Шепотом

      Шумный перрон вокзала КингсКросс, первое сентября девятнадцать лет спустя.       Казалось бы, столько времени прошло, а первокурсники также волнуются до румянца на щеках, до сбивчивой речи и потных ладошек.       Все так же кричат, фыркают, и рычат звери в клетках, и на руках детей. Мой первый день в Хогвартсе был немного не таким. Меня доставили на вокзал в шикарном автомобиле, коллекционном «Роллс ройсе», это уже привлекло внимание на нашу семью, не только магглов, но и волшебников. Отец держал руку на моем худом плече, и мне казалось, что весь груз этого мира лег на мои детские мечты и надежды. В тоже время, меня как и любого другого мальчишку распирало от гордости, не смотря на положение, которое обязывает. Так оно и было. И этот груз ответственности за все, до сих пор лежит на мне. Я не хочу вдаваться подробности моих школьных лет и разрушительной войны. Она оставила шрамы, следы и рваные раны, забрала людей, лишила покоя…и все наше поколение сломленных сейчас провожает своих детей в восстановленную школу. — Пап! Папа смотри там дракон! Из ностальгии и воспоминаний меня вырывает звонкий голос сына. Он тянет за рукав, и настойчиво ведёт сквозь толпу. Мы приехали все на том же «Роллс ройсе», сохранился он отлично. Благодаря помощи механиков и домовых эльфов. Мой отец низачто не позволил бы мне такое вольное поведение, но я не он. Я торжественно поклялся на его могиле, перед рождением сына, что все будет иначе. Дэниел Малфой впервые слышал и видел настоящего дракона, и изо всех сил тащил меня в сторону толпы. Я любил его, я баловал его и покорно шел за парнем.       Додумались же притащить живого дракона на вокзал, хорошо что магглы не видят. Представление развернулось между колоннами, на перроне люди образовали круг, в центре которого вышагивал парень в форме драконьего загонщика.       Зверюга, как не странно была спокойна и даже любопытна, терлась носом о прутья загона, ворчала и выдувала кольца дыма. — Пап, а давай такого же заведем. — Ага, конечно и стадо пегасов. Бабушка будет в восторге. А дед не высунет с портрета и носа. Я потрепал сына по русой макушке и взяв его за руку повел к вагону. Через десять минут объявят посадку. — Папа, а можно поближе подойти? Я осторожно. Сын с надеждой посмотрел на клетку, а потом на меня. Я кивнул, и пропустил его вперёд. — Юноша, у вас осталось меньше десяти минут. И если дракон оттяпает тебе палец, не смей жаловаться.       Дракон несомненно принадлежал семейству Уизли, только их Чарли вызывал у меня уважение и интерес. Я даже рассматривал вариант сотрудничества с ним…если рядом его загонщик, значит и он сам. А если он, то и Рональд с женой и детьми тут. Чтож, не стану я искушать судьбу. — Ну, что? Дэниел, ты готов? Дракона увели и толпа рассосалась, мы стояли на перроне, дым обволакивал прохожих, гудок приводил в восторг детей. — Конечно сэр! Торжественно клянусь, что ни с кем не подерусь, не подложу лягушку девчонкам, и не стану задирать нос. Честно потрачу карманные деньги на сладости, и буду ухаживать за Марксом. — Ты кое-что забыл. Я присел на корточки перед сыном стараясь не выискивать ее в толпе. Ее — Гермиону, теперь уже, Уизли. Как же чертовски неправильно все это происходило. Даже несправедливо. Сын продолжил: — Ах, да… Буду писать тебе и бабушке Нарциссе каждый месяц. И… обещаю не нарушать правила, хотя, я не уверен. А ты будешь писать мне? — Конечно сын. А на рождество мы поедем к тете Панси. — Круто! Папа…а мы можем потом сходить к маме? Огонек в серых глазах мальчика слегка потускнел. Уголки губ опустились. — Да. Я куплю лучшие цветы. — Я скучаю по ней. Очень, я стараюсь не плакать, но не получается. Пап. — Я тоже очень скучаю, но мы не властны над таким. Вытри слезы, мама все равно с нами, она гордится нами. Ну, все. Тебе пора. Свист пара, гудок и паровоз оживает. Глаза моего сына загораются вновь, он порывисто обнимает меня за шею, чмокает в щеку и убегает. Смешиваясь с толпой детей. ***       К тридцати годам я стал сентиментальным. Послал все правила вбиваемые мне в голову, установил свои. Женился на прекрасной девушке, и создал бизнес. Восстановил имя, и помог родной школе. Прошел круги ада, и остался относительно счастлив.       К тридцати годам я потерял отца и любимую женщину. Астория умерла при родах, мою дочь тоже не удалось спасти.       В моей груди прожгли дыру, вынули сердце и растоптали. Радость моего существования теперь состояла только в сыне. Ему было три, когда он узнал о том, что люди умирают.       Сейчас ему одиннадцать, и он совсем не похож на меня. Это радует, очень радует. Он сможет исправить все то, чему положил начало мой отец. Мне абсолютно все равно, на каком факультете он окажется, с кем подружится и кого полюбит. Главное чтобы дружба взаимная и любовь… Любовь не такая жестокая. ***       Я заметил ее среди людей суетившихся вокруг. Она, как-то по особому выделялась из серой массы, словно прожектор направил на нее свой луч. Светлое кашемировое пальто, аккуратная причёска, сосредоточенный взгляд.       Уизли что-то говорил ей, а она смотрела вслед уходящему поезду. На мгновение она отвела взгляд, и заметила меня.       «От куда в тебе столько холода Грейнджер? От куда такая тяжесть…я бы наверное умер, если бы ты этого хотела.» Уголки твоих губ чуть дернулись в некоем подобие улыбки.       Интересно… Поттер увидев меня кивнул, а чуть позже даже пожал руку. От чего нахлынуло воспоминание о том самом неудавшемся рукопожатии. Теперь уже не важно. Мы пережили такое, что сейчас рукопожатие это малость по сравнению с тем ужасом второй магической.       Одно было очевидно, Гермиона Грейнджер не любила своего мужа, это я понял когда вернулся домой. Мысль была мимолётной, и через несколько минут я забыл про это.       Зато вспомнился один момент, который до сих пор отдаёт болью, он мог бы многое изменить, но она испугалась. К сожалению. Или к счастью, теперь уже не важно.       Теперь наша квартира будет пустовать до рождества. Наверное надо будет поехать в менор, навестить мать. Навестить могилу отца и Астории, но это все позже. Всего час на перроне вокзала, и мне отчаянно захотелось тишины и покоя.