2. Часть 4
27 февраля 2019 г. в 18:36
Морри с наигранным интересом рассматривала сидевшего на её серебряном кубке выгравированного дракона, изящно обвивающего своим мощным хвостом ручку бокала на манер объятья. Роскошные крылья этого мифического существа были выполнены с филигранностью, присущей лучшим мастерам Камелота, и в идеальной точности так, как если бы эти детали срисовывали с натуры, в чём девушка, разумеется, сомневалась. Ведь драконов не видели уже сотню лет.
Искусственно созданный представитель вымершего вида из серебра смотрелся на кубке красиво и естественно, как будто бы в тот же миг готов был воспарить в небесную гладь. Девушка уделила рассматриванию собственного бокала достаточно больше времени, чем покоявшейся в её тарелке нетронутой еде, на которую не бросила даже взгляд, и Артур подозрительно косился в сторону сестры, но вопросы предпочел не задавать, чтобы ненароком не стать эпицентром вылившегося плохого настроения.
А именно так сестра вела себя, когда была не в духе.
В просторном зале в приглушенном свете высилась старинная каменная статуя, украшавшая собой сводчатую нишу в дальнем уголке комнаты рядом с вереницей узких удлиненных окон, с гнездившимися на них железными решётками. Чуть поодаль отливал бронзовым светом камин, создавая неспешно мерцающий огонёк, которым были объяты потрескивающие поленья внутри каменной конструкции.
Давно ставший традицией совместный ужин по пятницам проходил в напряжённой тишине, как и многие подобные ему до этого. Утер, занимавший почётное место во главе стола, спокойно трапезничал, наслаждаясь таким редким явлением, как отдых от суеты разговоров и обсуждений королевских проблем, и совсем не замечал этой напряжённости вокруг.
Артур ненавидел эти вечера и предпочёл бы оказаться как можно дальше от этого зала, но Утер считал своим долгом проводить такие ужины и был бы крайне расстроен, если бы его дети пренебрегли ими, занявшись своими делами. Хотя Артур до сих пор не понимал, что именно заставляло его сестру присутствовать на этих семейных посиделках, ведь душевное состояние отца с недавнее время волновало её в последнюю очередь.
Он неловко прокашлялся, пытаясь отыскать тему для разговора, которая бы смогла отвлечь занятых в своих мыслях Утера и Морри, но ничего на ум не приходило, и Артур лишь схватился за бокал с вином, быстро запивая так и не вырвавшиеся фразы.
— Почему не ешь?
Утер, наконец, соизволил поднять взгляд на дочь, которая, уставившись в одну точку, излучала скучающий вид.
— Да что-то не хочется, отец, — ответила Морри, не удостоив старшего Пендрагона взглядом. — Человеческие казни не располагают к повышению аппетита.
Артур мысленно чертыхнулся, захлебнувшись вином, горло обожгло болью одновременно с тем, как он заметил нахмуренные брови Утера. Не стоило догадываться, что последует за этим.
— Ты вновь затрагиваешь тему, которую мы договорились не продолжать, — стальным голосом ответил отец, громко поставив кубок с вином на стол.
Морри всё еще не поднимала взгляд.
Позолоченные канделябры с вырезанным гербом Пендрагонов на стержне блестели в свете свечей. Стол валился от всевозможных яств, блюд и фруктов, которые находились в широких подносах с красивой умелой резьбой по краям. Вдоль стола находились несколько слуг, которые молчали, опустив головы, готовые обслуживать его Величество и семью короля, как только те прикажут, а многочисленная стража подпирала главные двери, ведущие в зал. Но присутствие стольких людей совершенно не препятствовало намерениям Морри затеять привычную ссору с отцом, и Артур мысленно застонал, приготовившись к самому ненавистному моменту своей жизни, когда два любимых ему человека готовы были разорвать друг друга в клочья из-за разницы взглядов.
Этот ужин с давних времён служил целью показать сплочённость и силу рода Пендрагонов, как свидетельство того, что члены этой семьи не имеют между собой тайн и недоговорок. Именно Утер решил собирать своих детей за столом, с тех пор, как леди Морриган научилась говорить, надеявшийся, что так его возлюбленные дети смогут восполнить внимание со стороны отца, которому редко удавалось проводить с ними надлежащее время. Но задумка оказалась хорошей лишь на словах.
