From the fear within my mind From the past and what's become You got nowhere else to run (Renegade Five — Alive)
От священного кинжала Ракьят исходила странная приятная вибрация. Он, казалось, именно сейчас высвобождал всю свою древнюю мощь. Джейсон еще больше уверовал в то, что он борется за правое дело и что Цитра — великая жрица, обладающая запретными знаниями. Именно она наставила его на путь истинный, дав такое бесценное оружие. Напротив мужчины стоял его заклятый враг — Ваас, который нагло смеялся в лицо смерти. Ему, вероятно, действительно плевать погибнет он или нет, а может просто не верил, что Джейсон сделает последний, роковой для Монтенегро, удар. — Ебаная Белоснежка убьет короля пиратов и хозяина этого острова? До чего же смешно, пиздец, — произнес он, перестав смеяться, а затем сложил два пальца и изобразил выстрел в голову. — Только вот, блять, я и так уже мертв, un tonto*. В голосе испанца не было слышно ни горя, ни страха, ни мольбы. Мужчина говорил с большой уверенностью и решительностью. Быть может, он действительно верил, что уже мертв, а может это просто еще одно проявление его безумия. Джейсон тихо выдохнул, чувствуя, что, как никогда, уверен в своем решении. Он убьет короля пиратов одним ударом и покончит со злом на острове разом. А затем прирежет Хойта и Вендиго. Тогда Ракьят снова получат свой любимый остров. Снова наступит мир и больше никакой глупой войны, больше никаких смертей и кровавых битв. От этих мыслей вера лишь крепчала. Джейсон Броди станет настоящим героем в глазах Цитры и ее народа. Больше никто им не сможет помешать. К сожалению, Ваас не понимал, что ему сейчас наступит конец. Он даже не особо сражался. Броди еще раз убедился в том, что этот человек — трус. Он выставляет себя этаким крутым парнем, орет на всех подряд матом, а в душе он просто-напросто трус. Джейсон сумел сорвать с него оболочку «короля пиратов» и теперь перед ним стоял обычный человек, который лишь в силу своего характера не молил о пощаде. Гордости Монтенегро можно позавидовать — даже будучи одной ногой в могиле, он вел себя, как подобает боссу шайки аморальных идиотов. И теперь всему этому конец. Империя Вааса развалится по кусочкам после его смерти. — Значит, сдохнешь окончательно. А потом я отрежу голову Вендиго и повешу ее перед входом в храм, — с каким-то наслаждением проговорил Броди и резко подался вперед, острый зазубренный кинжал вошел в податливую плоть. Ваас испустил удивленный вздох и уставился на Броди. Он хотел было что-то сказать, но вместо нормального ответа вышел лишь сдавленный стон. А затем король пиратов тряпичной куклой свалился на пол. Рукоять древнего кинжала торчала прямо из груди и вокруг раны стал образовываться темно-багровый круг. Удивление навсегда застыло в глазах работорговца. Джейсон взглянул на его тело, ощущая сладостное чувство победы. Приятная дрожь мигом прошла по телу, заставив воина Ракьят издать громкий клич, полный блаженства. Он победил и Вааса больше нет. Сейчас, именно сейчас, решилась судьба острова. Раз и навсегда решилась. Джейсон стоял, наслаждаясь медовым чувством своего превосходства и этой огромной победы. Он станет героем в глазах Цитры и в честь этого события они устроят праздник в Аманаки. Праздник, где можно будет забыть об оружии, о том, что за стенами деревни идет настоящая борьба за выживание и остров. Ведь совсем недавно жрица отправила Джейсона штурмовать лагерь брата и уничтожить его. Теперь Ваас лежал на холодном полу, смотря в никуда удивленным взглядом. Кровь медленно сочилась из раны и под солнечным светом священный клинок выглядел как-то по-другому. Казалось, он искрится божественным светом. — Я победил… Я победил! — восторженно прокричал Джейсон