Закалённые дыханием вулкана. Том 1

      — Артур.       — Да, отец, — преимущественно официальный тон, знали бы все, как он ему уже осточертел, но привычка соблюдать манеры в обращению к отцу уже настолько въелась под кожу, что иногда Артур даже не замечал несообразность подобных сцен, когда они были наедине.       Для раннего утра и праздничной даты Утер выглядел как-то чересчур угрюмо, но, пожалуй, Артур мог списать такое настроение на неопределённость положения на западе Камелота, о чём король, вероятней всего, не мог перестать думать даже в день рождение единственного сына. Ситуация на границе могла вылиться в непоправимый конфликт, как недавно принёс весть им гонец, и следовало принять решения, что и тяготило думы правителя. Но всё же тот нашёл время, чтобы навестись Артура перед торжественным ужином. Не мог не навестить.       Артур прекрасно понимал, что подобный разговор должен был случиться.       Утер прошёл вглубь покоев принца и неодобрительно оглядел раскинувшийся перед ним бардак: смятые простыни, валяющиеся подушки и перья из наволочки, которые лежали на предметах мебели после учинённой Морри заварушки с мечом. Мерлин ещё не успел здесь прибраться.       — А ты не думал, что стоит нанять ещё одного слугу? — произнёс, наконец, Утер, напряжённо сморщив брови.       — Не уверен, что хочу этого, — тотчас проговорил Артур, покачав головой.       — Решать тебе, — не стал спорить король, но последующее вслед за этим надменное хмыканье говорило о том, что Утер с таким ответом был совершенно не согласен.       Он обошёл стол, медленно чеканя шаг и, остановившись за спиной Артура, положил ему руку на плечо. Обтянутая грубой кожей перчатки ладонь неприятно заскрипела, когда отец усилил хватку. Артур поморщился.       — Сегодня важный день, — проговорил Утер, похлопав его по плечу.       Вот и всё проявление отцовских чувств. Впрочем, иного ждать не стоило.       Артур кивнул и не удержался от замечания.       — Вы все твердите мне об этом, как будто бы я могу забыть о собственном дне рождения и мне постоянно необходимо об этом напоминать, — он усмехнулся и слегка опустил голову, рассматривая собственные руки.       — Вижу, ты в хорошем настроении.       — Ещё бы, — фыркнул он. — Знаешь, кто мне в этом поспособствовал? Твоя дочь, она заявилась ко мне в самую рань и пыталась убить.       — Полагаю, затея не обернулась успехом.       Артур удивлённо поднял бровь. Отец редко шутил, но если и делал это, то предпочитал более грубые шутки. И, что странно, сейчас Утер впервые за всю эту неделю не скривился при упоминании Морри. Если бы они начали вновь разговаривать, для Артура это было бы лучшим подарком на день рождения. Но мечтать о подобном исходе являлось глупой затеей.       — Да, иначе праздник лишился бы самого главного звена, — пробормотал он слегка запоздало, продолжив шутку.       — Тебя что-то тревожит?       Он вскинул голову, натолкнувшись на внимательный взор Утера и, стушевавшись, потупил взгляд. Отцу никогда не было дело до чувств. Его интересовали достижения, то, чем его дети могли похвастаться и что могло стать поводом для гордости. Об этом он мог расспрашивать с небывалым упорством, но когда разговор заходил о страхах, волнениях или переживаниях, Утер преувеличенно равнодушно махал рукой. Будучи помладше, Артур и Морри, если это было необходимо, находили утешение друг в друге или в кормилице, няне, да хоть в Леоне, который был на несколько лет старше и, за неимением друзей, приходился королевским детям лучшим советником и компаньоном для игр. Им нужен был кто-то, кто мог выслушать, и кому можно было рассказать о привидениях, ходивших по коридорам замка, о том, как страшно воет ночью старая собака сэра Тома или о недавно увиденных кошмарах.       