— Не стоит переживать, отец. Я лишь объяснила Вам источник своей печали, ведь Вы спросили, почему я не притрагиваюсь к еде, — колко бросила в ответ девушка.
— Морри, хватит, — шикнул на неё Артур.
Прошло то время, когда ужин проходил за звонким щебетанием маленькой черноглазой девочки и весёлой болтовнёй беловолосого мальчишки, которые, перебивая друг друга, вечно торопились рассказать отцу все события, случившиеся с ними за долгий день, начиная от увиденной утром бабочки и заканчивая беготнёй от стражи после наступления сумерек. Маленькие дьяволята всегда находили на свою голову неприятности, но им всё сходило с рук, ведь они были детьми короля, и никто не смел возразить им, прекращая все эти невинные, но порой неприятные шалости.
Теперь традиционные ужины не были наполнены столь красочными описаниями и весёлым смехом. Последнее время всё чаще зал окутывало тягостное молчание под звук бренчания столовых приборов, и это в лучшем случае. А в худшем, случалось то, что происходило сейчас. Артур пропустил момент, когда его сестренка, в восторге лепетавшая о любви к дорогому отцу, вдруг стала жестока к любому его решению и воспринимала в штыки каждое сказанное им слово.
Порой Артур просто молчал, дожидаясь пока его сестра и отец, высказав друг другу парочку нелестных комментариев, замолчат, сведя ссору на нет. Но иногда Артуру приходилось всерьёз разнимать этих двух безмерно любимых, но невозможно упрямых личностей, похожих друг на друга, как две капли воды, которые готовы были отстаивать свои доводы ценой жизни, выясняя кто прав, а кто нет.
И сейчас явно был один из тех моментов, потому что он знал, когда Морри готова была устроить сцену по одному только взгляду на девушку.
— В Камелоте есть непреклонный закон, касающийся магии. — проговорил Утер. — И любого, нарушившего его, ждет неминуемая казнь. Что из этого требует нашего дальнейшего обсуждения?
Морри повысила тон, мгновенно отвечая.
— Ничего, по-видимому. Ведь ты давно считаешь любого мага врагом народа, даже если он не совершил ничего дурного. И делать казнь фееричным зрелищем стало для тебя привычным и естественным.
Артур обречённо посмотрел на застывшего в напряжённой позе отца, пронзающего взглядом Морриган, который всерьёз собирался продолжать этот никому не нужный разговор. Сколько раз он видел это твердое выражение на его лице, когда кто-то затрагивал тему магии? И сколько раз он вынужден был слушать эти вечные ссоры?
Морри сжала кулаки. Её взгляд был полон неудержимой злости, и Артур совершенно не хотел это видеть. Сестрёнка никогда не жалела красноречия, чтобы оскорбить отца, и порой переходила все границы допустимого в отчаянной попытке доказать свою правоту. Артур не мог её винить, ведь порой и сам сомневался в решениях старшего Пендрагона, но высказываться таким образом позволить себе не мог. Сейчас Утеру как никогда был нужен сын, готовый выполнять приказы. И Артур мог бы расшибиться вдребезги, чтобы заставить отца перестать сомневаться в нём, даже если при этом он будет соглашаться со всем, что тот предпринимает.
Но стоило Утеру поднять голос на сестру, как всё внутри него протестовало против этого.
— Казнь – это урок оставшейся части колдунов, — меж тем разговор становился громче, распаляя тяжелый нрав двух Пендрагонов, на лбу Утера отчётливо была заметна появившаяся жилка; он не спускал глаз со своей дочери, которая прожигала взглядом его в ответ. — Тем, кто имеют наглость колдовать в Камелоте после Великой Чистки. Они побоятся нападать на замок, если увидят, как их сородичи сгорают на костре.
— Это лишь сильнее обозлит их, и они будут думать о том, как отомстить тебе и твоему королевству!
— Это ли не доказывает их злые намерения? Все они лишь показывают своё настоящее лицо.
— Ты вынуждаешь их!
Утер ударил по столу, поднимаясь. Вслед за ним вскочила Морри, разгневанная как никогда. Тонкие скулы были сжаты силой её гнева, бушующего внутри вздымающейся груди, и бюст шикарного платья из атласной ткани ходил ходуном. Артур отреагировал мгновенно.
