Мой личный Апокалипсис

— Ну, как прошли праздники? — бодро спросила Лика, когда наше общее продолжение дружно убежало беситься в одну из просторных комнат ее поистине царских апартаментов. Да уж, быть женой декана не только престижно — но и шикарная квартира в центре города. Анжелика числилась одной из моих самых близких подруг еще с зеленых студенческих времен, когда мы молодые и отчаянные грызли гранит историко-археологических наук. Пылкая любовь и муж австриец на долгие годы оторвали ее от Родины и разлучили двух закадычных подруг, но тоска по оной и болезнь матери через пять лет вернули ее домой и наладили между нами мосты. Как думалось — на время, но бывает ли что-то более постоянное, чем временное? Очень скоро в ее жизни случилась новая, несомненно, великая любовь и никакие уговоры мужа не могли повлиять на ее решение остаться в России. Впрочем, новый возлюбленный любил ее ничуть не слабее прежнего и смог обеспечить и ее, и сына Марка. Что было нехилым подарком фортуны в нашем холодном краю и предметом моей мало скрываемой, чего греха таить, зависти. Только самой белой и безобидной, ведь несмотря на свой крутой и ветреный нрав, Анжелика была одной из моих самых лучших преданных подруг, готовых ради меня в огонь, в воду — и даже в медные трубы! И с недавних пор коллегой разве что влекущей свое научно-педагогическое существование на кафедре Всеобщей истории и международных отношений (не без протекции любимого мужа), что, надо сказать, и стало залогом нашей возобновившейся еще более крепкой дружбы. И детенок, одиннадцати лет отроду, у которого нашлись общие интересы с моими киндерами. — Да прошли, и Слава Богу, — невесело отозвалась я, ковыряясь в миниатюрной фарфоровой чашке не менее изящной десертной ложкой. Да, выпить нечего. Наш доблестный декан — Сергей Петрович, доктор исторических наук, очень интеллигентный человек, выступал, ко всему прочему, ярым противником вредных привычек и, в частности, — алкоголя, что делало его еще более положительной персоной. Будешь уж тут думать, что ему за пятьдесят. Хотя Лика клятвенно уверяла меня в том, что вышла за него замуж по большой и светлой любви, тем более, что он некогда приходился ее юношеской страстью и по совместительству преподавателем по историко-правовым учениям России. Но это уже совершенно другая история. — Вроде и на работу неохота, и дома делать нечего. — Ну, чтобы что-то делать, нужна подходящая компания, — не к добру подмигнула подруга. — Кстати, знаешь Гринева, что с нашей кафедры жена бросила? — И что? — Не «что», а «кто»? Ну, ты видела. Какой мужчина! Умный, серьезный, без пяти минут доктор наук! И детей любит. Даже чужих. Свою бывшую с ребенком принял. — То есть любовь к чужим детям является критерием в выборе мужа? — тяжело, будто во время приема затяжного экзамена, вздохнула я, устало положив голову на руку. — Лик, мы столько раз говорили на эту тему? Мне не нужны ни Гриневы с вашей кафедры, ни Тарасовы с Елецкими с Востоковедения, ни даже охранник дядя Вова! У меня и так все от-ли-чно! — нарочито по слогам проговорила я, скрестив руки на груди и обиженно надув губы — для верности. — Отлично? — заинтересованный, яркий, как платье студентки-второгодницы Замятиной, блеск в глазах, заставил меня мысленно перекреститься. — А ну, колись, родная. У тебя кто-то появился, да? — душераздирающий крик — нет, ор — пронесся от подвала многоэтажки до ее чердака, распугав всех голубей, почивавших на крыше. — Я его знаю? — Нет! — разом ответила на все вопросы я, холодно отвернувшись к окну. — Нет у меня никого! — «и