Кокон безумия

Am I the only one who sees who you are? Am I the only one who takes it this far? Now that the cards are down it won't take long to figure you out. If I would have known I wouldn't be here right now. (Righteous Vendetta — A Way Out)

      Алисия Харрис сидела на своем рабочем месте за столом, внимательно читая рапорт пиратов о принятых ими наркотиках. Обычно, они докладывали Алисии о побочных эффектах и просили что-то, чтобы эти все эффекты свести на нет или облегчить. Она уже привыкла к данным просьбам или даже требованиям и делала все, чтобы помочь пережить побочные эффекты от разного рода наркотиков. В руках она держала листок, где пират с грубыми ошибками писал о том, что ему стало очень плохо после какого-то неизвестного наркотика, который ему дали на аванпосте. Он описывал также эффекты, которые наступили по истечении двадцати минут. Они очень сильно походили на те, что давал сильнейший галлюциноген — Диметилтриптамин (ДМТ). «Откуда здесь взялась эта гадость?» ДМТ мог сотворить с сознанием человека такой кошмар, после которого он уже вряд ли вернется к повседневной жизни. Если эта гадость будет распространяться среди пиратов, то у Вааса не останется бойцов. По мнению Алисии, пираты вряд ли сами нашли траву, которая вырабатывает это вещество. Кто-то нарочно дал им этот наркотик, который превращает сознание в полную кашу. Раньше лишь химик Алек мог попробовать синтезировать подобную вещь. Но вряд ли бы он это сделал, ведь у Вааса были ограничения по поводу запрещенных веществ, дабы пираты не убивали сами себя в галлюцинациях. Алисия бы поставила на Джину, которая могла привезти эту гадость из Бразилии, где ее можно употреблять более менее свободно. Однако, Джина была, без сомнений, мертва.       — Тук-тук, — настойчивый мужской голос заставил девушку оторвать взгляд от рапорта. Перед ней в дверях стоял Люк, а за ним осторожный наемник. Рассела она видела впервые и много слышала о том, что рядом с ним человеку становится не по себе. Алисия пока что ничего почти не ощущала, кроме какого-то странного дискомфорта. Ей вдруг стало неудобно сидеть и она поворочалась в кресле. Однако сам его приход сюда оказывался из ряда странных. Ведь вряд ли такой занятой человек мог просто так наведаться к Алисии.       — Здравствуйте, Люк, — произнесла она как можно вежливее. — Чем могу помочь? Рассел прошел в комнату и, мимолетно осмотрев ее, сел на деревянный белый стул прямо напротив девушки, дав едва заметный знак Люцию. Наемник стал расхаживать по помещению так, словно искал что-то конкретное. Он смотрел на застекленные витрины шкафов подозрительно изучающим взглядом. Харрис сразу заподозрила что-то неладное, но старалась вести себя естественно.       — Собой, Алисия, — произнес мужчина, слегка усмехнувшись своим словам. — Я пришел сюда, чтобы кое-что прояснить. Когда ты последний раз видела Джину? Догадки мигом поразили девушку и ее зрачки непроизвольно расширились. Она медленно положила исписанный лист на стол и отвела взгляд. Сердце ее забилось чаще, а во рту пересохло. Ей вовсе не хотелось смотреть этому мужчине в глаза, тем более, ходят слухи, что ложь он чует, словно акула каплю крови в море. Ей хотелось верить, что ему совсем ничего неизвестно и вряд ли он что-то подозревает. Но было ли именно так, когда речь шла о Расселе?       — Я не понимаю, почему вы спрашиваете меня о ней, — начала говорить спокойно девушка, стараясь не выдавать своих истинных эмоций. — Я здесь врач и моя задача состоит в помощи больным. Я видела Джину последний раз, когда лечила ее. Люк откинулся на спинку стула, которая протяжно скрипнула под тяжестью его спины, и, взглянув на наемника, снова подал ему рукой едва заметный жест. Люций стал нагло открывать шкафы с лекарствами и читать каждую надпись на упаковке. Алисия поразилась данной наглости, но промолчала. Все-таки этот молодой человек новый босс Вааса.       — Да неужели? — спросил Люк, слегка улыбнувшись. — А мне кажется, что ты попросту врешь сейчас. А я не особо люблю ложь, особенно исходящей от человека, которому доверяет Ваас. Теперь Алисия почувствовала то, что кружило вокруг Люка, словно невидимый ядовитый туман. Он вдруг заполонил весь кабинет, точно холодная слизь, заползал в каждую щель, проникал в мозг, обволакивал сердце. Девушка почувствовала странную тяжесть в легких и взглянула в изумрудного цвета глаза Люка, словно могла тем самым прогнать это ужасное наваждение. И не нужно было никаких пыток, дабы человек признался в чем-либо, ведь атмосфера делала все сама — давила, корежила изнутри, сдавливала органы, поднимала все тревожные чувства на поверхность. «О, боги, что со мной происходит?» — пролетела тревожная мысль в голове Алисии. Она не могла понять, как именно Люку это все удается, но то, что происходило — было слишком болезненным.       — Я… — тихо стала говорить девушка, ощущая первые нотки паники, которая неустанно подступала к ней. — Я видела ее последний раз, когда она вышла из дома Вааса и пошла в джунгли, а за ней увязался Итан. Люк кивнул, удовлетворенный ответом. Люций тем временем закрыл шкаф с лекарствами и стал осматривать другие тумбочки.       — Я рад, что ты меня поняла, — равнодушно произнес Рассел, взглянув на стопку листков в рапортами. — И ты их подслушала, верно? Алисия молчала. Паника накрыла ее теперь с головой и ей хотелось только одного — вылететь пулей из кабинета и больше сюда не возвращаться. Атмосфера, посеянная Расселом, давила все сильнее и, казалось, легкие сдавливает что-то невероятно тяжелое и колючее. Тревожные мысли стали омывать ее разум со всех сторон и, казалось, весь позитив, всю жизненную энергию из нее выкачивала эта ядовитая атмосфера. «Он догадался… Но как?!» Ее руки слегка задрожали, а дыхание стало порывистым. Харрис держалась из последних сил, дабы не зарыдать от страха. Она не могла поверить в то, что такой молодой парень раскусил ее. Однако у него на руках не было никаких доказательств.       — Твое молчание вынуждает меня на более резкие действия, дорогой доктор, — сказал Рассел и резко поднялся со стула. Алисия молча наблюдала за ним, думая, что бы сделать, дабы он убрался отсюда. Ей хотелось достать из-под стола пистолет и выстрелить ему прямо в голову, только наемник сзади мог среагировать очень быстро. Вряд ли Люк подставляет себя опасности.       Мужчина зашел за стол к Харрис и ей показалось, что он сейчас ударит ее. Но Люк просто взял и выдвинул маленький ящик из стола. В ящичке находился телефон, записная книжка и набор ручек.       — Техника никогда не солжет, Алисия. Ты знаешь это? — он нагло взял ее телефон и, включив его, с сомнением уставился на полоску текста. Требовался пароль. — Ты даже запаролила его. Интересно, от кого? Алисия продолжала молчать, наблюдая за Расселом. Он, по ее мнению, вряд ли мог взломать пароль, который она придумала.       — Можете делать, что угодно, — резко начала она, пытаясь хоть как-то справиться с накатившей на нее паникой. — Но у вас нет никаких доказательств и не будет, чтобы обвинить меня в чем-то. Люк, изогнув бровь, посмотрел на нее так, словно она сейчас сказала откровенную чушь. Люций перестал шарить по шкафам и просто стоял у окна, наблюдая за своим боссом.       — Алиса, ты плохо слышишь? — обратился он к ней совершенно спокойно. — Техника никогда не лжет. Алисия оскорбленно уставилась на него, чувствуя лютую ненависть к этому мужчине. Она терпеть не могла имя «Алиса», хотя ее являлось его испанской формой. Люк вытащил из кармана свой телефон и какой-то короткий кабель. Он вновь сел на стул и положил два телефона на стол, соединив их шнуром.       — Как вы смеете трогать мои личные вещи?! — вдруг взревела она, гневно взирая на Рассела. Люций заметно дернулся и напрягся, наблюдая за разгневанной Харрис. Люк с невозмутимым видом включил свой телефон и, зайдя в какое-то приложение, уже вводил нужные ему коды.       — А как ты смеешь мне врать, Алисия? — равнодушно задал он ей вопрос. — Я не могу пытать тебя вопросами, поэтому обращаюсь к технике, которая верно служит тебе. «Не может быть!» Харрис пораженно уставилась на свой телефон, экран которого загорелся и ввелся сам собой пароль. Ей не верилось, что происходящее являлось реальностью. Для нее казалось, что в какой-то момент она уснула за столом и до сих пор спит. Как можно было еще объяснить то, что творилось? Рассел отсоединил телефоны и убрал свой с кабелем обратно в карман.       — Такой легкий пароль я даже к личным страницам своих актрис не видел, — с насмешкой проговорил он, а затем, взяв телефон врача, начал заходить в контакты. Раздражение становились всё сильнее. Лицо горело словно от солнечного ожога. Алисия почувствовала, как щеки у нее пылают от гнева и досады, а на глазах наворачиваются слезы. Ей хотелось отобрать у Люка телефон, но к чему бы это привело?       — Ого… И что же это у нас за сообщение? — с интересом проговорил Рассел, внимательно читая то, что ему удалось найти. — Джина поехала на аванпост Верфь Келла. Не упусти ее. Он поднял глаза и посмотрел на пораженную Алисию. В его зеленых глазах промелькнула насмешка над всей ситуацией. Мужчина был явно доволен тем, что все быстро понял и раскусил эту девушку.       — А номер я тоже узнаю. Кажется, у Алека в вызовах такой же видел. Не Джейсона ли это номер, а? — спросил Рассел, внимательно смотря на девушку. Алисии же стало совсем плохо. Она ощутила странную боль в области сердца, а затем у нее разболелась голова, словно ее ударили чугунной сковородой. Девушка опустила голову, пытаясь справиться с этой кошмарной и необычной болью. Она поняла, что данная ситуация безвыходная. Можно, конечно, дальше пытаться что-то скрыть. Но нужно ли это и имеет ли это смысл? Ведь Люк уже явно все понял и лишь ожидал подтверждение своих слов.       — Да, это я отправила Джейсону сообщение о Джине, — с раздражением проговорила она. — Я хотела, чтобы он убил эту тварь. Она ведь каннибалка, тварь, которая могла навредить Ваасу. Алисия верила в то, что поступила очень правильно. Она ведь задумывалась о безопасности любимого человека и решила саморучно поменять ему окружение, чтобы не случилось чего непоправимого. Разве это являлось плохим поступком? Алисия считала Джину нецивилизованным человеком, настоящим дикарем, падшим существом, которому место в самых настоящих джунглях, а не рядом с цивилизованными людьми. Люк склонил голову набок, явно удивленный такой причиной.       — Навредить Ваасу? Значит, ты беспокоилась о его защите, когда отправляла капитана Рук охотиться на Джину? Алисия кивнула, стараясь не обращать внимание на необычную боль во всем теле. Откуда-то пришла уверенность и смелость, которые помогли девушки подобрать слова и сказать правду. Ведь разве она сделала что-то плохое, оберегая своего любимого?       — Я люблю его. Очень давно люблю, а он… Он не смотрел на меня, не замечал. Но после смерти Джины мы были вместе и я касалась его. Разве ты не понимаешь? Джина подчинила его себе, — Алисия всхлипнула и взглянула в глаза Люку, но не увидела там ни поддержки, ни простого понимания. Расселу было абсолютно плевать. Харрис, конечно, утаила тот факт, что в ту дождливую ночь они так и не занялись сексом. МДМА оказало действие только на разум, а вот тело не поддавалось никаким манипуляциям. Проще говоря, у Монтенегро так и не встал. Рассел нисколько не понимал ее. Он считал, что вмешиваться вот так в выбор человека — слишком жестоко, особенно, если ты его любишь.       — Я понимаю тут только искаженную логику и желание стать девушкой главы пиратов, — отчужденно ответил ей Рассел. — Ты думала, что таким образом спасешь Вааса от Джины, но я скажу тебе по секрету, что это очень плохая идея. Человек сам выбирает себе путь, Алисия, и не нужно решать за него или вмешиваться. Ты сама себе повесила на шею петлю, идя на поводу у своего желания. Харрис помотала головой, думая, как бы себе оправдать. «Я проявила заботу, защитив Вааса от этой кровожадной твари.» На самом деле, она считала, что Монтенегро погладит ее за данный поступок по голове и вознаградит полноценным сексом.       — Можешь делать и говорить все, что угодно, Рассел, но я считаю, что если Ваас узнает об этом, то ничего мне не сделает, — уверенности в ее голосе было настолько много, что Люк даже слегка засомневался в своих словах. — Я для него слишком ценна, а эта отвратительная каннибалка ничего не стоила. Рассел считал совершенно по другому. Для него такой поступок во имя любви был приравнен к насилию. Алисия поступила совершенно эгоистично, не дав любимому человеку выбора. Она попросту совершила его сама.       — Ты действительно так считаешь, Алиса? — изумился он, доставая из кармана телефон. — Хорошо, будь по твоему, я сейчас приглашу сюда твой предмет обожания и посмотрим, что он скажет.       Люк зашел в контакты и, набрав Вааса, стал ему звонить. Люций молча наблюдал за данной сценой, совершенно не вникая в то, о чем говорили эти двое. Алисия молча сидела. Горячие слезы катились по щеке и наверняка любой бы мужчина почувствовал к ней сильнейшую жалость или сочувствие. Однако, Рассел был нем к ее виду и красоте. Ничего из этого его абсолютно не трогало. Протяжные гудки шли где-то несколько секунд, затем трубку взяли.       — Босс, что-то понадобилось? — голос Вааса оказался каким-то чересчур усталым. Создавалось ощущение, что человек не спал достаточно долгое время.       — Да, Ваас. Ты должен сейчас же зайти в кабинет Алисии, — Рассел говорил абсолютно холодным голосом, в котором не было ни гнева, ни удивления, ни каких-то других эмоций.       — Что, бля… Хорошо, скоро буду. Люк отключил телефон и убрал его обратно в карман, а затем сложил руки на груди, взирая с равнодушием на плачущую Алисию напротив. Он с таким же взглядом мог с легкостью смотреть на любой предмет в доме.       — Почему ты это делаешь? — вдруг спросила она. — Почему ты выясняешь, что стало с этой сукой? Она была здесь лишней. Люк понимал, что всему виной еще обычная старая добрая ревность. Алисия вообразила, что если встанет на место Джины, заменит ее, то все будет прекрасно. Однако, если она до Джины была никем, то после нее разве могла вдруг стать спасительной музой для Вааса?       — Я делаю это, потому что меня попросил Ваас. А то, что она была тут лишней или не была — не ты решаешь, девочка, — серьезно проговорил Рассел. — Ты не имела никакого права врываться в личную жизнь Монтенегро и сеять там свои желания. Она вытерла с глаз слезы и удивленно посмотрела на Люка. Этот человек, который судил ее сейчас так строго, сам грешил чем-то подобным. Он учил морали и каким-то серьезным вещам, хотя на деле был еще тем аморальным ублюдком.       — А ты разве имеешь? Люк отрицательно покачал головой. Он не видел себя в роли вершителя всех любовных судеб или судьей каждой любовной истории. Может быть, потому что ему было вовсе на это плевать.       — Нет, Алисия, даже я не имею, поэтому не врываюсь в ничью личную жизнь. Но Харрис помнила о слухах, которые ходили про этого мужчину. Он зарабатывал деньги, унижая и делая из людей своих марионеток. Он управлял их судьбами, нарушал все доступные границы, делал из них лишь предмет для достижения своих целей.       — Но то, что я слышала про актрис… — начала она лихорадочно вспоминать все слухи, о которых говорили пираты. — Ты мучаешь людей ради денег, убиваешь их, разделяешь и еще обвиняешь в чем-то меня! Люк где-то минуту раздумывал над ответом. Он, конечно, не отрицал того, что Алисия в какой-то мере права. Он действительно мучил людей ради денег, убивал и вообще заставлял их существовать в таких условиях, которые, несомненно, вели к гибели.       — В моем бизнесе нет такого, чтобы влюбленные разделялись, — твердо ответил Рассел. — Обычно, я их еще ближе свожу, чем раньше.       Алисия только хотела что-то сказать в ответ Люку, однако, ей этого не дал появившийся в дверях Ваас. Он стоял в дверном проеме, удивленно пялясь на девушку. Кажется, Монтенегро явно не ожидал увидеть рыдающую спутницу Асклепия.       — Алисия, какого хера ты рыдаешь? Что случилось? — выпалил он, переводя взгляд на Рассела. Люк, как и прежде, держался, подобно камню. На его лице не было ни единой эмоции, которая бы дала знать о том, что происходит у него внутри. Он был чем-то схож с акулой, за которой можно наблюдать без конца и у нее будет лишь одно выражение морды.       — Расскажи ему, Алиса, что случилось, — в голосе Рассела звучала какая-то скрытая насмешка и лишь Алисия ее уловила. Она ярко ощутила гнев, который горячим потоком заструился по ее жилам, придавая сил и еще большей уверенности. Кажется, девушка больше не боялась того, кто стоял перед ней. «Как он смеет меня так называть?!»       — Не называй меня так! НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ АЛИСОЙ! — ее голос буквально звенел от гнева и звучал он настолько громко, что Люк скривился и ощутил слабую пульсирующую боль в висках. Он медленно, с раздражением поднес пальцы к вискам и стал тереть их. Монтенегро на миг испугался, а затем понял, кто орет. Он кинул на девушку свирепый взгляд, как бы показывая, что она сделала ошибку, накричав на Люка. Неизвестно, как предводитель наемников на это отреагирует. А еще Ваас терпеть не мог, когда кто-то кричал, если, конечно, этим кто-то не являлся он сам.       — НЕ ОРИ, БЛЯТЬ! — воскликнул мужчина, сжав инстинктивно руки в кулаки. — Ты че, ебанутая что ли? Нахуя ты орешь, блять? Рассел, взглянув в глаза разгневанной Харрис, едва заметно оскалился. Он убрал руки от лица и опустил их. Выражение его лица изменилось. Оно стало каким-то едва злобным или враждебным. Люк вмиг изменился и сейчас даже Ваас разглядывая его, понимал, что перед ним стоит что-то враждебное, ядовитое и опасное. И с этим не было никакого желания стоять рядом. Если бы Ваас мог чувствовать атмосферу, посеянную Расселом, то он бы точно сказал, что он сам стал сейчас своей атмосферой.       — Не смей кричать на меня, девочка, — его голос стал ледяным, словно арктический лед, а в зеленых, почти изумрудных, глазах промелькнуло заметное огорчение. Атмосфера, которая и так неприятно давила, стала в разы хуже. Харрис резко задрожала, ее кожа покрылась мурашками, словно в комнате снизилась температура. Тонкая струйка алой крови стала медленно вытекать из правой ноздри Алисии. Тело вмиг свело настолько сильной болью, что девушка издала вздох. Дышать стало намного тяжелее, словно легкие сковали железные цепи, а во все тело пронзила ужасная слабость. Алисия слегка сползла со стула, не в силах даже поднять руку. Ваас удивленно наблюдал за этой картиной, не понимая, что к чему. Харрис стало настолько плохо, что она свалилась тяжелым грузом на холодный пол и свернулась в калачик, пронизанная изнутри острыми иглами. Она открыла рот, не в силах ничего сказать. Ее язык словно налился свинцом. Алисия не могла понять, откуда пошли такие резкие перемены с ее телом, но она точно знала, что к этому причастен Люк. К ее счастью, мысли еще были при ней и поэтому она стала лихорадочно размышлять о том, кто этот человек на самом деле и почему он умеет то, что недоступно другим. Алисия сейчас цеплялась за размышления, как за спасательный круг, лишь это как-то спасало ее от ужасной боли, которая острыми иглами расползалась по телу и тыкалась во все возможные мышцы и ткани организма. Люк сохранял полное равнодушие к происходящему. След былого огорчения уже смыло. Лицо его совершенно лишилось выражения. Только что оно было злобным, враждебным, излучающим лишь опасность. И все это разом исчезло, оставив лишь холодные, прекрасные черты, лишенные любых эмоций.       — А теперь расскажи все, что рассказывала мне, Алиса, — голос больше не покрывался коркой льда. Люк, кажется, вернулся в свое обычное состояние. Боль неожиданно отступила, а слабость стала покидать тело Харрис. Она вновь обрела чувствительность тела и медленно села на пол, не понимая, что происходит. Ей хотелось сейчас расспросить Люка о том, кто он такой на самом деле и каким образом он мог влиять на другого человека. Однако она понимала, что если скажет лишнее слово, то ее постигнет прежняя участь. А ей этого больше всего не хотелось.       — Я… — она посмотрела на ожидающего Монтенегро и слабо ему улыбнулась. — Это я отправила сообщение Джейсону, чтобы он схватил Джину на аванпосте и убил. Монтенегро сначала ничего не понял. Ощущалось для него это так, словно Алисия что-то сказала на непонятном языке и ждала реакции. Но затем, спустя несколько секунд, слова обрели в голове Вааса смысл. Его зрачки расширились и сотни вопросов атаковали мозг, в попытках понять, что вообще происходит. То, что высказала Харрис — никак не вязалось с представлением о исчезновении Джины у Вааса.       — Что за… Какого хуя происходит?! Алисия, что ты, блять, такое несешь? — спросил он, еще не осознавая все полностью. Казалось, он упускал что-то важное в ее словах. И вмиг эта ускользающая нить попалась. Ваас вмиг все понял, но не мог поверить в это. — Ты… Подожди, ты хочешь сказать, что ты связалась с Белоснежной, чтобы он схватил Джину? Его речь была торопливой и немного невнятной. Мысли одна за другой штурмовали мозг работорговца. Он не мог поверить в то, что происходило на данный момент. Ощущение у него складывалось, будто ему воткнули нож в спину и он только недавно его обнаружил. Врач не могла просто взять и сделать то, что говорила. По мнению Монтенегро, Алисия оказалась предана пиратам в самых разных смыслах этого слова. Харрис было тяжело это говорить. Она понимала, что отступать уже некуда и то, что Ваас пока явно не радовался тому, что она сказала.       — Да, потому что я люблю тебя, — честно призналась девушка, посмотрев в удивленные глаза Монтенегро. — Я не могла смотреть, как эта тварь захватывает тебя, подчиняет. Джейсон убил ее благодаря мне.       