Но доверие не было сильной стороной Пендрагонов. И со временем Морри и Артур становились черствея, подражая отцу, замыкали чувства в себе, не давая им выхода, научились притворствовать и отвечать колкостями взамен искренности.       Поэтому сейчас Артур прокашлялся и покачал головой. Утер нахмурил брови, но холодное беспристрастное лицо не выражало заинтересованности. Что послужило причиной для подобного вопроса, Артур мог только догадываться.       Король отошёл от него, и Артур сам не заметил, как до этого задерживал дыхание.       Присутствие Утера было напрягающим, давящим, и если бы принц мог, то избавил себя от такого удовольствия, как подобные разговоры, но сбежать из Камелота в свой день рождения хоть и было довольно заманчивой идеей, но, честно говоря, являлось просто невозможным и несбыточным дельцем. Несмотря на это, ощущать себя центром внимания отца было приятно. Если бы тот мог просто отбросить всю эту официальность, никому ненужное жеманство, ведь когда-то он относился к ним иначе. Артур ещё помнил те времена, когда улыбка отца была искренней, а радость от встреч с детьми –непосредственной.       — Артур, сегодня важный день не потому, что ты стал старше, — проговорил Утер, и его голос снова звучал так, словно он зачитывает новый одобренный приказ на избранном совете. Принц испытал жгущее ощущение обиды, но виду не подал, — он важен, потому что ты достиг возраста становления мужчиной. И что более важно – необходимого возраста для будущего правителя. Впредь каждое твоё решение я буду оценивать не как отец, а как король.       Артур ещё по-прежнему надеялся, что они мило поговорят как отец с сыном без этого нудного напоминания об ответственности.       — Ты всегда был для меня королем, прежде чем родителем, — сказал он.        — Я надеюсь, что воспитал в тебе необходимые качества для лидера, по крайней мере я пытался дать тебе то образование и навыки, которые счёл необходимым.       — И я благодарен тебе за это, — вздохнул Артур. — Отец, если ты пришёл сюда вести беседы о дальнейшем будущем и о моём понимании ответственности перед предстоящей коронации, то я думаю, не стоит. Мне прекрасно известно о долге перед королевством.       — Я пришёл сюда поздравить своего сына с днём рождения, — голос Утера смягчился. — И напомнить ему, что он – мой единственный сын, и мои надежды на него очень велики.       — Я как и всегда готов соответствовать твоим ожиданиям.       Отвечая это, Артур не видел, как нахмурился Утер.       — И всё же мне кажется, что тебя что-то беспокоит, — сказал отец задумчиво. — Связано ли это с приездом Морганы, или я не прав?       Артур в недоумении посмотрел на него.       — Причём здесь эта девушка, отец? Я лишь... если ты действительно хочешь знать, то дело вовсе не в ней.       — А в ком?       Артур почувствовал внезапный холод внутри и тяжело сглотнул.       — Всё в порядке. Я плохо спал, — он старался, чтобы его голос звучал уверенно, не оставляя почвы для сомнений.       Если бы отец заподозрил, с чём в действительности связаны его переживания, вряд ли бы одобрил.       — Надеюсь, к ужину ты придёшь в своё обычное состояние. Гости хотели бы видеть радость в твоих глазах, а не удручение, — сказал Утер, внимательно рассматривая Артура, после чего обернулся к двери. — И напоследок, хочу сказать главное – я надеюсь, ты понимаешь, насколько важен для меня.       Слова были невероятно значимыми, они вселяли надежду и дарили успокоение. Чувство гордости распирало Артура, но если бы всё было так просто, и этих слов было бы достаточно, чтобы погасить в его душе вспыхнувший огонь смятения.       — Даже если я не оправдаю ожиданий? — вопрос вырвался из его уст раньше, чем Артур мог догадаться о последствиях.       Утер обернулся.       — Как по-твоему это может случиться? — после того, как принц не ответил, король снова спросил. — Артур?       Он не сразу нашёлся с ответом.       — Что если я не смогу быть королём, которым ты бы хотел, чтобы я стал, — сказал он, поджав губы. — Что если Камелот отвернётся от меня? Что если я отвернусь от Камелота?       — Этого никогда не случится, — тотчас воскликнул Утер. — Артур, я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Что, по твоему, значит быть королём?       — Я не знаю, — проговорил принц.       — Потому что ты юн и неопытен, знания обретают вместе с опытом, и тебе они откроются позднее, со временем, как и мне когда-то, — Утер впервые улыбнулся за это утро, но улыбка была скорее понимающей и снисходительной, чем добродушной. — Но думаю, у тебя уже сложились определённые представления о том, каково это, быть правителем. Поведай мне свои мысли.       Противиться воле короля Артур был не в силах. Утер мог быть непреклонным, его повелительный тон заставлял повиноваться без раздумий. Наблюдая за ним всю свою жизнь, Артур никогда не сомневался, тот был его личным ориентиром, гранитной стеной, которая являлась непобедимой и низвергаемой. Несмотря на то, каким он был холодным и равнодушным, для Артура он оставался отцом, которому тот хотел соответствовать, к одобрению которого стремился. Чьё негодования и гнев страшился вызвать.       Утер был примером правителя. Но идеальный образ терпел трещины и начинал осыпаться, а без этого образа принц чувствовал себя потерянным и озадаченным.       — Быть королём значит иметь ответственность, уметь защищать и заботиться о своём народе, — ответил нехотя Артур.       — Остроумный ответ, юноша, — кивнул Утер, но прежде чем король спросил бы что-то ещё, принц воскликнул:       — Но недостаточный для понимания того, как быть хорошим королём.       — Для начала тебе нужно им стать. ***       Артур стоял возле окна в своих собственных покоях, наблюдая как гаснут огни на наблюдательных башнях, свидетельствующие о наступление комендантского часа. Свет от свечей причудливо играл с тенями на его лице, красный камзол, стараниями Мерлина выстиранный до блеска к праздничному ужину, был расстёгнут наполовину. Он уже готовился ко сну.       Его взгляд был устремлён далеко вдаль, и Мерлин не сразу решился привлечь к себе внимание. Для начала юный колдун широко зевнул, проморгавшись слезящимися глазами, и аккуратно закрыл за собой, зайдя внутрь покоев. Хлопок двери заставил Артура повернуть в его сторону голову.       — Вы, должно быть, очень устали, сир, — подметил Мерлин, за обыкновением, не умеющий держать язык за зубами.       Весь сегодняшний день они почти не разговаривали и впервые за очень долгое время находились наедине. Мерлина преследовало иррациональное чувство ревности, когда утром, заглянув в покои принца, он удостоился чести лицезреть его в компании нескольких служанок. Впоследствии принц постоянно находился на виду, и все гости пытались снискать его внимание, всячески выражая своё искреннее восхищение и спеша озвучить поздравления лично. До Мерлина ему не было дела. Праздничный ужин длился бесконечно.       Хоть у Мерлина и была тонна забот, и когда этот суматошный день подходил к концу, он уже лелеял мысль, чтобы он поскорее закончился, сейчас юного колдуна настигла внезапная болтливость. Возможно, потому что он хотел разрядить обстановку.        Артур выглядел уставшим и измотанным. К тому же Мерлина весь день не покидала мысль, что всё это время принц был не в настроении для праздника, и какие для этого были причины хотелось бы выяснить поскорее... Но честно говоря, он ещё и попросту соскучился.       — Вам понравилось выступление акробата? — спросил он участливо. — Я думаю, что за этим стоит какой-то фокус. Нет, ну правда, абсолютно невозможно проглотить клинок и остаться в живых. Как он это сделал?       В своих раздумьях Мерлин даже не заметил, как случайно чуть было не поставил кувшин с водой мимо стола. Спохватившись, мальчишка передвинул сосуд, неловко улыбнулся и на какое-то время замолчал, пока наливал воду в стакан принца.       — Леди Моргана справлялась о вашем здравии, — вспомнил Мерлин и, видя, что принц по-прежнему слабо заинтересован в разговоре, продолжил. — Я встретил её на лестнице, перед тем как прийти сюда. Она была обеспокоена, что не пожелала вам спокойного сна перед окончанием ужина.       — Тебе она понравилась?       Мерлин недоумённо нахмурился.       — Она очаровала всех, без исключения, разве не так? Мне казалось, что и вас ей удалось рассмешить за ужином.       Артур хмыкнул. Он по-прежнему стоял возле окна, и Мерлину по-прежнему не было хорошо видно его лица.       — Отец поделился со мной своими планами. Он желал бы увидеть наш совместный с ней брак, — сказал принц еле слышно.       В горле резко пересохло, и Мерлин почувствовал, как стремительно холодеют ладони. Стало не хватать воздуха, и он закашлялся, едва справившись с собственными эмоциями.       — Леди Моргана красивая и умная девушка дворянского происхождения, — он не сразу нашёлся с ответом, слова будто проговаривались через силу, Мерлин лишь надеялся, что не сильно выдаёт себя. — Думаю что… думаю, что выбор короля основателен и обдуман.       Артур впервые за этот вечер посмотрел на него в упор.       Под таким внимательным взглядом юный колдун тотчас стушевался.       Что заставило его так сильно волноваться? Мерлин прекрасно понимал, что когда-нибудь это случиться. Это должно было случиться. Хорошему королю необходима была жена, о том, чтобы оставаться холостым и одиноким не могло быть и речи. Артур должен был найти себе подходящую девушку и связать себя узами брака, не с Мерлиным же он обязан проводить все свои вечера? Однако эта мысль заставляла в его груди гореть огонь отрицания, который никак не желал утихать, несмотря на все старания Мерлина призвать себя к здравому смыслу.       Он не хотел делить Артура с кем-то ещё. Пусть и мнимая, но близость с ним пьянила. Возможность быть рядом, когда принц просыпается и когда засыпает, прикасаться во время утреннего ритуала одевания, разговаривать с ним так, как не позволено другим – всё это он не был готов потерять. Только не сейчас.       Паника накинулась на него с потрохами, желая сожрать целиком. Однако кое-что заставило Мерлина утихомириться. Ведь было совершенно непонятно, как относился сам Артур к будущему браку, он не сказал своего мнения, лишь озвучил волю отца.       Мерлин прокашлялся, не зная, стоит ли ему настаивать на разговоре, но всё же решился.       — И что… что ты намереваешься делать?       Он сглотнул и постарался вести себя неподозрительно. Вечер плавно перетекал в отвратительнейшее окончание дня. А ведь совсем не так Мерлин планировал этот день, невозможность находиться наедине с принцем огорчала, но сейчас, даже оказавшись в родных стенах своих покоев, Артур не был настроен на откровения. Казалось, он вовсе не жаловал слугу, и юный колдун, расстроившись ещё больше и не получив ответа на свой вопрос, собирался уточнить следует ли ему уйти, как, наконец, Артур тихо, но непреклонно произнёс:       — Я желаю принять ванну. ***       Пустой коридор встретил её шаги многократным эхом, отразившимся от гладких замковых стен, и неясные тени заплясали вокруг подсвечников, несколько свечей которого погасли стоило ей пройти мимо. Морри остановилась, оглянувшись с целью убедиться, что за ней никто не следует, и прибавила шагу. Гнусные подземные темницы ждали её появления, в такой час стража пребывала в беспечном состоянии послепраздничного кутежа, и проскочить мимо них незамеченной не составило бы ей труда.       