. — То есть сначала она согласилась, … но мама сказала, что когда та узнала день своей свадьбы то стала неистово агрессивной. Она устроила дикий скандал, какой родители никогда не позволили бы, и выбежала из дома, в чем была — с палочкой и в домашнем платье. Куда она трансгрессировала никто не знает… Она сказала, что в жизни не согласится с их решением. И не повторит твою судьбу. — Нарцисса сорвалась на писк. — Послушавшейся родителей и испортившей себе всю жизнь! Но разве у тебя, Белла… -Разве ты, неблагодарная, смеешь жаловаться на жизнь?       И тут ей почти влетело. Удар по затылку застал Беллатрису неожиданно, не оборачиваясь, она отскочила от попадания в нее кулака, имея молниеносную реакцию. Она ускользала от смертельных заклятий с ловкостью кошки. Никакая Друэлла не годилась ей подметки.       Друэлла глубоко дышала всей грудью, море ее синих глаз превратились в черные черточки омута, смотря на Беллатрису с большим омерзением, чем на любую грязнокровку. Однако сердце Беллы почему-то не сжалось от страха. Ладонь лишь плотно сомкнулась на волшебной палочке, на всякий случай. -Не могу назвать себя очень счастливой. — С вызовом ответила она, первый раз в жизни почувствовав, что больше не боится матери.       В коридоре, в котором происходил конфликт, не было ни одной души, кроме них двоих и побледневшей еще больше Нарциссы: -Мама, Белла… прекратите… пожалуйста, подумайте о папе… -Я ведь прекрасно знаю! — Настойчиво выплюнула Друэлла. — Что ты настроила ее против нас! Ты! Хамская тварь! Жаловалась на свою жизнь! И запудрила бедной девушке мозги! Сделав ее предательницей! Избалованной! Предательницей! Рода!       И тут она ринулась на нее, словно животное, выпущенное из клетки, и вскинула палочку к самой груди. -МАМА! Прекрати мама! — Нарцисса Малфой орала таким голосом, словно еще чуть-чуть и она умрет, бросаясь на защиту сестре. — ОНА НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА, ПРЕКРАТИ!       Чувство безразличия сменились в Беллатрисе на омерзение. Видя в матери ничто иное, как плюгавую, глупую старуху она даже не стала доставать палочку. Нарцисса ели оттащила сопротивлявшуюся, колотившую по ее спине кулаками Друэллу к противоположной от Беллы стенке и усадила на стул, сжав накрест руки. Мать не стала нападать с чарами на любимую дочь и покорно замерла.       Первый раз в жизни Белла видела, чтобы Нарцисса перечила матери, но отчего-то это заступничество не подкупило ее.       По коридору проехала, заглушая все звуки, тележка с едой, но картины с гобеленов сбежали вон еще до того, как жуткий звук прозвенел в ушах всех присутствующих. Из одной палаты выглянула патлатая голова и с жутким выражением на зеленом лице исчезла снова.       Нарциссу Малфой колотила крупная дрожь, она качалась из стороны в сторону, как неваляшка. Друэлла, так и не уняв свой гнев, но запрятав поглубже в себя (ведь что могли подумать люди кругом!) злобно-виновато посмотрела на Цисси, а та села на соседнюю табуретку, укрыв в покрытых синими линиями вен руками свое зарёванное лицо.       А Беллатриса, посмотрев на сестру почти таким же пристыженным, как мать взором, почувствовала себя чужаком. У ее сестры случился нервный порыв — сорвавшись с места она бросилась в палату к Кингусу так быстро, что пятки сверкали.       Беллатриса пересеклась взглядами с матерью, когда они обе уставились на закрывшуюся с хлопком стеклянную дверь. В светлом коридоре темные пятна их ненавидящих друг друга фигур, словно своей яростью вырывавшейся с дыханием, ослепляли солнечные лучи. И все-таки по их лицам было видно, что как ни странно, природа их мыслей — одна и та же. Ни одну из них не волновало ничего, кроме Андромеды Блэк.       «Трусливая предательница…» — невольно подумала про себя Белла.       