***
Странное чувство, поселившееся в душе Ньюта Скамандера в последние дни, было, практически, в новинку для него. Ощущая опустошенность от пребывания в бездействии после длительного и насыщенного приключениями путешествия, а, кроме того расставания с другом, он понимал, что все это естественный процесс. Каждый со временем должен вернуться в свою естественную среду. Ведь законы природы, в отличие от придуманных человеком, более постоянны и неизменны. Однако на этот раз Ньют, к своему удивлению, заметил, что в последней поездке ему удалось слишком сильно привязаться к людям, что заставляло задуматься. Проверив каждого питомца и отпустив свою помощницу, едва убедив её, что она отлично справилась без него, и он не хочет отказываться от ее услуг, он остался один. Разбирая бумаги и вещи, Ньют бесцельно переходил из одной комнаты в другую, в своей небольшой, если не считать громадных пространств, уместившихся в одной из комнат, квартирке на краю Лондона, от которой он давно уже отвык, и с которой ему приходилось знакомиться вновь. При этом он часто останавливался и погружался в тоскливые размышления, то и дело, натыкаясь на невесть откуда взявшиеся предметы интерьера или находя и рассматривая давно забытые вещи. Бросив быстрый взгляд на громадную карту, занимавшую почти половину стены напротив стола, настроение и вовсе пропало. Пасмурно-тоскливые мысли дополнялись неприятным воспоминанием о бессмысленной гибели обскура. А вдруг в этот раз он мог бы помочь? Даже Пикетт, поначалу ворчавший на него из-за того неприятного случая с Гнарлаком, казалось, уловил его грусть и специально устроил ссору со своими сородичами, вынуждая Ньюта забрать его снова к себе, после чего, он уже и не предлагал ему вернуться на дерево. Вновь проверив и покормив всех своих питомцев, Ньют поневоле начал приходить в норму: режим, необходимый для поддержания необходимого процесса жизнедеятельности животных, работал и для человека, и для его подопечных. В который раз уже магозоолог убеждался на практике, что воспитание – всегда процесс двусторонний. Привыкнув действовать так, как требовали его обязанности, которые он сам взял на себя, представив, как с наслаждением возьмется за книгу, он, решил перед этим, покончить с не самым приятным визитом, после чего уже не отвлекаться по пустякам и сесть за работу. Дело в том, что, не успев переступить порог своего скромного жилища, он тут же получил письмо из Министерства магии с приглашением зайти как можно скорее. Такая срочность, конечно, настораживала, но, если он все-таки собирается туда вернуться, то, может быть, стоит отбросить эмоции и сомнения? Ставший непривычным за долгие поездки искусственный шум, который создавала суета, хлопанье дверей, приглушенные голоса посетителей, ожидавших приема на первом этаже, резко контрастировал с полным спокойствием и безмятежностью наверху. Под грудами пыли там застыли мраморные изваяния, словно стражи у дубовых дверей кабинетов начальства и клерков, занимавших привилегированное положение на иерархической лестнице этого подобия живого организма, пораженного каким-то загадочным недугом. В маленькой приемной, где между столом-лилипутом секретаря и парой стульев, вытянувшихся в ряд, явно волшебным способом притаился высокий, кривой и на вид готовый в любой момент упасть, шкаф, набитый всевозможными пачками бумаг, Ньют пробыл недолго, ожидая своей очереди. Но уже успел наслушаться всяких сплетен и слухов. Обычно он не обращал внимания на портреты в кабинетах начальства, но тут сам не зная почему, прислушался. Два бывших министра, не так давно занимавших в реальной жизни видные посты, а ныне ушедшие в отставку, и жившие в памяти нынешних лишь в качестве портретов, оживленно дискутировали за чашкой чая о