Она опустила накидку, скрывающую её лицо, ещё ниже, и потёрла слезящиеся от недосыпа глаза. Морри хватило больших усилий не заснуть во время торжества. Ещё никогда день рождения брата не был настолько унылым и безрадостным для неё. Люди, присутствующие на празднестве, не относились к тому кругу лиц, которых она рада была бы видеть, и, будучи не в настроении для болтовни, Морри с трудом перенесла эти пару часов ужина и была бесконечно рада спрятаться ото всех в своих покоях.       Наблюдения за Морганой не дали результатов, а возможно и вовсе зря принцесса подозревала её в недобрых мотивах, обосновываясь ни на чём, кроме своей собственной интуиции. На всех остальных Моргана производила впечатление очень воспитанной, улыбчивой девушки, обладающей отменными манерами, и если отбросить предвзятость, Морри могла с ними со всеми согласиться. Вела миледи себя достойно, как и подобает именитой гостье на таком торжественном мероприятии. Даже Артуру она вроде как понравилась, но, упаси Великую Дану, если братцу придёт в голову завести с этой девушкой роман. Хотя, возможно, не такой плохой идеей было позволить Артуру отвлечься. Морри не считала, что Моргана была бы подходящей девушкой на эту роль, но стоило подумать о поисках пассии для брата, которая смогла бы вызвать высокие чувства и выкинуть из головы всякие навязчивые безосновательные мысли о бремени правления. Такое оказалось очень бы кстати. Нужно было обговорить этот вопрос с Мерлиным. Пожалуй, он бы смог подкинуть нужных советов. Последнее время их отношения с принцем пришли к определённой доверительности.       Морри, рассуждая на эту тему, слегка притормозила, заметив копошение в углу, пока шла по коридору и немало удивилась, распознав в мелькающих там силуэтах, лишь слегка освещённых свечами, служанку Анну и оружейника короля, самозабвенно целующихся рядом с гобеленом. Прикрыв рот рукой, чтобы не выдать себя случайным смехом, Морри постаралась как можно незаметнее прошмыгнуть мимо них. Благо, новоявленным любовникам было совсем не до нежелательной неожиданной свидетельницы.       Эта встреча её знатно позабавила. О вражде этих двоих знал каждый житель замка, и только ей посчастливилось увидеть их вместе в обескураживающих позах и в очередной раз убедиться в принципе «от ненависти до любви один лишь шаг». Что бы кто там не говорил. Впрочем, кто с кем предпочитает делить постель, Морри было безразлично. Сейчас её интересовало лишь одно. Нужно было найти способ избавиться от Чёрной Метки брата.       Сон был роскошью, который она позволить не могла. К тому же вновь увидеть мучившие её кошмары добровольно Морриган была не согласна. Поэтому сейчас она направлялась по знакомым коридорам по направлению к темницам, выждав какое-то время после торжества, чтобы не привлекать к себе внимание.       Из всех известных ей способов избавления от проклятий, ни один из них не применялся против Чёрной Метки, которая была древнее и могущественнее простого наговора. Справиться с ней можно было только использовав более мощное заклинание, которое не могло содержаться в книгах, написанных людьми. Об этом ей мог рассказать только один из находящихся ныне существ в Зримом Мире.       И сейчас лишь безмолвные стены замка были свидетелями того, как Морри, идя по коридорам в направлении подземелья, собиралась встретиться с обитателем Камелота, о присутствии которого не догадывался даже сам король. Она посещала это место, едва перескочив возраст, который позволял ей уверенно стоять на двух ногах. Ещё маленькой девочкой Морри пробиралась в темницы, оставляя невнимательных нянь блуждать по замку в поисках сбежавшей принцессы, а стражу – пугаться невидимых звуков и шорохов, будучи одураченными шалостями принцессы, которой удавалось обвести их вокруг пальца, чтобы попасть внутрь туда, куда ей не следовало.       Вряд ли Килгарра был в восторге от назойливости своей гости, однако Морри редко навещала его по собственной прихоти. На это всегда была причина. И в данный момент только дракон мог помочь ей справиться с вопросами и развеять неведение принцессы, если бы она нашла способ его разговорить.       