Кокон безумия

Down down, buried beneath I feel like I'm running out of time, running out of time Down down, make me believe I want you to show me I’m alive, show me I'm alive (Love and Death — Down)

Ваас сидел на камне, медленно покуривая косяк. С Джейсоном было покончено, пуля пронзило его невинное доброе сердечко и теперь он покоился под кучей трупов людей из Ракьят. Монтенегро, как и всегда, оказался очень доволен своей работой. Больше не существовало такой помехи, как Броди. Наблюдая за тем, как скрывается солнце за горизонтом, мужчина уже представлял себе очень крутую тусовку в лагере. Только проблема заключалась в том, что машины каким-то образом неожиданно сломались. И теперь, усердным трудом пираты пытались их починить. Ваас никуда не торопился, растягивая ликование победы. Он все еще находился недалеко от места, где убил Джейсона. К сожалению, даже до аванпоста было толком не добраться. Особенно никто не рисковал идти пешком ночью, когда ночные хищники рыскали по джунглям.       — Наконец-то этот белый уебок сдох, — сам себе проговорил Ваас, докуривая косяк. Почему-то Монтенегро не удивило то, что пиратов стало не слышно. Их голоса и смех растворились в ночной тишине. Ваас не замечал ничего вокруг, отдаваясь наслаждению. Сегодня был его счастливый день и он мог себе позволить забыться. Солнце лениво закатилось за горизонт и ночные хищники ожили с охотничьим азартом. Ваас, докурив косяк, закрыл глаза. Его переполняли самые прекрасные чувства. Он чувствовал полную расслабленность и безмятежность. И, казалось, ничего не могло разрушить это чувство. Однако стоило ему открыть глаза, все изменилось. Перед ним стоял вполне себе живой Джейсон. Его одежда оказалась перепачкана свежей грязью, а на лице и рубашке виднелись пятна крови. В его поведении, манере двигаться что-то изменилось. Ваас рассматривал своего погибшего врага, медленно понимая, что он очень сильно изменился: стоял как-то по другому, а также смотрел. Пусть Ваас плохо видел в темноте, но ощущал ледяной взгляд, полный жажды крови. Однако появление умершего врага немного разозлило Монтенегро. Мало того, что он доставал его при жизни, так теперь вернулся доставать еще и после своей смерти.       — Броди, какого хера?! — недовольно возмутился Ваас. — Я же тебя убил и выкинул в ебучий отстойник. А ты даже там выжил что ли? Ебать, зомби нахуй. Все, съебись с моих глаз. Монтенегро полагал, что это всего лишь галлюцинация. Но он даже не догадывался насколько крупно ошибается. Джейсон медленно улыбнулся, обнажая окровавленные зубы. Казалось, его веселило то, что Ваас ничего не понимал. А затем быстро и уверенно Броди стал подходить и Ваас все понял только тогда, когда острые зубы убитого врага оказались на его шеи. Джейсон крепко схватил добычу, словно паук и стал ее разрывать своей мощной челюстью. Крики непонимающего Монтенегро, казалось, пронеслись по всем ближайшим джунглям. *** Цитра сидела возле священного дерева, работая ступкой, дабы превратить корень одного растения в пену. Она уже слышала о том, что Джейсона, якобы, убили. Ей не хотелось в это верить, ведь Джейсон оказался ее очень послушной марионеткой, которую она вела на благо себе. Она уже знала, чем именно закончится их «союз»: она даст ему выбор либо убить своих друзей либо отказаться от всего, что тут произошло. Талугмай полагала, что он не уедет с острова после всего, что с ним здесь произошло. Ей хотелось верить, что все под контролем. Упорно работая ступкой, она не заметила, как неожиданно пропали воины, которые всегда ее охраняли и храм внезапно опустел. Воины Цитры, словно тени, растворились в ночной тьме. Услышав шаги сзади себя, девушка с удивлением обернулась. Перед ней стоял Джейсон Броди, но только это был уже не тот наивный мальчик, в которого она вцепилась со всей душой. Одежда Джейсона оказалась перепачкана кровью и грязью, а бледность кожи заставляла сомневаться в том, жив ли этот человек. Зеленые глаза, казалось, светились каким-то серебром изнутри. В руках мужчина сжимал окровавленное мачете. Под светом рыжего огня кровь на руках мужчины загадочно переливалась, а глаза казались еще более зловещими. Цитра, внимательно рассматривая Джейсона, вдруг поняла, что он действительно мертв. «Джейсон умер и с ним была убита человечность. Теперь она погребена под кучей свежей земли на такую глубину, из которой ей уже не вылезти.» Жрица с горьким сожалением осознала, что перед ней стоит не ее марионетка, а что-то иное. И это «что-то» несло с собой гнетущую атмосферу смерти и разложения.        — Тебя воскресили не Духи острова, — вдруг проговорила Талугмай, бросив свое бесполезное занятие. — Тебя воскресил Вендиго. Словно в подтверждении своих слов Джейсон улыбнулся. Его улыбка для жрицы являлась только предвестником чего-то очень плохого и страшного. «Он принес зло в мой храм. Он осквернил его.» Но что могла сделать жрица в данной ситуации? Слова на Джейсона, вероятно, никаким образом не действовали. А пытаться убить мертвого являлось глупостью. Испугавшись за свою жизнь, Цитра вскочила, а затем стала медленно отступать от Броди. Она могла попробовать спрятаться от него где-нибудь в катакомбах храма. Если только добежит.       — Джейсон, ты ведь не убьешь ту, кто тебе помогал? — дрожащим голосом произнесла девушка. — Ты ведь любишь меня. «Слишком поздно. Его человечность угасла.» Но на мужчину это не произвело никакого впечатления. Он оказался перед ней с невероятно скоростью, а затем вонзил заточенное мачете прямо ей в живот. Острые зубы тем временем вонзились в хрупкую шею и стали рвать сухожилия, пытаясь пробраться к шейным позвонкам. Крик Цитры был настолько же силен, как и крик ее брата. Он утонул во тьме столь быстро, как и начался. *** Джина сидела на полосатом диване, ожидая, пока придет Ваас. Он обещал вернуться, как только проверит кое-что. Только вот солнце давно закатилось за горизонт, а его не было. Девушка решила скоротать время за книгой, которую нашла в доме. К пиратам выходить ей совсем не хотелось. Без Вааса они могли сотворить с ней все, что угодно. К тому же, просто пообщаться с ними было нельзя. Читая не очень интересную книгу, девушка все возвращалась к мысли о приходе Вааса. И, услышав приближение шагов к двери, Джина со слабой улыбкой уставилась на дверь. Однако вошел в дом совсем не Ваас. Джейсон, с которым она недавно дралась и которого, по словам Монтенегро, закопали, вплыл в дом, словно приведение. Бледность его кожи позволяла лишь думать о том, что он действительно мертв. Перепачканный кровью и грязью, мужчина стоял перед Джиной. Окровавленное мачете было заправлено в чехол и лениво свисало с пояса.       — Не может быть, — Джина вскочила с дивана, потеряв к книге всякий интерес. Девушка стояла перед Броди ошеломленная и растерянная, пытаясь понять, как же так вышло, что он жив. Но то, каким сейчас был Джейсон, не имело ничего общего с тем, с которым она дралась. Джина внимательно разглядывала его, чувствуя, что сам его вид почему-то ее манит. В нем ощущалось что-то родное, что-то такое, чем являлась сама девушка. Австрийка почувствовала какое-то неясное желание подойти к мужчине и начать слизывать с его тела кровь. Джейсон сделал к ней уверенный шаг и в его, зеленых с серебристой ноткой, глазах отразилось что-то мягкое и нежное. Джина продолжала стоять на месте, сопротивляясь своим внутренним желаниям. Все-таки к Джейсону теперь она ощутила мощное чувство любви. Она не боялась этого мужчину, потому что узнавала в его поведении и манере двигаться — себя.        — Но… Почему это произошло? — вдруг спросила Джина, не понимая, как произошло то, что произошло. Неужели Уйдейкхаал поспособствовал этому? Бывший воин Ракьят подошел к девушке настолько близко, что она могла почувствовать запах свежей земли и кисловатый запах крови. Он медленно и очень нежно обнял девушку, а затем прижал ее к себе. Джина, как ни странно, обняла его в ответ, все еще находясь в смятении.        — Все кончено, Джина, — тихо прошептал ей Джейсон. — Их больше нет. Никого из них. Австрийка прижималась к холодному телу Броди, чувствуя, что у нее нет ни жалости, ни сожаления, ни страха. Все произошло так, как и должно было произойти.