Встав со стола, он примирительно выставил руки, обратившись к сестре.
— Хватит! — вскрикнул он. — Этим разговорам не место за этим столом. Морри, прошу тебя, прекрати перечить отцу! Как бы тебе не хотелось, законы Камелота изменить невозможно. Ты ведешь себя недопустимо. Отец, — он повернулся к Утеру, — тебе не следует так остро реагировать на замечания Морри. Разве ты не знаешь, как болезненно она переносит подобные события. Дай ей время.
— Я сама в состоянии говорить за себя, Артур, — встряла принцесса, — время не загладит того, что уже произошло и не вернёт жизни невинным, убитым по его приказу. Тебе ли не знать.
— Они не были невинны, как бы ты этого не хотела, Морри, — воспротивился Артур. — Магия в Камелоте под запретом, даже ребёнку это известно. Те, кто осмелились колдовать, знали, на что они идут.
Он никогда не позволял себе вставить слово против Утера, но лишь в такие моменты страх и трепет перед отцом отходили на второй план. Стремление во всём соответствовать представлениям отца и желание заслужить его уважение меркли по сравнению с его обязанностями старшего брата. Нрав Морри был несдержан и непокорен, её своенравность и вспыльчивость была отражением Утера, и порой только Артур мог спасти её от гнева старшего Пендрагона, что всегда и делал.
Какое-то время в ответ не доносилось ни звука, упавший бокал с вином, расплескав содержимое, медленно крутился на полу, создавая надоедливый звон, пока, наконец, не успокоился, замерев на месте. Понадеявшись, что его слова приведут в спокойствие двух Пендрагонов, Артур не стал продолжать и лишь бросил отчаянный взгляд, адресуя его сестре, но та лишь сжала зубы, выказывая свойственную ей упёртость.
— Если твоя сестра сомневается в моих решениях, то я бы предпочёл, чтобы она говорила мне это в лицо, Артур, — сказал Утер более спокойным тоном и снова сел за стол. — Очень жаль, что я не являюсь для неё авторитетом в некоторых довольно важных вопросах.
Морри тяжело вздохнула:
— Я лишь указала на причины своего плохого настроения, — снова проговорила она, медленно произнося каждое слово. — Ведь я прежде всего волнуюсь за Артура и Камелот. Твои решения могут повлиять на его будущее, и прежде всего они приводят к покушениям и опасности, которая возникает над головой твоего сына!
— Любой, кто нападёт на Пендрагонов, поплатиться своей жизнью! Не смей попрекать меня в безрассудстве!
— А ты подумай о том, к чему приводят твои казни!
Она громко отодвинула стул, и этот звук, казалось, полностью разрушил все надежды Артура привести этот разговор в более спокойный тон, проехавшись неприятным скрипом по напряженному слуху.
— Я не голодна, — с этими словами Морри покинула зал, гордо миновав склонивших голову слуг.
***
Мерлин намеревался закончить с доспехами к утру, но с помощью магии дело пошло намного быстрее. Используя свои свободности, он заставил обмундирование принца чистится самому, а мётлы вращаться и подметать пол самостоятельно. Оставшееся освободившееся время он занял чисткой сапог принца, зашил парочку рубах и успел даже явиться в покои Артура без опоздания, чтобы помочь ему перед отбоем. И даже после того, как Гаюс неожиданно зашёл в комнату и увидел, как летают в воздухе вещи, подвластные силе его магии, юноша лишь пожал плечами, наотрез отказавшись приступать к работе собственными руками. Он ведь был магом, как-никак. Пора было об этом вспомнить.
Артур находился в очень странном настроении и даже совсем не ёрничал и привычно не оскорбил его в ответ на шутливое замечание юноши. Не зная причин такого поведения, Мерлин выяснять их не стал и, как только отпала необходимость в его присутствии в покоях, тотчас пустился к главному выходу из замка. Нужно было наведаться к Гвен, чтобы она дала ему парочку уроков о том, как надеть на Артура доспехи, при этом не убив ненароком принца своей нерасторопностью. Магия была бессильна в такой области, и поэтому Мерлину пришлось искать другой способ научиться справляться с этой частью своих обязанностей.