Вспомнив былое отношение родителей к ее сестре и то, как Друэлла кинулась на нее саму за то, в чем она не была виновата, Белла сжала руку у груди. В сердце резко закололо и тут же отпустило. На мгновение оно перестало биться, а потом заколотило с такой силой, что у нее помутнело в глазах. Сжав руки под грудью Беллатриса расстегнула плащ и обмахнулась руками.       Друэлла не обращала на дочь никакого внимания, без любопытства изучая опустевший гобелен на стене. У Беллы в ушах зазвенел, будто колокольчик, смех Андромеды, и она увидела в воображении ее саму — теперь уже свободную, не принадлежащую никакому клеймящему роду. Чувствующую молодость в полном смысле этого слова.       Из палаты слышалось дружелюбное воркование Нарциссы Малфой и чей-то хрип — вероятно, отца. Белла вообразила себе, словно видела своими глазами, как в припадке болезни Кингус Блэк звал ее младшую сестру, думая, что она заперлась в своей спальне или снова гоняет по коридору на метле, а все, кроме него, знают, что это приступ бреда, который не сможет воплотиться в реальность.       И когда прежняя душевная опустошенность вернулась в сознание Беллы, она почувствовала болезненное умиротворение. Распахнулась дверь, из нее тихонько вышла Нарцисса, удрученно понурив голову. -Целитель сказал, что отцу нельзя покидать больницу и перемещаться домой, по крайне мере до завтра. — Сказала она, не обращаясь, в сущности, ни к кому. — Его может расщепить при трансгрессии. Целитель сказал, что никак не может гарантировать, что он сможет вернуться домой даже завтра… -Почему это? Я думаю, что ему дома будет в сто раз лучше! — Друэлла не была бы собой, если бы не возмутилась. -Я думаю, врач все говорит правильно. — Устало проговорила Нарцисса, поднимая глаза. И только посмотрев в лицо сестре, Белла осознала, насколько она измучена. — Хотите — зайдите к нему. Но только скорее. Часы приема скоро закончатся.       Не попрощавшись ни с сестрой, ни с матерью, она бросилась вниз по лестнице, спешно переставляя ноги. Друэлла поднялась со стула и направилась к палате. Белла направилась следом за сестрой лишь после того, как мать скрылась за дверью. Ели передвигая ноги и ощущая в носу запах больничной стерильности, она обрадовалась, когда большие двери больницы святого Мунго закрылись за ней, превратив муниципальное учреждение в магазин хозяйственных товаров.       Беллатриса сделала несколько мелких шагов вон от больницы святого Мунго и огляделась. Прямо перед ней стояла каменная стена и за ней возвышались серые, прижавшиеся одна к другой многоэтажки. Слева пролегала узкая улочка, которую неудачно украшали лишь бредшие магловские подростки, закуривавшие дешевые сигареты, да гоняемые ими же голуби, мирно пившие из луж мгновение назад. Справа был перекресток, где улица расширялась в более ухоженный проспект с магазинами и парком. По всему асфальту, словно цветные пятна леопарда, приклеилась выплюнутая и втоптанная миллионами людей жвачка.       Колдунья перешла дорогу в неположенном месте в сторону перекрестка. Ей было все равно, куда идти лишь бы не домой, к старым печалям. Дорога, заставляя ее с безучастным выражением лица огибать толпы одинаковых людей, вывела ее на шумный проспект с рядами магазинов и дешевым театром, оклеенным яркими афишами вдоль и поперек его фасада. В конце улицы торчал ярким, слепящим белым пятном парк.       Зайдя в ворота Беллатриса пошла по тропинке вперед, не оглядываясь. Среди деревьев было пустынно, лишь одичавшие бездомные перебирали мусор на скамейках, а гравий громко шелестел под туфлями       Белла невольно погрузилась в свои мысли: о несправедливости обвинений матери, но больше о том, как она стала еще более одинокой, как все это погружает ее душу в состояние безжизненного существа.       «Напишу сегодня еще одно письмо, — подумала про себя печально Белла, — напишу еще одно письмо, и, мне, наверное, станет легче»       Шагая по качающемуся над прудом мосту, разглядывая, как стайки белоснежно-сероватых гусей и уток глупо ковыряли клювами прошлогоднюю траву у берега пруда, Белла изучала взглядом и идущих мимо нее редких маглов, желая им всем всего нехорошего.       Она сильно погрузилась в свои мысли и все, чего не касались ее рассуждения, теперь было воображаемой мечтой. Что-то всегда ей являлось и не сменило статус. А что-то ей пришлось принять насильно, повесить на старые воспоминания неприятный, тусклый ярлык «грезы».       Белла закрыла глаза любуясь пустотой, трансгрессировала и оказалась на заснеженной тропинке перед невысоким ограждением, за которым росла лесная чаща, нисколько не тускневшая в своей белоснежности от свинцовых туч. Кроме чернокудрых веток деревьев и толстого снежного ковра поверх них, ничего не проглядывалось за забором. Кажется, с небес вдали уже сыпались снежные хлопья, дул ветер, шевеливший пряди выбившихся из-под шапки Беллы локонов.       Беллатриса медленно подошла к калитке, обхватив руками решетку, и стала глазеть через прутья. Через плотный белоснежный плащ бушевавшей метели можно было разглядеть стоящий поодаль дом. Сердце Беллы забилось чаще, как только она смогла различить силуэт поместья, но тут же побледнела. Она знала, что не сможет долго любоваться домом, что не сможет переступить порог и посмотреть в глаза его владельцу, но уйти она тоже не могла. Невидимая сила приклеила ее к земле. Она все смотрела, дыхание остановилось, снежинки падали на ресницы, на пальцы замерзших рук. Снежная лавина слетела с ели от неосторожного дуновения ветерка.       Темная тень мелькнула возле дома (или в окне — Белла не успела толком понять), и раздался звук, похожий на взрыв хлопушки. Беллатриса отскочила от ограды, испугавшись, и упала на снег, словно подстреленная.       Ей показалось, что он вышел из дома, и увидел, что она тут. Белла знала, если это и так — он в мгновение окажется здесь…       Нет, Белла не была в силах оставаться, она отползла к дереву, задыхаясь от страха.       «Что ты тут делаешь, Белла, разве я приглашал тебя к себе?»       «Нет, Милорд, я… я не знаю, что тут делаю…»       Снег пошел еще сильнее, она трансгрессировала подальше, моля остаться незамеченной и толком не представляя, куда ее занесет. Она оказалась незнакомом ей темном квартале и пискнув исчезла, в неизвестность, вновь…       Домой она вернулась лишь ночью. Родольфус ждал ее в прихожей. Вопрос о том, где ее носило, кончился для него плохо. Механическим движением она достала палочку и оглушила его методом Темного Лорда — он больно ударился головой о каменный пол и отключился. Перешагнув через супруга она направилась в свою спальню, ни мгновения больше не вспоминая про Лестрейнджа.       Всю ночь она корпела над кипой бумаги, бесполезно марая ее. Но дописать свое послание она сумела лишь спустя несколько дней. Держа руками испачканными чернилами, законченное письмо она невольно задумчиво закрыла и открыла глаза. Это было самое большое письмо из всех, что она писала Волан-де-морту, наконец, в свой день рождения что-то дало ей порыв закончить. Единственное что ей осталось так это перечитать его и поставить сегодняшнюю дату. 26 января. Темному Лорду. Мой Хозяин… Сегодня мне приснилось, что мы с вами вновь вместе. Мы были дома и сидели в вашей спальне, совсем как раньше… я до сих пор помню эти моменты. Но во сне вы обнимали меня сильнее, чем в жизни, и я прижималась к вашей груди… вы говорили, что я восхитительна… и что нет женщины красивее на свете чем я. Вы гладили