Но он был тем ещё упрямцем.       Спускаясь по лестнице, Морри почувствовала леденящее прикосновение ветра и закуталась в накидку сильнее. Странно, здесь никогда не было так холодно. Она заметила, что факелы полностью потухли, и взошедшая на небо луна, свет которой проникал сквозь арочные проёмы окон, освещала пустынный коридор. Но здесь она была не одна.       — А ты надменна, — произнёс голос позади неё, заставив замереть на месте, — и хамства тебе не занимать.       — Ты довольно наблюдательна, — сказала Морри, не оборачиваясь и не выказывая удивления неожиданной встречей, её голос даже не дрогнул. — В целом, это именно те качества которым я горжусь. А что, позволь узнать, моё безнравственное поведение затронуло твои нежные чувства?       Только теперь принцесса обернулась, замечая спрятавшуюся в тени фигуру Морганы, зловещий облик которой в темноте ночи показался принцессе невероятно ужасающим. Она напряглась и отступила на пару шагов назад, почувствовав угрозу. Инстинкты, как и тогда при первой встрече, твердили о том, что девушка была опасна, и её лучше было остерегаться. Но дерзость была у Морри в крови. К тому же, что бы не хотела сейчас от неё Моргана, стоило дать ей понять, с кем она говорит.       — Я просто подмечаю детали. Знаешь ли ты, что порой люди не замечают, какое они о себе складывают представление, — продолжила Моргана рассуждать вслух, словно и не слышала слов Морри, такое безразличие злило, — своим поведением, манерами или отсутствием таковых? Очень многое можно узнать о человеке, если расспросить о нём у других. Знаешь, кто больше всех в этом помогает? — девушка подняла бровь. — Слуги. Они, зачастую, самый достоверный источник информации.       — Зачем тебе было узнавать обо мне? Могла бы просто спросить, — Морри растянула губы в неестественной улыбке.       Фигура Морганы заколебалась. Девушка рассмеялась, и её лицо теперь освещалось взошедшей луной. Из взгляда миледи исчезла притворная добросердечность, так покорившая Мерлина на торжестве, а черты лица потеряли мягкость линий, в приглушённом свете выделив тёмные круги под глазами и чёткость скул. Губы, более не изображавшие лицемерную улыбку, были бледными и почти синими.       Моргана сделала шаг по направлению к ней, и взгляд её ярко зелёных глаз выражал полнейшее помешательство. Морри втянула носом воздух и обхватила торчавший из-под пояса свой кинжал, всегда находящийся там ради предусмотрительности. «Кто она такая? И что себе позволяет?» — стайкой воронов копошились в её голове мысли. Однако, Морри точно понимала, что ради разговора с ней, Моргана бы не стала поджидать принцессу в ночи посреди тёмного коридора. Чего бы та не желала, это явно было нечто плохое.       Как не вовремя.       — Твоя мать влюбила в себя Утера, когда он едва смирился с утратой любви всей его жизни, матерью Артура, — внезапно сказала Моргана, снисходительно приподняв бровь. — Не прошло и пару месяцев после их официального признания, как появилась ты. Многие слуги считали её ведьмой, которая приворожила короля, — она надменно хмыкнула, а Морри после её слов растерянно нахмурилась.       Это не было секретом среди обитателей замка. То, что у Утера родилась дочь так быстро после смерти прошлой жены, стало предметов спор и сплетней, ходивших по Камелоту долгие годы. Немудрено, что люди придумывали истории и бредни, чтобы оправдать подобное, с их точки зрения, попрание, но зачем Моргане понадобилось изучать её прошлое, принцесса понять не могла, как и то, чего она хотела добиться, озвучивая всё это.       