и, схватив кинжал за рукоять, с хлюпаньем вытащил его из груди побежденного врага. Странно, что кроме восторга Джейсон ничего не чувствовал. Он думал, что когда убьет Монтенегро, то будет ощущать что-то еще. Например, с победой могло вытечь чувство полного гнева и злобы за то, что Ваас творил с его друзьями. Но ничего такого не произошло. Хотя об этом не было времени думать, ведь как никак, а оставалась еще Вендиго. Агент Уиллис, с которым вчера разговаривал Джейсон, откопал о ней весьма сомнительные сведения, если вообще они все были о ней. Одно упоминание он кое-как нашел в далеких сороковых, потом в шестидесятых, и еще кое-какие сведения уже в двухтысячных годах в Бразилии. В голове Броди никак не вязалось, что все это — один человек. Ведь люди столько не живут. Да и в сороковых годах упоминание было о девочке в концлагере. Разве такая смелая и опасная девушка, как Джина, могла быть в концлагере? Чушь! Но все равно ее необходимо отыскать и уничтожить, кем бы она ни была. — Прощай, Ваас, — без тени сожаления произнес Джейсон и развернулся, собираясь уходить. Но стоило ему повернуться спиной, как он ощутил чье-то враждебное присутствие: неясная, беспочвенная тревога охватила разум. И чем дольше стоял мужчина, тем тревога усиливалась, превращаясь в настоящую панику, от которой учащается сердцебиение и становится сухо во рту. Кто-то стоял сзади. И этот кто-то явно является далеко не самым дружелюбным существом. Броди резко обернулся, мысленно приготовившись к атаке. Перед ним, рядом с телом Вааса, стоял Уйдейкхаал. Его вид был, как прежде, невозмутимый и спокойный. Одежда также не изменилась. Казалось, что он вообще является какой-то восковой фигурой из музея: не менял своей викторианской одежды и стоял, словно статуя. Джейсон, рассматривая его одежду, поражался одному факту. Как ему вообще не жарко в этих черных длинных тряпках? Даже находясь в доме, американец ощущал дикий зной, который лился по коже раскаленным металлом. — Ты… — прошептал он, не понимая, как Уйдейкхаал сюда попал. Неужели он передвигается каким-то иным образом? Мужчина смотрел на него немигающим взглядом. Сравнение со статуей все больше и больше казалось подходящим. Люди ведь так не стоят: они дышат, как-то дергаются, либо двигают конечностями, моргают. Уйдейкхаал ничего из этого не делал: ни дышал, ни моргал, ни двигался. — Снова здравствуй, Джейсон, — тихо произнес он и его голос, казалось, наполнил комнату, в ней сделалось на порядок холоднее. Существо медленно развернулось всем телом к трупу работорговца. Джейсону почему-то показалось, что сейчас Ваас оживет. То ли ему так привиделось, то ли действительно это произошло — мужчина шевельнулся. И даже если эта была лишь игра света, все равно, на нервы воина Цитры это подействовало. — И что тебе дало это убийство? — спросил он, снова взглянув на Броди совершенно пустым взглядом. Американец невольно поежился, стараясь не смотреть в глаза этому странному существу в длинном викторианском тряпье. Слишком пустые, словно два бездонных колодца, были его глаза. — Глупый вопрос, — постарался произнести он как можно спокойно, хотя от присутствия этого существа у него вдруг стали слегка дрожать руки. Он не мог объяснить, почему так действует на него Уйдейкхаал, но тело реагировало именно таким образом. — О, нет, не глупый. Ты убил Вааса и почти ничего при этом не почувствовал, Джейсон. Убийство Вааса тебе ничего не дало, — резко ответил Уйдейкхаал, переводя взгляд с трупа Вааса на воина Ракьят. И как бы Броди не хотел это отрицать, как бы не желал это признавать, но собеседник частично прав. Он почти ничего такого оглушительного не почувствовал, когда вонзил кинжал в Монтенегро. Но насчет второго он полностью