Закалённые дыханием вулкана. Том 1

— А знаешь, я глубоко впечатлен.       Морри закатила глаза, не собираясь поддаваться попыткам Гвейна вынудить её на разговор, и проигнорировала его слова, раздражённо вздохнув, что не осталось без внимания мужчины. Вор внимательным взглядом проследил за девушкой и показательно пожал плечами.       — Из всех знакомых мне барышень, ни одна из них не обладала такой бурной решительностью. И то, как быстро ты догадалась про мою связь с ведьмой, ох, пожалуй, я влюблён. Из нас бы получилась прекрасная команда.         От него так и веяло самодовольством и уверенностью в собственной неподражаемости. Взгляд, которым он окинул её, был заинтересованно-изучающим и искрил озорством, притаившимся в глубинках карих глаз. Ещё немного болтовни со стороны мужчины, и Морри готова была плюнуть на то, что он – единственный, кто может привести её к колдунье, и заставить замолчать девственным, но грубым способом. Как же хотелось применить в дело холодное оружие. А беспечному вору, очевидно, лишь было в удовольствие наблюдать за стремительно закипающей принцессой, и он, шагаю вразвалочку, вовсе не беспокоился о том, что рискует стать потенциальным трупом. В конце концов, лучшим выходом было его игнорировать. А то потом ещё возиться с захоронением тела придётся.        — Ты невероятно красива, я тоже. Ты не обделена умом, что можно сказать и обо мне. И мы оба обладаем толикой харизмы и исключительности, ловко орудуем холодным оружием, опасны и изобретательны в бою. Пожалуй, мы составили бы прекрасную пару. Ты бы дала мне шанс?       — Если бы ты не украл у нас ключи, это хочешь сказать? — девушка спохватилась, но было уже поздно.       Получив желаемую реакцию, Гвейн довольно усмехнулся:       — Хочу сказать, что ты мне нравишься.       — А ты мне нет.       — Мы могли бы это исправить, — фыркнул мужчина, нисколько не расстроенный грубым отказом. — Я намного лучше, чем ты думаешь. Если позволишь узнать меня поближе, можем даже тесно подружиться. Смотри, ведь уже неплохо сотрудничаем вместе.       Местность здесь была довольно холмистая, и поэтому им уже неоднократно приходилось подниматься и спускаться по крутым возвышениям, и город позади то исчезал за раскинувшимся горным хребтом, то вновь простирался широким тёмным пятном вдали. Гвейн, как он сам оповестил Морри, вёл её самой короткой дорогой к ведьме, смирившись с вынужденной работой поводыря, однако же, совершенно не заботясь о том, что возможно предаёт интересы знакомой ему ведьмы. И причины его беззаботности и равнодушия к смене сторон ещё следовало выяснить. Намерения мужчины были туманны и неоднозначны.       Морри хотела бы поскорее с этим покончить. Каждое мгновение, проведённое вдали от Артура, заставляло её нервничать и задаваться вопросом, успеет ли она попасть к ведьме раньше, чем неминуемая опасность достигнет её брата и все старания окажутся напрасными. Сейчас ей казалось, что не лучшим решением было довериться Гвейну, но однако же иного выбора у неё не было. Спустившись по склону, принцесса чуть притормозила, дожидаясь замешкавшегося вора.       — Мы не сотрудничаем вместе. Я пригрозила тебя убить, если ты не проведёшь меня к колдуньи, — напомнила она, недобро прищурившись. — Когда условия буду выполнены, ты будешь волен идти, куда захочешь. Это совсем не похоже на командную работу.       — Но на начало приключения вполне, — беззаботно пожал плечами Гвейн. — И кстати, не расскажешь, что ценного в этих ключах? — продолжил вор, заставив её в очередной раз пожалеть о том, что она сразу не всунула ему в горло кляп.       — Разве Нимуэй не рассказала тебе о них, когда приказала украсть? — осторожно уточнила девушка, логично предположив, что так сможет выяснить, что известно мужчине о магическом артефакте, не раскрыв собственные карты. Не стоило безрассудно разбрасываться словами, она и так чересчур часто теряла бдительность в присутствии мужчины.       — Приказала? — Гвейн возмущённо фыркнул. — Мне обидны такие слова, миледи, и то, что ты думаешь, что мне есть, кому приказывать. Разве я похож на неразумного плебея? Я – вор, честный вор, хочу заметить, — многозначительно добавил он, — и иногда работаю на тех, кто хорошо платит, но ничьи приказы мне никогда не прельщало выполнять.       — Не вижу в этом значительного отличия, — покачала она головой и отвернулась.       Здесь в низинах оврага сумерки уже не ощущались так смутно, как в городе, когда они лишь слегка затемняли его окрестные подворотни, и темнота приближающейся ночи размывала границы виднеющегося впереди леса, где, по словам Гвейна, находилась хижина ведьмы.       — Позволь объяснить, — слегка улыбнулся тот ей, внезапно беспардонно положив руку девушке на плечи и притянув её ближе.       Подчёркнуто небрежный поворот головы, чтобы слегка отбросить назад мешающие взгляду пряди, и лукавая ухмылка на самодовольном лице явно свидетельствовали о том, что Гвейн красовался. Морри могла не обращать на это внимание, но обаяние, которое распространял мужчина вокруг себя, являлось довольно ощутимым, и поддаться ему было большим соблазном, позволяющим забыть о плутовской природе этого ходячего идеала мужества. Однако тот всё же был лгуном и притворщиком, и совсем неуместным было сейчас уступать здравому смыслу, поэтому Морри лишь отодвинулась, уйдя от прикосновения, но всё же остановилась, как того хотел мужчина, в ожидании того, что он скажет.       — Предположим, мне предложили работу, — начал Гвейн, загибая пальцы. — Допустим, я посчитал оплату за неё более чем внушительной. И обговорив условия, а это обязательный пункт в моей практике, я волен согласиться на неё или нет. Это моё право выбора. Чему я, безусловно, не намерен препятствовать, так это собственному обогащению за счёт других людей, которых привлекает моя деятельность, — он усмехнулся, но серьёзно добавил. — Однако я не раб чужой воли, ни в коем случае. И всегда знаю, на что иду, ведь мне за это платят.       — Но при этом ты занимаешься тем, что вероломно крадёшь у невинных людей, лишая их право выбора, — подметила Морри. — Они просто становятся жертвами твоих интересов и жажды нажимы.       Гвейн пожал плечами.       — Их право при этом найти меня и отомстить.       — И ты всерьёз считаешь, что это справедливо?       — Вполне.       Морри фыркнула, удивляясь тому, что такое противоречие нисколько не беспокоило самого Гвейна. Не в её привычках было судить других людей за их поступки, но почему-то мужчине хотелось возразить, с такими безнравственными словами она была совершенно не согласна. К тому же в ней до сих пор была сильна обида на вора за обман и кражу, и чувства требовали своего выхода ещё и поэтому. Хотя безусловно, её собственная рассеянность и халатность также сыграли свою роль в том, с каким успехом удалось Гвейну осуществить задуманное. Быть может, Морри стоило быть более осмотрительной. Она легко увлекалась при встречах с обворожительными юношами или прекрасными принцами других королевств, желающих привлечь её внимания, и это стало большой ошибкой, ведь Гвейн использовал на ней свои чары, чтобы обокрасть.       — Невероятно, — сказала она, — как я ошиблась, когда сочла тебя пригодным к рыцарскому ордену. В тебе нет ни капли нравственности, присущей им. Отрадно, что ты не попытался стать рыцарем, ведь опозорил не только весь орден, но и весь Камелот.       — Доблесть, честь, достоинство, благородство, — Гвейн изменился в лице, выдавив из себя фразу с приличной долей отвращения, — всё это лишь пустые незначащие слова для посвящённых королём вельмож. Ведь в рыцари берут только дворян. А те в свою очередь опьянены властью и вседозволенностью, а нужда, лишения и несправедливость простого народа не заботит их. Уж лучше быть вором, чем рыцарем.       — Громкие слова для того, кто доблестью и честью не обременён и даже не знает, что это такое, — возразила девушка. — И к твоему сведению, в Камелоте предусмотрены наказания для тех, кто нарушает законы. Принц Артур...       — Принц Артур слишком далёк от простых смертных, и сомневаюсь, что ему есть дело до обездоленных и нищих, нуждающихся в помощи. И такие они все.       Морри поджала губы.       — Считаешь себя лучше них? — голос принцессы звучал холодно.       Она не намерена была терпеть пренебрежительное отношение мужчины к своим друзьям и брату, рыцарские подвиги которых наблюдала с детских лет и безмерно восхищалась. Увековеченные в свитках правила и нормы, предписывающие поведение рыцарей, весь моральный кодекс значил для них не простой звук. Был ещё сэр Леон, которого она лично боготворила и знала лучше, чем кто-либо в замке, не раз убеждаясь в благовоспитанности и честности бравого воина. Знал бы Гвейн, с кем он сейчас разговаривает, наверное, поумерил бы запал, однако не имея ни малейшего понятия, что стоит напротив дочери короля Камелота, он лишь весело покачал головой, забавляясь реакцией девушки.       — Нет, но я не давал клятву придерживаться каких-то правил. Хотя впрочем, должен признать, я всё же не лишён нравственности, и принципы благородства мне не чужды.       Морри недоверчиво приподняла бровь, а после мысленно укорила себя. Гвейн втянул её в разговор и вместо того, чтобы выяснить необходимые сведения у вора о таинственной ведьме, она вела бессмысленные и никому ненужные дебаты на тему нравственности, позабыв о всём остальном. Вряд ли Артур бы одобрил то, что она так глупо отвлекалась. И едва ли это могло помочь ей спасти их от приближающейся опасности. Гвейн был болтлив и словоохотлив, но не стоило позволять ему обыграть её. В конце концов, у Морри были и другие важные проблемы, о которых стоило беспокоиться.       Гвейн являлся лишь средством. Всего лишь пешкой в её руках, которой она намеревалась воспользоваться для собственных интересов. И не хватало только поддаться чувству, которое захлёстывало её с самого начала их встречи, и забыть об этом.       — Часто ты работаешь с колдуньями? — поинтересовалась принцесса, решив отбросить вопросы морали, справедливо рассудив, что не желает знать причин для поступков Гвейна, и её они, по правде, не должны волновать. — В этом твоё благородство?       — Моё благородство в том, милая леди, что я не сторонник насильственных мер с теми, кто их не заслуживает. Я никогда не обижу даму и не стану убивать невинных. Честный вор, напомню, — указал он на себя. — И нет, практически никогда не работаю. С Нимуэй мы пересеклись случайно, когда мне потребовалось продать одну раритетную вещь. Та была, разумеется, волшебная. Как и твои ключи, верно? — добавил он в конце, глянув на неё.       Морри намеренно проигнорировала такой явный интерес, оставаясь безучастной к вполне определённому намёку, и Гвейн продолжил, впрочем не выглядя при этом расстроенным, что принцесса не поддалась его провокациям:       — Ты никак не подумай. Я с ней не заодно, — он изобразил на лице притворный ужас, показав что мысль о сотрудничестве с ведьмой была ему неприятной. — Всего лишь разовое дельце. По большему счёту, я стараюсь держаться от всей этой магической чепухи подальше, потому что она всегда попахивает немалыми неприятностями, — он обвёл руками воздух, поморщившись. — Вот прямо как сейчас.       — И зачем тогда согласился?       — Она заплатила приемлемую цену, — просто ответил мужчина, ни сколько не смутившись.       — Вот как, — Морри насмешливо вскинула бровь. — За деньги ты и старика ограбишь? Когда я увидела тебя впервые, я и подумать не могла, что под личиной благопристойности скрывается лицемер и подлец. И ты рассуждаешь об отсутствии чести у рыцарей?       — Может, хватит оскорблений, миледи? — тот шагнул чуть ближе к ней, вкрадчивым голосом обронив. — Мы оба не те, кем кажемся, верно? — но прежде чем девушка задалась вопросом, что это могло значить, Гвейн уже более беззаботно расправил плечи и подмигнул ей, давая понять, что это было очередное его дурачество. — Однако жизнь такова, что щепотка лжи в ней иногда бывает единственной дорогой к утешению. И стоит ли называть подлецом того, кто помогает тебе?       — Помогает мне?! — она не упустила шанс придраться к словам, почувствовав возмущение. — Да ты украл у меня ключи, привёл к лавке, где поджидала опасность, сбежал при первой возможности и сейчас лишь под угрозами согласился показать убежище ведьмы! Это ты называешь помощью? Заметь, если ты мне опять лжёшь, в этот раз я...       — Умерь пыл, миледи, — устало произнёс он, вздохнув от досади, нисколько не побоявшись гнева принцессы. — Я даже не знал, зачем ведьме сдались эти ключи, и тем более не мог предположить, что она прикажет фамильяру напасть на вас в той лавке. Это не было в моих планах, совсем нет. Убийство невинных - табу для меня.       Внезапно мужчина схватил её за руку, крепко сжав, заставив тем самым посмотреть ему в глаза. Его голос впервые звучал столь убедительно и серьёзно.       — Можешь мне не доверять, считать отвратительным ублюдком, но ты глубоко ошибаешься, — сказал Гвейн, и Морри отдёрнула руку слегка нерешительно. — В намерения ведьмы я посвящён не был. Лишь украл вещь, которую мне велели, и уже жалею, что связался со всем этим. К тому же, — на этих словах он уже надел привычную маску шутливого идиота, и в уголках глаз промелькнула насмешка, — это ты угрожала мне своей зубочисткой. Что ещё я мог сделать, чтобы спасти свою жизнь? Вот и решил показать место, где промышляла колдунья, возможно, вы бы смогли с ней договориться, кто знает. Я лишь действовал по обстоятельствам. Но ты бы вряд ли убила меня, правда ведь?       — Пытала бы. Жестоко и мучительно, пока ты не раскололся.       Мужчина усмехнулся.       — Знаешь, когда шутят, обычно улыбаются.       — А кто сказал, что я шучу? — в том же тоне ответила Морри и, отвернувшись, зашагала в сторону леса.       Вор нагнал её спустя некоторое время, бросая неоднозначные взгляды в сторону девушки, нисколько не впечатлённый угрозами. Но более разговоры предпочёл не затевать. Не зная, что ей следует о нём думать и чего ожидать, Морри тоже молчала. Всё же слова мужчины посеяли в её душе толику сомнения.       Пыльная тропинка сменилась рыхлой влажной почвой, прикрытой настилкой из опавшей листвы. Резко похолодало и потемнело, так что Морри уже не могла разглядеть лицо своего сопровождающего. Они прошли достаточное расстояние от города, и принцесса уже не впервые задумалась о том, что оставить Артура и Мерлина одних было хорошей идеей. На душе скребли кошки. Она знала о приближающейся опасности и выработала вполне подходящий план. Однако, это было рискованно, бросить вызов Нимуэй, вероятно, будет не так легко, но Морри надеялась, что сможет спасти Артура, Мерлина и себя от опасности. Слова Гвейна вывели её из размышлений:       — И как ты собираешься противостоять магии Нимуэй или просто побеседуешь с ней, попросив вернуть волшебные ключи?       — Это не твоя забота, — отмахнулась она, после чего добавила, бросив взгляд на спутника. — И в них нет ничего волшебного. Как я и сказала, просто близкая к сердцу безделушка.       — Ну конечно. Так я тебе и поверил.       — Из нас двоих ты вор и обманщик, а не я, — усмехнулась Морри, ускорив шаг. ***       — Оторвались?       — Тише.       — Мер…       Но юный Пендрагон лишь возмущённо промычал что-то маловразумительное, когда рука колдуна грубовато опустилась ему на рот, предупреждая любой звук, который мог бы выдать их текущее убежище. Глаза Артура метнули молнии в сторону вытянутого по струнке Мерлина, который, ни сколько не беспокоившийся об недовольстве своего господина, всматривался в окружающий их полумрак безымянного узкого переулка, который в этот поздний час совсем не напоминал ту шумную торговую улицу, встретившую их днём.       Единственными обитателями подворотни сейчас были скребущиеся по углам голодные крысы, в ночное время выбирающиеся из своих жилищ в поисках необходимого источника пиши, и плотные тени, которые стелились вокруг зажжённого факела у дверей одного из жилых зданий, словно живые. Теплящийся в недрах кованного кронштейна огонь плясал под воздействием порывов ветра, создавая причудливые движения на стенах позади, и они выглядели так, словно кто-то намеренно тормошил пламя магией, заставляя юного колдуна внимательнее вглядываться вдаль в поисках невидимого врага.       Почувствовав нарастающее сопротивление, Мерлин отдёрнул руку, опалённую дыханием Артура, и уставился на него с укором, предупреждающе шикнув вновь.       — Да, всё-всё, молчу я, — пробубнил принц, закатив глаза, и с тяжёлым вздохом опустился по стенке вниз, прислонившись к холодному кирпичу спиной и вытянув ноги.       Вполне возможно, у него кружилась голова или слабость, пришедшая вслед за поднявшимся уровнем алкоголя внутри, настойчиво норовила свалить принца с ног, напоминая о том, что в его состоянии лежащее положение было как нельзя кстати. Мерлин лишь сделал шаг к Артуру и приземлился рядом, всё ещё не упуская из вида переулок и виднеющийся в темноте поворот, из-за которого мог в любой момент появиться враг.       — Я думаю, — юный колдун попытался унять беспокойное дыхание, — думаю, можно передохнуть.       Приятная прохлада ночного воздуха служила хорошим помощником для разгорячённых погоней юношам, и тело быстро остывало, уподобясь холодной стене под их макушками.       — Знаешь, было бы забавно, если он просто хотел уточнить дорогу к таверне, — пробормотал Мерлин, понимая, что несёт глупость, но всё же рассмеялся. — Нужно сказать ему, что лучше при этом не размахивать мечом.       Принц рядом фыркнул от сдерживаемого смеха.       Им пришлось в прямом смысле делать ноги пару мгновений назад, и Мерлин до сих пор удивлялся тому, как принц смог бежать, когда и шагу ступить не способен был без помощи. У него самого грудь вздымалась под слоем поношенного камзола, а сердце, сбившееся с ритма, силилось пуститься в бега. Он лишь оглядел Артура, подмечая взъерошенный вид и уставший взгляд, после чего принялся усиленно думать, что им предпринять, постаравшись усмирить волнения, вызванные погоней, и сложить всё по кусочкам.       Странное дело, у неизвестного всадника, застывшего посреди пустынного двора, утопающего во мраке ночи, не было глаз, но Мерлин чувствовал на себе пронизывающий леденящий взгляд, заставляющий кровь в жилах стынуть и сворачиваться от удушливого чувства смерти, жуткого, чересчур реального и невероятно пугающего чувства. Тяжёлая обшивка брони мерцала при свете луны тусклым светом, и шипы, протянувшиеся вдоль металлического нагрудника, были слегка покорёжены, погнуты, а чуть выше того места, где у обычного человека начинаются рёбра, в ткани кольчуги зияло пустое отверстие, через которое проглядывались оголённые кости. И всё это говорило о том, что встреченный им противник имел явно магическое происхождение.       Когда всадник направил свою лошадь в их сторону, чувство опасности уже вовсю трезвонило в голове Мерлина раздражающим протяжным звоном, подсказывая убираться как можно дальше от неизвестного, намерения которого стали понятны, когда тот угрожающе поднял меч перед собой. Лошадь, на которой восседал всадник, имела весьма пугающий вид под стать своему владельцу, и что-то странное пронизывало это существо. Мерлин успел понять что, только когда животное повернуло голову в его сторону, красуясь виднеющимися костями челюсти на той половиной лица, на котором будто содрали кожу.       Повиснувший на его плече Артур распахнул рот от изумления, и им обоим, таким уставшим, расслабленным и не ожидавшим нападения, всё же как-то хватило реакции и ловкости, чтобы избежать траектории меча, которым всадник, пронёсшийся мимо, замахнулся, норовя лишить жизни встреченных им юношей. Мерлин заметил, что целился тот явно в принца. И это было нехорошо.       Меч, от которого исходили волны тёмной энергии, лишь по касательной прошёлся чуть выше плеча юного колдуна, прикрывшего собой в последний момент Артура, и ткань рубашки протестующе треснула, разрываясь по швам, благо, кожу всё же не задело. Но медлить было нельзя, иначе они рисковали лишиться жизни от неизвестного нападавшего, который уже остановил лошадь позади и намеревался предпринять повторную атаку. Манёвр, спасший им жизнь, дался Артуру не легко, и тот завалился наземь, не устояв на непослушных ногах. Мерлин едва не застонал от бессилия: именно тогда, как им грозила опасность, принц был в таком жалком состоянии, но мысль тут же погасла, стоило ему вспомнить, кто являлся виновником положения Пендрагона.       Пользуясь тем, что Артур был занят приведением себя в вертикально положение, Мерлин с решительным видом повернулся в сторону неизвестного всадника, направив поток магии прямо на него, пытаясь сконцентрировать всё своё раздражение и волнение в кончиках подрагивающих пальцев. Но произошло неожиданное. Всадник даже не шелохнулся, лишь чуть склонил голову, будто прислушивался к шелесту ветра, который сотворила магия Мерлина, легко соскользнувшая с ладони и взметнувшая клубки пыли под ногами лошади. Воду в поилках исказило рябью, снопы сена, лежавшие поодаль, сдвинулись, но на самого всадника и его жеребца магия, казалось, вовсе не действует. Мальчик опешил и опустил руки, не в силах поверить в то, что увидел. Такого ещё никогда не случалось.       Всадник замер. Казалось, он тоже был удивлён случившемся, пустые глазницы не давали возможности понять, куда направлен его взгляд, однако что-то подсказывало Мерлину, что тот пялился именно на него. Жуткое зрелище. Прежде чем слуга успел что-либо сделать и даже толком испугаться, принц уже схватил его за плечи, прокричав на ухо беспокойным голосом:       — Бежим! Остолоп, чего замер, он же тебя убьёт! — и после они со всех ног кинулись бежать.       