Шепотом

Есть в Японии такой вид искусства — кинцуги. Заполнение золотом трещин, на разбитой посуде. Разбитые предметы при этом не только обретают вторую жизнь, но их красота становится совершенно уникальной. Такой она стала для него. Больше, чем просто вторая половинка, больше, чем девушка отдавшая за него все. Она — часть его души… Треснувшая на сотни осколков, склеенная чистейшим золотом. Для таких как они, не важны слова, гораздо ценнее поступки. Для таких как они, не важно, что говорят. Он встанет нерушимой скалой и не даст кому-либо сломить ее снова. Каждый ее шрам, каждая слеза отплачена сполна. Даже золото не имеет цену, всего-лишь напоминание о жертве… Верности, любви. Каждый его шрам останется на лице, будет напоминать о тьме, через которую эта девушка провела его, не побоявшись. Это как Орфей и Эвридика, только наоборот. И она не отвернулась, не дала превратиться в пыль и наступить вечной зиме. Золото — всего лишь металл, но с ним она становится уникальной. Когда он нашел ее, она была разбита, сломлена. Ее живые глаза утратили свой блеск. Вьющиеся волосы, безжизненно обрамляли худое лицо. Скрытое тенью. Последним человеком, которого ей хотелось бы видеть был именно он — Драко Малфой. — Зачем ты здесь? Хотелось вложить в этот вопрос всю злость и обиду. Особенно после того, что они пережили. Но Гермиона просто не могла. Вместо крика только шепот. — За прощением. Не нужно было поворачиваться в его сторону, чтобы понять, как он выглядит. Что стоит в двух шагах от ее больничной койки и едва держится на ногах. Ей совершенно не обязательно знать, что за эту бесконечно долгую ночь он прошел все круги ада. Что ценой всего, он спас ее жизнь. Не сейчас. Не сегодня. — Драко Малфой просит прощения? Меня точно накачали чем-то сильным. — Грейнджер попыталась засмеяться, но вышло что-то хриплое. — Видимо да, если стою тут. Я знаю что сволочь, ты ничего нового мне не откроешь. Можешь орать, истерить, проклинать меня, но я с места не сойду. Пока не увижу прежнюю тебя. — Я прошла через ад. Твои шансы собрать треснувшую фарфоровую куклу, ничтожно малы. И всё-таки она повернулась. Не то чтобы он был шокирован, нет. Сам выглядел не лучше. Но… вернуться бы во времени, чтобы стереть этот шрам на ее лице, шее и тонкой линии плеч. Или запечатлеть это в памяти, как живое напоминание его ошибки, вины. Ее спасения. — О боже… — единственное, что он смог ответить. Пока она горько улыбалась глядя на него. — Такова цена. Этот узор теперь навечно. Побочный эффект от проклятия. — Гермиона вздохнула. Малфой сделал шаг, ещё…и опустив голову, упал перед ней на колени. Сломлена? Она?! Глупости… Героиня, выжившая, спасённая. А кто тогда перед ней? Девушка вскочила и потянулась к сидящему на полу юноше. Он словно замер в ожидании кары, падший ангел, с отрубленными крыльями и раздробленной душой. — Встань, прекрати немедленно. — Тонкая рука едва коснулась его сгорбленной спины.- Малфой посмотри на меня. Ты пришел за прощением, так знай, я простила тебя. Я благодарна тебе. Я злилась потому, что не достойна. Потому, что меня не починить. Ты не должен. Я и представить не могу через что ты прошел, спасая нас всех… Ад? Да это все, что с нами случилось хуже, во сто крат. Но мы выжили. Шрамы это ерунда. Хоть, теперь я мало кому нужна такая… Разве что журналисты теперь не успокоятся, пока не получат кадр с моим лицом. Или колдомедики и пластические хирурги будут эксперименты ставить. Плевать… значит такая судьба. Гермиона пыталась сменить тему, но выходило не важно. — Ты нужна мне. Неидеальная, хрупкая, фарфоровая кукла. — Юноша поднял взгляд. Бледное лицо, впалые щеки, тени под глазами и практически такой же шрам, мраморная жила. — Нужна мне, потому что больше мне некуда идти. Я все разрушил. Сжёг мосты. Странный момент, со стороны очень символичен. В идеально белой комнате, больничной палате, на кафельном полу двое. Они разучились плакать, но обнимают друг друга так, словно остались только они во всем мире. И вроде бы все сказано, все понятно и ясно. Но…

***

Когда все закончится, когда героев будут чествовать, в большом зале появятся две темные фигуры. Мужчина и женщина, все внезапно замрут. Затихнут. Этой толпе они покажутся идеальными, практически нереальными. Конечно их все знают. Знают их историю. Мужчина осмотрит зал, сжимая ладонь своей спутницы, словно в любой момент готов спасти ее. Женщина улыбнувшись, повернет голову в сторону, увидев подругу. Отблеск света от люстры попадет ей на лицо и осветит тонкие золотые линии. Ещё несколько мгновений кто-то прошечет что-то. Мгновение и в зале заиграет музыка, и тот кто пришел с ней, спрячет палочку и выдохнет под взглядом любимых глаз. Таким как они, плевать…они просто есть друг у друга, все остальное не важно. Есть в Японии такой вид искусства — кинцуги. Заполнение золотом трещин, на разбитой посуде. Разбитые предметы при этом не только обретают вторую жизнь, но их красота становится совершенно уникальной.