ошибался. Смерть Вааса решит очень многие вопросы и освободит остров. Джейсон вдруг почувствовал, как на него накатывает волна злости. Злости на то, что Уйдейкхаал не видел в смерти Вааса столь очевидные вещи. — Я избавил остров от зла, — уверенно заявил Броди, смотря при этом в пол. Готический принц слегка склонил набок, выражая таким видом все свое непонимание. Казалось, он вообще на эмоции почти не способен. — Джейсон, единственное настоящее зло на острове — Цитра. Она манипулирует тобой, как куклой, ради достижения своих целей. И цели ее грязны, как она сама. Злость продолжала накатывать все сильнее. Как он вообще смел говорить снова такие слова про его любимую жрицу? Про ту, кто поставила его на ноги? Если не она, то Джейсон бы просто погиб. Джунгли или пираты уничтожили бы этого парня. Уйдейкхаал заявлял уже который раз, уверенно и смело заявлял, что жрица Ракьят — зло, которое хуже Вааса. Как такое можно было понимать? — Цитра — великая жрица. Она наставляет меня на путь истинный. Она единственная, кто смог сделать меня тем, кто я есть. Цитра открыла во мне то, чего я раньше не замечал, — он скользнул взглядом по Татау, словно искал подтверждения своей речи. Да, вот она сила. Сила в Татау и именно она делает его быстрым, мощным и ловким. По крайней мере, в этом был всецело уверен Джейсон. Только вот стоящий перед ним мужчина был уверен совершенно в обратном. — Вовсе нет. На фоне твоей растерянности и беспомощности она сыграла свою решающую роль — взяла тебя в куклы. Здесь нет никакой силы, — он говорил достаточно тихо, только вот Броди слышал его настолько отчетливо, что был готов поклясться, что этот голос звучит в его голове. «Почему он вообще ко мне пристал?» — Я убил Вааса еще не только из-за этого… Я отомстил за брата и Лизу. За все, что он делал, — продолжал пояснять мужчина, осознавая, что этот разговор не имеет смысла. Существо, стоящее перед ним, рушило сладкие образы, которые сложились в голове Броди. И он этого совсем не хотел. — Это не месть, Джейсон. Ты ничего не получил, кроме восторга от этого убийства. А этот восторг идет от того, что тебе понравилось убивать и что ты наконец убил противника по зубам, — Уйдейкхаал неожиданно махнул рукой в сторону Вааса, тело вмиг изменилось. Монтенегро исчез, а на его месте оказался сам Броди в той же позе и с тем же взглядом. Рана в груди уже не кровоточила. «ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ?!» Глаза Джейсона округлились от удивления и ужаса. Во рту пересохло и страх стал клубиться у него в животе, сползая к ватным коленкам. Пальцы слегка дрожали. Он сжал рукоять кинжала сильнее, словно тот поможет ему справиться с тем, что он видел. А видел он самого себя, убитого собой. И это было совершенно невозможно. Мозг вообще отказывался воспринимать этот феномен. — Ты гонишься за самим собой, Джейсон, преследуешь собственную тень, — спокойно объяснил Уйдейкхаал, опустив руку и выжидающе взглянув на живого Джейсона. Броди стоял, пялясь на свой же труп. Минуту назад тут лежал его заклятый враг, а теперь… Хотелось схватиться за голову и орать во все горло от того, что происходило. Потому что мужчина просто-напросто не мог вникнуть в происходящее и упорно пытался найти объяснение тому, что видел. Только вот его не было, ровно и тому, как тут вообще оказался Уйдейкхаал. — Я… Но ведь… Я убил Вааса. Как такое возможно?! — вскрикнул настолько пораженным голосом мужчина, что удивился даже сам себе. Только вот его собеседника не удивляло ничего. Казалось, он вообще считал замену тела самым обычным и повседневным феноменом. — Возможно. Ты не убивал Вааса, — эта фраза заставила разум Джейсона пошатнуться. Вся реальность крошилась на мелкие кусочки. Одна вещь оказывалась