напастях современного мира магглов. «Журналистское расследование! Магглы в Министерстве! Какой ужас! Куда катится этот мир!» - то и дело слышалось из-за шкафа, между похрустыванием сахара и причмокиванием от вида угощений, которое министры поглощали с небывалой в жизни скоростью. Не успев переступить порог кабинета и поприветствовать бывшего начальника, профессора Клэра – главу отдела регулирования магических популяций и контроля над ними – маленького, полноватого седого волшебника с обычно потухшим взглядом, словно воплощавшим всю рутину и бесполезность учреждения, Ньют застыл в изумлении. Профессор, никогда его не терпевший, с гримасой, выражавшей, по всей видимости, улыбку, выскочив из-за стола, почти бегом засеменил навстречу гостю. - Ньют, как я рад! Когда вы вернулись? Почему не писали? Как ваши исследования? - Все прекрасно, скоро закончу книгу. Я только вернулся. Профессор на удивление весьма живо продолжал изображать бурный восторг и заинтересованность, даже расставил в стороны руки, приглашая в объятья. Но Ньюту, который и до сего момента не испытывал на себе особого внимания этого ученого бюрократа, не хотелось что-либо менять, и он, как в танце, качнулся в сторону, сделав вид, что не заметил намерений бывшего начальника. - Что-то произошло? Вы хотели меня видеть? – спокойным тоном произнес магозоолог. Профессор, по-видимому, немного остыв, тем не менее, всё также доброжелательно ответил: - О, вы, как нельзя вовремя! К нам сегодня приезжает большая шишка оттуда, - он выразительно указал глазами на потолок. - Вернее его брат, но это практически, то же самое. Понизив голос, профессор заговорщически продолжал. - Говорят, он пишет статьи во все эти новые магические научные журналы. В общем, мне нужна помощь практического специалиста. Возможно, его будет интересовать экспедиционная деятельность, исследования, проводимые нашим департаментом. Мне сказали, что он хочет написать о научной деятельности нашего отдела. Я прошу вас… - Не понимаю, чем я могу помочь, по-моему, я уже не имею ничего общего с Министерством. - А я вам говорил еще в прошлый раз, что вы поспешили! Я уверен мы сможем договориться, скажем, оформим вас в качестве внештатного научного сотрудника, отправленного в командировку по заданию отдела. - Задним числом? - Ну, зачем же так? – профессор пододвинулся ближе, положив руку на плечо Ньюта. - У нас сейчас нехватка сотрудников в отделе кадров, а в архиве так просто бардак, всё перепуталось, ничего невозможно найти. Вполне, вероятно, что ваше заявление и приказ об увольнении легко мог потеряться, а исправить то, чего не было, я думаю, труда не составит! - Как у вас все просто. - Вот именно. Ну, так как, мы договорились? Ньют пожал плечами. - А что вообще интересует вашего гостя? - О, проверенные источники говорят, что его интересуют программы по сохранению популяции редких, вымирающих видов. Я думаю, это, как раз по вашей части, вы могли бы рассказать ему о своих наблюдениях. Возможно, он захочет написать что-то и о нашем отделе. - А вы читали его работы? - Нет. А зачем? - Ну, говорят, научного оппонента, как противника надо знать в лицо…***
- Как вам удалось проникнуть в здание? Если вы будете продолжать молчать, я не смогу вам помочь. Положение ваше крайне серьезное. Это государственный объект, который охраняется и здесь запрещено пребывание без специального допуска. Тина вздохнула. Сидевший напротив нее в комнате для допросов молодой человек лет двадцати с темным, скорее даже черноватым отливом кожи, к которому она обращалась, был безучастен ко всему и даже не пытался хоть как-то объяснить свое появление в МАКУСА. Сжав губы и уставившись в стол прямо перед собой, он никак не реагировал на ее слова. Его обнаружили сегодня днем