ты его точно не знаешь. Хотя… интересно, а эта Майя… ходит на ее пары? Стоп. При чем тут она? Почему я раз за разом вспоминаю об этом не то Апокалипсисе, не то об ангелочке? Да. Ответ напрашивается сам собой. Анжелика права. Хотя, нет. Не появилась. У меня она вряд ли появится. И на парах, и вообще. С учетом неожиданно вскрывшихся обстоятельств. Слегка покосившись на чашку уже остывшего чая, я все же «вернулась» к подруге. Затем бросила на нее опасливый и совсем не веселый взгляд. И, наконец, решилась. — Слушай, Алин. А ты недавно работаешь здесь? Я понимаю, ты лучше знаешь эту проблему с другой стороны, но… тебя никогда не привлекали студенты? — мой без того севший голос снизошел до шепота. Глаза подруги увеличились в размерах — резко и сильно. — Да ладно. Охренеть! — сейчас она смотрела на меня, как на зеленого человечка с другой планеты. — Слушай… ты меня извини, но это извращение. Это ж дети! По-моему, они не могут вызывать никакого желания, кроме как настучать им по голове и отправить на пересдачу. Хотя есть и нормальные, — решила «переобуться» она, видимо, узрев мой гаснущий, словно фонарь на рассвете, взгляд. — Да. А че. Чем ты хуже Пугачевой? В конце концов, это не школа. Им всем лет по двадцать, а то и больше. Лет пять — и твой избранник станет настоящим мужчиной. А то и три… — Нет. Не станет… — Ну и ладно. Знаешь, сейчас такой мужик пошел… Как его зовут хоть? Я перевела взгляд на Алину. Затем на старинные изящные часы, показывающие три часа по полудню. На волны теплого Средиземного моря, на берегах которого чета Серафимовых отдыхала этим летом. Затем снова на нее. И, наконец, выдала: — Апокалипсис. Майя. И это…девушка. Я никогда не видела у Алины такого лица. Казалось, челюсть поменялась местами с надбровными дугами и впала в складку между первыми появившимися только что морщинами. Однако слова, сказанные в следующие минуты, повергли меня в шок. — Да ладно. И ты тоже. Погоди… — налив из графина себе стакан воды, она залпом в один миг не оставила в нем и капли. Я не могла поверить своим ушам. — Что? И ты тоже… — Ну как, — хрипло произнесла она, опустив глаза. — Пару раз. На отдыхе. И в юности. В школе. Ну, а что. В жизни все нужно попробовать! — оправдывалась она, видимо, на мой удивленный взгляд. — Но чтоб по серьезке… Да ладно. Студентка. И что? И кто она? — глаза подружки загорелись прежним энтузиазмом. — Да я сама не толком не знаю, — вздохнула я, не веря, что оказалась в такой ситуации. — Она не особо мои занятия жалует. Думаю, как и другие. И это понятно, — мое лицо искривляет усмешка. — Потому что у нее, похоже, ребенок, — мой взгляд устремляется в пустоту. — Да ладно… Да брось. Насть, ну, все бывает, — Анжелика всеми силами пыталась убедить меня в том, что мое положение не так уж и безнадежно. — А муж есть? Я пожала плечами, воскрешая в памяти ее тонкие пальчики, на которых не видела колечка. — Кольца вроде бы нет. Но что это значит? Сейчас многие живут в гражданском браке. А может, и нет никого. Сейчас мужики такие пошли… Даже если и так — что с того. — Погоди-ка, — сощурилась Серафимова. — То есть сама ты хочешь, чтобы тебя взяли с детьми, а чужие тебя смущают? Двойные стандарты, однако, у вас, госпожа Измайлова, — победно, с видом Шерлока Хомса, раскрывшего очередное запутанное преступление, улыбнулась она. — Да брось, — отмахнулась я, отворачиваясь от такой горькой, но, видимо, правды. — Никого я не собираюсь брать! Да и заводить такие романы в моем возрасте — это слишком. Хоть иногда бы на парах появлялась — и то хорошо. И про курсовую не забывала. — Ну, я