Love is love

-Александр! Тебе письмо! — звонкий голос жены заставляет Гамильтона вздрогнуть от неожиданности. Вот уже две недели молодой человек ждет ответа от Вашингтона и сейчас, лишь при одном упоминании письма, он понимает, какое именно это послание. В легком волнении голубоглазый торопливо спускается по лестнице. -Оно от…генерала Вашингтона,- голос Элизабет дрогнул на середине предложения. Сердце пропустило удар, когда до сознания девушки дошло, что письмо, пришедшее с военного лагеря, может иметь лишь одно предназначение- снова разлучить ее с Александром, снова отобрать у нее, теперь уже, законного мужа, снова подвергнуть его опасности… Гамильтон быстро выхватывает конверт из рук жены и, спешно распечатав его, жадно впивается в глазами в каждое написанное слово. Ответ генерала оказался положительным. Молодой человек не может сдержать вздоха облегчения и, наконец, оторвавшись от письма, складывает его вчетверо и переводит взгляд на супругу. -Что он пишет? — пристально глядя на мужа спрашивает Элайза, хотя сама догадывается о содержании письма. Гамильтон, осознав, что сейчас будет весьма нелегкий разговор, тяжело вздыхает и, подойдя ближе к девушке, берет ее руки в свои. Однако, стоит отметить, что Александр был практически уверен в том, что серьезных проблем не возникнет. Тихая и короткая Элайза редко вступала в спор и всегда соглашалась с принятыми им решениями и его мнением. -Бетси, я возвращаюсь в армию. Думаю, я уйду завтра на рассвете, - после этих спокойных и, надо признать, весьма уверенных слов, в комнате на несколько мгновений воцаряется тишина. -Нет…нет…- отрицательно качая головой, словно механическая игрушка, говорит Элизабет, закрыв глаза. Это «нет», кажется, раздалось уже несколько десятков раз. -Ты же прекрасно понимаешь, что…-тяжело вздохнув, начинает говорить Гамильтон, однако, тут же оказывается прерванным: -Нет! Нет, я не понимаю! Я не понимаю, почему ты должен идти и рисковать своей жизнью. Я не понимаю, почему ты опять хочешь подвергнуть себя опасности. Я не понимаю, почему ты вновь обрекаешь меня на вечное ожидание и неизвестность! — в глубине души девушка осознает, что ее слова, ее страх, ее волнения, вряд ли что-то изменят, или остановят мужа. Она бессильна перед обстоятельствами, она беспомощна… И именно поэтому ее слова сейчас звучат с таким отчаянием и чувством обиды, выразившимся пеленой слез, выступающей на глазах. -Бетси, это мой долг, ты же сама это знаешь,- стараясь отвечать как можно мягче, говорит Александр, осторожно проведя рукой по щеке жены. -Нет, не долг! Это твои амбиции! Ты мечтаешь о славе, мечтаешь о том, чтобы твое имя осталось в истории! Тебе абсолютно все равно, что в погоне за этой мечтой тебя могут убить. Ты лишишься жизни, и тогда уже…тогда ничего не исправить! Тебе наплевать на меня! Тебе все равно, что будет со мной, если…- резко отстранившись от руки Гамильтона, глотая слезы, восклицает Элизабет. -Элайза! Ты не будешь говорить со мной так! — девушка попала точно в цель, именно поэтому молодой человек сейчас бросает возмущенные взгляды и не менее возмущенные слова в адрес жены. Слава и громкое имя- главные мечты Александра, которыми он, время от времени, тешит свое тщеславие, однако, признавать это амбициозный полковник не собирается. -Нет! Буду! Ты не оставил мне другого выбора! — даже не пытаясь сдержать слез, что бегут непрерывным потоком по ее щекам, произносит Элизабет и, резко развернувшись, поднимается на второй этаж и запирается в спальне. -Черт…- негромко выругался Гамильтон. Он вовсе не хотел, да и, честно говоря, не ожидал такого исхода. Всю ночь из спальни доносились рыдания, которые терзали сердце Александра. Однако все его попытки вновь наладить контакт и поговорить с женой оказывались безрезультатными. Собрав свои вещи и попросив немногочисленных слуг позаботиться об Элизабет, Гамильтон уже было собрался уходить, как вдруг послышалось шуршание ткани платья и звук торопливых шагов. Молодой человек застыл у двери в ожидании. -Вот иди! Иди куда угодно! Мне все равно! — Элайза, в последней отчаянной попытке, пытается как можно больнее задеть Александра, пытается остановить его столь странным способом. Однако, оба супруга понимают, что ее слова являются неправдой, и рыдания, заставившие девушку замолчать, лишь еще раз подтверждают это. Гамильтон несколько удивлен, кажется, он не может припомнить, чтобы жена была такой импульсивной и эмоциональной, но он ничего не успевает произнести, потому что Элизабет, сорвавшись с места и подбежав к нему, порывисто заключает его в объятия. Она прижимается к нему всем своим существом, как будто стараясь этим жестом передать всю свою любовь перед предстоящей разлукой. Она плачет от неизбежности и отсутствия какого-либо выбора, но все равно, несмотря ни на что, она вновь принимает его решение и остается на его стороне… -Ну-ну, тише, тише. Все будет хорошо,- успокаивающе шепчет Александр, гладя девушку по волосам, однако в ответ не получает ничего кроме плача. Проходит еще несколько минут, прежде чем сквозь всхлипывания и шумные вздохи доносится более менее понятная