случайно, когда он шел по коридору первого этажа, направляясь к главному выходу. - Послушайте, вы ведь попали сюда не просто так, верно? Зачем вы здесь? Вы можете хотя бы на это ответить? Опять молчание. - Если вы не будете сотрудничать добровольно, нам придется применить другие средства, которые могут быть не совсем приятны, – Тина повысила голос. - Поймите, лучше сказать правду, если вы будете предельно откровенны, я подумаю, что можно сделать для вас. Зачем вы пробрались сюда? Наконец, Тина замолчала, исчерпав обычные в такой ситуации доводы. Молодой человек явно что-то скрывал. Но он не был похож на какого-то хулигана или пронюхавшего что-то необычное не-мага - искателя правды. Казалось, что он уже был знаком с волшебным миром и, возможно, поэтому молчит: он знает последствия своего поступка. Но что привело его сюда, и как мог обычный не-маг попасть в здание, обойдя все ловушки, скрывавшие входы от не-магов? Или он не такой уж обычный? Тине даже стало, почему-то, жаль его: настолько потерянно он выглядел. Резкий звук открывающейся железной двери заставил ее вздрогнуть. Она обернулась. - Мисс Голдштейн, что вы делаете? Голос Пиквери окончательно вывел Тину из рассеянной задумчивости. - Госпожа президент, я веду допрос задержанного по незаконному проникновению… - Можете не продолжать, мне известно, что произошло. Он сообщил вам цель своего визита? По голосу президента было ясно, что она сильно раздражена. - Нет, пока молчит. - Можете идти. Я сама займусь этим. Тина обернулась взглянуть на не-мага. Во взгляде его читалось узнавание и вместе с тем удивление: очевидно, он все же не ожидал увидеть Пиквери. Его дрожащие руки принялись с усилием комкать платок, который он только что вытащил из кармана, темный оттенок кожи начал бледнеть. Тина снова повернулась к Пиквери и, понизив голос, почти шепотом произнесла: - Но, он не-маг. - Спасибо, что просветили, но я уже в курсе. Можете идти, мисс Голдштейн. Это дело не по вашему ведомству, я сама им займусь. Да, все бумаги по этому делу – ко мне на стол. Идите, у вас и так еще много работы. Развернувшись, Тина вылетела из кабинета. Она уже могла бы сообразить, что её возвращение не означает чего-то большего, тем более в той неразберихе, которая теперь, по её мнению, царила в делах Департамента. Однако смутное беспокойство, что здесь что-то не так не оставляло: Пиквери и проникший в МАКУСА не-маг. И что между ними может быть общего? Собираясь по очередному делу, Тина задержалась у входа в отдел. В последнее время, как она сама заметила, ее часто стали посещать мысли философского характера. Изо дня в день, как ей начало казаться с недавних пор, она занималась малоинтересной рутиной, которую раньше так боготворила. Тем не менее, она, словно потихоньку пыталась прийти в себя, вновь стать тем непреклонным, решительным мракоборцем, хотя, может и в неказистом для волшебника виде, в обычном для не-магов пальто и новомодной шляпе-клош – подарке сестры. Смотрясь в зеркало, висевшее у двери, она подумала, что даже со стороны нисколько не похожа на коллег - этих «людей в черном»: мракоборцев МАКУСА в длинных черных плащах и широкополых шляпах, гладких и лоснящихся, словно из инкубатора. Наверное, она, как и магозоолог, не вписывалась в общепринятые рамки системы. Может быть, ей вообще не место среди них?.. Однако риторический вопрос повис в воздухе, трудовые будни не оставляли много времени на размышления. После восстановления в должности Тина пыталась узнать какие-то новости о розыске настоящего Персиваля Грейвза, но безуспешно. Не переставал беспокоить её и вопрос о судьбе детей Мэри Лу. По слухам президент допрашивала Грин-де-Вальда, но подробности не разглашались, о Грейвзе же все предпочитали молчать. Наконец, информационный вакуум стал заполняться. Вскоре ей удалось узнать, что в один из медицинских центров МАКУСА с подозрением на наличие магических способностей доставлена девочка – предположительно, сестра Криденса, Модести. Может быть, она сможет ей помочь. Хотя умом Тина понимала, что это не её вина в том, что случилось с Криденсом, сердцем она полагала, что будет чувствовать себя лучше, если постарается сделать всё ради его близких, тех, кто также как и он, возможно, пострадал от Мэри Лу.***