Ваас стоял, пораженный ее словами. Они, будто ядовитые стрелы вонзились в его сердце и яд начал действовать на все тело с ужасающей скоростью. Его вновь предал тот, кому он полностью доверял. «Она сбагрила Джину этому разрисованному уебану.» Гнев ледяной волной окатил его и Монтенегро глубоко вздохнул. Он очень пожалел, что в его ладони меж пальцев не находится спасительный косяк. Сейчас Ваас бы с удовольствием скурил самый крепкий сорт конопли и закинулся еще чем-нибудь расслабляющим типа эмпатогенов. Но ничего из этого не находилось рядом с ним. Сначала Ваас хотел просто молча избить лицо Алисии настолько сильно, чтобы у нее вместо лица зияла огромная гематома цветом с самую спелую сливу. Но гнев постепенно утих и появилось чувство разбитости и беспомощности. Что бы он сейчас не делал с этой девушкой, это не вернет ему Джину. Но с другой стороны, Харрис отлично выполняла свои обязанности и лечила пиратов настолько, насколько она это могла в данных условиях.       — Пиздец, блять, — только и смог сказать Ваас, смотря на потерянную Алисию. Она выглядела сейчас для Монтенегро неоднозначно, но он точно знал, что с ней сделает.       — Ты… Ты ебанутая, нахуй, — тихо произнес он, начиная ходить по кабинету, стараясь не разнести в нем ничего. — Ты думала, что отправив Джину в лапы этой ебаной Белоснежки, займешь ее место? Думала, что делаешь для меня что-то невъебенно крутое и я попляшу тут от радости? Он остановился прямо напротив нее и склонил голову набок, а затем рассмеялся, чем удивил даже Рассела.       — Ты поступила, как ебаная мразь, — со смехом проговорил он и покрутил пальцем у виска. — Ты в курсе, а? ПОСТУПИЛА, КАК ЕБАНАЯ МРАЗЬ! Ты отдала этой ебаной Белоснежке МОЮ Джину! Не, ну ты понимаешь вообще че сделала? Понимаешь или нет, блять?! Ладно, на хуй тебя! НАХУЙ! Забирайте ее, босс. Не хочу больше видеть эту падаль. Алисия, даже еще не осознавая весь ужас ситуация, содрогнулась от решения Вааса. Ей совершенно не хотелось все будущее время находиться у Люка, зная, что он в любой момент отрежет ей ногу или заживо на камеру скормит какому-либо животному.       — Ваас… Нет-нет! Как же ты не понимаешь… — паническим голосом начала она, однако тут же получила настолько сильный удар по лицу, что замолчала. Небесно-голубые глаза налились слезами, точно крошечными бриллиантами. Алисия зарыдала, содрогаясь. Ее ждет судьба извечного заложника насилия.       — ЗАТКНИСЬ, ОКЕЙ?! — заорал на нее Монтенегро, склонившись над ней. — Заткнись, нахуй! Ты еще хочешь что-то сказать, а, Алисия? Хочешь возразить мне? Ты не ахуела ли часом, сука? Рассел сложил руки на груди, а затем кивнул Люцию, который немедленно зашагал в сторону разбитой девушки, которая пребывала в достаточно дурном настроении.       — Я же тебе говорил, Алиса, что поступать так очень плохо, — Люк говорил достаточно мягко, словно таким образом хотел приободрить девушку. — А теперь ты станешь одной из актрис и будешь покорно меня слушаться. Харрис при его словах резко замерла, словно кролик, почувствовавший поблизости хищника. Её глаза расширились и быстро оглядели комнату, ища путь для спасения. Но такого не было. С одной стороны, разъяренный Ваас, который был готов превратить ее тело в грушу для битья, с другой Люк, умеющий как-то давить на человека в моральном плане. Акула и тигр сплелись в опасном, изящном танце под ритмы подлинного насилия и несравненной жестокости. И самое страшное, что Алисия, словно белый, невинный кролик, находилась между полосатым тигром и белой акулой, грациозный танец которых унесет ее куда-то подальше от комфорта и превратит тело жертвы в клочья окровавленной плоти. «Очень жаль, Алисия, но именно ты любила этого тигра и желала быть с ним. И ты этого до сих пор этого хочешь?» — немой вопрос остался без ответа, так как девушка по какой-то неясной причине упала на холодный пол и потеряла сознание. Последнее, что она видела — полные ярости карие глаза Монтенегро и хватающего ее за руку удивленного Люция.