так не играю, — всем своим видом изображаю маленькую девочку, которой не досталось шоколадки, скривила губы Лика. — Ну, чего ты в самом деле? Возраст, статус — это все отговорки. Как у студентов, когда они не хотят ходить на пары. Ну правда! Она пишет у тебя курсовую. Так вот! По-моему, это шанс наладить мосты! — Лик, какие мосты? — вспылила я. — Какой шанс?! — Отличный. Сначала по теме, потом все дальше и дальше. А там чай, кофе… Потанцуем. А там глядишь — и возьмешь ребенка с ребенком и не пикнешь. Было два, станет четыре. Геометрическая прогрессия в действии. Господи, почему рядом нет ничего тяжелого? Так и запустила бы в эту белокурую голову! — Иди ты! Прогрессия. Я сказала — между нами ничего не может быть! Какое ей дело до преподши, которую она посещает раз в полгода? — Так вот в чем дело? — многозначительно потянула Анжелика. — Кто-то находит себя недостаточно привлекательной? Так это ли беда — макияж, маникюр, платье от Кутюр… и всё — все студентки твои! — Нет, Лик, — чувствуя тяжелый камень, образовавшийся на сердце и где-то в горле, я поднялась из-за стола, подойдя к окну. Там гордо стоял огромный город, кипела жизнь — размеренная, рутинная, обычная. Предсказуемая. Отличная от той, которую мне сулила перспектива, предложенная подругой. Интересная… Манящая… И, черт возьми, такая желанная! Блин. Хотелось курить. И домой. Не знаю, чего больше. — Ладно тебе, — послышался голос подруги совсем рядом. — Фотку хоть покажи. Мне ж интересно. — Я тебя сейчас покажу. Фотку! — с самым грозном видом сжала кулаки я, готовая показать, кинуть в нее новеньким айфоном. В памяти которого, кстати, не нашлось бы ее фотографии. К сожалению.

***

Жизнь продолжалась дальше. Она пошла своим привычным размеренным до боли и оскомины на зубах, знакомым мне, чего греха таить — скучным чередом. Надо сказать, мои слова произвели должный эффект и Майя начала появляться значительно чаще на моих занятиях, на которых, однако, не спешила блеснуть знаниями. Да и я не принуждала ее к этому, ведь, памятуя о прошлом неудавшемся дебюте, я не хотела портить ее успеваемость двойками; в конце концов, мне не пришлось бы выбирать между накормленными детьми и пятеркой. Как бы непедагогично, странно и глупо это не выглядело, я просто не могла спросить ее снова. Не могла и все тут! Словно бы после этого меня лишили кандидатской степени и вышвырнули на фиг из института. Хотя все должно быть, в общем-то, с точностью до наоборот. — Анастасия Евгеньевна, — знакомый, тоненький, словно свирель, голосок, заставил меня вздрогнуть, вынырнув из омута бесконечных журналов-ведомостей. — Да? — мои брови резко и приветливо подскочили вверх в жесте «я вся твоя!» Черт! А мой взгляд уже скользит по девушке. Сегодня она выглядела особенно привлекательно: ореховые блестящие кудри были собраны в хвост, фривольно заброшенный набок; синее кашемировое платье подчеркивало каждый сантиметр тоненького хрупкого, словно фарфор, тела. Как ей удается каждый раз выглядеть по-разному, но все более и более сногсшибательно одновременно? И хоть под глазами можно разглядеть следы кругов от бессонных ночей, ее внешний вид сейчас не идет ни в какое сравнение с тем, что мне довелось лицезреть в прошлый раз. — Я принесла Вам тему для курсовой… Надо сказать, тема оказалась достаточно неплохой. А какие они там могут быть еще — из тридцати предложенных в методичке? Выбора нет. Как, впрочем, и у меня. Веселый рингтон неожиданно прервал нашу беседу. — Да, скоро буду! — краем уха я улавливаю разговор отошедшей в сторону студентки. Вечное