Несгибаемая, полная достоинства, с жестким выражением, застывшим на лице, которое в точности воспроизводило оконное стекло, президент МАКУСА Серафина Пиквери стояла у себя в кабинете. Внизу, словно в муравейнике, копошились темные точки – не-маги. Она уже давно стояла у окна, а в голове лишь звучал зловещий смех их могучего пленника. Допросы ни к чему не вели. После нескольких встреч с заключенным в подземелье, на нижнем уровне здания, о котором почти никто не знал, где содержались самые опасные преступники, а для их сдерживания зачастую использовались, кроме немагических способов и специально наложенные заклинания, президент уже и сама не знала, что хотела получить. Информацию о том, что стало с настоящим Грейвзом? Или незаметно выведать как давно опасный преступник успешно играл роль мракоборца? Или что-то, что могло бы помочь не допустить повторения этой катастрофы? Ведь война с не-магами казалась в тот ужасный момент неминуема, и просто чудо в лице этого магозоолога спасло ситуацию. В голове её бродили параноидальные мысли: как она не заподозрила, что с Грейвзом что-то не так? И сколько лже-Грейвз сумел натворить? Сейчас целый отдел уже неделю перепроверял всю работу Грейвза за последние годы его службы. Еще немного и ей, пожалуй, начнет казаться: а был ли на самом деле Персиваль Грейвз? Директор магической безопасности всегда был жестким с подчиненными и при этом немного отстраненным, но прекрасно выполнял свою работу, и она считала его образцом дисциплинированного сотрудника. Но, как получилось, что на всё это так легко легла маска Грин-де-Вальда? Грейвз был приближенным лицом, занимал руководящий пост, и Грин-де-Вальд, при желании, мог узнать немало опасной для разглашения секретной информации. Мысли её вновь вернулись к магозоологу, на первый взгляд, причинявшему одни хлопоты и беспокойство. Но в конечном итоге именно он оказался тем, кто остановил и раскрыл личность Грин-де-Вальда, а затем еще и нашел средство предотвратить войну с не-магами. Хотя она этого и не показывала, но в душе чувствовала, что обязана мистеру Скамандеру, поэтому согласилась в виде одолжения вернуть мисс Голдштейн в ряды мракоборцев, хотя в последнее время девушка, сующая нос во все дела и провоцирующая конфликты с не-магами вызывала у неё раздражение. Прошло столько времени и вот снова старые ошибки грозят выплыть наружу. И опять эта Голдштейн… Размышления прервал стук в дверь. В ту же секунду кто-то решительно рванул дверь. Президент даже поморщилась, нисколько не сомневаясь, кто это. Некоторых людей ошибки никогда ничему не научат. - Просто удивительно, что совещание у меня уже закончилось: вы немного опоздали с эффектным появлением. Не находите, что это не ваш уровень? – она махнула рукой, показывая на пустое пространство в кабинете. – Так что у вас? Тина помялась. - Вы сегодня с пустыми руками? Ни иностранцев с полчищами тварей, ни обскуров, ни не-магов в чемодане. Или может они у вас в кармане? – насмешливо добавила она, наблюдая за реакцией подчиненной. - Вы меня удивляете сегодня. - Я хотела бы, – нерешительно начала девушка, по всей видимости, растеряв запас энергии, направившей ее сюда и не спеша переходить к цели визита, – навестить Модести – сестру того юноши, то есть обскура. Я