My heart is breaking down I can't shut out and silence the confusion Spun around and lost in the illusion My mind is breaking now (Ashes Remain — Unbroken)
Ваас с легкостью убил свою возлюбленную, если бы не одно но. Когда мужчина распинался в своей пылкой речи, Джина резко почувствовала какое-то присутствие сзади: что-то едва ощутимое, зловещее и жуткое незримо витало в воздухе. Неприятный холодок прошелся по ее позвоночнику. Вероятно, если бы она обернулась, то никого бы не увидела. Однако внутри нее присутствовала полная уверенность в то, что сзади кто-то находится. «Укуси его», — ледяная мысль просочилась в разум австрийки. Она оказалась настолько настойчивой и упорной, что тело моментально подчинилось: мышцы непроизвольно напряглись, а челюсти ритмично сжались. Сознание ее стремительно угасало, оставляя лишь пространство для тьмы…***
Джина проснулась от того, что стало невыносимо жарко. Адский зной буквально полз по коже, заставляя ее потеть. Протерев глаза, она осмотрелась. Австрийка лежала на диване в доме Монтенегро, но его самого не было. Медленно сев, Джина задумалась, вспоминая все то, что произошло вчера. Она стояла перед ним, вся беспомощная и поникшая, только в последний момент что-то произошло. Она убила Вааса? Девушка осмотрелась, но не нашла на диване или полу доказательство того, что устроила вчера кровавую бойню. Тогда что же случилось? Боль неожиданным шквалом обрушилась на нее, сжигая все внутри — она искала выход. Руки девушки инстинктивно сжались в кулаки, а острые когти впились в кожу. И то странное присутствие позади встревожило ее. Это явно что-то значило, но девушка не понимала, что именно и что она совершила впоследствии. Австрийка не видела смысла сидеть здесь и дальше, ожидая, пока вернется Монтенегро. Скорее всего, он был жив. Поэтому она встала и побрела на выход, еле волоча ноги. Косметика, наверное, размазалась по лицу, а глаза опухли от слез. В целом, Джина выглядела сейчас скверно. Ее посетило мучительное желание сбежать куда угодно, лишь бы боль внутри исчезла. Ваас буквально изорвал девушку изнутри вчерашними словами. Нужно было дать выход осадку, который остался после вчерашнего. Выйдя на улицу, австрийка побрела прочь, дабы выйти из лагеря и спрятаться где-нибудь в джунглях. Она хотела найти место, где смогла бы выплеснуть всю внутреннюю боль: рыдать до иссушения слезных желез и орать до острой боли в горле. На улице оказалось еще жарче, чем в доме. Пираты по большей части отдыхали: кто-то весело болтал, кто-то чистил оружие, а кто-то сидел в прохладном месте. Но стоило девушке пройти мимо них, они отвлекались от того, что делали. Джина не обращала внимание на пиратов, которые пялились на нее, проходящую мимо с неприкрытым негодованием. Она хотела побыстрее покинуть лагерь, спрятавшись где-нибудь ото всех. Даже сон не смог вылечить раздавленную душу австрийки. — Воу, кто ожил! — послышался до боли знакомый голос, который заставил ее моментально остановиться. Слева от нее возле небольшого домика стоял Ваас, а рядом еще трое пиратов. — Иди сюда, coño*. Девушка медленно развернулась к нему. Монтенегро выглядел, как ни странно, слишком веселым. Довольная улыбка была на его лице, а глаза искрились радостью. Но неужели он чего-то ждал, чтобы убить Джину? В его глазах не было намека на то, что он хочет сделать с ней что-то ужасное, никакого привычного азарта. Австрийка внимательно взглянула на него, гадая, что ей грозит в следующие минуты. — Ты хочешь убить меня? — задала она прямой вопрос, не сводя взгляд с Вааса. Мужчина изогнул бровь в удивлении, а улыбка спала. Пираты рядом переглянулись между собой, явно не понимая, почему девушка вдруг так решила. — Что? Нахуя мне это делать? — его голос сквозил искренним непониманием, что заставило Джину крайне удивиться. Она смотрела на него, чувствуя себя как-то