Love is love

Если бы в далеком и таком счастливом прошлом Элизабет сказали о том, что однажды ей придется пройти по жизненному пути без Александра, то Элайза бы усомнилась, Элайза бы не поверила, Элайза бы подумала, что это невозможно. Она бы подумала, что каждый шаг, каждая неровность будет сопровождаться падением, болезненно отдающимся в ее и без того истерзанной душе… Однако этот пугающий воображение момент все же настал. И каждое препятствие, каждый камушек и каждый овраг, устрашающими гостями лежащие на тропе жизни, Элизабет преодолевала с гордо поднятой головой. Преодолевала, как вдова Александра Гамильтона. Преодолевала, как мать его детей. Теплые объятия мужа сменились цепкими тисками долгов, из которых Элизабет, к счастью, помогли выбраться друзья Александра. Они помогли вдове выкупить Грейндж, что был выставлен на торги. К 1837 году женщина добилась выплаты армейской пенсии мужа, от которой он, будучи молодым и гордым, отказался ранее. Нет, Элайза не проводила остаток своей жизни в комфорте и достатке. Нет. Однако… Она помнила и о тех, кому было гораздо тяжелее и сложнее ее… Еще в 1798 году миссис Гамильтон по приглашению своей подруги Изабеллы Грэм присоединилась к обществу, помогающему вдовам с маленькими детьми, а в 1806 году она стала одним из основателей первого сироткского приюта в Нью-Йорке. Помочь сотням детей… Ее робкая мечта, когда-то, как бы невзначай, высказанная мужу осуществилась… В 1821 году Элизабет стала главным директором детского приюта и оставалась верна своей должности вплоть до 1848 года, пока из-за расшатанного здоровья и преклонного возраста не была вынуждена покинуть Нью-Йорк и отправиться жить к своей младшей дочери. Став практически матерью для несчастных сирот, Элизабет не забывала и о своих детях, что представляли собой продолжение Александра. Ей было трудно. Анжелика была лишена рассудка. На момент смерти Александра, старшему сыну едва успело исполниться восемнадцать, младшему — два. Она смогла вырастить из них достойных людей, достойных членов общества, достойных наследия их отца. Все ее сыновья занялись либо юридической практикой, либо поступили на государственную службу и военное дело, либо, точно так же как и их отец, в размеренных пропорциях совмещали все. Элайза, младшая дочь Александра и Элизабет, прожила свою жизнь в счастливом браке, а овдовев, стала главной опорой стареющей матери. И только за старшую дочь сердце Элизабет обливалось кровью. Женщина, искренне веря в исцеление Анжелики, ухаживала за ней, отдавая бесчисленное множество своих сил, однако… с ходом времени ситуация становилась все хуже. Энджи не узнавала друзей и членов семьи, теряла воспоминания и все больше погружалась в свой собственный мир. С каждым годом стареющая Элайза не могла оказывать достойной заботы своей дочери, поэтому… Женщина вынуждена была отдать Анжелику на попечение доктора Макдональда, где старшая Энджи провела всю свою оставшуюся жизнь. Элизабет боролась за наследие Александра. Она билась за его честное имя, опрашивая его сослуживцев, доказывая его соавторство в последнем обращении Вашингтона, собирая его эссе и прочие сочинения. Она не щадила врагов Александра. Так, когда Джеймс Монро предпринял попытку примирения с вдовой Гамильтона, Элайза попросила того убраться из ее дома, забрав вооруженных охранников и свои извинения. Она рассказала историю Александра. И в этом ей помог Джон. Ее храбрый маленький Джон, который всегда оказывался рядом. Неизвестно, что именно побудило Джона писать биографию отца: не то слова родителя о наследии, напрочь вбившиеся в голову двенадцатилетнего мальчика, не то рвение матери… Еще до смерти мужа Элизабет потеряла сына, брата, сестру, мать. После ухода Александра потери не закончились: через несколько месяцев не стало отца, а затем один за другим из жизни уходили оставшиеся братья, сестры, друзья и враги… Последней потерей Элайзы стала смерть еще одного ее сына, Уильяма. Уильям тяжело сходился с людьми, поэтому и при жизни, и перед своей смертью был одинок. В 1849 году он, как и многие охваченные золотой лихорадкой, отправился в Калифорнию, а в 1850 году его забрала холера… Элизабет больше не содрогалась от удушающих рыданий, больше не билась в истериках, больше не кричала от боли и душевных терзаний, больше не проклинала и не молила… В своей жизни она теряла уже так много… Казалось, все слезы уже были выплаканы… Она привыкла терять. Терпеть боль стала привычным, и это было самым страшным…