знаю, что вы взяли это дело под свой контроль и никого не допускаете к ней, но я уже встречалась с ней, возможно, она меня узнает… Модести может пойти на контакт, увидев знакомое лицо. Девушка явно пыталась сохранить невозмутимый вид, предлагая свою помощь, очевидно, решив попробовать, наконец, подойти к вопросу о семействе Бэрбоун с легитимной позиции, однако, особо не надеясь на успех. Но, возможно, с учетом того, что девочка не совсем в порядке, это имеет смысл. - Хорошо, завтра получите пропуск. Но обо всем, что узнаете от неё, если вам, конечно, удастся разговорить её, будете докладывать мне лично.***
Серафина Пиквери умела построить допрос так, что могла получить любые сведения без ущерба для себя и без бессмысленных, по её мнению, магических пыток. Многим даже не приходило в голову, что они добровольно рассказывают ей свои секреты. Спокойная и внешне уверенная в себе, как всегда, железная леди ожидала в камере для допросов на нижнем этаже МАКУСА. Но она даже представить себе не могла, с каким изощренным манипулятором и сильным магом ей предстоит столкнуться. Все, что она знала до этого о Геллерте Грин-де-Вальде, его деятельности под личиной Грейвза и охоте за обскуром в Америке, открытое противостояние мракоборцам в метро – всё это было лишь одной стороной медали, перевернуть которую она так желала, но, в тоже время, благоразумно опасалась. Она уже не понимала, почему с такой регулярностью общается с ним, хотя никакой объективной пользы от этого нет. Сидя на стуле напротив президента МАКУСА, под ярким лучом света, со связанными впереди руками, пленник не обнаруживал и тени беспокойства. На лице его играла насмешливая улыбка. Сегодня он первым нарушил молчание: - Ну, что, ваши не-маги продолжают жить в счастливом неведении? – вкрадчиво произнес Грин-де-Вальд. В этот момент один из стражей, перед тем, как выйти и оставить их наедине, по легкому наклону головы мадам Пиквери, взмахнул палочкой. На столе оказался поднос с напитками. - О! – всё так же улыбаясь, воскликнул заключенный. - Хотите расположить или отравить? Пиквери откинулась на спинку стула, продолжая разглядывать пленника. - Мне, конечно, частично известна ваша философия, ваши амбиции и устремления, но я ещё не достаточно поняла вас, мистер Грин-де-Вальд, не могли бы вы поделиться своими мотивами, чтобы мы могли говорить дальше, как люди, которые осознают, о чем говорят? Грин-де-Вальд уже не сдерживаясь, громко рассмеялся. Он, похоже, действительно получал удовольствие от таких встреч. Подавшись вперед, он прошептал: - А вы хотите и дальше говорить со мной? Не боитесь, что не сможете удержаться, и ваше любопытство заведет вас туда же, куда и бедного Грейвза? С этими словами, как будто в камере что-то изменилось. Воздух стал удушающее спертым. В углах появились тени, темные сгустки черноты заклубились, поднимаясь от пола к потолку. Внезапно погас свет. Сразу несколько человек в коридоре произнесли «люмос», но словно, какая-то непроницаемая завеса, выходившая из щелей в дверном проёме камеры, блокировала все попытки стражей. Наконец, им удалось зажечь слабый огонь. В следующее мгновение раздался резкий крик, но быстро прервался. Дверь снаружи открылась, впуская луч света, но камера была пуста. Растерянные охранники, переглянувшись, словно забыв, что они вообще здесь делают, вышли из камеры и, захлопнув дверь, спокойно отправились на обед.***