Он благополучно миновал высокие надвратные башни, пройдя по мосту, и привычно свернул по дороге к приютившемся домикам, подпирающим стены замка. Нижний город в такой час уже опутала тьма, изредка появляющиеся на его пути зажжённые факелы освещали мощёную дорогу, что вела мимо главных ворот на местный рынок, в эту пору безлюдный и безмолвный. Он прошёл мимо деревянных помостов и навесов, прикрывающих пустующие прилавки продавцов, и чуть не споткнулся о накрытую сеном оглоблю, тянувшуюся от стоявшей поодаль тележки. В темноте разглядеть что-то дальше своего носа было сложно.
Мимо прошлась стража, грохоча своими доспехами, и пробежала парочка горожан, спешащие укрыться в своих домах. Время было довольно позднее для увеселительных прогулок, и Мерлину следовало бы поторопиться.
Гвен была довольно щедра на помощь в последнее время, если бы не она, то пребывание в должности слуги принца попросту бы вымотало Мерлина, иссушив весь запас его сил. Одновременно справляться с обязанностями помощника лекаря, узнавать замок, скрывать свой собственный дар, знакомиться с новым для него бытом горожанина и стараться во всем угодить зазнавшемуся принцу - Мерлин никогда бы не справился в одиночку. Он был рад, что на том пиру познакомился с невероятной и такой отзывчивой Гвен, которая пыталась сделать его адаптацию к новому строю жизни максимально комфортно и быстро, помогая во всем, в чем имела опыт. Кажется, он не расплатится с ней до конца жизни за столь неоценимую поддержку. Сегодня ему снова предстояло злоупотребить её великодушием, а после придумать, как отблагодарить девушку. Цветы, которые он собрал по дороге, были лишь незначительной маленькой признательностью. Без Гнев он бы не справился с теми обязанностями, которые навалились на него в последнее время, но и неплохо было просто заиметь друга, который не пытался им попрекать, как норовили сделать все в Камелоте, едва он переступил порог.
Обычные рутинные дела затянулись, и у Мерлина даже не было свободного времени, чтобы поразмышлять о не так давно выясненном предназначении, о мотивах леди Морриган и о собственной закружившийся в водоводе жизни. Он предпочитал плыть по течению, сосредоточившись на ежедневном укладе. Уезжая из Эалдора, Мерлин и представить себе не мог, что станет слугой принца, и какой бы тяжёлой участью это не обернулось, юный колдун все же находил положительные моменты в кипе удручающих: по крайней мере он имел честь лицезреть шикарную фигуру принца в голом виде по утрам и вечерам, и это что-то да стоило. Думать о таком важном будущем, о котором твердила принцесса и живущий в подземельях Дракон, в данный момент особо не хотелось. Он просто устал, и все возмущения совершенно не улучшили бы нынешнее положение вещей. Сейчас хотелось просто сделать всё возможное, чтобы понять принцип облачения принца в доспехи, а после залечь в свою неудобную кровать и хорошенечко выспаться за этот долгий, тянувшийся постоянным выполнением обязанностей, день.
При мысли о кровати, его спина напряжённо заныла, как бы намекая на то, что пора было претворить желаемое в действительность, и он быстро свернул за угол, вспоминая, какая из этих многочисленных построек, которые стройным рядом подпирали улицу, принадлежала Гвен. Но планам не суждено было сбыться. Внезапно он услышал крики, и ноги сами понесли его в сторону звучащих голосов.
Сонливость как рукой сняло. Кто-то впереди ругался на повышенных тонах, и Мерлин отчетливо различал окрики девушки, которая явно пыталась утихомирить кого-то, кто грубым голосом кричал ей в ответ. Пришлось сделать несколько поворотов в сторону, и его шаги ускорились, когда он узнал голос, раздающийся из подворотни, который мог принадлежать только Гвен. Его беспокойство в разы возросло, когда слова вдалеке стали различимы.
— Прошу вас, господин Бенри, — Мерлин не мог ошибаться, это действительно говорила Гвен. — Мой отец изготовил для вас приличный меч, не могли бы вы заплатить за него, как полагается честному покупателю?
— Меч ужасен! И я не буду за него платить. Ясно тебе, служанка?
