Кокон безумия

Secrets buried deep at the bottom of my heart And beaten throughout every color of my life, I fall apart I'm holding on to what's within I'm coming strong with everything I can (Godsmack — I Don't Belong)

      Как только утренние лучи скользнули по земле острова, Цитра распахнула глаза. Девушка выбралась из постели, покинув полуголого спящего Джейсона. Жрица умылась холодной водой и, приведя свою внешность в порядок, оделась в свой привычный наряд. Ее разум сейчас занимала лишь одна эмоция — ликование. Цитра чувствовала себя на пике победы, ведь у нее в руках находилось подлинное мистическое существо с неведомой силой. Одна мысль об этой силе опьяняла Цитру. Жрица искренне желала забрать себе эту силу, став больше, чем человек. После всех процедур, она быстро добралась до темницы, где к каменной стене была надежно прикована ее мистическая заключенная. Под ее телом, на каменном полу, нарисованный белым мелом, проходил странный символ, похожий чем-то на пентаграмму — именно так Цитра думала удержать Вендиго на месте. Древние из Ракьят знали как именно сражаться с различными подобными чудовищами.       Пленница, как и раньше, сидела на холодном полу, закрыв глаза. Нежные запястье надежно сжимали железные проржавевшие кандалы, которые крепились к полу. Ноги также были прикованы, дабы избежать внеплановых ситуаций. Грудь девушки медленно то поднималась, то опускалась. С ослепляющей гордостью в глазах, жрица вплыла в маленькую комнату с каменными стенами, на которых кое-где прорастал мох. Она села на корточки прямо перед пленницей, хитро улыбнувшись. Цитра не стала ждать, пока девушка откроет глаза самостоятельно, поэтому со всей силы ударила ее по щеке. Звонкий звук пощечины, казалось, прошелся по всему храму. Австрийка резко распахнула глаза, быстро дыша, словно задыхалась. Ей хватило ровно минуты для того, чтобы понять, где она и с кем. Она посмотрела уже в знакомые тигриные глаза, отчетливо вспомнив, где их видела ранее. Сердце ее воспылало яростью, а зубы сжались от злости. Джина хотела наброситься на жрицу, порвать ее в клочья, но, грубо дернувшись, жалобно застонала. Железные кандалы неприятно впивались в кожу, причиняя тупую боль.       — Даже не пытайся вырваться, Вендиго, — ласково предупредила ее Цитра. — Духи Ракьят не позволят тебе.       Жрица медленно поднялась и сложила руки на груди, осматривая внимательно свою добычу. Девушка, которую полюбил ее брат, являлась довольно очаровательной. Но вряд ли его любовь была естественной. Цитра знала о том, что сильные духи такого типа могут подчинять себе людей. Она твердо верила в то, что духи Ракьят оберегают ее разум от влияния подобных существ. Австрийка молчала некоторое время, осмысляя ситуацию. Девушка скользнула взглядом по кандалам, отмечая самый неприятный факт, что выбраться она из них не сможет. Как бы ей не хотелось разорвать жрицу здесь и сейчас — желание не разобьет железо. Приступов каннибализма тоже ждать, по ее расчетам, не стоило. В данной ситуации Джина оказалась бессильна, однако, ее жгучий гнев рвался изнутри, пытаясь обрушиться на того, кто заковал девушку. Тварь, стоявшая перед закованной — утопила собственного брата в озере предательства. Разве это можно просто оставить? Девушке было плевать на то, что с ней сделают. Она поклялась отомстить за Вааса и сделает это любой ценой — по крайней мере, так думалось австрийке.       — Цитра… — прошипела Джина, успокоившись. — Ты — грязное, мерзкое животное. Как ты могла поступить так с Ваасом? Я уничтожу тебя, ведь поклялась. Талугмай задумчиво склонила голову. Упоминание имени брата неприятно кольнуло в сердце, но жрица не показывала своих эмоций. Она верила, что сделала когда-то давно все правильно и поэтому не видела себя в роли виновницы.       — Ах, Ваас, — промурлыкала Цитра, улыбнувшись. — И что он сказал тебе? Неужели то, что я поступила с ним как-то ужасно? О, нет, дорогая, все было совершенно не так. Его мозг просто окутан наркотиками и он забыл, как все было на самом деле. Но Джина совершенно не верила в ее слова. Она чувствовала в них ядовитую ложь, которая могла превратить мозг во что-то непригодное для раздумий, своего мнения и критического мышления. Пусть Талугмай говорила мелодичным голосом, который достаточно приятно слушать, австрийка отрицала всю правду ее слов.       — Я тебе не верю. Твои слова на меня не действуют, сука, — прорычала девушка, наблюдая за каждым действием жрицы. Цитра сразу поняла, что пленницу не завораживает ее речь. Являясь подлинным лидером, ей легче было взять под контроль Джейсона. С Джиной же обстояло все иначе.       — Он сам предал племя, Джина, — голос жрицы сделался низким, жалобным, а в глазах заблестели слезы. — Хойт переманил его из племени деньгами. Соблазнил моего брата! Это он предатель! Но я до сих пор где-то внутри люблю его, ведь мы — семья. Он был могущественным воином в племени, Джина. И все еще им является. Цитра, действительно, даже сейчас видела в Ваасе воина племени. Не важно то, что с ним сотворили Хойт или Вендиго — воина в нем это не уничтожило.       Австрийка слушала Талугмай без особого интереса. Ее слова действовали на нервы и хотелось лишь прикончить эту тварь, дабы она больше не смогла раскрыть свой поганый рот и сказать искаженные ложью слова в сторону ее любимого. Джина сжала одну руку в кулак, чуть дернув цепью. «Очень жаль, что в самых опасных ситуациях у меня исчезает сила.» Однако, девушка не теряла надежды. По ее мнению, могло произойти все, что угодно. Поэтому вернув себе угрожающий взгляд, она взглянула в глаза жрицы.       — Ты бредишь, Цитра, — утвердительно начала девушка. — Ты ушла в свой мир и живешь в нем. Но скоро ему придет конец. Цитра опустила руки и стала ходить по комнате, думая о том, что сказала Джина. Ей были совершенно не страшны угрозы со стороны обессиленного злобного духа, пожирающего людей. Ведь это место — не его территория и принадлежит Ракьят.       — Ты угрожаешь мне, злобный дух? — с насмешкой на губах спросила Цитра. — Я выстою против любой твоей угрозы и любого твоего шага. Меня защищают могущественные духи Ракьят. Джина злобно оскалилась, следя за каждым шагом Цитры. Она, конечно, вряд ли понимала, что если девушка впадет в состояние абсолютного голода, то Цитру вообще ничего не спасет.       — Могущественные духи? — с такой же насмешкой на губах спросила девушка. — Что ж, как только я вырвусь из этих оков, им придется поусердствовать, чтобы спасти твою плоть. Австрийка тихо выдохнула, осознавая, что глупо было бежать от самой себя — кровожадной, жестокой, неуправляемой, опасной. Ибо именно этого ей сейчас больше всего не хватало. Если бы она научилась это все как-то вызывать самостоятельно или контролировать, то сейчас бы Талугмай лежала с перегрызенным горлом. Но, к сожалению, Джина не могла по своей прихоти что-то такое вызвать.       Цитра некоторое время молчала, думая, о чем завести разговор. Вендиго явно угрожала жрице и, конечно, эти угрозы пустыми не являлись. Но она не беспокоилась, ведь пленница надежно скована и ей вряд ли удастся навредить кому-либо. Талугмай остановилась перед девушкой, решив задать свой самый главный вопрос.       — Скажи мне вот что, Джина. Это правда, что ты ждешь дитя? — спросила она, взглянув в карие глаза австрийки, полные злобы и гнева. Было без сомнений ясно, что если дать Джине волю, то она разорвет Цитру в клочья. Зрачки австрийки расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся. Злоба и гнев, которые совсем недавно омывали ее разум, слегка отступили. Слова, произнесенные жрицей, заставили Джину по настоящему удивиться до укола в груди. Ведь как такое можно было узнать — неясно. Девушка сообщила лишь Ваасу и никому больше. Как об этом мог узнать еще кто-то?       — Что… Откуда ты… — в сильном непонимании спросила она. Цитра слабо улыбнулась, ощущая полное подтверждение слухов. Действительно, Вендиго оказалась беременной от того, кого хотела изнасиловать жрица. Но, увы, любимый брат не смог воспринять нормально то, что она с ним хотела сотворить.       — Значит, правда, — радостно произнесла она, не скрывая счастливой улыбки. — Твой ребенок станет моим, ведь он от Вааса. Пусть он выбрал себе другую фамилию, пусть служит Хойту и истребляет Ракьят, но он по-прежнему самый могущественный воин из племени. Джина не была удивлена, что Цитра хотела отобрать ребенка себе, только непонятно каким образом. Ведь физиология не работает так. Девушка понятия не имела, что творится в голове у Цитры, но там, явно, сидело что-то нехорошее, ненормальное и нелогичное. Жрица тянула руки к тому, что в принципе невозможно. Но самым противным являлось даже не это, а то, что эта гордящаяся собой девушка вешала ярлыки почти на каждого сильного парня, называя его воином. И, к сожалению, они верили ей, верили в то, что они избранные. Цитра, по мнению австрийки, наградила того же Джейсона эгоцентризмом и это его полностью сломало.       — Ты каждому втираешь то, что он — воин? — Джина попыталась визуально вернуть себе былую грозность, однако прежнего эффекта это не дало. — Джейсон мог быть нормальным парнем, если бы ты не сотворила с ним эти гнусные ритуалы. Вполне вероятно, что Джейсон действительно был неплохим человеком, если бы не влияние жрицы. Ваас построил для Джины ясную картину происходящего между Броди и Цитрой. И самое интересное, что она оказалась совсем не в пользу Джейсона.       — Вендиго, ты соблазнила моего брата, сделала так, чтобы у тебя появилось от него дитя. И ты меня в чем-то имеешь право обвинять? — удивленно спросила жрица, подняв бровь. — В любом случае, я заберу твою силу, как и твоего ребенка. На губах австрийки появилась явная усмешка. Даже сейчас, будучи закованной и лишенной своей силы, она смеялась над тупостью и непросвещенностью жрицы. «Неужели у них тут с биологией совсем все плохо?»       — Это невозможно. Ты не можешь просто взять и пересадить его, словно цветок, себе, — сказала девушка, не понимая, как вообще можно было придумать такую глупость. Ведь то, что хотела жрица — невозможно. Как бы она не желала вырвать ребенка из утробы Джины — ничего не выйдет. Однако Цитра со всей серьезностью в глазах взирала на пленницу, не давая ни единого намека на шутку. Она действительно верила в то, что ее сил хватит на реализацию такого особенного желания. Цитра считала себя великой жрицей, которая приведет племя во времена похожие на рай. И она будет единственной, кто поставит точку в истории пиратов Рук и изгонит отсюда наемников.       — Возможно, — с твердой уверенностью произнесла она. — Древние ритуалы могут и такое. Ты ничего не знаешь о моем племени и на что мы способны. Но скоро ты поймешь, когда я высосу из тебя все могущество. Джина отрицательно покачала головой, мысленно отмечая, насколько сильно помешалась Цитра. Ее слова — сплошной абсурд.       — Это не магия, Цитра, — смело заверила ее девушка. — Моя сила обусловлена измененной физиологией. Никакие ритуалы не смогут вырвать у меня гены и пересадить их себе. Никакие ритуалы не сделают из тебя реального хищника. Ты всего лишь человек. Последние слова моментально разозлили Талугмай. Жрица скривила губы от нахлынувшего гнева и что-то уродливое замерцало в глубине ее янтарных глаз, а голос стал ещё грубее:       — Закрой свой рот! Я вырву твое дитя и стану его матерью, я буду править этим островом! — гневно закричала она на пленницу, подойдя чуть ближе. Ей очень хотелось ударить Джину, а может даже нанести какую-то физическую травму, но она сдержалась. Жрица медленно попыталась вернуть себе прежнее состояние, стараясь больше не выходить из себя.       — А как же Джейсон? — спокойно спросила Джина, с тревогой понимая, что, вероятно, в словах жрицы есть капля правды. Если ничего не произойдет с девушкой в плане мистики или каких-либо внеплановых ситуаций, то она действительно погибнет. Ведь надеяться, по сути, ей не на что. Уйдейкхаал как-то странно действует и нельзя предугадать, Ваас понятия не имеет где она, да и приступ каннибализма вряд ли посетит ее так скоро. На лицо Цитры вновь вернулась непроницаемая маска, которая скрывала ее настоящие эмоции. Она тихо вздохнула и отошла от Джины, начиная рассуждать вслух:       — Джейсон… Он всего лишь пешка, Вендиго. Он сильный, но не такой, как Ваас. А у тебя идеальное сочетание: могущество воина Ракьят и способности Вендиго. Джина внимательно слушала жрицу, полностью допуская свою смерть. Однако, она никак не ожидала, что Джейсона ждет тоже самое. Он верил жрице и то, что она делала, явно, считал святым. А теперь, оказалось, что Цитра вставит ему нож в спину тогда, когда наиграется.       Девушка задумалась над тем, как теперь относиться ко всему, что она сейчас узнала. Броди являлся для нее этаким врагом и им действительно было из-за чего драться. Но теперь, понимая, что он лишь пешка в руках такой безумной твари, как Цитра, Джина внезапно почувствовала жалость. Джейсон вовсе не виноват в том, что верит беспощадной твари, которая строит из себя великую жрицу и любящую девушку.       — Значит, ты просто убьешь Броди, после того, как получишь все от меня? — с горечью в голосе спросила Джина, пропитываясь к Джейсону все больше жалостью. Этот парень, который думал, что идет по верному пути, на самом деле шел прямиком в ад. И он понятия не имел, что вместо прекрасного Эдема его ждет опустошенная выжженная земля. Разве стоило винить его за то, что он поверил? Цитре было немного жаль Джейсона, ведь этот парень по-настоящему верил в свое предназначение, которого, на самом деле, не было. Он шел по тому пути, который выслала ему жрица. Для Талугмай он слишком наивный, ведь членом племени не может стать кто-то извне.       — После того, как он убьет Вааса и Хойта. Я уничтожу его на алтаре. Понимаешь, проблема в том, что только при одновременном зачатии и убийстве можно вселить в ребенка душу могущественного воина, его силу и знания. Но с тобой этого делать не нужно. Ты ведь Вендиго и у тебя в крови течет все то, о чем я так мечтала, — вслух рассуждала Цитра, уже ярко представляя, как нянчит ребенка, в крови которого течет подлинное могущество. Этот ребенок мог бы создать новое поколение Ракьят — сильное, грозное, бесстрашное. Джина лишь покачала отрицательно головой, отмечая еще одну деталь: жрица не знала про то, что Хойт погиб, а то, что девушка носила ребенка — знала. Каким образом — неясно, ведь смерть Волкера, вероятно, разлетелась по острову.       — Джей… Ваас полностью прав насчет тебя, Цитра. Тебя следует уничтожить, разорвать и втоптать в землю твои останки, — голос Джины полностью сквозил уверенностью. Девушка могла бы совершить задуманное прямо сейчас, если бы хватило сил. Цитра лишь выдавила из себя теплую улыбку, предвкушая длинный ритуал по изъятию ребенка.       — Не нужно лишних слов, Джина. Готовься к смерти, ведь лишь она тот самый проводник, который передаст мне все твои знания и силу. А потом я заберу себе дитя и буду растить его.