хуже другой в понимании. Человеческий мозг отказывался верить в то, что творилось. Потому что такого просто быть не могло. — Что?! Хочешь сказать, что это чертов сон?! — и мужчина схватился за эту мысль, как хватается утопающий за спасательный круг. Если это всего лишь сон, то все входило в рамки, выстроенные логикой и физикой. Только как это может быть сном, если Джейсон отлично помнил, как пошел штурмовать лагерь Вааса? — Нет, это не сон, но и не реальность. Все, что ты делал — могло быть. Но я этому свершиться не дам, — спокойно ответил готический принц, убрав руки за спину. Его движениям была присуща какая-то неестественность. Что-то странное угадывалось в них и совсем… Совсем неправильно. Только вот Джейсон не мог понять что именно. «Значит, Ваас жив? НО ВЕДЬ ЭТО ЕБАНАЯ ЧУШЬ!», — не вытерпел мужчина и мысленно заорал. Он хотел бы заорать на Уйдейкхаала, но по какой-то причине боялся это сделать. Кто знает, что еще может выкинуть этот мужчина. — Да кто ты… Кто ты такой?! Но Уйдейкхаал молчал, внимательно смотря на растерянного и разбитого американца. Джейсон резко схватился за голову, понимая, что начинает сходить с ума. Ведь Цитра и вправду отправила его в лагерь Вааса. Все это было реальностью, но то, что происходило сейчас… Вряд ли. Может он, после убийства Монтенегро, упал и лежит без сознания? И это существо перед ним всего лишь иллюзия, галлюцинация. А Ваас, несомненно, мертв. Как может быть иначе? — Ты — ненастоящий, — заключил Джейсон, а затем развернулся, думая уйти. Если это все иллюзия, то не имеет смысла с ней разговаривать. Только мужчина хотел сделать шаг, как его конечности внезапно налились свинцом и стали настолько тяжелыми, что Броди удивился, как он еще не свалился на пол. Тошнотворно-холодное чувство стало клубиться в нем, расползаясь по телу. Теперь американец чувствовал себя настоящей игрушкой. — Я реальнее, чем ты думаешь, — холодным, как арктический лед, голосом произнес Уйдейкхаал, не сводя взгляд синих глаз со своего смертного собеседника. Минуту ничего не происходило, словно существо что-то или кого-то выжидало, а затем к телу Джейсона вернулась прежняя чувствительность и окаменелость конечностей таинственно исчезла. Тихо выдохнув, Броди развернулся к нему. Вся ситуация ужасно давила на разум и хотелось просто все послать к черту. Но… Это существо играло с Броди и разве он не тот, кто должен побеждать демонов? Ему на ум пришел тот странный красный демон, которого американец бил во сне. Разве он чем-то отличается от Уйдейкхаала? — Тогда я убью тебя во имя Ракьят. И потом прихвачу с собой Вендиго. Ваши головы будут прекрасно смотреться возле храма, — эта чересчур смелая речь удивила даже самого Джейсона. Она казалась ему какой-то чересчур жестокой и чужой. Словно кто-то вселился в него и заставил сказать эти слова. Но на данное существо слова не произвели никакого впечатления. Броди это не удивило. — Ты хочешь убить меня, милый Джей? — послышался приятный, до боли знакомый, голос сзади и мужчина резко обернулся. Перед ним стояла Джина. Ее наряд составляла та же одежда, что и при встречи на аванпосте. Джейсон быстро поморгал, словно пытался прогнать видение. Но оно никуда не исчезло. Джина и вправду стояла перед ним. Только она отличалась от той девушки, которую он встретил на аванпосте. Ее вид блуждающего опасно хищника завораживал, а каждое движение было полно грации и плавности. У той, кого он имел на аванпосте, не было ничего из этого. Да и было еще кое-что. По словам Уиллиса, Джину забрал Хойт из лагеря Вааса. Да и когда Джейсон нападал на лагерь, то не увидел нигде этой девушки, что подтверждало слова агента. Сейчас она стоит тут, словно ее никто не увозил с острова. И это ужасно