Послышался резкий шлепок, и Мерлин выглянул из-за угла, чтобы увидеть Гвен и какого-то незнакомого мужчину, стоявшего возле неё и державшего новенький меч с эмблемой Пендрагонов. Лицо девушки было искажено неприятной гримасой боли, она держалась за правую щеку рукой, а незнакомый мужчина замахивался на неё снова, и Мерлин просто не мог остаться в стороне.
Магия приятно разлилась по его телу, стоило ему направить свой взгляд на лежавшую, прислонившись к стене, груду сельскохозяйственной утвари, посылая мысленные приказы. И как всегда, отражение его мыслей становилось реальностью, когда волшебная субстанция в его крови запульсировала, а предметы, прожигаемые его вспыхнувшими глазами, тут же опрокинулись, словно случайно, вынуждая мужчину отскочить в сторону от девушки. Мерлин выскочил из своего укрытия и подбежал к Гвен, дотрагиваясь до её плеча.
— Гвен, что случилось? Ты в порядке?
Девушка лишь неоднозначно покачала головой, а мужчина хмыкнул и развернулся, намереваясь уйти. Но Мерлин поспешил остановить его.
— Верните меч, он не принадлежит вам, — проговорил юноша, вставая напротив мужчины, который замер и медленно повернулся, раздражённо сузив глаза.
Через мгновение он неприятно скривился и подошел ближе, равняясь с Мерлиным. Волшебник попытался не учитывать тот факт, что мужчина был выше ему на голову и шире в плечах раза в три, к тому же владел умением боя, и упёрто выдержал уничтожающий взгляд, которым тот окинул щуплое телосложение Мерлина под слоем поношенной крестьянской одежды.
— А если не верну, что с того? — грубо спросил мужчина, и только сейчас Мерлин узнал в нём новобранца, которого одобрил Артур на утренней тренировке, и положение дел значительно осложнилось от факта того, что перед ним сейчас оказался будущий рыцарь Камелота.
— Я позову стражу. Воровать в Камелоте запрещено законом, — голос Мерлина совсем не дрогнул, но даже он не предполагал, как будет отбиваться от господина Бенри, если этому бугаю вздумается помахать кулаками или мечом. Или как объяснить принцу, что ввязался в бой с без-пяти-минут рыцарем.
— А разве кто-то его ворует? Я ведь скажу, что уже заплатил. И кому поверит стража, подумай мальчик? — его лицо неприятно исказил недобродушный оскал. — Лакею и девчонке, немощной служанке? Или будущему рыцарю Камелота? Меч теперь мой. Попробуй сказать что-то против.
И он направился прямо по улице, вежливо поприветствовав представителей стражи, которые шагали ему навстречу, а Мерлин досадливо посмотрел ему вслед, не зная, как применить магию, чтобы сделать хоть что-то полезное в этой ситуации. Безусловно, тот был прав. Слово уважаемого представителя рыцарства было важнее и значительнее против слов прислуги, но Мерлин всё равно не собирался так просто сдаваться.
Гвен положила руку ему на плечо.
— Не обращай внимание. Такое иногда случается, — сказала девушка мягким тоном.
— Но он украл его, Гвен! — выпалил Мерлин, поворачиваясь к ней, оскорблённый несправедливостью, которую был не намерен терпеть. — Мы не должны были позволить ему уйти.
Гвен пожала плечами и чересчур спокойно отряхнула платье, направившись в дом, а следом за ней последовал и Мерлин, всё еще пребывающий в разозлённом состоянии и возмущающийся по поводу вседозволенности рыцарей.
При свете свечей он внезапно заметил наливающийся синяк прямо у Гвен под левым глазом, который стремительно приобретал неприятные оттенки, разрастаясь по смуглой коже неровным отпечатком, и снова почувствовал своё бессилие. Девушка увидела, куда направлен его взгляд, и постаралась прикрыть приобретённое увечье вырвавшимися из прически прядями волос, хотя это нисколько не помогло. Она отвернулась, подбирая упавшие на пол вещи, и только сейчас Мерлин огляделся вокруг, подмечая беспорядок, творившийся в прихожей. Очевидно, мужчина успел и здесь устроить сцену, совершенно не стесняясь своего поведения.
— Отец отправился в деревню Прентон, отвести заказ, который делал для одного зажиточного крестьянина, — сказала Гвен. — Не знаю, как буду объяснять ему пропажу меча. Он сильно расстроится.
