Кокон безумия

I can get no sleep I can't see the light I can't stop the itch I can't temporize I can't heal myself I can't stop the greed I can't sympathize I can't love So do you really want to change with me? (Mono Inc — My Sick Mind Tv)

      Тьма за окном сгущалась все сильнее и предчувствие чего-то опасного и непредсказуемого не покидало Рассела. Он лежал на кровати, вглядываясь в потолок и чувствуя себя каким-то обманутым, словно что-то шло совсем не так, как он думал. А может это было и в самом деле? Он не знал. Его с каким-то изощренным удовольствием мучили мысли, касающиеся операции в джунглях. И, к сожалению, Люк не мог их не опровергнуть, не подтвердить. «А что, если…» — каждая мысль начиналась одинаково и заканчивалась чем только можно. »…Дикарка всех убила» «…Люций не справился» «…Джину убили» «…Кто-то еще вмешался» То, что происходило там, в лесу, было ему недоступно. Он не мог, словно призрак, проникнуть в джунгли и увидеть то, что там происходит. Рассел с неохотой признал, что операция Люция — это единственная операция, которая вызывает у него столько эмоций. «Эмоции… Без них всегда живется намного легче. К чему тревога и предвкушение? Все равно скоро я и так все узнаю» Однако эти мысли ни капли не успокоили темную душу Рассела. Он ворочался на кровати, пытаясь заснуть, но не выходило. Ему впервые хотелось надеть усиленный бронежилет и самому пуститься в джунгли. Ведь на кону стояло несколько драгоценных жизней. Люк закрыл глаза. Он вдруг вспомнил, что когда-то в прошлом в такие моменты его успокаивала молитва. В прошлой жизни он тянулся к Богу всем своим телом и даже мечтал стать священником. Но что стало теперь? «Я отвернулся от Бога или он отвернулся от меня?» Мужчина вздохнул. Эта ночь по какой-то неведомой причине становилась для него особенной. Даже больше, чем особенной — она вызывала у Люка старые воспоминания и даже эмоции, которые ему не свойственны. «Найдет ли Джину Люций или дикарка опередит его? А, что если она уже опередила его и играет Джиной, словно марионеткой?» Рассел вдруг заметил, что это ожидание для него является настоящей пыткой. И время этой пытки, кажется, тянется вечно. Как назло, разум Люка кишил сотнями версий того, что сейчас могло происходит там, в джунглях. «Нужно просто заснуть. Нужно просто… Боже, да это, блять, нереально!» — раздражение сменилось чувством вины. «Нужно было надевать бронежилет и идти с Люцием. Я сейчас все знал бы» Однако слишком поздно думать о том, что уже свершилось. Теперь Рассел не мог никаким образом вмешаться — только ждать новостей. В его голове мелькнула мысль о снотворных. Люк на острове редко принимал какие-нибудь лекарства. Ведь мало когда его трогала физическая боль, однако сейчас он действительно был готов принять хоть что-нибудь, дабы уснуть. Но, мысли, которые бесконечным вихрем крутились в голове, постепенно погрузили его в легкий сон. ***       Рассел стоял в небольшой просторной часовне, где когда-то молился по воскресеньям. Однако сейчас он не просто сидел где-нибудь на лавочке, читая утреннюю молитву. Все было еще интереснее — он стоял в черной робе священника прямо перед алтарем. А на лавочках сидели: Ваас, Джейсон и несколько наемников, среди которых был Люций. Странно только то, что здесь не было Анны. В церкви стоял гул голосов, которые произносили одну и ту же молитву. Ваас сложил руки в молитве, а Джейсон сидел с Библией в руках, читая прямо со страницы. Свет из винтажных окон лился чистой и сияющей струей, освещая каждого. Запах в церкви стоял какой-то совсем уж сказочный — полевых ромашек. Рассел обнаружил себя с маленьким крестиком в руке и, кажется, совсем недавно он произносил