Расположившись в кабинете у профессора, гость – юркий молодой человек с острым носом и хитрыми маленькими глазками, то и дело, заглядывая в свой блокнот, не переставал сыпать вопросами. Профессор только сильнее хмурил брови. Казалось, что молодого человека интересовало буквально все: от истории самого здания Министерства до содержания драконов в искусственных условиях заповедников Экваториальной Гвинеи. Узнав, что Ньют пишет книгу о фантастических существах, гость даже подскочил в кресле, обнаруживая свою заинтересованность. Магозоолог был рад просветить мага, который сам желает этого. Не так часто ему представляется такая возможность. Хотя, возможно, не все вопросы были безопасны. И Ньют скоро сообразил, что чуть было не сказал лишнего. - Мистер Скамандер, а, по вашему мнению, в мире еще могут быть где-то последние особи угробов, о которых вы говорили? Или это все же лишь домыслы тех, кто не хочет признать, что угробы исчезли? – гость, облокотившись о кресло и придвинувшись ближе демонстрировал полную сосредоточенность на ответах. - Да, у меня в чем… - начал было Ньют, но быстро соорентировавшись, продолжил. - В чемодане лежит книга, которую я привез из Африки. В ней один современный ученый-исследователь указывает на свидетельства очевидцев и также высказывает вполне обоснованные предположения, что в юго-восточной части африканского континента еще могут быть найдены особи. И я совершенно согласен с ним, думаю, что мы еще увидим угробов. - Я, кажется, не так давно читал одну статью, как раз об угробах в каком-то иностранном журнале, не помню автора... - О, - тут вмешался профессор, слегка покачиваясь на стуле. - Вряд ли вы ошибётесь, если назовете имя своего собеседника, - усмехнувшись, он кивнул в сторону Ньюта. - Вы тоже читали? – с сомнением протянул Ньют. - Люблю, знаете ли, особенно перед сном просвещаться, - пожал плечами профессор, выразительно поглядывая на гостя. Разговор принимал все более затяжной характер. Профессор предложил перейти к чаю, вызывая палочкой приготовленные заранее угощения и накрывая стол. Решив, что с «опасными» вопросами покончено, Ньют, расслабившись, не сразу уловил подвох: - А чем вы занимаетесь в свободное время? - О, у меня его нет. Животные, книга отнимают много времени. - У вас дома есть животные? - Да, попугай, два кота и собака, - вовремя спохватился магозоолог, почему-то сразу вспомнив о прочитанных им недавно безобидных, если он правильно понял, маггловских животных. Ньют справедливо полагал, что повод для лишнего беспокойства этих ученых бюрократов может принести немало страданий ему и его существам. К тому же, он ведь обещал кое-кому не давать повода для следствия… Однако даже, если не брать во внимание такие вопросы, Ньют ощущал какое-то смутное волнение. С первых минут встречи гость вел себя более чем странно, напоминая чем-то неуловимым, скорее маггла, чем волшебника. Конечно, магозоолог уже давно привык к тому, что на него иногда смотрят, как на заморское чудо, но чересчур любопытный и дотошный собеседник-маг вызывал недоумение. Ньют решил, что гость не так прост и его неестественный повышенный интерес к фантастическим тварям слишком уж бросается в глаза. Хоть его и интересует наука, но он – в первую очередь журналист. Или может быть, просто все журналисты такие? Или он чересчур долго во время путешествия общался с магглами? Пока профессор что-то объяснял по поводу, того, как воспринимают какие-то магические проявления «обычные люди» словами гостя, у него внезапно возникла догадка. Портреты - вот что или, вернее, кто его встревожил! Ожидая аудиенции у профессора, он вспомнил то, о чем переговаривались портреты: министерство может оказаться под угрозой маггловского журналистского расследования. Ну конечно: высокий сан в глазах профессора обережет любого от проверки… В конце концов, излишней подозрительностью он никогда не страдал, но сейчас был бы рад избавиться от навязчивой мысли, тем более, для этого, наверное, многого не потребуется… - Ой! Что это такое?! – в ужасе вскричал мирно беседовавший до этого с профессором гость, соскакивая с кресла