Мерлин, внезапно сообразив, что стоит без дела на пороге, бросился помогать девушке приводить в порядок комнату, и словил брошенный благодарный взгляд из-под выбившейся челки.
— Я верну меч, Гвен.
— Нет, Мерлин, — она вздохнула. — Ты тут ни при чём и совершенно не обязан...
— Не беспокойся, я что-нибудь придумаю, — уверенным тоном заявил он, совершенно отказываясь мириться с тем, что произошло.
— Ты не сможешь. Послушай, я знаю, что ты бы хотел помочь, — Гвен мягко улыбнулась ему. — Я вижу это в тебе. Знаешь, ты совершенно не подходишь этому месту, и именно поэтому ты мне сразу понравился, — она осеклась, округлив глаза и тут же закашлялась. — Я имею в виду, понравился, как... как друг. Конечно, безусловно. Я это и имела в виду.
Игнорируя недоумевающий взгляд Мерлина, она смущенная до красноты опустила глаза.
— К чему я... Иногда с нами происходят вещи, которые мы не можем исправить. Довольно плохие вещи. И если ты не... если ты обделён властью, приходится смириться с некоторыми обстоятельствами.
Он был совершенно с ней не согласен.
— И как часто такое случается?
Девушка подобрала осколки глиняной вазы, разбросанные по полу, и выпрямилась.
— Народ в Камелоте разный, в основном приличный, но вот приезжие иногда не знают границ своей наглости, — в голосе Гвен звучала уверенность в собственных словах, явно приобретённая неудачным опытом.
— И разве им позволено делать, что вздумается? Я поговорю с Артуром, — решительно высказал он, складывая разбитые осколки. — Он должен знать, что с этим делать. Почему ты смеешься?
Гвен прекратила смеяться и покачала головой, рассматривая сжатые кулаки Мерлина и решительный взгляд.
— Артур последний человек, которому будет интересно знать, что здесь случилось, — объяснила она слегка насмешливым тоном.
— Он принц Камелота и должен поддерживать порядок в королевстве.
— О, Мерлин, об этом я и говорю. Ты совершенно не подходишь этому месту. Поверь, Артур не будет слушать тебя без доказательств.
Колдун хотел что-то сказать в ответ, но вдруг понял, что не сможет убедить её. Как бы то ни было, у Мерлина было то, что делало его увереннее и настойчивее в своей готовности отстаивать собственные интересы, магия была тем инструментом, который мог облегчить жизнь, мог помочь, когда другие способы являлись бессильны. У Гвен надежды были лишь на соблюдения законов Камелота и на благоразумие тех, кто был уполномочен обладать властью. И раз она так отчаянно не верила в принца, то на это должны были быть причины. Однако попробовать все же стоило. Мерлин не был из тех, кто просто так терпит издевательства над собственными друзьями и ничего не делает. А если Артур отказался бы помогать, волшебник смог бы вернуть меч и сам, с небольшой помощью своей магии, но об этом никому знать не следовало.
— Разве мои слова и то, что на твоём лице, не являются доказательством? — возразил он, но уже более спокойно. — Я поговорю с Артуром, Гвен. Можешь не переживать об этом.
Девушка при этом вздохнула, собираясь с силами, вероятно она не сильно верила в его слова, однако по каким-то причинам тоже не стала переубеждать юношу.
— Хорошо, как скажешь. Что насчёт тех цветов у тебя за спиной... ээм... — она указала рукой на виднеющийся в руках Мерлина букет, немного примятый недавними событиями, и юноша ударил себя по лбу.
— Совсем забыл, — выпалил он и протянул его девушке, радуясь расцветающей на её измученном лице настоящей улыбке. — Это для поднятия настроения. Такая девушка, как ты Гвен, не должна омрачать свое красивое лицо грустной улыбкой.
— Ты пришёл сюда только, чтобы подарить мне цветы? — недоверчиво спросила она, и Мерлин покачал головой.
— Нет, на самом деле, мне нужна помощь.
***
Морри резко захлопнула за собой дверь, врываясь в собственные покои, чтобы увидеть крайне испуганные лица слуг, удивленных внезапным порывом своей госпожи. Она шикнула на них, чтобы те убирались поскорее, и прошла вглубь комнаты, с остервенением снимая со своей шеи блестящие украшения.