растерянно. Тот, кто хотел ее с твердой уверенностью убить вчера, сегодня даже не подавал намека на это. Как это было возможно? Что такого она вчера сделала, что он стал другим? — Ваас, ты помнишь, что было вчера ночью? — девушка сложила руки на груди, чувствуя, что все воспоминания о вчерашнем дне ломаются у нее на глазах. Монтенегро утвердительно кивнул. — Кстати, поэтому я тебя и остановил. Я почти нихуя не помню, что произошло вчера. Только то, что мы с тобой пришли ко мне домой. Мы потрахались что ли? А то плечо пиздец как болит. Нахера ты так сильно укусила? — последние слова он произнес с раздражением. На мужчине была та же майка, что и вчера. Свежая рана на плече немного затянулась, но запекшаяся кровь никуда не исчезла с краев раны. Видимо, Ваас не сильно заботился об обработке. Джина молчала. Она всеми силами пыталась понять, почему Монтенегро забыл обо всех событиях, что произошли в доме. Этому не было логичного объяснения, однако, девушка отчетливо помнила чье-то присутствие за спиной. Неужели это ее космический покровитель вновь проявил себя? Неужели то, что Ваас все забыл, его рук дело? Но с другой стороны, Джине не было причин думать на кого-то другого. Поэтому, вздохнув, она решила сказать то, что говорила вчера. Если тут действительно поработал ее космический покровитель, то исход будет совершенно не тот, который получился вчера. — Ваас, я беременна, — ее голос не дрожал, а тело не тряслось от страха. Австрийка уже пережила острое состояние страха и была готова абсолютно ко всему. Испанец на мгновение замер, обрабатывая услышанное. Он смотрел на стоящую перед собой девушку и эмоции в его глазах сменяли друг друга: удивление, непонимание, негодование. Он где-то минуту упорно молчал, внимательно разглядывая Джину, пытаясь понять, не лжет ли она случаем. Ведь вероятность рождения от короля пиратов детей равна очень низкому проценту. Мужчина вел слишком отвратительный и антиздоровый образ жизни, чтобы от него вообще кто-то родился. Хотя, даже если девушка забеременеет, то ребенок явно родится нездоровым. Скорее на свет появится немощное недоношенное создание, которое без медицинской аппаратуры не проживет и дня. Только вот с Джиной могло быть все по другому. Ваас видел на что способно ее тело и она сама в целом. Разве от нее может родиться что-то больное и немощное? Не найдя никаких доказательств вероятной лжи, мужчина широко улыбнулся. — Воу, пацаны, вы слышали? — спросил Ваас, повернувшись к пиратам с усмешкой на губах. — Быстренько все скинулись даме на аборт. Джина удивленно заморгала, чувствуя, как столкнулась с каменной стеной в виде понимания ситуации. Ваас не изменился. Ничего не изменилось. И что решило вмешательство ее покровителя? Ведь то, что она вчера потеряла сознание — брало корни совершенно не из голода. Легкое покалывание где-то в области шеи заставило австрийку вновь взглянуть в глаза страху. Теперь то ее точно убьют, ну или ее ребенка. Девушка стала шарить взглядом по лагерю, ища путь к отступлению. Пираты начали лихорадочно рыться в карманах, чтобы достать единственную отложенную мелочь на выпивку и шлюх. Ваас рассмеялся, наблюдая за тем, что делали его подчиненные. Он дружелюбно похлопал одного из пиратов по плечу и взглянул с интересом на Джину. — Ладно, я пошутил, — серьезно заявил испанец, прекратив смеяться. Покалывание также исчезло, как и появилось. Девушка почувствовала себя в каком-то немыслимом водовороте, где ее бросало из стороны в сторону. Она не знала, чему верить и что принимать за правду. — Пошутил? Ты не злишься? — еще не веря в то, что это вообще возможно, переспросила Джина. Монтенегро склонил голову, а затем поднял руку и прошелся пальцами по щеке девушки. Он слабо улыбнулся ей, недоумевая, почему она задает такие странные вопросы. — С хуя мне злиться, la novia*? — спокойным голосом спросил