молитву, ведь перед ним на алтаре лежала раскрытая Библия. «Почему Джейсон молится, когда он прибегнул к совершенно другой силе?» — с интересом подумал Рассел и вдруг его взгляд скользнул по Люцию — мужчина не молился, а только сидел так, словно чего-то ждал. Люк посмотрел на Монтенегро, не понимая, как он вообще тут оказался. Кому-кому, а Ваасу тут делать нечего. «Почему Ваас вообще переступил порог этого священного места, если его душа уже давно принадлежит Дьяволу?» Мужчина хотел произнести это вслух и понять, что привело их в эту церковь и зачем они молятся. Однако он не смог ничего сказать, так как врата церкви резко распахнулись, заставив резко всех замолчать и обернуться. В церковь, залитая рыжим солнечным светом, вошла Джина. Однако ее вид заставил одного из наемников перекреститься, а Джейсона издать искренне разочарованный вздох. А вот Ваас тихо присвистнул. Дверь в церковь закрылась и Джина, посмотрев на Рассела, попыталась выдать что-то наподобие улыбки, но выглядело это действительно жалко. Ее одежда, состоящая из некогда красивого свадебного платья, была разрезана настолько, что виднелись белоснежные трусики и полные груди. От белоснежного цвета платья не осталось и следа — его покрывали свежие кроваво-грязные пятна крови. Лицо девушки тоже было перепачкано кровью, что придавало ей вид монстра из ночных кошмаров. Только длинные черные волосы оказались чистыми — они струились нежной волной до пояса. Джейсон от увиденного с грохотом уронил на пол Библию, а Ваас издал смешок. Джина смотрела в глаза Расселу с каким-то диким отчаянием. Люк не мог понять, что произошло, однако судя по количеству пятен крови — девушка кого-то убила. «И съела…»        — Отец, — произнесла Джина, двигаясь на окровавленных, когда-то белоснежных, каблуках к Люку. — Я согрешила. Я согрешила настолько сильно… Настолько… Она взглянула в сторону Джейсона и всхлипнула. Броди сидел, пораженный ситуацией. Он явно догадывался что произошло и от этого ему легче не становилось. Люций же выглядел спокойным и расслабленным. Ситуация мало его трогала. Ваас с явным предвкушением смотрел на все это, будто бы на шоу.        — Я так и думал, что она кого-нибудь сожрет, — тихо шепнул он скорее себе, чем кому-либо из сидящих. — Девочка-то на острове такие трюки вытворяла с жертвами… На Вааса шикнул один из наемников сзади и тот с неохотой замолчал. Рассел вышел из-за алтаря и внимательно взглянул на девушку. Что он мог для нее сделать в этой ситуации? Он мог прочитать молитву, попросить ее раскаяться, но… «Она нарушила одну из серьезных заповедей. Причем, кажется, несколько раз…»        — Что ты сделала, Джина? Каким образом ты согрешила? —  строгим голосом спросил он. — Раскайся, ибо это единственный твой способ очиститься. Джина, казалось, не слышала Рассела. Она медленно подошла к нему и внезапно упала на колени, а затем громко зарыдала. Рыдания сотрясали ее тела и, кажется, стены церкви сотрясались вместе с ним. Все пристально наблюдали за гостьей, забыв о том, что они совсем недавно молились. Люк осторожно положил ей на голову ладонь с крестиком. Он не был готов слушать про то, что Джина, возможно, кого-то убила и съела. Однако неприятности никогда не предупреждают о себе заранее — они просто происходят. Но, несмотря на это, Люк был крепким морально — он мог выстоять перед любой неудачей, словно маленький непробиваемый кораблик в бурю. Поначалу Джина не решилась на рассказ. Она рыдала, не в силах выдавить из себя ни слова. и все сидящие молча смотрели на нее, затаив дыхание перед неизвестностью.        — Я…Я убила Лизу, Оливера, Кита, Дейзи… Я взяла топор… И… — тихо произнесла девушка, прерываясь на безудержные рыдания. Все смотрели на нее настолько пристальным взглядом, от чего напоминали каких-то кукол или манекенов. Кажется, в зале никому не было ее жаль. Только Ваас сразу оживился после ее слов. Он вновь присвистнул, игнорируя осуждающие взгляды наемников в свою сторону и взглянул на пораженного Джейсона.        — Оп-оп, Белоснежка, слышал? — издевательским тоном спросил пират — Твоих дружков взяли и порубили на фарш, а потом сожрали. Что может быть веселее? Не хватает только поп-корна и… Один из наемников, сидевший сзади, решил быстро заткнуть Монтенегро:        — Ваас, твои слова — сплошной яд. Не оскверняй ими это священное место! Монтенегро демонстративно закатил глаза. Джейсон совсем поник: его глаза остекленели от услышанного, а рот приоткрылся. Внутри него, словно раскат грома, гремело разочарование. Нечто странное и зловещее, витающее вокруг Джины, холодным потом легло ему на шею. Джейсону становилось все труднее и труднее осознавать, что именно этого монстра он любил. Рассел тихо вздохнул. Ему редко приходилось работать вот с такими поступками. Никто на его памяти не ел людей, но убивал. «Убийство — довольно тяжелый грех. Но что ее подвигло?» Как ни странно, Люк не чувствовал ни удивления, ни отвращения — вообще ничего. Только интерес грел язык на разговор.        — Что заставило тебя совершить такой немыслимый поступок?  — озвучил свои мысли Рассел. Он не боялся того, что Джина резко на него прыгнет и попытается убить. Она пришла сюда добровольно, дабы раскаяться перед Богом — во всяком случае, в это верил начинающий священник. Девушка, вытерев слезы окровавленной ладонью, начала свой рассказ совсем поникшим голосом, стараясь не смотреть на Джейсона:        — Мы готовились к свадьбе, отец. Мы готовились к самому прекрасному событию моей жизни и… Лиза съязвила мне, а затем стала обсуждать то, что я на Джейсона губительно влияю и ему не стоит быть со мной. Она ненавидела меня с самого начала и… Я не смогла больше это терпеть. Ее ненависть душила меня, а сегодня… Сегодня я поняла, что больше не вынесу этого… Джина прервалась на минуту, а затем продолжила — ее голос изменился. Он стал более злобным и каким-то резким. Кто-то из наемников про себя отметил, что за нее сейчас говорит Дьявол. Рассел подумал лишь о том, что они приближаются к самой страшной и неприятной части ее истории.        — Я взяла топор и зарубила ее на куски без какого-либо сожаления. Дейзи пыталась вызвать полицию, но я ей отрубила руки. Кит схватил нож и попытался меня остановить, но я воткнула этот нож ему в глазницу. А Оливер… Он даже не понял, что его голова отделилась от тела за секунды. А затем я вернулась в гостиную и съела то, что осталось от Лизы… В церкви повисла гробовая тишина. Джейсон не верящими глазами пялился на Джину, а Ваас хотел засмеяться во весь голос. Рассел растерялся настолько, насколько это вообще возможно, ведь он понятие не имел, что ему делать после такого рассказа. Одного Люция эта ситуация не трогала. Люк, взглянув на него, прочитал в его глазах лишь один вопрос: «Ну и что?» Хотел бы сейчас Люк быть таким же холодным, однако ситуация его тронула и он понятие не имел, что ему со всем этим делать. «Выгнать ее из церкви? Объявить на нее охоту всех экзорцистов? Нет, я так не могу…»        — Вот на такую свадьбу я пришел бы, — первым тишину нарушил Монтенегро. Он говорил довольно издевательским тоном, не скрывая своего веселья, чем раздражал всех остальных. — Джейсон, ты меня ведь позовешь, а? Я буду самым главным свидетелем, только шлюх пригоните и бухла. Джейсон резко обернулся к нему и оскалился. Ему очень хотелось полить отборным матом Вааса, но он не мог. Джина и здесь, в цивилизованном