В данный момент Мерлин задавался вопросом, как им вообще удалось спастись. Он сидел плечом к плечу с принцем под сводчатым каменным крыльцом, представляющим вход в жилой дом, окна которого были наглухо забиты ставнями, заколочены, чтобы ни один взгляд прохожего не мог скользнуть внутрь, и - будто бы этого недостаточно - на них имелись железные решётки. Очевидно, искать помощи у местных жителей явно было бесполезно.       Каменный парапет крыльца служил им временным убежищем, хотя они и не могли скрываться вечно. Юный колдун считал, что было глупо надеяться на то, что странный рыцарь предпочтёт не искать принца и слугу, а решит убраться туда, откуда пришёл. Кстати, откуда он взялся, ещё предстояло выяснить. Не мог же всадник появиться из воздуха, или мог? Мерлин больше не был ни в чём уверен.        Артур, которого, очевидно, всё же терзали головные боли, мутным взглядом посмотрел на Мерлина, отвлекая его от раздумий.       — Это был враг? — уточнил он глупый вопрос слегка охрипшим голосом.       Принц проявлял отменные признаки слабоумия, когда был пьян. Мерлин лишь надеялся, что это не навсегда, и назавтра тот отоспится, а магия, применённая на нём, развеется.       — Думаю, да, — всё же кивнул юный колдун, когда понял, что от него ждут ответа, — раз он пытался нас убить и по-прежнему преследует. Если хотят завести друзей, так не поступает. Хотя понятие не имею, кто это может быть. Есть идеи?       Артур пожал плечами.       — Неа, но… — Его Высочество притих, словно пытался подобрать слова, —... он сильный.       Мерлин не смог сдержать приглушённого смеха, в очередной раз удивляясь реакции принца. Он уже представлял, как будет краснеть Артур завтра, когда его слуга благополучно оповестит Его Высочество о том, что тот делал и говорил, находясь под воздействием алкогольной жидкости. Возможно, это отпугнёт его от сомнительных экспериментов в будущем.       — Очень ценное замечание с твоей стороны, сир, а я и не заметил, — смеясь, выдавил из себя Мерлин, надеясь, что вспышки его веселья не заставят Артура воспылать недовольством к слуге, не придерживающегося субординации.       Но принца, казалось, не сильно заботило, что Мерлин в очередной раз не убавил в голосе дерзкий тон при разговоре с ним, и тот даже никак не выказал реакции на слова слуги. Вместо этого он чуть подобрался, нахмурился и задрал подбородок, и прежде чем Мерлин осознал, что это подразумевает под собой, Его Высочество уже спешно поднялся, проявляя неожиданное стремление к действию.       — Я хочу с ним сразиться, — воодушевлённо произнёс Артур.        — Нет, стой!       Только геройского безрассудства Мерлину не хватало. Устремлённый взгляд вперёд без тени неуверенности, расправленные плечи и сжатые кулаки, готовые пуститься в бой - Артур являлся олицетворением мужества и силы в данный момент. И в таком состоянии он был угрожающе прекрасен, привыкший побеждать во всём и везде и ловить на себе влюблённые взгляды присутствующих. Разве что внезапно подвёл ремень, которому, видно, надоело без дела болтаться в районе талии принца, и он сумасбротно скатился вниз к щиколотках, к великому сожалению Артура, который печально проследил за ним взглядом, досадливо поджав губы.       Перед принцем стояла непосильная задача - наклониться и поднять его, чему препятствовало усилившееся головокружение, или перешагнуть неустойчивыми ногами - и то и другое представлялось для Артура довольно сложным в его нынешнем состоянии. Но прежде чем он решил для себя, что легче, Мерлин схватил за плечи своего господина, приободрившегося для намеченной схватки, и, прилагая немалые усилия, умудрился всё же вернуть того в прежнее сидячее положение. Артур зарычал и протестующе засопел словно ребёнок, у которого отбирают любимую игрушку, и Мерлин взмолился о том, чтобы ему хватило сил и терпения выдержать сие недоразумение.       — Не думаю, что это – хорошая идея, — замотал он головой, тщетно пытаясь вернуть здравомыслие в светлую соломенную голову, но вспыхнувший энтузиазм бравого воина уже было не погасить.       — Пусти меня, Мерлин!       Пытаться выиграть у принца в бою, всегда было непосильной задачей у Мерлина. Его тело будто намеренно сопротивлялось физическим нагрузкам, и это каждый раз становилось предметом насмешки во время тренировок, которые любил устраивать ему принц. Ещё с детства Мерлин понял, что отличается от других мальчишек тщедушными хилыми руками, не способными удержаться за ветку, когда того требовали обстоятельства, и отсутствием изворотливости, необходимой для манёвров во время боя. Чувство ловкости всегда его подводило. Именно поэтому ещё в детстве Мерлин уяснил для себя, что в драку ему лучше не лезть, иначе даже магия не сможет спасти от участи получить синяки на всём теле.       Артур был сильнее его. В несколько раз. И даже алкоголь не способен был это изменить. Когда тот невзначай хватал его за плечо, пытаясь вталдычить очередную истину о правильном поведении слуги, когда хлопал по спине, имитируя ободряющий жест, это далеко не всегда было безболезненно. И иногда Мерлин поутру замечал, что на месте очередного грубого прикосновения красуются далеко не привлекательные отметины. Ещё одна истина, которую юному колдуну довелось выяснить, (уже правда в подростковом возрасте), что несмотря на полное отсутствие мускулатуры на своём теле, Мерлина будто магнитом тянуло к мужчинам, у которых этого было в избытке.       Поэтому когда сильные руки сжали его кожу, требовательно вцепившись в худые предплечья, и грубовато упёрлись в грудь, единственным желанием Мерлина, к его стыду, было позволить им и дальше прикасаться к его телу столь властным образом. Всё, что он чувствовал, было сводящее с ума, опаляющее кожу румянцем, нестерпимое возбуждение, которое рисовало в мыслях образы того, что мог бы сделать с ним Артур своими руками. Но этого бы никогда не случилось, ведь принц вкладывал в свои прикосновения иной смысл. Он был недоволен тем, что ему препятствуют, и лишь желал оттолкнуть преграду со своего пути. Однако от Мерлина не укрылось, как Артур внезапно шумно втянул носом воздух, когда в результате потасовки ткань пиджака юного колдуна, недавно пострадавшая в схватке со всадником, разорвалась ещё больше, оголив кожу в районе шеи. Это почему-то умерило пыл принца.       Несмотря на бушующий жар, Мерлин смог прийти в себя и сжал ладонями запястье Артура, слегка удивившись от того, что тот в ответ даже не пихнул его, успокоившись. Так, сейчас главным было не дать принцу сломя голову броситься в битву с тёмным всадником, что могло закончиться не совсем хорошо. Об остальном требовалось не думать.       — Ты не можешь с ним сражаться, — предпринял Мерлин вторую попытку, на этот раз придумав достойный аргумент, который помог бы убедить Артура отказаться от своего сомнительного намерения. — У тебя нет меча!       Это, казалось, подействовало. Принц задумался, прищурив глаза, и отрывисто кивнул, соглашаясь с логичным высказыванием. Его взгляд был устремлён на виднеющееся пятнышко кожи Мерлина на ключице, словно пытался прожечь там дыру, и юный колдун ощутил, что не может дышать. Почему Артур так влиял на него? Почему стоило тому прикоснуться или долго не отводить взгляд, и сердце Мерлина предательски норовило выскочить из груди? Сейчас было совсем не до этого.       Желание рваться в бой у Артура схлынуло, и юный колдун не успел этому порадоваться, как того немного шатнуло в сторону, и в оказавшихся так близко голубых глазах Мерлин прочёл зарождающееся лукавство, а в следующее мгновение он оказался в кольце сцепленных рук, успев лишь вскрикнуть от неожиданности.       — Так найди мне меч, Мееееерлин, — протянул Пендрагон, ехидно улыбнувшись. Он больше не смотрел на слугу, но от этого было не легче, потому что королевское недоразумение умудрился уткнуться носом в то самое оголённое место на ключице Мерлина, заставив его неловко замереть на месте, — ты же мой слуга и оружейник. Я требую, сейчас же найти мне меч!       Но юный колдун едва ли слышал, что тот говорил.       Горячее дыхание опалило незащищённую кожу, и стало нестерпимо, невероятно жарко. Мерлин готов был плавиться от смущения. Слишком близко. Артур был слишком близко. А его руки (о боги!) его руки находились на талии так низко, словно готовы были опуститься ниже, однако крепость хватки не позволяла усомниться в том, что Артур не намерен был так просто упускать из рук свою добычу. И Мерлин готов был умереть от удушья, ведь почему-то свежий ночной воздух никак не желал проникать в его грудь, словно кто-то намеренно перекрыл ему доступ. Будто руки принца заставили его забыть о том, как дышать.       Он просто издевался! Да, верно, Артур был пьян, и это являлось лишь очередной выходкой его помутнённого сознания. Мерлину нужно будет запомнить на будущее, что принцу лучше много не пить, иначе он становится неуправляемым и непредсказуемым, а сейчас следовало успокоиться и взять себя в руки. Юный колдун не сразу нашёлся с ответом. Способность быстро соображать предательски покинула его. Нужно было отодвинуться. Достучаться до помутнённого сознания Артура и заставить его отпустить. Сделать хоть что-нибудь, потому что это становилось невыносимым. Невыносимым. Но...       — Может, для начала хотя бы отпустишь меня? — едва смог пробормотать он срывающимся голосом и сглотнул.        ...Но делать ничего не хотелось. И Мерлин лишь вздохнул в светлую макушку, прижавшуюся к нему столь близко, поморщившись, когда надоедливый локон защекотал нос, и на одно мгновение представил, что Артур вовсе не пьян и его намерения не столь невинны. Несмело положил ладони на плечи. Чуть расслабился. Ох, а это чертовски приятно, оказывается! Когда тебя обнимают крепкие мужские руки.       — Меееерлин, — пробурчал в ткань его рубашки принц, даже не думая отодвинуться, — мне не интересно, как ты это сделаешь, просто хочу свой меч. Хочу, чтобы ты сделал так, как я хочу!       — Где я, по-твоему, должен его искать? — фыркнул Мерлин, не став акцентировать внимание на путаность мыслей Артура. Хоть принц и вёл себя, как ребёнок, он всё равно оставался требовательным засранцем. — Ты не забыл, что кое-кто умудрился посеять свой меч в лесу, при этом позабыв о главном правиле рыцаря? К тому же, я сильно сомневаюсь, сумеешь ли ты удержать оружие в руках.       Артур нахмурился, уловив в словах определённый намёк.       — Ты сейчас это обо мне? — он был явно недоволен, что кто-то изъявил сомнение в отношении его навыков владения боя. — Ты считаешь, что у меня недостаточно у… — он сглотнул, не сразу сумев произнести слово, — у...умения.       Мерлин вздохнул.       — Я считаю, что ты сейчас не совсем в подходящем состоянии для боя на мечах.       — Ты опять. Да что не так с моим состоянием?       — Вот когда сможешь назвать мне четыре страны, соседствующие с Камелотом, тогда и поговорим, — усмехнулся тот.       — С лёгкостью, — без раздумий согласился Артур и, чуть скатившись вниз, перевернулся, нагло укладываясь макушкой на колени своего слуги. Он совсем не заметил, как при этом напрягся Мерлин, стремительно покраснев, — Мерсия… Мерсия и М…       — Ты знаешь, что называешь мне одну и ту же страну?       На этом их разговор на некоторое мгновение прервался. Очевидно, принц пытался возобновить в памяти названия королевств, которые так неудачно никак не желали вспыхивать в плавающем мареве затуманенного сознания, а Мерлин прикрыл глаза от усталости. Вовремя вспомнилось, что он уже так давно не спал. В том доме, куда они переместились с помощью ключей, он был слишком взвинчен произошедшими событиями и совсем не сомкнул глаз две ночи подряд, лишь изредка забываясь беспокойным сном после полудня, когда уход за принцем сменяла принцесса. Слишком свеж в памяти был момент, когда Артур увидел его колдовство, и постоянное беспокойство о дальнейшей судьбе не давало Мерлину расслабиться. Он удивлялся тому, как спокойна Морри, которая постоянно убеждала его, что всё будет в порядке, и причитала, чтобы он не доставал её глупыми переживаниями. Если так подумать, принцессу почти ничего никогда не могло вывести из равновесия. Разве что когда они открыли пропажу ключей, девушка растеряла свойственную ей беззаботность, но то был единичный случай.       Принцесса являлась такой непроницаемой, такой холодной, как будто простые человеческие эмоции ей были не подвластны. Она, казалось, знала всё наперёд. Зуд недоверия вспыхнул в Мерлине, но тут же и пропал, стоило вспомнить, что именно девушка помогла ему поверить в собственные силы в заколдованном лесу. Лишь благодаря её уверенности Мерлин спас Артура на той поляне. А сейчас ей могла грозить опасность, ведь кто знал, что поджидало Морри на пути поисков ключей?       Было бы намного удобно, если бы Артур знал о магии, ключах и о всём том странном, мифическом и опасном, что окружало его сестру и слугу. Если бы он принимал правду и не считал колдовство самым серьёзным нарушением правил Камелота, тогда всё было бы намного проще.       Мерлин посмотрел на объект своих раздумий, который в данный момент всё также лежал у него на коленях, прикрыв глаза. Видно, он тоже настойчиво сопротивлялся сну, но предательская дрёма была готова одолеть его. И он мог уснуть. Прямо у него на коленях. От одной только мысли об этом Мерлин чувствовал небывалый прилив нежности.       Захотелось сделать кое-что непозволительное. И он осторожно опустил ладонь на светлую макушку, почувствовав мягкость влажных, но уже чуть подсохших волос. Слегка поигрался ими, пропуская сквозь пальцы, а потом усилил давление, мягко поглаживая кожу головы, упиваясь приятному чувству, разлившемуся в районе сердца. Под светом факела было видно, что ресницы Артура слегка подрагивают, а его грудь размеренно вздымалась, и, казалось, тот всё-таки заснул. И поэтому когда принц позвал Мерлина по имени очень тихо, но отчётливо, не открывая глаз, юный колдун вздрогнул от неожиданности.       — Мерлин, — голос был слегка охрипшим и уставшим, — нужно что-то делать. Он найдёт нас.       Юный колдун вскинул брови в немом удивлении. Он, казалось, позабыл о грозящей им опасности и не сразу понял, о ком говорит принц. Глупая беспечность. Артуру было позволительно отвлекаться: тот был пьян и у него имелись определённые трудности в концентрировании внимания, но Мерлин просто обязан был обеспечить их безопасность, а вместо этого расслабился и разомлел. Морри бы тотчас отвесила ему подзатыльник.       Но освещённый тусклым светом поворот по-прежнему был безлюден и тих. Никто не стремился побеспокоить покой принца и его слуги.       — Не переживай, я что-нибудь придумаю, — постаравшись, чтобы его голос звучал непринуждённо, сказал Мерлин, оглядывая проулок.       Недоверчивое хмыкание Артура заставило его посмотреть снова на принца, открывшего глаза.       — Ты? — тот прищурился, выражая своё удивление.       — Да, я. А что? Сомневаешься в моём умении? — не удержался от ехидства Мерлин, не дословно, но всё же повторяя сказанную ранее фразу принца.       От былой сонливости не осталось и следа. Как и от сковывающего ужаса, ворочающегося внутри него беспокойным клубком с момента встречи с таинственным всадником. Озорное лукавство и разлившееся по груди тепло от привычных перепалок заставило его забыть о нависшей над ними опасности, напомнив о том, что они по-прежнему живы и рядом, хоть Артур и никогда, возможно, не поймёт ценность своего слуги и не будет чувствовать то же самое. Но видеть живого принца, шутливо переговариваться и позволять Артуру согревать своей макушкой его колени, было достаточно Мерлину, чтобы чувствовать себя удовлетворённым. Кого он обманывает? Конечно, этого было недостаточно, но о другом он и помыслить не смел.       — И что ты сделаешь, заболтаешь его до смерти или, скажем, предложишь почистить доспехи? — незло поддел его Артур в ответ на шутливую фразу. — Он тут же сбежит, узнав, насколько плохо ты это делаешь.       — Очень смешно, — проворчал Мерлин на глупую, почти детскую шутку.       Артур откинул голову назад и тихо засмеялся.       — Или можешь улыбнуться ему, — внезапно продолжил он чуть изменившимся тоном, — как обычно, своей этой завораживающей улыбкой, и он сразу застынет на месте от умиления. На меня это всегда действует.       Что?       Мерлин застыл.       — Что? Действует что? — спросил он удивлённо.       Артур скосил взгляд, пробежавшись по лицу юного колдуна, голубые глаза подозрительно ярко блестели в темноте.       — Твоя улыбка, — пояснил он, и следующая фраза заставила Мерлина сомневаться в том, что он верно её расслышал. — Она потрясающая. ***       Увидев хижину впереди, Морри притормозила и постаралась не высовываться из зарослей кустарников, бурно растущих поблизости, которые могли отлично послужить прикрытием. Место выглядело заброшенным, и нелюдимым. Деревянные окна, обрамлённые листьями разросшегося плюща и обильным плетением паутины, смотрели на мир тёмными провалами, где сгущалась тьма и не углядывалось ни одного живого силуэта. Полуразвалившееся крыльцо неприветливо сверкало отсутствием ступенек в хлипкой лестнице, а опрокинутое дерево пересекало тропу, ведущую в дом, кровля которого наполовину была покрыта всеобъемлющим мхом. Едва ли кто-либо изъявил бы желание поселиться в таком месте. Разве что если этот «кто-то» не был ведьмой.       — Какой план? — прошептал ей на ухо Гвейн, вглядывающийся вдаль, пока они притаились за лесной растительностью, и девушка вскинула бровь, изумлённо посмотрев на него. — Что? Просто любопытно.     — Я иду в дом, ты возвращаешься обратно в город, — произнесла принцесса холодно. — Если в твоих словах есть правда, и с ведьмой тебя связывают только прагматичные отношения, ты не смеешь мне помешать.     — Я хочу помочь.     После этой фразы Морри поперхнулась. Предложение было… неожиданностью, и ей тут же прокралась в голову мысль о ловушке. Не повелась ли она на беззаботный вид незнакомца, который старательно пытался выглядеть безобидным и добродушным, однако же не так давно совершенно бессовестно и нагло вравший ей в лицо? Гвейн мог быть заодно с ведьмой, хотя и утверждал обратное. Она не могла понять, когда он говорил правду, а когда нет.    Гвейн заверял её, что был лишь вором, которому, ничего не объясняя, заплатили за кражу. У него имелась прекрасная возможность напасть на Мерлина, когда они остались наедине в лавке, предпринять это было бы логично, если бы они с Нимуэй заметали следы совместно? Но он этого не сделал.      — Лезть в логово ведьмы попахивает безрассудством, —заметил мужчина.     — А что предлагаешь ты?     — Идею, которая включает в себя капельку хитрости… И меня, само собой.     — Хочешь, чтобы я тебе доверилась? После всего? Позволь напомнить, — она прищурилась, ткнув пальцев в грудь вора, — но именно ты – причина, по которой мне довелось тащиться в неизвестный лес в такую глушь посреди ночи и выжидать у дверей колдуньи, возвращая то, что по праву принадлежит мне. Именно ты украл мои ключи, Гвейн. Иронично, не правда ли, что ты предлагаешь помочь мне вернуть их?       — Ты, пожалуй права, но… — он сделал движение рукой в воздухе, будто отмахнувшись от пустого обвинения, самодовольно улыбнулся и посмотрел на Морри взглядом полным дерзкого веселья и лукавости, как будто бы не его только что обвиняли в воровстве, — но я ведь раскаиваюсь.     Улыбка мужчины буквально растянулась до ушей, и от такой наглости Морри хотелось его ударить.     — И готов сделать всё, что угодно, чтобы это доказать, — продолжил он, прежде чем его могли бы перебить. — Слушай, я не знаю, кто ты, — произнёс он приглушённым голосом, — не знаю, зачем тебе сдалась эта безделушка и почему колдунья решила её украсть, но что-то мне подсказывает, что оставлять тебя здесь одну – плохая идея, — Гвейн посмотрел на хижину впереди, и в его голосе действительно чувствовалась тревога. — Ты не забыла, что там скрывается могущественная колдунья? Знаешь, ведь в случае чего холодное оружие против магии не поможет.       — Я похожа на дуру? — нахмурилась Морри, но всё же беспокойство Гвейна было явно не наигранным, и её это польстило. — Не переживай, я знаю управу на магию.       — И почему я в этом не сомневаюсь? — хмыкнул вор и слегка передёрнул плечами, вернув себе бодрость и уверенность. — Хорошо, пусть так. Я помогу тебе взамен на поцелуй, — видя, что девушка хочет возразить, он тут же добавил. — Ладно-ладно, шучу. Веришь или нет, но во мне действительно неожиданно проснулось благородство, и если прекрасная дама нуждается в подмоге, я не могу оставить её одну.       Она недоверчиво посмотрела на него.       — Но ведь холодное оружие против магии не поможет?       — У тебя свои секреты, у меня - свои, миледи, — загадочно произнёс Гвейн, улыбнувшись. — Соглашайся.    Принцесса внезапно поняла, что их лица находятся слишком близко друг к другу, и что Гвейн уже давно не вглядывается вдаль, наблюдая за ней исподтишка, поэтому слегка отстранилась.      — Ты меня ограбил! И теперь готов предать ведьму, с которой сотрудничаешь, ради чего? Моего «спасибо»?      Мужчина пожал плечами, обдумывая ответ.           — Обычно я не испытываю такого сильного интереса к личностям, которых обворовываю, но вот он я, — сказал он похабным тоном, и ответ был слишком похож на флирт, но совсем не нёс в себе никакого смысла. В самом деле, чего он добивался, заигрывая с ней?             — Я должна быть польщена твоим вниманием?            — Не веришь мне? — поинтересовался Гвейн, заметив колебания на лице девушки.            Морри внимательно вгляделась в пышущего искорками вора, который почему-то считал самым необходимым сейчас убедиться в том, что его словам доверяют. Словам лжеца? Словам того, по вине которого началась вся эта заварушка? Он всерьёз считал, что она может беспрекословно довериться тому, кто украл у неё самую ценную вещь и вверил на попечение тёмной колдуньи с сомнительными целями? В конце концов, они были знакомы лишь один день, и Морри неоднократно за эти пару часов угрожала лишить его жизни, что именно заставляло Гвейна испытывать такое неприкрытое внимание к ней и беззаботно заигрывать?     — Что если это уловка? — сузила она в недоверии глаза. — И ты попытаешься предупредить Нимуэй обо мне?     — Я не заодно с ведьмой, помнишь? — слегка выпятив подбородок, пробормотал Гвейн. — Она разрушила наш договор, когда попыталась убить вас с Мерлиным. Она и меня могла убить! Вот в чём прелесть свободного честного вора, ты выбираешь сторону, которую считаешь правильной. И я выбрал свою.       Девушка закатила глаза и отвернулась от вора, адресуя своё внимание осмотру хижины ведьмы. Несмотря на видимую заброшенность и явное отсутствие жизни на этом клочке земли, Морри всё же улавливала одну очевидную вещь, которая говорила о том, что здесь обитает человек. Не просто человек, а колдунья. Вокруг дома имелась магическая защита, сотканная из мельчайших элементов и призванная держать опасных личностей на значительном расстоянии, но при малейшей возможности повреждения сразу же сообщавшая владелице о попытках взлома. Магия была достаточно сильная, но это не было неожиданностью. Морри и так знала, что столкнулась не совсем с обычной колдунье, когда увидела мощь фамильяра, которую тот проявил в сватке с ней. Фамильяр сам по себе не обладал магией, и лишь, сроднившись с колдуньей, он мог, подпитываясь её магией, творить свою. Соответственно чем сильна была ведьма, тем сильнее был её фамильяр.     Но в любой магии имелись погрешности. В момент тирады Гвейна, она, опустив глаза вниз, заметила под своей ладонью на земле торчащий  прикрытый листвой камень, который излучал прозрачное мерцание вокруг себя. Морри незаметным движением отодвинула мешавшиеся травинки, являя взору надпись, что являлась магическим отслеживающим заклинанием, довольно знакомым на вид.    Принцесса помедлила. Гвейн мог бы предать её, но его предложенной помощью следовало бы воспользоваться, чтобы преодолеть эту магическую защиту. Та являлась практически неприступной. Но была лазейка. И без Гвейна у неё бы ничего не получилось.     Обдумав это, девушка приняла решение.       — Хорошо. ***       Гвейн остановился перед дверью, ведущей в хижину, слегка нерешительно. Предполагалось, что он не должен знать о магической защите, огибающей периметр и извещающей о прибытии нежеланных гостей хозяйку дома, о которой ему рассказала Морри, и поэтому постарался выглядеть как можно более беспечно, чтобы не вызывать подозрений. У них не было намерений обмануть колдунью на её же укреплённой территории - грезить о таких планах мог только глупец – требовалось лишь слегка её отвлечь.       Он в очередной раз подумал, что его увлеченность слабым полом как всегда оборачивалась источником крайне неудачливых событий, и протянул руку, чтобы постучать.       Дверь, ведущая в дом, перед ним сама по себе отворилась со скрипом, предупредив появлении Нимуэй, и мужчина слегка опешил, потому что колдунья обычно не спешила встречать посетителей лично.       — Гвейн, — с тяжёлым вздохом поприветствовала его девушка, стоявшая на пороге и смерившая надменным взглядом, словно в этот самый момент мечтала поскорее избавиться от общества приставучего вора. — Я не жалую незваных гостей. И тебе это прекрасно известно.       Быстро вернувший самообладание, мужчина адресовал ей беззаботную улыбку, надеясь, что это хоть немного утихомирит пыл взбесившейся колдуньи и поубавит в ней желание прикончить его на месте. По крайней мере, раньше такой подход действовал. Нимуэй покачала головой и скривила губы, но всё же напряжение покинуло её плечи, и угрожающая аура, покрывающая фигуру ведьмы, стала менее ощутима. Накидка, небрежно наброшенная на голове, от резкого движения спала назад, являя взору заплетённые в косы иссине-чёрные волосы, которые при слабом отблеске свечей казались тёмной каймой, огибающий силуэт девушки. Синие цвета небесного неба глаза смотрели холодно, со сквозившей в серебристых переливах ноткой угрозы и предостережения, будто норовили дать знать собеседнику о том, что следует держаться подальше от обладательницы этих глаз. Великолепная, но пугающая, Нимуэй всегда вызывала в нём смешанные чувства. Из всех тех колдунов, с кем ему приходилось работать, именно с ней он чувствовал себя не в своей тарелке. Из всех девушек, с которыми он флиртовал, именно она никогда не поддавалась на заигрывание, дав понять вполне определённым способом, что отрежет ему кое-что ниже пояса прежде, чем он приблизится к ней с пошлыми мыслями.       — Где же твоё гостеприимство, милая леди? — усмехнулся вор в своей любимой манере игнорировать проявленную в его сторону враждебность показной весёлостью.       — Там же, где твоя скромность, — последовал незамедлительный ответ ведьмы.       Девушка не посторонилась, и мужчине пришлось чуть обогнуть её, чтобы попасть внутрь. Он нагло ухмыльнулся, будто не замечал вскинутые брови и явный намёк на то, что хозяйка хижины гостей не ждала и не желала, после чего прошёлся вглубь дома, бросая заинтересованные взгляды вокруг. Когда он последний раз бывал в этом месте, здесь царил относительный порядок, сейчас же вокруг были разбросаны вещи, баночки, травы и всякая иная утварь, что заставляло задумываться, на каком-таком важном занятии он прервал колдунью.       Увидев, что дверь по-прежнему открыта, настойчиво требующая, чтобы он убирался как можно скорее, Гвейн внимательно посмотрел на колдунью.       — Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он.       Колдунья раздражённо дёрнула плечом и резким движением захлопнула дверь.       Прислонившаяся к стене хижины, Морри внимательно проследила за ними взглядом, оставшись незамеченной ведьмой из укрытия и имея прекрасную возможность наблюдать произошедший разговор на крыльце. Окна на эту сторону не выходили, и это было ей на руку. Первая часть их плана удалась, и всё дальнейшее зависело лишь от того, скрывался ли фамильяр внутри дома или же прочёсывал окрестности вокруг, обеспечивая дополнительную защиту и выслеживая незванных гостей. Морри предполагала второе. Являясь тем самым гостем, которому не допускалось свободно расхаживать по чужой ведьминской территории, она ждала, что кое-кто поспешит оповестить её о том, что так делать не следовало. И сейчас пора было фамильяру дать о себе знать. А после того, как она разберётся с мальчишкой-фениксом, справиться с колдуньей будет уже намного проще.       Когда дверь захлопнулась, принцесса чуть расслабилась, облегчённо вздохнув, всё же Гвейн действительно не собирался предавать её и явно был с ведьмой в холодных отношениях, хоть и делающий вид, что они закадычные приятели. Интересно, он со всеми такой приторно-улыбчиво-заигрывающий?.        Морри огляделась вокруг, напряжённо вглядываясь во мрак пространства. На самом деле ничего не мешало вору раскрыть Нимуэй их план после того, как закрылась дверь, и дальнейшее уже будет зависеть от того, как быстро Морри расправиться с фамильяром. Поэтому нужно было действовать без промедления.  Но её волновал другой вопрос, Нимуэй оказалась вовсе не той колдуньей, которую Морри видела в видениях. Под накидкой девушки отчётливо просматривалось отсутствие рун на белоснежной чистой коже, и одного взгляда на ведьму принцессе было достаточно, чтобы понять, чьим замыслам она покоряется и какому судьбоносному сценарию следует. Сначала фамильяр, а теперь Жрица Неметона*. События принимают интересный оборот.      