и с опаской вглядываясь в его спинку. Ньют даже не сразу понял, что его так напугало, а, когда понял, подозрения только усилились. Все-таки полезно доверять инстинктам. - Пикетт! Не волнуйтесь, ему просто надоело слушать нас, он устал немного. Пикетт, потерпи, пожалуйста, мы уже скоро пойдем. - Что это?! После происшествия и последовавших объяснений, беседа начала сходить на нет. Ньют пытался направить разговор в нужное русло и самому задать каверзный вопрос, но этот кабинетный ученый-журналист, похоже, был специалистом не только по нестандартным вопросам, но и по таким же ответам на темы, в которых он ничего не понимал, умело увиливая от сути обсуждаемых вещей. Ньют решил, что чем проще план, тем он эффективнее. Надо заставить его произнести заклинание. Может, вылить на него чашку с чаем? Еще, чего доброго, обидится… Пока Ньют расставлял в уме ловушки, гость начал прощаться. Все поднялись, переходя в маленькую приемную. Профессор, вспомнив об обещанной книге, вернулся в кабинет. Так как гость вот-вот должен был скрыться, Ньюту больше ничего не пришло в голову, как тихонько сделав шаг к двери, произнести заклинание и… ожидать реакции. Однако гипотеза разбилась вдребезги о суровую действительность. Последние сомнения отпали, когда гость, одной рукой придерживая навалившийся на него шкаф, другой рукой потянулся к карману, вытащив из нее палочку. - Что происходит?! Ньют, ты так и будешь стоять! Прошу извинить за это недоразумение! – услышав из кабинета шум массы падающих на пол бумаг, папок и коробок, набитых теми же бумагами, и тут же выскочив в приемную, профессор, мгновенно оценив ситуацию, бросился на помощь журналисту. Куча бумаг, разлетевшаяся по комнате, закружилась в танце из-под палочки гостя. Или он давно отвык от таких приемов, или от жизни среди людей, или от этой кабинетной учености? Подставляя руку для встрепенувшейся лечурки, Ньют тихо прошептал: - По-моему, нам давно пора домой. Ты тоже так думаешь? Но уйти им так и не удалось. На пороге их уже поджидали. - Если ты уже закончил здесь, зайди, пожалуйста, ко мне. Мне надо с тобой поговорить…***
За высоким забором, сквозь прутья которого при желании можно было разглядеть всё, что происходило внутри, как будто, по инерции прыгала девочка с застывшей на лице маской страдания, при этом она уже не произносила свою ужасную считалочку о ведьмах. Она вообще ничего не говорила уже неделю. В первые дни, после того, как она попала сюда, мракоборцы пытались преодолеть её упорное нежелание говорить, но скоро оставили в покое. Теперь каждый день сквозь стену безмолвия пытались пробиться уже маги-специалисты по психологическим травмам. В саду, где гуляла девочка, было тихо, погода стояла теплая, и мрачный вид её никак не вязался с солнечными лучами, согревавшими не по-осеннему и растопившими даже снежный сугроб, растекшийся у скамейки. Посетители здесь были нечасто. Но сегодня, судя по количеству наблюдавших за садом, их могло бы быть, по крайней мере, не меньше, чем трое. Тина провела здесь пару часов, но добиться какой-то адекватной реакции от Модести она не смогла и с тяжелым сердцем уже собиралась уходить, но не могла оторваться от жуткого зрелища несчастного ребенка, продолжая украдкой разглядывать ее из-за решетки. Вдруг она заметила, что не одна. С другой стороны у забора кто-то также следил за Модести. Крадучись, стараясь быть незамеченной, она подошла ближе и ахнула. Перед ней стоял живой и всё такой же, как она помнила его в метро, Криденс. Только спутанные грязные волосы, мешки под глазами, потрепанная и помятая одежда наглядно свидетельствовали о том, что могло происходить с ним после его предполагаемой смерти. Оба вздрогнули, когда взгляды их встретились. Но юноша тут же отвел испуганный