мире, проявила свою сущность, чем поразила мужчину в самое сердце, словно удар молнии — той самой молнии, которая явилась из горького разочарования. Он верил ей, верил в то, что она сможет быть нормальной. Но…        — Тобой завладел Дьявол, — вынес заключение Люк, не зная, как еще оправдать поступок девушки. — Он поселился внутри твоего сердца и отравлял твои мысли каждый час и каждую минуту. Он толкнул тебя на этот губительный путь. Однако Броди так не считал и вообще, кажется, не слушал Рассела. Он повернулся к девушке и постарался говорить как можно четче, ведь неприятные эмоции лавиной обрушились на него. По телу мужчины прошла легкая дрожь, а внутри все свернулось от дикого разочарования.        — Джина…— тихо произнес Джейсон. —  Как ты могла… Как ты… Я ведь… Мужчина не мог подобрать слова. Ведь девушка действительно согрешила — в полной мере. Она заставила Броди разочароваться в ней полностью и в том, во что он поверил. Ваас махнул рукой. Он не видел в этом ничего плохого.  — Да че ты ноешь, она все сделала правильно, — поддержал девушку Монтенегро. —  Этих клоунов рядом с тобой надо было еще на острове пришить. Джейсон обернулся и уничтожающим взглядом посмотрел мужчине прямо в глаза. Он надеялся, что одного его взгляда хватит, чтобы пират больше ни слова не сказал.  — Заткнись, Ваас! Ты одобряешь насилие и жестокость, но я… Монтенегро усмехнулся. Взгляд бывшего воина Ракьят его совсем не пугал. Он то помнил, каким был Броди — самым настоящим грешником, который убивал и виноватых, и невиноватых: сжег Аманаки, словно бумажный домик, наплевав на жизнь тех, кто только появился на свет.  — Но ты жрал людей, Джейсон. Спасибо, что напомнил. Броди не ожидал, что давний враг напомнит ему о прошлом. Однако это хватило, чтобы заставить замолчать Броди и вновь вернуться к Джине. Что бы там не делал Джейсон в прошлом — сейчас он старался вести жизнь цивилизованного и нормального человека. Но вот австрийка, кажется, решила не стараться. Рассел, слушая перепалку двух давних врагов, лишь вздохнул. Чего еще можно ожидать от них? Он посмотрел на застывшую Джину. Ее взгляд метался из стороны в сторону, словно взгляд кошки, которая срочно искала укрытие. Кажется, ее сердце сегодня вдребезги разобьют и мужчина это ясно предчувствовал. — Но ты правильно поступила, что пришла в дом Его, — как-то по доброму произнес Люк, пытаясь хоть немного утешить девушку. — Я очищу тебя от тех сил, которые так стремительно захватили твою душу. Я помогу тебе выбраться из этого Ада. Ваас вновь усмехнулся. Это шоу доставляло ему удовольствие. Однако большим удовольствием для него являлось то, что дружки Джейсона убиты. Он в свое время стремился это сделать, но все сделали за него. И как тут не поверить в Бога?        — Да брось, Люк, этих клоунов давно надо было убить и сожрать, — весело подметил Ваас, жалея, что в церковь нельзя протащить банку пива. — По моему, я начинаю верить в Бога. Однако Джейсон его уже не слушал. Он находился под серьезным давлением собственных эмоций. Те люди, с которыми он общался, гулял и дружил — их больше нет. Они убиты лишь потому что Джине надоело выслушивать в свой адрес колкости. Никто из них не виноват в своей смерти. Джина сорвалась, словно монстр и убила даже тех, кто никогда не говорил в ее адрес ничего плохого. Она вряд ли сожалела о том, что сделала — по мнению Броди. «Боже… Кого я взял с собой в цивилизованный мир?!» И, находясь под натиском эмоций, Джейсона по настоящему прорвало:        — Джина… Ты — животное! — воскликнул он и, казалось, от его переполненного эмоциями крика задрожали стены. —  Я пытался тебя спасти, пытался сделать тебя человеком, но ты… Боже… Тебе нет прощения ни в одной из религий. Ваас, удивившись истерики Джейсона, посмотрел сначала на остолбеневшего Рассела, затем на уничтоженную словами Джину, которая тряслась от каждого сказанного слова. Сейчас она была похожа на кролика, которого загнали в нору волки: они клацали своими острыми зубами, грозясь его словить. Но тут Ваас был на стороне скорее кролика, чем волков.        — Блять, Броди, твои клоуны — самые настоящие грешники, которым место только у каннибала в желудке,  — серьезно заявил он на весь зал, вспоминая лицо каждого убитого Джиной. От этих картин ему захотелось перекреститься. —  Этих ебанатов я еще стремился убить, но тут вот… Да, кажется, я уверовал. Рассел сжал в ладони волосы Джины и маленький крестик. Он с вызовом взглянул в зеленые глаза разгневанного мужчины.       — Не говори так, Джейсон, — после громоподобного крика мужчины голос Рассела казался приятным бальзамом для ушей. — Все имеют право быть прощенными. Броди поднялся со скамьи и сжал руки в кулаки. Он не мог заставить себя простить произошедшее, не мог просто взять и закрыть на это глаза.       — Но не ты, Джина, — обратился он к некогда любимой девушки уже более спокойным голосом. —  Я верил в то, что ты сможешь быть человеком, но ты… Джина с ужасом наблюдала за эмоциональным выступлением Джейсона. Что она могла в данной ситуации сделать? Ничего. Можно было признать, что он был прав, ведь Джейсон доверял ей, а она его подвела в самую неожиданную для него минуту. Однако в ее мире любовь прощала все, даже такое. Поэтому она медленно поднялась на ноги с колен, заставив Люка убрать руку с ее головы. Ее карие глаза пылали единственной надеждой на то, что Джейсон хотя бы ее простит. Простит, потому что любит.        — Если так, то чего стоит твоя любовь? Неужели она фальшива? — задала она вопрос, ожидая получить в ответ «нет» и какие-то обоснования всему этому. Но судьба повернулась к ней другой своей стороной — самой неудачной. В душе Рассела поднимались противоречивые чувства: с одной стороны, инстинктивное желание помочь; с другой — если уже исправить ничего нельзя — принять все, как есть без каких-либо ссор и скандалов. «О, нет, совсем не фальшивая. От того мне и больно, что она — самая настоящая.» Броди минуту смотрел в карие глаза той, кого очень любил. Он связал с ней жизнь, взяв на себя огромную ответственность. И он взял с Джины обещание, что она никогда не повернется лицом к своей самой темной и непристойной сущности. Видит Бог, он пытался ей помочь, пытался всеми силами. Но ничего не вышло. Ему оказалось очень больно делать выбор. Все внутри напряглось от того, что ему предстояло сказать. Однако другого варианта развития событий не было. Броди уже не мог поверить тому, кто убил и съел его окружение.        — Просто… —  начал со вздохом Джейсон, слова давались ему очень тяжело. Он, несмотря на происшедшее, до сих пор любил Джину, однако даже у любви есть предел. —  Тот, кто убил человека и съел его — не заслуживают никакой любви. И было в этом голосе нечто столь странное, чуждое, незнакомое, что, несмотря на весь свой шок, девушка согласилась. Ее внутренности содрогнулись от услышанного, а в мыслях вся жизнь пошла инверсией. Теперь не было никаких «мы». Джина не знала, что будет делать дальше. Но точно знала, что куда бы она не пошла — они с Джейсоном никогда не пересекутся. А затем Броди развернулся и пошел прочь из церкви. Только Монтенегро не видел в этой драме ничего такого, что могло бы расстроить.        — Эй, Белоснежка, не трать напрасно мешки для трупов. Пусть твоя подружка их доест, — насмешливо кинул ему вслед Ваас. Однако Броди ушел, хлопнув дверью и с ним ушла последняя надежда на то, что он сможет простить. Джина с диким шоком наблюдала, как Джейсон покидал церковь. Ее непоколебимая уверенность в том, что Броди даже после такого останется с ней, была тихой гаванью посреди бушующего шторма. Однако все рухнуло в один момент. Джейсон ушел, оставив ее в окровавленном свадебном платье в церкви. И никакая любовь не смогла его отговорить вернуться и принять Джину вновь. Девушка хотела разрыдаться и побежать за ним. Однако чувства заставили ее буквально прирасти к месту. Даже если она побежит за Джейсоном и будет его умолять — чуда не произойдет. Все кончено.        — Если мной двигал Дьявол, отец, то, что двигает Джейсоном? — дрожащим голосом спросила она, взглянув на Рассела. Она смотрела на него, словно Люк был единственным человеком, который даже в такую минуту относился к ней с нежностью. А, быть может, так оно и было.        — Идиотизм, — ответил на ее вопрос Ваас. — Этот напыщенный попугай нихренашечки не изменился с того момента, как попал на остров. Но что ж, подруга-каннибал, ты теперь расплачиваешься сама за свой выбор. Рассел оставил без внимание выпад Монтенегро. Он всем своим существом ощущал разбитость Джины. Она была готова пойти на все, чтобы унять внутреннюю боль и в данный момент пыталась хоть как-то отвлечь себя от этого разговорами. Ведь когда она останется одна — боль накроет ее с головой, словно одеяло из колючей проволоки и задушит. Расселу было искренне жаль Джину. Но что он мог сделать?       — На самом деле, он поступил как самый обычный человек, — тихо начал Люк, осмотрев зал сидящих. Все были потрясены данным событием, кроме Вааса и Люция. —  Я не могу назвать его поступок правильным или неправильным, но… Я так не поступил бы. Рассел осторожно вытер слезы с щеки девушки и слабо улыбнулся. Он хотел хоть немного унять ее боль. Люк понимал, что сотворенное Джиной — не есть хорошо, однако она не должна из-за этого становится вселенским изгоем.        — Пути Господни неисповедимы и все мы грешны: кто-то больше, кто-то меньше. Но каждый заслуживает прощения, даже тот, кто кого-то убил или съел. Люк осторожно погладил девушку по волосам, а затем обнял и прижал к себе. Теперь она стала совсем одинокой из-за своей безумной и странной выходки. Однако Люк пытался избавить ее от чувства, что весь мир после такого от нее отвернутся. Хотя может так и было, ведь для нее весь мир — Джейсон, а он ушел, не оставив намека на прощение. Люций с какой-то грустью смотрел на девушку. Кажется, Люк не единственный, кто хотел бы ей помочь в такой темный час.        — Мы будем молится за твою душу до ночи, — произнес Рассел и стал тихо шептать молитву на ухо девушки.        — Этот попугай должен быть благодарен Богу за такой уступок,  — вновь подал свой голос Ваас. — Теперь его клоунская пати на своем месте. Но что ж, давайте поблагодарим Бога за это великолепное событие. Джина обняла Рассела и прижалась к нему. Она зарылась своим лицом в его черное одеяние и тихо всхлипнула. Пульсирующая боль внутри стала каким-то волшебным образом утихать. Ее жизнь была разрушена, однако… На горизонте, как Вифлеемская звезда, загорелась новая. В этом священном месте она чувствовала, как прежняя жизнь вытекает из нее каким-то стремительным потоком. Ей захотелось стащить с себя это дурацкое окровавленное платье и сжечь его прямо на алтаре. Находясь рядом с Расселом, она ощутила спокойствие и принятие. Когда его губы зашептали молитву, ей стало совсем спокойно. Сердце, которое все время колотилось, стало сбавлять ритм. Вся церковь вновь наполнилась гулом голосов — все читали молитву и только упавшая Библия напоминала о том, что среди них совсем недавно сидел еще один человек.