действовало на нервы. — Но ты ведь не здесь, — как-то растерянно произнес мужчина, наблюдая за девушкой. Джина вместо ответа только чуть склонила голову набок, как собака, услышавшая незнакомый звук. Она, кажется, не понимала, почему должна быть не здесь. А затем австрийка стала медленно к нему подходить и создавалось впечатление, что она не идет, а парит над землей. Джейсон попытался мысленно собраться. Ведь перед ним — враг. И этот враг похуже Вааса, в ней есть действительно какая-то сила, только разрушительная. — Вендиго конец, — уверенно прошептал он, сжимая рукоять священного кинжала. Мышцы натянулись, словно струна, в ожидании движения и Броди уже приготовился воткнуть кинжал прямо в тело девушки, но ее выражение лица резко изменилось: губы изогнулись в счастливой улыбке, а в глазах загорелся огонь ликования. И это разом сдуло уверенность с разума мужчины. — Ты принес мне подарок! Прекрасная жертва, дорогой мой, — радостно заявила Джина, не отрывая взгляд от чего-то сзади. Броди медленно, словно не желая видеть то, на что так смотрит Джина, повернулся. Рядом с застывшим Уйдейкхаалом лежало тело Цитры. Она лежала ровно в такой позе, в которой лежал Ваас, а потом клон американца. И в тигриных глазах застыло удивление. Удивление от того, что ее убил воин, которому она всеми силами помогала и любила. Ледяной ужас омыл разум мужчины, заставив его буквально упасть на колени перед бездыханным телом. Внутри все съежилось от отчаяния, а руки задрожали. Джейсон потянулся одной рукой к Цитре, погладив ее по ноге. Кожа оказалась настолько ледяной, что воину Ракьят стоило больших усилий не убрать руку. Мертва. — О, нет… Нет. НЕТ! — дико взревел он, чувствуя внутри полную пустоту, словно все, ради чего он боролся — уничтожили. Ведь Цитра для него являлась и вправду всем: заботливой матерью, наставницей, любовью. А теперь это взяли и разом уничтожили. Броди чувствовал, как его разум просто разрывается на куски от того, что он видит. Подмена тел ужасно действовала на психику, просто выворачивала ее. И Броди не мог просто взять и убедить себя в том, что это обычная иллюзия. Эмоции, которые он сейчас ощущал, просто не позволяли думать. Мужчина вмиг почувствовал себя растерянным и разбитым. Им играли, словно куклой. Причем играли профессионально. В таком состоянии Джейсон не заметил, как к нему подошла Джина и опустила руку на его плечо, несильно сжав. — Нельзя расстраиваться из-за добычи, Джей. Кем бы она не была для тебя — это всего лишь пища. Ты с удовольствием разделил со мной Лизу и с удовольствием разделишь Цитру, — ее слова, будто мед, лились в уши, лаская разум. Броди вдруг захотелось поверить ей, всецело погрузиться под этот ласковый голос. Перед глазами встал образ, где он поедал с диким наслаждением Лизу. Ту, которую любил и на которой хотел жениться. Но в этом образе она являлась для него никем, кроме обычного мяса. Безымянного мяса. Джейсону пришлось сильно постараться, чтобы отгородиться от этих мыслей, а потом разум вдруг взял свое, и весь этот дурманящий мираж застыл, а затем растрескался, разлетелся клочьями под леденящим дуновением вполне осязаемого гнева. Броди сжал посильнее кинжал и поднялся с колен. Вендиго должна погибнуть, иначе он все время будет страдать от ее влияния и остров тоже. Разбитость, растерянность — все эти чувства отпустили его, оставив лишь место для мощной ярости. Он почувствовал, как на него накатывает целая буря гнева. Эта тварь, которая стояла сзади него, просто истоптала в грязи все, ради чего он сражался. Буря угнездилась где-то в области сердца, а вихри ее подбирались к горлу. Прошла где-то минута, прежде чем мужчина заговорил и его голос больше смахивал на рычание: — Ты уничтожила мой дом. Ты