преподавательское. Честное слово, я не специально! Ну, а я что поделаю — голос Майи звучит крайне раздраженно. — Крис, ну успокой его как-нибудь! Ну я не знаю, колыбельную спой, что ли. «Крис… Странное имя для мужчины, — бабочкой проносится у меня в голове. — Или не мужчины? Сестра? Подруга?» — мыслительный процесс прерывают еще более возмущенные отчаянные возгласы: …— Ты с ума сошла? Как я это донесу до дома? У меня руки отвалятся! Мне такси заказывать! Ты и иди. Ага. Наконец она бросает трубку, возвращаясь ко мне. Уже другая — поникшая и будто бы еще более уставшая. — Извините, Анастасия Евгеньевна, — боже, как же мне нравится мелодия своего имени в исполнении ее губ! — Да ничего, — на моих же губах загорается легкая улыбка. Я решаю увести в разговор более отдаленное от учебы русло. — Сколько ему? — Два месяца, — обреченно отвечает Тихомирова, а мозг взрывает невероятная арифметика — стоп, это же просто невозможно! Мой взгляд резко опускается на ее живот. Затем снова вцепляется в лицо — жадно, уже не собираясь покидать его. — Подожди. Ты же в декабре не была беременна… — Нет, — смешно хмурит лобик девушка, в следующую минуту расцветая в неожиданном открытии. — Так вы… думали, что это мой ребенок. Нет. Нет… — ее лицо приобретает прежнее обречено-изможденное выражение. А я чувствую себя полной дурой. И облегчение, от которого хочется взять ее на руки и закружить, закружить по аудитории! У нее. Нет. Ребенка! А значит, и мужа. Тяжелый камень спадает с сердца, пробивая, как луч солнца из-за туч, на лицо счастливую, глуповатую улыбку. Кажется, сейчас я готова свернуть горы! Или… Тормозные механизмы в голове изо всех сил пытаются бросить шлагбаум. Но поезд уже в пути. Нет, Настя, ты же не сделаешь этого! Нет. Но я должна… — А ты далеко живешь? — На Проспекте мира, за Детской больницей, а что? — Да просто я живу там, неподалеку… Может подвезти? Тебе, я так понимаю, нужно много чего купить в магазине? — улыбка получается нервной. Ой, дура! Уже дважды. Но какой-никакой план. Тем более, ей это нужно. А значит, и мне. — Да не стоит, — ее взгляд наполняется искренним изумлением, почти восхищением. — Спасибо, конечно. Но я сама как-нибудь. — Так. Не спорь! — решаю включить сурового преподавателя я. — Из твоего разговора я слышала, что ты останешься без рук! И тебе нечем будет писать курсовую. А этого я, как твой научный руководитель, допустить не могу! Так что, я действую в своих интересах, — гордо вскинув голову, выхожу из аудитории я, не сомневаясь в ответе. Надо иногда быть стервой. Хотя есть ли такие стервы, которые готовы ехать в другой, далекий от их места жительства конец города ради сохранения конечностей какой-то студентки? — Ну, хорошо. Раз вы думаете, что так будет лучше. Тем более, это правда было бы очень кстати. Сегодня. «Да хоть каждый день» — весело думаю я, быстрее потока северного ветра несясь по коридорам института. — Интересно, чей это ребенок? И почему она сидит с ним часто, видимо, настолько, что ей приходится пропускать пары в прошлом семестре. Стоп. Ему же два месяца. Значит, причина не в нем…» — Анастасия Евгеньевна, — неожиданно спрашивает меня Майя, остановившись у гардероба. — Зачем Вам это надо? Вы всех студенток так до дома подбрасываете? — в ее взгляд прибавляются незнакомые оттенки — лукавые, насмешливые. Грозящие проникнуть прямо в душу и вывернуть ее насквозь… Черт, а она не так проста, как кажется! И что мне делать? Нет, ладно — а что говорить-то? — Нет. Только избранных, — изящно подняв уголки губ вверх, наконец, выдаю я «правду и только правду» — Пойдем!