Шепотом

Ты все-таки сделал это, ты украл меня у мира. Украл меня, у ничего так и не понявшего Рона, украл из привычного уюта, и закинул в свой, поломанный, стеклянный, пыльный и такой мне необходимый новый мир. Ты просто ворвался черной тенью, на фоне розового и фиалкового, на фоне золота и пурпура, нашей такой ненужной свадьбы. Я по гроб жизни благодарна тебе, понимаешь? Верю тебе, обнимаю, словно пытаясь тебя в себя втиснуть, ощущая каждый напряженный мускул, каждую любимую вену на твоих руках. Можно я буду любить тебя громко? Я не хочу притворяться и сказываться больной. Я не хочу замазывать тональником твои засосы. Я не хочу отсчитывать твои шаги, чтобы выходить после. Я же твоя часть, суть, твое спокойствие и гарант того, что мы живы. Я не хочу накладывать заглушающие, чтобы соседи не слышали как я кричу твое имя.

В твоих глазах печаль Мне рассказали птицы Я брошусь поспешно вдаль Чтобы ночью тебе приснится Запах твоих волос Нежность твоей кожи Мне снова не спалось Я знаю тебе тоже Зачем мне день, зачем мне ночь Если ты не рядом Если ты не рядом со мной Можно я буду любить тебя громко? Я же прошу так мало. Можно я буду идти с тобой по улице не прячась под капюшоном, я же все равно состригла свои волосы. Ты злишься на меня за это, ругаешь, почти плачешь, боишься, что теперь от того магического прошлого нас отделяет только мой локон, в кулоне на твоей шее. А я все говорю, что волосы отрастут, и через пару месяцев будут уже по плечи. Эта моя покорность она ж не вечная, Малфой, я взорвусь, ошибусь, выдам себя. Да и ты невероятно спокоен, но я знаю на долго тебя не хватит. Нас ищут любовь моя. Любовь…я впервые не боюсь тебя так называть. Мы вне закона. Мы тени. Мы цели. Пожирателей больше нет, но есть армия зачистки, во главе с моим бывшим другом, с надеждой всего когда-то сильно волшебного мира. Теперь просто солдата. Его вымуштровали отслеживать, уничтожать, доносить.Отдавать приказы, ведь он теперь, как впрочем и тогда, главный. Хочу носить твою футболку, чтобы чувствовать запах нашей ночи, хочу быть рядом, хочу тебя… сильно, пошло, опасно. Люблю тебя Малфой. Люблю твоих чертей, которые стали мне родными, там в твоей душе есть место и моим ангелам. До безумия, до слёз. Когда ты пришел в наше временное очередное жилье, и на тебе не было живого места, я вскрикнула, я отшатнулась, а потом зализывала твои раны, шила и обрабатывала. И смеялась, сквозь слезы. Целовала, путала твои волосы. А ты никак не поймёшь, что этим твоим «потерпи, я обещаю» верить все сложнее. Ты иногда просто не живой. Ты замираешь каменным изваянием, и мне становится страшно. Входишь в очередной наш дом, бросаешь вещи и стоишь с закрытыми глазами. И ужин стынет, и мне холодно босой, и вообще у меня для тебя новость. Мне страшно, что с нами теперь станет. Но я клянусь, что я смогу. Испытвая особую багоговейность ко мне ты целуешь мои пальцы, обнимаешь и рухаешь передо мной на колени… Все еще не оттаяв окончательно. А когда оттаиваешь, впиваешься в мои губы таким жёстким поцелуем, что мне больно. Накидываешься, словно жить тебе меньше суток. И я не зарекаюсь, я понимаю. И свет льется в окна и шумят деревья на ветру. И я почти верю. И я готова. Сталь оружия уже не пугает, вкус крови слаще меда. Мне нравится. И мне становится так хорошо, так сладко. Я растерзана, выпотрошена, разбита, но счастлива. ***