меня по волосам, и я даже во сне, как наяву, чувствовала ваши прикосновения. Я была так счастлива, мой Хозяин. Я приблизилась к вашим губам и после поцелуя вы сказали, что я никогда не вернусь домой, никогда не увижу своего мужа и что вы, мой Повелитель, будете всегда со мной. Мы будем вместе, и я никогда больше не буду сидеть одна в тишине… от радости у меня сердце забилось сильнее! Но сон кончился, я проснулась, но поверила в то, что-то сон — это вечность, реальность. Думала, что сейчас, даже проснувшись, я увижу вас рядом. Но я пробудилась одна, обнимая подушку. Сегодня я стала на один год старше, но для меня это не имеет значения, мой Лорд, вечность моей жизни стала настолько пустой, что мне все равно, сколько мне лет. Недавно из нашей семьи ушла моя самая младшая сестра — Андромеда. Мой Повелитель, ушла и не попрощалась. Мать обвиняет меня в ее уходе, что я спровоцировала ее своим поведением. Ведь я тоже не хотела идти замуж за Родольфуса, но, в отличие от Дромеды, я сдалась перед долгом и поплыла по течению. Теперь из семьи у меня осталась только Цисси, мой Хозяин, но все же ничто не сможет заменить Андромеду. Кажется, Нарциссе очень повезло, что она удачно вышла замуж по любви. Точнее повезло мне. Если бы она сбежала из дома, как Дромеда, то мать бы больше не оставила меня в покое. Хотя с другой стороны вины нет ничей в этом, кроме ее собственной. Но иногда, мой Лорд, мне начинает казаться, что я действительно виновата во всем. В том, что ушла моя сестра и в том, что вы не обращаете на меня больше никакого внимания. Я слишком равнодушна и глупа, мой Лорд и мне не дано второго шанса… даже первый не знаю, как использовать. Почему только у меня один шанс жить, и я не могу его применить? Почему мой Хозяин? Почему я тогда боюсь смерти, Милорд? Почему… мой Повелитель… Сегодняшний день пройдет тоскливо, я знаю это, даже не смотря на мои мечты о его знаменательности в моей жизни. Придут мои родственники, поздравят меня, поговорят друг с другом, покушают и уйдут, но чем же этот день отличается от череды предыдущих? Я знаю, что этой разницы не существует. Пойду сегодня прогуляюсь по Косому Переулку, быть может это чуточку поднимет мне настроение. Ничто не радует меня, даже воспоминания о вас, которые дают мне лишь тяжелую, как валун надежду, давящую, душащую меня, с каждым днем все сильнее. Кажется, мне не стоит продолжать верить, но как же мне тогда жить? Я старалась иначе. И я не могу. Не могу. Я слишком сильно люблю вас. И, кажется, я сдаюсь. Вернитесь ко мне. Я знаю и надеюсь, что однажды это случится. Ваша навсегда Белла Лестрейндж Блэк…       Глаза ее заблестели от редких слез, но она даже не смахнула их рукавом. Понурив голову, Белла свесила ноги с кровати и бросила написанное в раскрытый ящик тумбочки, даже не раздумывая над тем, будет ли то отправлено. Ее лицо было настолько безразличным и грустным, словно тумбочка и была почтовым ящиком, который висел на калитке дома Темного Лорда. И словно та куча пергаментов, запачканных черными подтёками просто ждет момента, когда Волан-де-Морт изучит все послания.       Среди цветастых фасадов домов на Косом переулке бродила целая палитра людского разнообразия. Тут были и дерзкие колдуньи-модницы, сновавшие из магазина в магазин в поисках новой мантии и старомодные чародеи, острым взглядом изучавшие пузырьки с целительными зельями. Мужчины, в парадных мантиях ожидали дам у кафе, подчищая волшебными палочками свои одеяния от сыпавшего с небес снега. Малые дети сбегали из опеки взрослых полюбоваться на новинку в магазине квиддича, весело хохотали, и в мольбе крепко сжимали родительские ладони.       