для слуха речь: -Но ты ведь вернешься, да? -Ну конечно, а ты надеешься на другой исход? — пытаясь хотя бы шуткой разбавить обстановку говорит Гамильтон и, получив слабый удар в грудь, от, кажется, уже начинающей приходить в себя жены, тихо смеётся. -Хорошо — хорошо, согласен, глупо, извини,- добавляет он, а затем, чуть отстранившись от девушки, уже серьезнее произносит: -А теперь, мне пора. Все будет хорошо, тебе не стоит беспокоиться. Я напишу, как только доберусь до лагеря,- сказав это, молодой человек дарит Элайзе их прощальный поцелуй. -Я люблю тебя,- шепчет он, оторвавшись от губ Элизабет. Месяцы тянулись один за другим. На смену холодной зиме пришла весна, принося с собой новые трудности и испытания для континентальной армии, которая, откровенно говоря, и без того находилась в не самом лучшем положении. Все это время практически единственное, что заставляло Гамильтона удерживаться «на плаву» — это письма Элизабет, которые с завидной регулярностью летели из родного дома, поэтому, когда ответ на очередное письмо задержался уже на неделю, Александр стал переживать. Конечно же письмо могло затеряться в дороге, или же просто еще не дойти, однако предчувствия подсказывали обратное…и, кажется, не обманули молодого человека. Спустя несколько дней из дома все же пришло письмо, вот только оно было написано не самой Элизабет, а обеспокоенными слугами. Как оказалось, пока Гамильтон сражался с британцами, его милая и хрупкая Бетси боролась с лихорадкой, повалившей ее… «Лихорадка"-это страшное слово, эта страшная болезнь, забравшая у Александра мать и брата. Нет. Он не позволит ей забрать еще и его дорогую Элизабет. Гамильтон не помнит, как добрался до палатки Вашингтона, не помнит, как спешно просил отпуска, не помнит, как погонял коня в бешеном и непрерывном беге… Радость при виде родного дома омрачена тем фактом, что там, внутри, страдает та, чью боль он ощущает сильнее, чем свою собственную. -Как она? — первое, что слышит горничная, когда порог дома переступает Александр. -Когда мы писали вам, все было гораздо хуже. Сейчас она по-прежнему очень слаба, но…это гораздо лучше, чем было. Мы думали, что миссис Гамильтон уже не…- взгляд Гамильтона, который сейчас, кажется, в одно мгновение был способен испепелить кого угодно, заставил женщину замолчать и оборвать страшную фразу, которая, к счастью, оказалась бессмысленной. Александр замирает на пороге комнаты. Его некогда смеющаяся и румяная Бетси сейчас так непохожа на себя… Бледная и изрядно похудевшая она лежит не то в бреду, не то во сне. -И это «гораздо лучше»...— то ли спрашивая, то ли сокрушаясь, шепчет Гамильтон, присаживаясь на стул у кровати супруги. В ожидании проходит еще несколько часов. Только теперь он понял, что ждать- это тяжело и мучительно. Только теперь он понял, на что он обрекал ее, уходя на войну. -Александр…- раздается слабый голос девушки. Честно говоря, Элайза не до конца понимает, что это: приступ горячки, сон, или же реальность. -Бетси! — негромко, но радостно отзывается молодой человек, поднося руку жены к своим губам, казалось, бесчисленное множество раз. -Как же ты меня напугала,- шепчет он, не в силах совладать с эмоциями. -Ты не уйдешь? — наконец поняв, что это, все же, реальность, спрашивает Элизабет, поднимая на мужа утомленный болезнью взгляд. -Нет- нет, милая,- торопливо отвечает он, проведя рукой по щеке девушки. Положительные эмоции, горькие пилюли и сиропы врачей, забота мужа, суетливое беспокойство слуг- неизвестно, что именно повлияло на скорое выздоровление Элизабет, однако, уже через неделю она чувствовала себя вполне здоровой. После выздоровления жены, Гамильтон, на радость себе и Элайзе, решил продлить отпуск еще на неделю, которую супруги провели наслаждаясь обществом друг друга, однако, все хорошее, как известно, имеет свойство заканчиваться. Александру пора было возвращаться в армию. По мере приближения этого дня молодой человек переживал все больше и больше. Он переживал из-за реакции Элизабет, он опасался еще одной истерики… -Элайза, милая, я…- начал было Гамильтон, собирая вещи, но не успел закончить своего предложения. -Да, знаю, тебе пора уходить, - с поразительным спокойствием отозвалась девушка и, получив удивленный взгляд мужа, чуть усмехнулась. -Не буду врать: я не хочу, чтобы ты уходил. Я уже тысячу раз прокляла эту войну, но… если для тебя так важно увековечить в истории свое имя, если для тебя так важно стать великим полководцем, воином, богачем, или еще Бог знает кем, то…то ты не должен сомневаться, я поддержу тебя. Я всегда буду на твоей стороне, - эти тихо сказанные слова стали для Александра настоящим откровением. В один момент он осознал, что за время его отсутствия Элизабет поменялась, стала старше в духовном плане, стала старше во взглядах, в своем мировоззрении. Теперь она не только милая и хрупкая девушка, которая требует постоянной защиты и опеки, но и еще, как оказалось, при необходимости она может быть сильной женщиной, способной оказать поддержку. -Лучшая из жен и лучшая из женщин, - и это единственное, что может прошептать восхищенный Гамильтон.