Служанки поспешили убраться с глаз долой и тихо шмыгнули в коридор, оставляя девушку одну.
Лежавший на краешке кровати черный кот, с имеющимся на груди пятном в виде расползающейся белесой паутины, приподнял свою увесистую морду, рассматривая хозяйку своими невозможными ярко-сиреневыми глазами, в которых застыло непонятное выражение, так не свойственное обычным представителям кошачьих четвероногих. Он проследил за тем, как девушка вышагивала между кроватью и комодом, стоявшим около дальней стены, явно взвинченная недавними событиями, и меланхолично зевнул.
Справившись, наконец, с замысловатым замком украшения, она небрежно кинула его на имеющуюся в углублении перед ажурным окном полку, где хранила всякие женские мелочи, и только сейчас заметила, что за ней внимательно наблюдает пара сиреневых глаз.
— Я знаю, что всё это бессмысленно, но не потерплю осуждения, — сказала она коту. — Так что, занимайся своими делами, пожалуйста.
Животное издало звук, похожий на надменное человеческое фырканье, и отвернулось, спрыгнув с кровати. Морри тяжело выдохнула и уже с меньшей агрессией продолжила готовиться ко сну, надеясь, что на сегодня у неё больше не будет посетителей и Артур не прибежит на ночь гладя возмущаться по поводу того, что её поведение опять было недопустимым в отношении отца. Хотя такое и бывало не столь часто, Морри не могла понять, насколько сильно сегодня перешла черту, и насколько серьёзно сейчас злится её брат, чтобы решить устроить нотации. Он никак не мог смириться с тем, что они с Утером не ладили, и постоянно искал способ сплотить их.
Девушка села на кровать, взяв зеркало, рассматривая уставшее бледное лицо и небольшие круги под глазами. Последнее время ей всё чаще приходилось не спать всю ночь. Она так надеялась, что в скором времени Артур перестанет смотреть на Утера, как на предмет своего обожания, и научится видеть в нём не только отца, но и правителя, у которого имелись существенные недостатки.
Внезапно кот зарычал, отвлекая её от собственных мыслей, и всмотрелся во что-то невидимое в том направлении, где лёгкий ветерок разгонял полотняные шторы около единственного в комнате окна. Его глаза полыхнули ярким сиреневым светом, когда он мягкой поступью приблизился, и Морри поднялась.
— Что такое, Нуду?
Она сделала несколько шагов поближе к окну.
— Кажется, у нас незваный гость, верно? — её поза сделалась напряженной, а когти кота словно в ответ на фразу девушки заскрежетали по деревянному полу, образуя едва заметные полосы на гладком дереве. Хвост распушился, становясь на несколько размеров больше, чем раньше, но Морри кинула на него быстрый взгляд, мысленно приказывая не делать лишних движений, и отодвинула плотную занавеску.
Оттуда мгновенно выпорхнула бабочка, ранее зацепившаяся за ткань, и взмахивая своими разноцветными крыльями, направилась в сторону окна, пролетев мимо наблюдавшей за ней Морри. Нуду снова зарычал, уже более неприязненно, оскалившись, своим грозным видом напоминая зарвавшуюся собаку.
— Не стоит, дорогой, — сказала она, заметив состояние кота, и махнула рукой, проследив, как бабочка покидает комнату, просочившись через прутья решетки на окне. — Мы же не хотим последствий необдуманных порывов.
Она задумалась, а кот при этом успокоился, как только предмет его недовольства покинул комнату, и сел на задние лапы. Его глаза немного потускнели, как будто бы внутри них кто-то на момент задул свечу.
Морри озадаченно оглядела комнату. Бабочка могла значить лишь одно: Народец Благого Двора решил следить за ней по каким-то неясным причинам. А это было довольно странно, и нужно было выяснить, что задумали эти вечно приставучие создания.
Девушка подошла к своему столу, по пути огладив морду кота, который довольно помурлыкал ей в ответ, и оторвала небольшой листок пергамента из скопившихся грудой книг на полке. Обмакнув перо в чернильнице, она сделала небольшую надпись на листе, а после направилась за ширму, туда, где дожидалась своего часа предусмотрительно оставленная слугами наполненная ванная.