Белла нисколько не выделялась среди многообразной толпы, будучи его самой мрачной и неказистой частью. Она ковыляла по косому переулку неторопливо, опасаясь поскользнуться на нечищеной тропе. -Быстрее нельзя, эй ты! — крикнул ей вслед какой-то маглоподобный колдун, державший в руках банки из аптеки.       Колдунья обернулась. Волшебник, разглядывая с ног до головы Беллатрису с неприязнью, побледнел, и, прошептав извинения, поспешил убраться с дороги. Она же, даже не смотря ему вслед, распахнула дверь первого же попавшегося по пути магазина. -Мадам, может вам помочь с выбором? — раздалось магазине, когда Белла застыла на месте, вглядываясь в пространство.       Не услышав ответа, продавщица, попятившись, отошла к прилавку. Беллатриса с надменным видом, скрывавшим ее настоящую сущность, подошла к представленному товару. Им оказалась обычная одежда. Цветные, черно-серые, однотонные и ляписные будничные мантии и платья, кружевные пижамы и скромное нижнее белье, бальные одеяния. Украшения на тонких и широких цепочках из поддельных драгоценных камней. Разглядывая вещи, она даже не думала о том, нравятся ли они ей. Все то, что было визуально ей по размеру и отдалённо по вкусу так и оставалось в ее руках. Выложив за все это приличную горсть мелочи, Белла вышла из магазина, даже не подумав забрать сдачу.       В книжном магазине под названием «Флориш и Блотс» ей нравилась яркость книжных обложек, толщина фолиантов и главное — количество разнообразной представленной там литературы. Без задней мысли, она взяла все представленные в бестселлерах издания, и положила на прилавок продавцу, оставив за них немалое количество денег. Остальное, что заставляло ее душу трепетать было взято из отдела с письменными принадлежностями — это были цветные перья, толстенные стопки бумаги и склянки с краской. Она не собиралась ни писать, ни рисовать, мнимое удовольствие ей приносило понимание, как безграничны ее финансовые возможности. В далеко детстве она могла лишь мечтать накупить столько понравившихся безделушек. Даже при всем богатстве семейства Блэк — родители держали ее в ежовых рукавицах.       Закрыв все купленное дома, в шкафу, она спустилась в комнату этажом ниже, которая, кажется, на день превратилась в миловидное цветочное царство… -Дражайшая Беллатриса, мои поздравления! — Рабастан Лестрейндж встал из-за стола и протянул ей тугой сверток, в придачу к широченному букету. Мягко пожав ей руку он уселся обратно. -В общем… с днем рождения! — Друэлла и не прикоснувшись к дочери спешно всунула ей коробочку, привязанную к охапке камелий. -Дорогая моя сестра, поздравляю тебя с днем Рождения! — Нарцисса бросилась на Беллатрису и крепко, до скрипа в ребрах, обняла. — Держи, моя дорогая. Самые красивые лилии, которые я только видела! Подарок распакуй потом, он особенный!       Последним к ней подошел Родольфус Лестрейндж и, поцеловав жену в щеку, положил связку фиалок, крокусов и роз на круглый стол, к остальным сверткам, которых Белла уже не умещала в руках. -Не желаете ли шампанского, госпожа Блэк? — проговорила Клякса, обращаясь к матери Беллатрисы.        Белле уже даже не показалось странным, что в комнату, помимо подноса с напитками, Эльфиха пронесла букетик, казавшийся больше нее самой. -Пожалуй, не откажусь. — Мать Беллы с недовольным лицом отпила глоток жидкости и отклонила голову назад.       