Кокон безумия

You come out at night heartless and thirsty for blood And not hear the people say that you are the living dead You will stop at no one until you get what you want (Our Last Night — Send Me to Hell)

      Ночь — достаточно романтическое время суток. Кто-то в это время ведет свою вторую половинку смотреть вместе на звезды, кто-то просто растворяется в несбыточных мечтах, а кого-то приносят в жертву. И именно последнее происходило с Джиной. Калеб приготовил для нее прекрасную комнату, дабы провести свой ритуал по воссоединению с его прекрасным творением. Комната была практически пуста, за исключением односпальной кровати с вонючим грязным матрасом и круглого деревянного столика. На столике стоял черный чемоданчик. Одинокая лампа висела над потолком. Ее света еле хватало для освещения помещения. Джина сидела на кровати, не спуская умоляющего взгляда с Калеба. Только на него это не действовало. Мужчина стоял перед ней одетый в черный балахон, в котором напоминал больше жреца или некроманта. Хотя, наверное, он таким и являлся. Только вот магии не существует, сколько бы он в нее не верил. Коварная улыбка не сходила с прекрасного лица, а восторг в глазах не утихал.       — Не бойся, Джина, тебе очень понравится. Ведь моя драгоценная Эсмеральда не просто какая-нибудь фальшивка. Она — венец человеческой жизни, венец женской красоты! И скоро, совсем скоро, ты станешь ее частью, — эта речь завораживала только его самого, а Джину лишь заставляла корчиться от отвращения и ужаса. Ей не хотелось погибать вот так напрасно, да еще и от руки маньяка. Тем более ей нельзя умирать, когда Ваас жив. Она попросту не имела права бросать его одного.       Калеб, закончив свою речь, взглянул на свой загадочный чемоданчик и медленно подошел к столу. Ловкие пальцы быстро его открыли, обнажив множество хирургических инструментов. Они оказались все до единого начищены до блеска. Джина внимательно взглянула на них, чувствуя, как липкий холодный пот стекает по ее спине. Один лишь блеск острого лезвия скальпеля заставил ее нервы натянуться, как струна, а желание сбежать удвоиться. Рейт с каким-то удовольствием пробежался пальцами по инструментам и задумчиво уставился на них. Где-то минуту он молчал, погрузившись в свои психопатические думы.       — Вечно я забываю эту чертову штуковину! — проговорил он гневным голосом и убрал руку. — Подожди минутку, Джина. После этих слов он быстро удалился из комнаты, оставив австрийку совершенно одну. Теперь у нее появился реальный шанс сбежать. Она медленно поднялась с кровати, стараясь не шуметь, открыла дверь и шмыгнула в коридор. Ее план был прост — покинуть дом через входную дверь. И, быстро пробежав по коридору, она приблизилась к выходу из дома. Руки девушки лихорадочно тряслись, а ноги подкашивались. Любое шумное движение и конец ее задумке. Джина схватилась за железную ручку и очень медленно опустила ее, а затем надавила на нее всем телом, стараясь дышать как можно ровнее, ведь даже дыхание казалось ей шумом в образовавшейся тишине. Но дверь не поддалась. Заперта. И тут она ощутила за спиной чье-то присутствие, почти эфемерное — безмолвное, неосязаемое давление другого живого существа у себя за спиной. Сердце бешено стало колотиться, а во рту пересохло. «О, нет-нет», — взревело сознание в диком отчаянии. Страх связал девушку жесткой веревкой. Она очень не хотела оборачиваться. Казалось, если она увидит лицо Калеба сзади, то сердце ее остановится от дикого страха. Но нельзя было стоять так вечно. Джина медленно, очень медленно, обернулась. За ее спиной никого не оказалось. Стоило ей с облегчением выдохнуть, как резкий, очень громкий звук донесся из комнаты, где девушка только что сидела. Что-то очень тяжелое с грохотом свалилось на пол. А это означало, что времени теперь у нее нет. Поддавшись внутренним инстинктам, даже не раздумывая, австрийка бросилась в ту самую комнату.       — Что ты задумала, чертова сука?! — послышался недовольный голос сзади. Джина ворвалась в комнату и, развернувшись, быстро повернула щеколду на ручке, тем самым закрыв дверь. Тяжелые удары стали сотрясать дверь и громкий недовольный возглас сопровождал их. Девушка, отойдя от двери, бегло осмотрела комнату. На полу лежала железная решетка, слегка согнутая так, будто по ней прошелся огромный сильный кулак. И Джине не нужно было гадать, кто именно это сделал. Она уже знала.       