взгляд в сторону, хотя и не сдвинулся с места. - Криденс, ты меня помнишь? Я же вижу, ты узнал меня, я хочу помочь. Мракоборца так и подмывало спросить: как ты выжил? Но она знала, что давить на юношу нельзя. В памяти сразу возник образ Ньюта, бесшумно двигавшегося к громадному «малышу» с улыбкой на лице и словами: «Всё хорошо, мама здесь!». И она мысленно пожелала себе успеха. Криденс с видимым усилием поднял голову и внимательно посмотрел на Тину. - Я помню вас. Что с ней? Она ведь не пострадала? Криденс словно отчаянно хотел удостовериться, что девочка цела и невредима. - С ней всё будет хорошо. Она сейчас ни с кем не хочет говорить, врачи осмотрели её. Физически она здорова. Но она перенесла стресс и ей понадобится время, чтобы оправиться после того, что случилось. Ей понадобиться помощь близких ей людей. Твоя помощь. Криденс отшатнулся. Его лицо стало еще более мрачным и сама его фигура, как будто сжалась. - Я умер для неё. Я опасен… Я только хотел увидеть её издалека. Ну, да, на большее, похоже, он и не рассчитывал. Опустив голову и разглядывая носки своих ботинок, Криденс неожиданно продолжил: - Я не знаю, как я выжил. И я… Я не хотел бы... В глазах его стояли слезы. Голос начал срываться до шепота. - Криденс, - Тина протянула руку, пытаясь успокоить парня, но тот резко вскинул на неё глаза, отшатнулся и неожиданно твердо произнес: - Не подходите! - Криденс, я хочу вам обоим помочь, давай просто поговорим. И… мы не можем стоять здесь долго, на нас могут обратить внимание. Пойдем со мной. Заметив колебания юноши, Тина добавила с улыбкой: - У меня дома сейчас столько вкусных вещей и совершенно некому их есть. Мы могли бы пообедать, а потом ты уже решишь, что делать дальше. Если захочешь уйти, я не стану мешать.***
Персиваль Грейвз почувствовал острую боль. Голова раскалывалась, как будто её в самом деле пытались разрубить на части. Он застонал и медленно приоткрыл глаза. Бледный свет где-то под потолком освещал серые стены крошечного пространства камеры, на сыром полу которой и лежал заключенный. Пытаясь встать, пленник почувствовал слабость во всём теле и снова опустился на пол. Тщетно мракоборец попытался припомнить, что он здесь делает и в чем причина его плачевного состояния. Вскоре он услышал, как дверь камеры кто-то открывал. В приоткрывшуюся щель он заметил что-то белое. Возможно, это был кто-то в белой одежде, хотя он не был уверен, что это была одежда и вообще, что он на самом деле что-то увидел. Резкий перепад от тьмы к свету прибавил к непривычным ощущениям еще и боль в глазах. Он заморгал, пытаясь разглядеть фигуру входившего, ощущая себя слепым кротом. - Госпожа президент? – опершись о стену, он попытался приподняться. – Что происходит? Что я здесь делаю? - Вы совершили тяжкое преступление, и поэтому то, что вы здесь – вынужденная мера, - бесстрастно ответила Пиквери. - Какое? – он судорожно сглотнул. – Что я сделал? - Что последнее вы помните? Грейвз попытался снова сосредоточиться, но в ушах стучало: преступление! Перебрав возможные прегрешения, но, не вспомнив ничего серьезнее невольного хищения канцелярских принадлежностей и доведения до самоубийства цветка в своём кабинете, он вновь опустился на пол. У него ещё больше разболелась голова, в ушах возник какой-то шипящий шум, надвигавшийся и грозивший перерасти в нечто большее. Он снова устремил взгляд на Пиквери. - Что вы имеете ввиду? - Хорошо, я вам напомню: вы помогли опасному преступнику Грин-де-Вальду. - Что?! Но я не помню… Что произошло? - Вы помните, что-нибудь о юноше по имени Криденс или семействе Бэрбоун? - Нет, – приподнявшийся Грейвз, держась за стену, обреченно опустился на пол. – Что со мной произошло? - Вы утомились. Продолжим позже. Дверь с грохотом захлопнулась.