На празднике было невыносимо скучно. Все лишь ради приличия не думали уйти пораньше. Смешались в воздухе запахи цветов, духоты и жареной еды, оттого становилось дурно вдыхать. Беллатриса, разглядывая гостей, на месте каждого представляла себе совершенно непохожую ни на кого из них личность. Оттого ее лицо казалось жутко надменным. Нарцисса от скуки предлагала своему супругу Люциусу Малфою опробовать то одно блюдо, то другое, а Родольфус, не стесняясь, читал вечернюю газету. Лишь Рабастан Лестрейндж казался Белле эмоционально близок. Подперев подбородок ладонью, он молча жевал и пил, не произнося никаких слов. -Можно мне сделать заявление? — спросила Нарцисса Малфой, легонько толкнув Беллатрису локтем. Та кивнула и лишь потом до нее дошло, что ей отчего-то не нравится эта идея. -Прошу внимания! — Сказала Цисси таким тоном, словно ее окружала многотысячная толпа. Она хотела привстать, но Люциус сжал ее плечи, не давая ей двигаться и заговорил сам. -Хочу сказать, что у нас с Нарциссой скоро родится ребенок. — Проговорил он негромко. -Правда, что ли? — Скептически проговорила Друэлла. — И он не? … -По срокам беременности уже третий месяц, мама. — Перебила Нарцисса. — Я боялась говорить раньше, думая, так же, как и ты, что что-то может быть не в порядке. Но я была у целителя несколько раз. Это действительно… наш ребенок! Здоровый! И он появится на свет в ближайшие полгода.       В секунду Нарцисса сказочно счастливо засияла, и только тогда Белла обратила внимание, что у нее действительно заметно округлился живот, а узкое личико увеличили пухлые, словно у ребенка, щеки. Сидевший рядом Люциус был не менее горд, на его вечно однообразном лице блеснули следы слез. -О Мерлин! Клякса, срочно принеси пергамент, невозможно так долго таить такую новость от Кингуса!       Эльфиха, спотыкаясь на скользком паркете ринулась в кабинет, чтобы принести плотную пачку пергамента и стаканчик с перьями. Друэлла запыхалась и тяжело дыша начала выводить на бумаге слова, приговаривая, смотря то на дочь Цисси, то на лист: -Поздравляю, моя дорогая! Наконец-то наследники, я уже думала не дождусь! Теперь вы будете семьей в полном смысле этого слова… -Спасибо, матушка. — Радостно прокричала Нарцисса, смеясь. -Надеюсь, у тебя родится сын. В нашей семье так давно не рождались мальчишки, пора бы уже появится наследнику и мужского рода… отнеси сейчас же и отправь к нам в поместье! Скорее, глупое создание…       Заклинанием подогнав Кляксу вперед до того, что та навернулась на скользком полу, Друэлла выпила еще половину бокала шампанского. -Я тоже надеюсь, Люциус тоже хочет сына. — Согласилась Нарцисса. — Но я, надеюсь, у нас будут еще детишки. -… Но все же я уже не смею задерживаться, нужно скорее сообщить мужу такую радостную новость лично. Еще полчаса — и я ухожу. — Обратилась Друэлла к Беллатрисе, словно говоря в пустоту. -Поздравляю, это чудесная новость, Нарцисса. — Родольфус уже во всю готовился расписывать радости материнства о которых слышал лишь от чужаков, но тут вмешался Рабастан. -Берегите вашего ребенка, не важно кто будет сын или дочь. Поздравляю.       Нарцисса и Люциус даже не заметили, насколько его голос был не весел. Беллатриса бросила какую-то проходную фразу, не задумавшись ни секунды над своей речью в тот момент.       Думы о беременности сестры пришли ей лишь в ванной, когда она пустыми глазами озирала запотевшие от влажности стекла, клубы пара и бутылки с мылом. У нее кружилась голова, кожу обжигал кипяток, но она лишь вдыхала жаркий воздух и смывала собственную завистливую печаль в раковине.       Ничто теперь не казалось ей важным, достойным ее внимания. Лежа под одеялом, она твердо решила, что не будет спать, не сможет и не хочет сомкнуть глаз. -На прощание, Беллатриса! — у нее в голове звучали, повторяясь, эти слова Рабастана. — Я забыл сообщить тебе, что Темный Лорд хочет видеть тебя завтра утром! Прошу, не забудь, Милорд понадеялся на меня!       Она тогда, впервые за вечер, искренне улыбнулась и, кивнув, ушла в свои покои. Этого хватило, чтобы мысли ее поменяли направление, чтобы ее дыхание стало сбивчивым и тяжелым. Но тут в окно ее спальни кто-то постучал и она, вздрогнув от неожиданности, залезла глубже в одеяло.       