Шепотом

      В этом доме все было каким-то выбеленным, словно потускневшим со временем. В некоторых комнатах гулял ветер и зябко дуло по босым ногам. Гермиона любила ходить по этому старому паркету, он был очень приятен для ног, любила приятную ткань платья на голое тело, после его ухода. Она куталась в его пальто насквозь им пропахшее, закрывая глаза представляла дождь, морскую соль и книжную пыль. Она отдала бы целое состояние за его взгляд, но не в его правилах было оборачиваться. Долгие проводы, лишние слезы, а он ненавидел ее слезы.       Каждый вечер она разжигала камины и зажигала свечи, он молча приходил, словно призрак, и целовал ее в шею, плечи, проводя пальцем по позвонкам… Она похудела, слишком, стала тонкой как тростинка, от постоянного ожидания, от страха. «А если не вернется» «А если пропадет и ему больше не позволят»       Закрыв глаза она млела и отдаваясь чувствам покоренная шла за ним… По раскаленным углям, как бабочка на свет, она могла бы умереть за него, но живет ради. Прикосновение пальцев, шепот, простые движение его ладоней по спине, доводили до безумия, согревали на любом ветру, плавили как воск. В такие минуты она думала, что если умрет, то пусть так. Если она умрет, он последует за ней, в этом состояла их негласная договоренность, потому что даже в мирное время все было не просто.       Утром он уходил, оставляя после себя ветер и до боли любимый запах на простынях. Грейнджер могла вволю нареветься, сжимая простыни проклиная министерство и их планы на Малфоя, героиня войны перестала любить мир. Мир отвернулся от нее стоило ей сделать только один неверный шаг, косо посмотреть в сторону, обронить казалось бы ничего не значущую фразу, как ее осуждали, обсуждали. Когда Гермиона приняла решение уехать в этот выбеленный воздухом и ветром дом, только ее родители и он поддержали ее. А теперь они призраки.       Закрывая глаза Драко Малфой вспоминал, как впервые пришел на встречу с Грейнджер. Как впервые коснулся ее волос и провел пальцем по щеке. Как она вообще позволила, подпустила настолько близко. У нее горели глаза. Она льнула к нему, ища спасения, защиты, не боясь его уничтоженной репутации. Закрывая глаза, прислушиваясь к ее размеренному дыханию…       Ему снилось море ромашек в тени раскидистого дуба, на берегу реки. Он помнил, как сидя на берегу, на камнях, касался ее волос, словно перебирая пальцами речное течение. И теперь и навсегда она его сон о лете, среди морозной зимы. Которая их просто преследует. Блик солнца в объективе камеры и открытая книга изученная до дыр. Малфой даже научился пользоваться маггловской камерой, потому что Гермиона уверяла, колдографии постоянно меняются, и она легко может исчезнуть с них, а вот обычные статичные, это на века. Драко конечно рассмеялся, но взял в руки обычную камеру и посвятил съемке почти весь день.       Он смог обладать ее телом, душой, смог слышать ее дыхание и такое до боли пронзающее «Люблю… Драко». С ним она заново дышала, говорила, жила. Дом, в котором выбеленный пол, стены с выгоревшими английскими обоями и запах моря с корицей. Дом в котором две души нашли вечный приют.