мужчина. Джина схватила его нежно за запястье и сжала его. Ей не светит скорая смерть и это радовало. Но такая перемена в Ваасе заставляла ее насторожиться, даже с учетом того, что его намеренно изменили. Было сложно поверить, что он еще является собой. Совсем недавно она наблюдала, как он с радостью прострелил бы ей череп, а теперь на те же слова была абсолютно другая реакция. Это довольно трудно воспринимать нормально даже Джине. — Ваас, разве ты готов забросить все ради семейной жизни? — это был главный вопрос, ведь испанец вряд ли уйдет от запрещенных веществ. Он отпустил руку, сжав ее слегка в кулак. Монтенегро не понимал, почему должен бросить что-то ради семейной жизни. И разве они теперь — семья? Ваас подумал о том, какой ребенок может родиться от Джины — сильный, кровожадный, быстрый и ненасытный. Из такого существа может получиться элитный пират. Таких остро не хватало в команде Вааса. — А нахуй что-то забрасывать? Можно совмещать. Родится какой-нибудь каннибал, буду учить его сражаться. Элитным воином будет, нахер! — радостно провозгласил Монтенегро и пираты рядом весело поддержали, хотя мало понимали, зачем их боссу нянчиться с ребенком. Девушка оказалась полностью поражена его ответом. Он хотел оставить ребенка и вырастить из него элитную боевую единицу. А ведь совсем недавно он даже слышать о нем не хотел. И все же ему было непонятно одно — почему он почти ничего не помнит о той ночи? Что такого произошло, что он попросту все забыл? По словам пиратов, Ваас даже не пил, а небольшая порция косяка не могла вызвать такую дыру в памяти. — Так что было вчера, Джина? Я тебя выебал? Почему я этого вообще не помню? Джина понятие не имела, что сотворил с ним Уйдейкхаал, но это явно пошло на пользу ситуации. Поэтому она не стала говорить ему о том, что произошло вчера, как только она заявила ему о своей беременности. Это не имеет значение теперь, когда Ваас изменил отношение к детям. А если ему рассказать, то вряд ли он поверит или же… Все вспомнит. В любом случае, для Джины это являлось огромным риском. — Я не знаю, Ваас. Не знаю, почему ты ничего не помнишь, — отмахнулась девушка и, отойдя от мужчины, пошла прочь. Ей не хотелось стоять рядом с тем, кто вчера чуть не убил ее. Пусть испанец сейчас изменился, но то, что вчера он успел наговорить, изъело ее душу. Память о тех катастрофических словах не позволяла Джине нормально находиться рядом с Ваасом. Поэтому она пошла в поисках места, где можно выпустить все накопившиеся эмоции. Пройдя мимо охраняющих лагерь пиратов, Джина вышла к джунглям. Она, чтобы не привлекать к себе внимание, нашла место за кустами возле пальмы. Австрийка, посмотрев по сторонам, осторожно присела возле пальмы. Даже по этому небольшому острову ползают ядовитые змеи. Смотря куда-то перед собой, Джина думала о том, что надо бы радоваться тому, что Ваас изменился. Только вот радости внутри никакой не было. Все то, что он вчера сказал настолько травмировало душу девушке, что о радости не могло быть и речь. Монтенегро, конечно, вряд ли это понимал, ведь ничего не помнил совершенно. «Почему ты стер ему память, а мне нет?» Джина искренне хотела бы сейчас забыть о тех колющих разум словах. Как можно быть с человеком, который на полном серьезе собирался тебя убить из-за своего же дитя? — Эй, стриптизерша, че грустим? — окликнул ее знакомый голос. Джина повернула голову в сторону лагеря. Рядом с ней стоял Итан, держа в руках подожженную сигарету. Австрийка тихо вздохнула. Ей совершенно не хотелось сейчас ни с кем говорить, особенно с этим пиратом. — Неважно, — холодно произнесла она. Кинкейд сделал к ней шаг и, поднеся сигарету ко рту, затянулся, выпуская клубы жгучего дыма из носа. Он совершенно не обращал внимание на то, что Джина не хотела с ним говорить. — Я вчера вроде слышал, как Ваас орал на тебя, — задумчиво сказал мужчина, опустив