Постучали повторно. Белла, сжав в кулаке волшебную палочку, вгляделась в темноту, ничего в ней не замечая. Подумав, что это вьюга рассвирепела она отвернулась, но стук вновь раздался, в какой-то недовольной манере. И Беллатриса волшебством распахнула окно, в которое впорхнула сова. Колдунья ахнула от неожиданности и только подумала убрать птицу с помощью магии, как та улетела, сбросив на ковер толстый конверт. Сквозняк захлопнул форточку и без помощи Беллатрисы, которая, побледнев, сползла на ковер на дрожащих коленях. Сердце яростно стучало в груди, будто готовое взорваться, в глазах помутнело. -Хозяин… Мой Повелитель… Милорд… — шептала Беллатриса темноте, протянув руки к неподписанному посланию, от нервов перебрасывая его из одной руки в другую.       Неужели — это он написал ей письмо? Хочет сказать, зачем он на самом деле завет ее завтра к себе… Неужели ее сон сбывается? Правда ли то, что Рабастан пришел лишь сказать: просьба Волан-де-морта явится подразумевает лишь поручение и не больше. А на самом деле…       Когда она откроет письмо она увидит эмоциональный текст, просьбы Волан-де-морта немедля собрать необходимые вещи и спешить к нему. Потому что она никогда больше не вернется домой, никогда больше не увидит своего мужа и никогда, никогда больше она не будет сидеть одна в тишине, потому что он всегда будет с ней рядом! Как она мечтала все то время, что одиноко проводит в своей комнате? А Рабастан был лишь слепым проводником чтобы указать ей дорогу к судьбоносному мосту до ее счастливой фортуны. Неужели это правда? Беллатриса еще не читая письма засияла, мечтательно вскинув голову к потолку. Ей ярче солнечного света представлялось, как она на рассвете, когда на горизонте не будет ни единой тучи, складывает вещи в небольшую сумку, бросает всю эту ненужную роскошь и сжигает свои неотправленные послания, чтобы никогда о них не вспоминать. И уходит, даже не оглядываясь на прощание, в свет зари, трансгрессируя туда, где Волан-де-морт ждет ее с распростертыми объятиями, которые никогда не захочет разомкнуть.       Сентиментальная нежность ее мечты до того растрогала ее, что она в голос разрыдалась. Сжимая крепко письмо, словно соломинку в бездонном океане, она вела себя так, словно все придуманное ей уже сбылось на самом деле.       И лишь когда она осмелилась развернуть письмо ее лицо стало таким, каким и должно быть. Сжав губы до крови, она ели сдерживала крики. Дорогая Белла. Это Андромеда. И я думаю совсем не важно, где я нахожусь и какая за окном погода. Скажу только, что я счастлива, наконец, быть в том месте, которое я могу назвать домом. Настоящим. Где никто (а, в частности, сварливая, лицемерная мамаша) не будет выдавать меня замуж за сущего зануду, притворяющегося человеком одной со мной волны. Где никто и никогда не посмеет запрещать мне общаться с кем-то, кто мне, по-настоящему, дорог! Вот она свобода — стоит лишь полной грудью ее вдыхать. Сейчас же я жажду высказаться. Молчала я очень давно и это давалось мне с трудом. Прости. Как ты, самая замечательная и любимая моя сестра, красивейшая из нас и самая способная в колдовстве, посмела окунуть себя в поток грязи нашей семейки? Белла! Тебе больше всех доставалось злости и унижений. Мать ненавидела тебя всем сердцем и погружала в угодную ей реальность, даже не задавая вопросы. Как слаба и глупа ты, что позволила этому стать частью твоей жизни навсегда! Белла! Как ты могла?! Как? Чтобы не говорила Нарцисса (моя глупая сестра, такая глупая сестра, слепее чем даже ты!), я знаю одно — ты никогда не любила своего мужа. НИКОГДА. И не кивай головой, не пытайся мысленно лукавить, читая эти строки, я знаю, что ты ненавидишь его всем сердцем, Белла! Я видела, как ты