насылала мне сны, где я сжираю свою же девушку. Ты… — он резко развернулся к ней и, не дав ничего сказать, вонзил нож с приятным хлюпаньем ей прямо в живот. — Сдохни! Сдохни! СДОХНИ! — он настолько сильно вопил, что горло резко заболело и запершило. Но Джейсон не обращал на это внимание, вонзая клинок снова и снова в тело врага. Ярость по капле выходила из него с каждым ударом. Мужчина бы с удовольствием превратил тело девушки в куски бесформенного мяса. Но послышался странный звук и, вытащив священник клинок, Броди пораженно уставился на него. С рукояти стекала темно-бордовая кровь и кинжал, как это ни странно, оканчивался неровным обрубком. Он сломался. Джина неожиданно рассмеялась звонким, переливчатым смехом. — Этот клинок, Джейсон, имеет лишь историческую ценность. В нем никакой мистической силы, — внезапно подал голос Уйдейкхаал, наблюдая за тем, что происходило. Броди смотрел на кинжал, не в силах поверить в то, что происходит. Нет, так не должно было произойти. Пусть все эти фокусы с телом и пошатнули его разум, но не так сильно, как-то, что кинжал Ракьят сломался. А ведь на нем столько крови пиратов! И теперь… Теперь он сломан, а значит и будущее Ракьят под вопросом. Ведь в этот кинжал вложено немыслимое количество веры. Веры в то, что он никогда не сломается. А теперь… Что теперь? — Но… Нет, он ведь священный! — скорее себе, чем кому-либо из присутствующих, заявлял мужчина. Джейсон не верил, что это обычный кинжал. Ведь от него при убийстве пирата шла приятная вибрация по коже. Разве это не могло ничего означать? — Тебе это сказал человек, выдающий себя за древнюю богиню. Человек, который умеет мастерски манипулировать. Цитра вселила в тебя эту веру, но она не вселила в клинок силы, — продолжал настаивать Уйдейкхаал и в унисон с ним говорила еще и Джина. — Ты никакой не воин, Джейсон, но ты — другой. Разве ты не заметил? Мы две стороны одной монеты. Я — твоя тень и хищное начало, — продолжала говорить девушка и раны на ее теле медленно затягивались. — Ты, несомненно, не воин Ракьят. Но ты можешь стать воином Вендиго. Мужчину это окончательно добило. Он не мог больше выносить присутствие этих двоих. Не мог смотреть на обрубок клинка и на труп Цитры. Все это било по мозгам так оглушительно, что хотелось просто исчезнуть и забыть все то, что сейчас происходило. — Нет… НЕТ! — оглушительно прокричал в лицо девушки Джейсон, а затем развернулся и побежал прочь. Он ощутил, как буквально воют ноги от сводящего ужаса, огонь в задыхающихся легких, ощутил свое тело, несущееся с изяществом и мощью, которые придает ему только настигающая смерть. Мужчина несся, не разбирая дороги, словно загнанный олень. Сзади слышался лишь звонкий смех Джины. Джейсон хотел отсюда сбежать, только вот дорога почему-то превратилась в чужую, совершенно незнакомую. Но Броди было все равно. Он хотел лишь одного — выбраться отсюда. Что-то попало под его ногу и Броди, качнувшись, упал на холодный пол, распластавшись по нему. Обрубок кинжала еще был зажат в его руке. Американец закрыл глаза, чувствуя, как на него накатывает странное чувство покоя. Он поддался этому чувству, потеряв сознание.***
Кожа буквально плавилась от беспощадного солнца. Броди очнулся на раскаленной земле, смотря в чистое голубое небо. Он лежал на спине. Недалеко слышалась приятная трель птиц. Мужчина быстро сел на землю, осматриваясь. Прямо позади него оказался храм. — Неужели это был сон? — спросил Джейсон, не надеясь получить ответ. Он опустил взгляд на землю и наткнулся на предмет, который меньше всего бы хотел сейчас видеть. Рядом с его ногой лежала рукоять священного кинжала Ракьят, переливаясь на солнце. И кинжал этот был разломлен ровно в том месте, где сломался во сне.