Не ожидая, пока психопат выбьет дверь, девушка ринулась в окно. Она смело вылезла из дома и, вдохнув свежего морского воздуха, побежала прочь. Одинокий фонарь горел возле дома, слегка освещая желтым светом дорогу. Дом психопата стоял достаточно близко к морю. Джина, обдумав свой следующий шаг, пришла на деревянный мостик, медленно подходя к его краю. Прогнившее дерево неприятно скрипело под тяжестью ног. Девушка, встав на самом краю мостика, медленно обернулась и взглянула на величественный дом психопата. В ночи он казался более грозным и мрачным. Калеб, наверное, уже выбил дверь и совсем скоро созовет наемников, дабы поймали его сбежавшую жертву. Девушка тихо вздохнула и перевела запуганный взгляд на море. Темные волны лениво бились о мостик и этот звук постепенно приводил в порядок ее нервы. Джина загипнотизированными глазами смотрела на темную воду, мысленно решаясь. Это, казалось, самая безумная идея, которая пришла ей в голову, но другого выхода просто-напросто не было. Остров наполнен наемниками и Джина уже знала, что ее ждет, когда снова словят. Нет, она не могла позволить себе вновь испытать это унижение. Не могла снова посмотреть в мертвые глаза Эсмеральды. Не могла. И там, где-то далеко, сидел ее любимый, живой и здоровый. А может быть, вовсе нездоровый. Кто знает, что с ним сотворил Хойт. Девушка смотрела на воду, на свое мутное отражение, осознавая тот факт, что больше не может так жить. Она больше не может жить без Вааса, не зная, что с ним и как он там. И решение в этот момент стало крепчать.       — Я люблю тебя, Ваас и я иду к тебе, — прошептала она, словно он ее услышит, и смело прыгнула в воду, поплыв прочь от чертова острова. Теплая вода приятно омывала тело, смывая с него всю ту грязь, которая прилипла в комнате с трупом. Но она вряд ли смогла бы смыть трупный запах. Он въелся в одежду, став ее частью. Джина гребла руками изо всех сил, горя лишь одним единственным желанием — попасть к Ваасу. И ей совершенно плевать, что он находится далеко. Она гребла и гребла, что было сил, не задумываясь, водятся ли здесь акулы или другие морские хищники. Ее вели любовь, страх и, конечно же, чувство собственного достоинства. Она не могла вновь лечь под струю вонючей мочи какого-то урода, не могла лечь под скальпель, дабы стать частью какого-то трупного чучела. И самое главное — не могла жить, не зная, что происходит с ее любимым человеком. Луна освещала девушке путь серебристым светом, который ложился на море этакой своеобразной дорожкой. Только вот Джине это мало чем помогало. Ее физических сил не хватало для того, чтобы попасть на остров.       Проплыв достаточное расстояние, девушка стала замечать, как силы покидают ее. Руки перестали слушаться, слегка онемев. Джина, зарычав от досады, попыталась найти сил хотя бы для еще одного движения. Но, увы, море дало ей временный приют, за который нужно платить. Опустошенная, совершенно вымотанная, она остановилась, позволив себе расслабиться. Вода стала внезапно такой приятной, хотелось лежать в ней вечно. Девушке вдруг показалось, что под водой ее обхватывает чья-то нежная ласковая рука. Холод начал разбегаться по ее телу — восхитительный, сладкий холод, отнимавший у тела остатки тепла и сил. Что-то очень мягкое коснулось ее ноги.       — Идем со мной, — женский, мелодичный голос отчетливо возник то ли в голове девушки, то ли наяву. От этого приятного голоса все ее страхи и усталость разом куда-то исчезли. Джина улыбнулась сама себе дурацкой улыбкой, понимая, что, быть может, это все пустые галлюцинации. Сознание австрийки меркло, а реальность медленно расплывалась. Девушка закрыла глаза, позволив нежной руке под водой потащить ее вниз. Ей казалось это самым правильным решением — отдаться стихии. Тело медленно стало погружаться под воду. Соленая теплая вода забилась в нос и влилась в уши. Тяжелым грузом тело опускалось на дно с какой-то ненормальной грацией. А где-то там, на деревянном мостике, стоял пораженный Рейт, который смотрел в море, не веря своим глазам. Он наблюдал, как его жертва погружалась под воду, отдав себя на растерзание акулам. Впрочем, даже не акулы ее убьют, а море. Джина утонула и Калеб не сомневался в этом ни капли.       — Вот же сука, — прокомментировал с досадой мужчина, все еще гневаясь на нее за то, что она уничтожила свое прекрасное тело таким ужасным образом. А ведь она могла стать частью его творения, но уничтожила себя. Он медленно развернулся к своему дому, все еще не понимая, как она смогла выбить железную решетку на окне. Но теперь это было не так важно, ведь Джины больше нет — она утонула.