Нахмурившись, Морри попыталась понять, где ошиблась, и мысленно представила точную картину происходящего. Становилось очевидным, что всё не было простым совпадением. Кто-то устроил им ловушку в лесу в Вальпургиеву Ночь, призвав мифических созданий по ту сторону границ, которые едва их всех не убили. Кто-то наложил на Артура проклятье Чёрной Метки, и им пока не удалось его снять, лишь ослабить с помощью лесных крошечных человечков. Видение, посланное ей ещё в замке, могло открыть правду на то, что происходит, и скрытый в тени человек, которого она видела в этих вещих снах, чьи руки была запечатлены древними рунами богов, таящими невероятную магию, мог стоять за всем этим. До сей поры она была уверена, что вскоре встретится с этим неизвестным, которым окажется Нимуэй. Но, очевидно, ошибалась. Жрица Неметона не могла стояла за всем этим.       Принцесса перестала прятаться за стенкой, намеренно ступив на открытое пространство и ожидая, что за этим последует. Скрипнула ветка под её ногами, но вокруг по-прежнему не наблюдалось мальчишки-фамильяра. Лес вокруг был тих и безучастен, утопая в сгущающейся ночной мгле, а из самой хижины не доносилось ни звука, видно, колдунья применяла заглушающие чары на стены, предотвращая появление нежелательных свидетелей. Умно, но недостаточно. Таков был изначальный план: защита ведьмы оповещала её о появлении гостей, переступивших магическую черту, однако не о точном их количестве. Гвейн послужил хорошим прикрытием для девушки, ведь колдунья посчитала, что лишь он один наведался к ней в столь поздний час, и не догадывалась о наличии ещё одного нарушителя. Разве что вор не предпочтёт предать Морри и развеять неведение колдуньи, но к этому она, если что, была готова.       Сейчас всё, что ей требовалось, это нейтрализовать фамильяра, чтобы подобраться к ведьме. Об этой части плана Гвейн уже не знал, иначе последовал бы огромный клубок вопросов с его стороны, на которые Морри не могла ответить правду. Фамильяры были уникальными созданиями. Они не могли говорить, лишь иногда способны были заучивать парочку несложных фраз. Умея превращаться в людей, фамильяры всё же по существу своём являлись животными, и единственным их побуждением, естественным инстинктом, который крепко сдерживал все иные стремления, была защита своей владычицы. Фамильяры скреплялись с ведьмами узами крепостничества и поэтому считались самой могущественной угрозой, когда кто-либо замысливал сделать что-то плохое самой колдуньи. Они готовы были погибнуть, спасая её. И поэтому следовало остановить помощника Нимуэй, чтобы подобраться к ней самой.       Морри была хорошо осведомлена о сущности фамильяров, хоть ей и редко удавалась контактировать с ними, как впрочем, и с ведьмами. Не любила она их непомерное самомнение и завышенное чувство вседозволенности, совершенно нелепое и глупое в понимании границ Мирозданья. Колдуньи мнили себя властительницами магии и знаний, когда как являлись лишь стервятниками, которые довольствовались прогнившей пищей. Поэтому держаться вдалеке от ведьм было одним из её главных правил. Ох, как она не любила их нарушать, но ничего нельзя было поделать. Проклятая ведьма украла её ключи, и если бы у Морри было чуть больше времени, и она не вынуждена была скрывать то, кем являлась, сейчас Нимуэй бы в полной мере почувствовала на себе её гнев.       Морри осеклась, ощутив на себе чужой пристальный взгляд. Она обернулась, замечая на парапете крыльца крылатое существо, равно схожее на человека и на птицу, устрашающее в своих размерах и пугающее безжизненными сверкающими глазами, которые внимательно следили за своей добычей. На неё смотрел готовый напасть в любую минуту фамильяр, который сейчас был в своём истинном обличье, появившийся как раз вовремя, а то ей уже становилось скучно. Как она и думала, помощник Нимуэй охранял территорию ведьмы получше любого сторожевого пса, и, заметив угрозу, поспешил сделать то, что должен был и устранить посмевшего приблизиться к хижине врага. Только с ней это бы вряд ли получилось. И хоть фамильяр интуитивно чувствовал в ней силу, былого опасения, которое он выказал при первой встрече, уже не было, вместо этого чувствовалось, что он был готов нападать и защищать свою владычицу даже ценой собственной жизни.       Огромная птица, ростом с саму Морри, угрожающе расправила крылья в стороны, заставляя кончики оперенья вспыхнуть янтарным пламенем, красивой каймой обрисовавшим могущественную фигуру и осветившим крыльцо. Феникс. Он был прекрасен. Если бы в данный момент не пытался её убить.       Морри подобралась, и в следующее мгновение птица легко взмыла в воздух. Девушку обдало порывом ветра от взмаха мощных крыльев, но она вовремя заметила атакующее движение впереди и отклонилась вбок, когда разбуженная огненная сущность, сформировавшаяся в поток пламени, подобралась к ней. Феникс хорошо управлял огнём, и его смертоносные когти были не единственным, чего нужно было опасаться, как думал Гвейн. Пламя было так близко, что кожу слегка покалывало от лижущего щёку жара. Один поворот, и Морри избежала участи быть сгоревшей заживо. Огонь детям не игрушка, милый. Но фамильяр и подумать не мог, что она знает на него управу.       Зоркие глаза отразили жажду убийства, в тот момент когда ей удалось поймать его взгляд, и когтистая лапа вцепилась в тонкое запястье, вокруг них всё полыхнуло. Огонь выжег дорожки на деревянном крыльце, лизнул бревенчатую крышу и подпалил бы всю фигуру девушки, если бы она лёгким взмахом руки в одночасье не погасила его, прошептав необходимые слова на мёртвом языке, вырвавшиеся из груди мучительным хрипом. Удушливый дым от пламени разъедал горло и нос при дыхании. Ещё одно заклинание, и с пальцев сорвались золотые частички мелкой пыли, совсем крошечные блестящие песчинки они тут же притянулись друг к другу, будто движимые невидимой силой, и закружились в хаотичном полёте, чуть позднее образовывая форму клетки. Морри давно не применяла эти чары, и память о них слегка поблекла, оттого получалось нечто похожее на то, что должно было появиться изначально. Но всё же этого должно было хватить.       Сеть заклинаний расползалась на глазах, и фамильяр отскочил от неё, в испуге и удивлении взирая на творившуюся магию, а после предпринял попытку накинуть на себя гламур. Заклинание могло сработать только на настоящем облике фамильяра. И если бы Морри чуть замешкалось, её планам не суждено было сбыться. Однако, заклинание было готово вовремя. И золотая клетка сомкнулась вокруг фигуры фамильяра, не дав ему возможности превратиться в человека. Птица распустила перья, ожидая того, что будет дальше, однако клетка не стала сжиматься сильнее и не приносила дискомфорта, разве что препятствовала передвижению и явно её злила.       — Не бойся, оно не причинит тебе вреда, — сказала Морри, заметив осмысленный, но недоверчивый взгляд. — Надеюсь, ты не сильно обижен.       Она хмыкнула, еле удержавшись от желания провести рукой по красивому оперению, но предусмотрительно отдёрнула руку. Феникс был невероятно красив, но по-прежнему являлся опасным объектом для убийства, которого лишний раз не нужно было тревожить. Мысленно извинившись у мифического существа, Морри обернулась к хижине. Теперь стоило выполнить третью часть плана.