смотришь на него. Я не столь наивна, как ты думаешь! Я жалею, что была в свое время слишком мала, равнодушна и тупа. Я бы схватила тебя за руку и не пустила бы под венец, чего бы мне это не стоило! Ты боишься, я знаю ты боишься. Ты убиваешь людей, потому что боишься людей, Белла! Слабачка, идиотка! Смотря на тебя, я боялась, что меня ждет такая же судьба. Ты несчастна, моя любимая сестра. О Мерлин. Мерлин — я всю жизнь буду благодарить Сириуса. За то, что все равно общался со мной, не смотря на мой страх перед запретом матери. За то, что показал мне, что мое мнение, и мои потребности — это действительно то, что достойно внимания! И за то, что любил меня больше, чем все вы вместе взятые. Нарцисса, помню, говорила мне, что ты счастлива. Какая она тварь! Самовлюбленная, красивая куколка, разве что подставки не хватает. Хотя она есть — наша мамаша. За которую она любовно держится и которой верит во всем. Ей сладко жилось и сладко живется. Разве она заслужила этого? Выскочила за Малфоя, не закончив школу, когда я должна идти замуж за неизвестного мне человека. Когда тебе, еще с малолетства, подобрали жениха, годного тебе в отцы! Ты считаешь это справедливо?! Мой нежно любящий отец любил меня слишком сильно, чтобы я не могла понять, насколько он не любит тебя. Моя мать, которая была равнодушна ко всему, выгоняла меня в другие комнаты, когда ты сидела весь день взаперти, в чулане, в слезах, без еды. Наконец, они ненавидят меня так же, как, заслуженно, ненавижу все наше семейство я. Я должна была выйти за первого проходимца лишь потому что матушка в моем возрасте уже растила двух детей! Подумать только, я должна наплевать на свои чувства, ради подражания ее эталону жизни! Никогда! Никогда и ни за что! Прости меня, Белла. Прости, что я так зла и груба к тебе. Но знай, что ты заслужила это. Я всю жизнь жалела тебя, пыталась понять по-человечески. Но я не могу. Как ты можешь так жить? Вырвись! Спасайся! Твоя жизнь такова, что тебе даже нечего ждать! У тебя нет ни любви, ни родного крова. Сбегай. Сбегай, ты можешь быть с нами, с Сириусом и со мной. Клянусь, я помогу тебе жить, Белла. Найду способ помочь. Почему ты не сделала этого раньше? Ведь это так легко — распахнуть дверь собственного дома и больше никогда не вернуться! Сделай! Сделай это! Я обещаю — я поддержу тебя во всем. Надеюсь, это твой последний день рождения в этом не любимом тобой доме. Я буду ждать ответа на это письмо, как знак того, что ты готова изменить свою жизнь. Твоя сестра, Дромеда.       Превратив пергамент в пыль, она вышвырнула ее в окно, вслед улетевшей в тьму сове. Отчего-то ей двигал страх, боязнь правды, которую ей прислали в письме, в один из самых ужасных дней ее недолгой жизни. Ее страшила правда, написанная полудетским подчерком, сестрой, которая в годы куда меньшие, чем ее, была в сотни раз мудрее и смелее. Ее смелость и мудрость Белла не осмеливалась обозвать ничем иным, кроме предательства. Рыча от злобы, Белла сдерживала в себе порывы к уничтожению и крови, ослеплявшие ее с каждой секундой сильнее. Закрыв окно с таким грохотом, что с подоконника обрушилась лавина снега, Беллатриса отшвырнула свою палочку подальше от своих несдержанных рук. -Я все смогу. Я справлюсь! — орала она, — Ты еще пожалеешь о том, что замарала бумагу своими бесполезными каракулями, дрянь паршивая!       Бешеные, темные глаза Беллатрисы слезились, когда она в неистово злой усталости молотила подушку, и выплевывала попадавшие в рот волосы. Поразительно крепок был сон Родольфуса, спавшего этажом ниже, совершенно не обеспокоенного яростными воплями жены, которые прекратились лишь когда бесцветное, желтое солнце приветствовало начало нового дня на рассвете, спустя несколько, вмиг пролетевших часов.