руку. — Че ты ему сделала? Косяк его скурила или член ему укусила? Джина с брезгливостью взглянула на него, скривившись. Девушка была поражена тем, что Итану удавалось придумывать такие мерзкие варианты. — Кинкейд, сделай хорошее дело — иди к черту, — проговорила она сквозь зубы, стараясь придумать что-нибудь такое, чтобы заставить Итана уйти. Хотя это не удалось ей даже тогда, когда он был у нее в доме. Мужчина весело рассмеялся, а затем присел рядом с девушкой и вновь затянулся, нагло выпуская едкий дым ей прямо в лицо. Кинкейд не понимал, что такого могло произойти, от чего Джина выглядела сейчас так, словно пила водку недели две. Раньше он любовался ей, но сейчас ее внешний вид заставлял только чувствовать желание убраться подальше. — О, как! — прокомментировал мужчина, не сводя взгляд сапфировых глаз с унылого лица девушки. — И что ты будешь делать? Плакать под пальмой, пока никто не видит? Ладно, кроме шуток, я хочу захватить тебя с собой на аванпост. Джина удивленно посмотрела на Итана, морщась от отвратительного запаха табачного дыма. Неужели Ваас опять послал ее куда подальше? — Зачем? Приказ Вааса? Мужчина помотал головой и, прижав сигарету к коре дерева, потушил ее. — Нет. Ваас понятие не имеет, что мы будем творить на аванпосте. Короче, устроим мини-вечеринку. Скучновато как-то в лагере бухать и закидываться. Тебе там полегчает, — уверял ее Итан, слабо улыбнувшись. На самом деле цель взять туда Джину состояла вовсе не в ее моральной поддержке, а в том, что если на аванпост нападут дикари, то она будет сражаться. Кинкейд видел на что она способна и, скорее всего, алкоголь распивать Джина не будет. Драться в алкогольном или наркотическом опьянении достаточно тяжело. Итан хотел оторваться по полной, только в лагере это делать не опасно, но в нем нельзя разгуляться. Если Ваасу что-то не понравится — разгонит всех. На аванпосте контроля не было, так что нужно было взять кого-то для охраны. И этим кто-то станет Джина. Кинкейд прикрывал ложь благими намерениями. Он хотел, чтобы девушка поверила ему и доверилась. Она, быть может, видела в нем слабый намек на друга, ведь вряд ли в лагере с кем-то тесно общалась, кроме Вааса. Джина замолчала, размышляя над сказанным. В лагере ей действительно было нехорошо, ведь она видела там объект своего горя. Итан предлагал прекрасную возможность немного отойти от своего состояния, проветрить мозг и подумать над всем, что произошло. Но существовала кое-какая опасность. — А если нападут Ракьят? — обеспокоено спросила девушка, посмотрев в глаза Итану. Внутри Кинкейда разлилось приятное тепло от победы, ведь именно сейчас он заставил девушку ему поверить. «Какая же она глупая, раз видит во мне ангела», — но вслух, конечно, пират сказал абсолютно другое. — Пошлем их нахуй с помощью пуль. На нашу вечеринку они не приглашены, — пожав плечами, ответил он, не выдавая своих истинных намерений ни интонацией, ни выражением лица. — Даже не знаю, — нерешительно произнесла она, размышляя над предложением.Кто знает, что их там ждет. Она полностью доверит свою жизнь Итану в данном случае. Мужчина нежно положил ладонь на плечо австрийки и несильно сжал его. Он уже знал, что склонил ее к положительному ответу. — С таким грустным ебалом сидеть — не выход, Джина. Тебе надо отвлечься. Не знаю, почему ты такая кислая, но от вечеринки тебе полегчает, — очень уверенно говорил он спокойным голосом. — Поехали! Только сперва приведи себя в порядок, а то выглядишь, как пропитый бомж. Кинкейд убрал с ее плеча руку и поднялся, а затем протянул девушке руку, невинно улыбаясь. Она не поняла то, что пират берет ее только ради собственной выгоды. В данном состоянии Джина мало что могла разглядеть, кроме собственных проблем. Поэтому австрийка, совершенно ничего не подозревая, приняла руку командира пиратов и встала. Выбор был сделан.