Зачем мне день, если нет тебя Зачем мне ночь — от нее больнее Стираю дни календаря Может, знаешь, как стать сильней Зачем мне сон — он всего лишь плод Моих навязчивых мыслей Моя любовь сейчас умрет А утром снова воскреснет А утром снова воскреснет Прикрыть ее, увести, спасти. Слизать кровь с ран, сцеловать слезы с разбитой губы и карих глаз. Нельзя громко, нельзя на разрыв, а так мучительно хочется услышать ее крик, а не стон в подушку. Я эгоист, я просто не смог больше выносить ее отсутствия. Свадьба? Какая к черту свадьба, ее не будет! Я ненормальный конченый придурок, подставивший под удар наши жизни. Сбежать со мной, ты же согласна правда? Киваешь и убегаешь вся дрожишь. Я молюсь. Я ублюдок, который своровал тебя на виду у всех, прямо на свадьбе. Я чуть не заржал в голос от выражения их лиц. Особенно Уизли и Поттеров. Я ненормальный, но я не могу иначе. Ты, ты и ещё сотню раз ты — Гермиона, и поздно мне уже все отменять. Ты теперь мое все. Ты и я, мы повязаны, обречены, и обручены кольцами из расплавленных пуль. На наших с тобой душах нет живого места. Истерзаны, заштопаны и перешиты. И твой печальный взгляд режет больнее сектумсемпры. Твой счастливый взгляд поднимает к звездам и я пьянею. Я разбиваюсь о камни и живу. Мы теперь враги для всего остального мира. Мишени. Жертвы. Кто-то сверху щелкнет пальцами, и на нас спустят собак, удивительно почему ещё не сделали этого. Кингсли нас жалеет? Или Поттер шепчет ему умные фразы. Или они решили загнать нас до смерти. Пока сами не приползем. Ты все ещё любишь меня, и любима мной. После всех моих грехов, смываешь кровь и песок с моих локтей, прикрываешь спину, готова порвать на части за меня. Ты все ещё моя. И это безвыходно. Люди называют это пиром во время чумы, я называю это обоюдным сумасшествием. Твое обнаженное тело трепещет, блестит золотом и влагой от пота, ты улыбаешься мне обезоруживающей ангельской улыбкой, а только пару часов назад ты пустила пулю в голову Аврору. Я зацеловываю до одури твой живот, все еще плоский, лишь с небольшим бугорком, ласкаю твои руки и сминаю груди, какая же ты теперь неописуемо красивая, и волосы отрасли уже ниже плеч и румянец и сердца стало больше, я знаю. Я лгун, ты была такой всегда. И в глазах твой образ в свадебном платье, не в том которое было в тот день, а в другом, достойном моей женщины. От наслаждения срывает крышу, путаются мысли. Я обещаю вытащить нас, увезти за океан, рассказываю о новых городах, рисуя узоры на твоем теле. Мы прерываемся лишь на время, чтобы продолжить. Ты ненасытна, тебе всегда будет меня мало, а я не против. Пожиратель смерти уничтожен, теперь я беглый вор, преступник, изменник. Но твой. Я посмел украсть тебя у Героя Второй магической, посмел пойти против оставшейся кучки идейных придурков, во главе с моим отцом. А знаешь, кричи! Зови меня по имени, рычи и разрывай мою глотку своими поцелуями, терзай мои шрамы. Мне не нужно не воды ни еды, только такие вот ночи, такие стоны и наши обнаженные тела. Завтра мы выйдем вместе, ты не будешь больше прятать засосы. Скинешь с себя эти брюки и тяжелые ботинки, я сворую для тебя сарафан, и к твоему недовольству сам останусь черной птицей, хищником готовым спасти любой ценой свою самку. Ты сожмешь мои пальцы, и победно поднимешь голову. У тебя в рюкзаке минимум вещей, пара сотен баксов и галлеонов, твоя палочка в кармане юбки, ты тоже насторожена. Но ты веришь мне, и расслабляешься. Тебе нельзя волноваться. Ты просто светишься изнутри, и волосы заплетены в короткую косу. И даже, когда мы увидим наш последний рассвет, такой восхитительно прекрасный, такой красивый кроваво- золотой, с лёгкими серебристыми облаками. Даже когда повеет свежим воздухом с пирса, и крики чаек сообщат о начале нового утра. И даже, когда ты крикнешь мне, когда толкнешь в сторону, и загородишь от зелёного луча…я не разомкну руки. Я увижу серую тень, увижу две фигуры и солнце перестанет светить, отразится в твоих глазах, я замру от дикого, леденящего ужаса, когда увижу твою тонкую руку на талии, и кровавый цветок на ткани платья. Это не просто Авада, я не слышал выстрела… Я взвою, заору и клянусь, возненавижу этот мир. Я дважды сходил с ума: Когда украл тебя из-под носа Уизли. Когда узнал, что стану отцом… Сегодня я умер. Вместе с тобой, моя любовь, моя жена, моя жизнь. Прости.

…мне весь мир становится чуждым Если мне в нем с тобой не быть.