Она устремила взгляд на прозрачную жидкость, от которой шёл белесый горячий пар, но в следующее мгновение замерла, вглядываясь в воду перед собой. Что-то было не так. Рука повисла в воздухе, вместе со сжатым в пальцах листом, когда девушка ощутила, что её сознание заволакивает неожиданная пелена.
На поверхности воды наблюдалось небольшое покачивание, мистическим образом заставляющее ровную гладь покрыться небольшими волнами. Цвет из прозрачного приобретал оттенок темноты, и уже через мгновение вся вода сделалась угольно-чёрной, как будто кто-то случайным образом уронил в неё баночку чернил, и вспенилась, издав протяжное шипение.
Не успев сделать вдох, Морри оказалась прямо посреди этой жидкой, заманивающей в свои сети темноты всем телом, и в горло устремилась вода, заставив захлебываться ею в конвульсивных метаниях. Перед глазами замаячили пузырьки воздуха, которые вырывались из открытого рта, и на миг девушку охватила паника, которая, как всегда, показалась раньше, чем осознание нереальности происходящего.
Морри заметалась, пытаясь двигать ногами и руками, но вода перед ней отказывалась поддаваться движениям, и тело оставалось неестественно замерзшим в теснине жидкости, как будто его сковывала какая-то невидимая сила. И она лишь попросту теряла силы на то, чтобы бессмысленно раздвигать не поддающуюся воду перед глазами руками, создавая ещё больше пузырьков перед собой. Полы платья колыхались, и идеальная прическа стремительно расползалась, её волосы, ровно, как и ткань, медленно покачивались под влиянием несуществующего течения.
Её тело находилось в чернеющей воде посреди бескрайнего океана. Это было видение.
Она видела это уже довольно часто, чтобы привыкнуть, но видения всё равно всегда заставали её врасплох, а вода в легких ощущалась чересчур реальной.
И когда не дышать сделалось уже совсем невозможным усилием, и сознание обретало мутность под действием заканчивающегося воздуха, воды чёрной глади разгладились, покрылись рябью и, наконец, раздвинулись, позволяя Морри увидеть сквозь толщу незнакомую комнату, заставленную всевозможными скляночками и предметами.
Морри тут же огляделась, подмечая то, что комната была похожа на пещеру, а захламленные шкафчики напоминали элементы медицины, но магической её составляющей: при ближайшем рассмотрении ей удалось заметить парочку названий, которые использовались исключительно волшебниками. Она попыталась вглядеться в окружающие её предметы, не зная, что именно должна искать, как внезапно заметила незнакомую фигуру в углу, облачённую в серую стертую накидку, и видение позволило Морри приблизиться ближе.
Невозможно было понять, женщина перед ней или мужчина, но последнее, что смогла увидеть Морри перед тем, как окончательно потерять сознание от нехватки воздуха, были руки, виднеющиеся из-под накидки, все испещрённые едва заметными бледными рунами и метками, имеющими лишь очертания телесно-бардовых линий, а после её захватила тьма.
Морри резко выдохнула, хватая спасительный воздух, и с большим облегчением вновь увидела перед собой знакомые очертания своей собственной комнаты. Она по-прежнему стояла перед ванной, зажав в руке листок, но вокруг уже не было того мистического движения, которое заставляло воду пениться и бушевать. Морри с трудом попыталась успокоить заполошно бьющееся сердце.
Ещё никогда видения не приходили к ней столь резко и не были настолько расплывчатыми. Обычно они несли в себе какой-то смысл, но сегодня она совсем не понимала то, что видела. Было ли это связано с незваным гостем, о котором Морри собиралась узнать, отправив весточку знакомому?
Девушка, наконец, придя в себя, бросила листок с написанной на нём надписью в воду, что и собиралась сделать изначально. Гладь озарило синим пламенем, и через мгновение листок пропал, отправившись туда, куда должен был, а девушка сдавила отозвавшееся болью горло, которое ещё помнило недавнюю нехватку воздуха. Вся её одежда снова была сухая, а причёска совсем не нарушилась от падения в несуществующую воду.
Те руны, которые красовались на руках незнакомой фигуры, были ей знакомы, но всё же она никогда не видела такого количества постоянных рун. А такой бледно-розовый цвет мог быть характерен только для них. И это было очень странно...