Моргана меж тем продолжила:       — Казалось бы, — она подошла ещё ближе на расстояние локтя и смахнула с плеча Морри невидимую пылинку, после чего разгладила складки накидки. Дыхание девушек смешалось, — как Утер мог так быстро полюбить другую женщину, когда смерть одной стала для него столь непоправимым ударом? Он был убит горем, как говорят, настолько, что учинил Великую Чистку только потому, что посчитал магию виновницей случившегося? Для этого было только одно объяснение: твоя мать всё-таки была ведьмой или… — она добавила уже шёпотом, обдав ухо принцессы горячим дыханием, — кем-то другим, более могущественным.       — Ты решила поделиться со мной бреднями сумасшедших людей? — Морри скривилась. — Поверь, мне известно, о чём судачат завистники, это их дело. Уж, извини, но я не понимаю, к чему ты сейчас говоришь об этом?       — Другой вопрос, почему она сбежала, — произнесла Моргана, проигнорировав слова Пендрагон, — оставив тебя ещё в младенчестве, нанеся Утеру вторую кровоточащую рану, от которой он уже, увы, не оправился. Как жаль, поговаривают, он совсем сошёл с ума.       — Довольно, — стальным тоном отрезала принцесса, которой происходящее уж больно сильно не нравилось.       Голос Морганы сочился сарказмом и высокомерием. Её бледные губы образовали безумную улыбку, и терпение Морри было на исходе. Слышать о том, как наглая незнакомка говорит о её отце с подобной холодностью и презрением, она терпеть была не намерена. Моргана не смела произносить нечто подобное. Она не знала ничего о ней и Утере, и столь грубую бестактность хотелось вырвать у неё из горла вместе с язвительным языком.       — Что тебе от меня нужно?       — Чтобы ты меня выслушала, разве не очевидно? — сладко пропела Моргана, на которую не произвёл впечатление грубый тон.       — Пока ты не говоришь ничего разумного, — процедила Морри сквозь зубы. — Какой толк мне тебя слушать! Если ты здесь, чтобы вывести меня из себя, тебе удалось, только не думай, что ты имеешь право говорить всю эту чушь и остаться безнаказанной.       Моргана хмыкнула.       — Угрозы, хм, как интересно.       — Поверь, от угроз к делу я перехожу достаточно быстро, если меня взбесить.       — Я слышала подобные слухи. Ты вспыльчива и безнравственна, что во многом напоминает самого Утера. Но я не хочу навредить тебе, и вызвать твой гнев тоже не в моих планах.       — Тогда что же ты хочешь?       Девушка притворно вздохнула. Они буравили взглядом друг друга, как встретившиеся на одном пути два волка из разной стаи. Одинаково убедительные в своём желании отстаивать собственные идеалы.       — Моя мать тоже покинула меня в младенчестве, — внезапно сказал Моргана, что заставило Морри вновь почувствовать недоумение. Девушка пыталась выглядеть равнодушной, но наложившаяся печать от событй минувших лет явно по-прежнему приносила ей ментальную боль, — оставив на попечение отца, которого мало заботила моя судьба. Я была сиротой при живых родителях.       — Бедняжка, — в сердцах воскликнула Морри, не понимая, что от неё хотят. — Что же, полагаю, сейчас он оставил тебе приличное наследство в качестве компенсации?       — Да, и прежде чем убить его, я заставила этого ублюдка принести мне извинения.       Морри отшатнулась, опешив от сказанного.       Прежде чем убить?       Ах вот, что с этой взбалмошной девицей было не так. Она являлась убийцей, и именно поэтому Морри чувствовала, что девушка могла быть опасна.       Моргана смотрела на неё снисходительным покровительственным взглядом, но в её глазах горело безумство, подобно которому принцессе ещё никогда не представлялось встречать. Воздух между ними искрил напряжённостью и опасностью. Моргана стояла так близко, что Морри могла рассмотреть морщины, притаившиеся в уголках её глаз, и злобно скривившиеся губы девушки, которые спустя мгновение разрядилась таким неестественным и неуместным смехом, были в каких-то дюймах от лица принцессы. Такая близость давила и выбивала из колеи.       — Мой отец заслуживал подобную участь. Поверь, он был тем ещё сукиным сыном.       — Сочувствую. Но отцеубийство не лучший способ осуществить возмездие. И что, позволь спросить, полегчало ли тебе на душе?       — Полегчало. Отцы должна нести ответственность. И любить своих детей, разве я не права? —усмехнулась Моргана. — Разве ты не хотела, чтобы Утер относился к тебе ласковее, чтобы любил тебя и выражал свою привязанность? Чтобы ты была достойна его внимания?       — Ты ничего обо мне и моём отце не знаешь! — закричала Морри, понимая, что ярость, проснувшаяся в груди, требует своего выхода.       Моргана давила на больное, с безжалостностью и бездушностью ступая по её гордости и прошлому, а теперь ещё и раздирая на части то, что и до неё было надорвано. Ещё слово - и Морри готова была уничтожить посмевшую столь фамильярным образом разговаривать с ней девушку. Она вскинула руку с кинжалом, не думая о последствиях. Но Моргана перехватила её порыв и сжала своими ледяными пальцами запястья принцессы, оставляя немалые синяки.       — Должна признаться, я знаю даже больше, — сказала она. — Мы с тобой похожи. Не вздумай отрицать.       Морри вырвалась и оттолкнула девушку. В тишине коридора послышался мерзкий звон заскользивших по полу каблуков. Гнев в её сердце бушевал подобно неустрашимому урагану, завладевая всеми мыслями.       — Повторюсь, — произнесла Морри. — Мне жаль, что твой отец был не самым лучшим примером для подражания. Но я по-прежнему не понимаю, как твоя история относится ко мне? Чего ты хочешь? Сочувствия? Вряд ли. Гнева? Ты его получила. Что дальше?       Но Моргана, слыша это, лишь усмехнулась.       — Я лишь желала указать на ещё одно наше сходство. Даже в этом мы с тобой похожи. Жертвы недобросовестных и нелюбящих отцов, изнывающие от недостатка внимания. Разве не так ? Мы были лишены обоих родителей. Ты ведь тоже не знала своей матери, как и я, — её голос сорвался, но она продолжила говорить, несмотря на то, что удар спиной о стенку, выбил у неё весь воздух. — Мой отец мало говорил о ней, но одно я понимала точно, потому что чувствовала глубоко внутри – это знание было нечто большим, чем воспоминанием – я чувствовала, что моя мать вовсе не была человеком.       Морри озадаченно нахмурилась.       — Она была Богиней, — сказала Моргана, внимательно наблюдая за реакцией принцессы. — Как и твоя мать.       — Что?! — воскликнула Морри, едва удержавшись от приступа смеха. — Не понимаю, о чём ты говоришь.       — Ты всё понимаешь, Морриган. Зачем я интересовалась тобой? Чтобы понять, почему мы так похожи, почему ты обладаешь той же силой, что и я. И нашла ответ, как видишь.       Моргана была уверена в своих словах. Она говорила громко и отчётливо, не тревожась сокрытием их милой беседы от посторонних ушей. Такими темпами сюда мог заявиться кто угодно из обитателей замка и стать свидетелем безумства девушки. Морри не знала, как её утихомирить.       — Моргана, я не знаю, о чём ты говоришь, — повторила она медленно, но девушка рассмеялась.       — Мы с тобой полукровки, дочери смешение разных видов – детей Миля* и Богов Туата де Дананн. Мы особенные, в нас течёт древняя магия, в нас пробуждаются сущности воителей и властителей этого мира. Величие их силы проникает в нас. Ты не чувствуешь того же упоения, что и я?       На этих словах Морри ощутила нехватку воздуха.       Да кто она такая, чёрт возьми!       Заметив, как изменилось лицо принцессы, Моргана с триумфом улыбнулась, довольная произведённой реакцией, которую долго ждала.       — Ты снова будешь отрицать? Будешь твердить о том, что тебе неизвестно это название? Не строй из себя идиотку.       Морри сжала губы.       Ей было ясно одно: кем бы ни была Моргана, дочерью Богов она уж точно не являлась.       — Ты глубоко ошибаешься, — произнесла принцесса, понимая, что у неё складывается картина происходящего. — Боги бесплодны. Любая попытка сношения с человеком не приносит потомство. В тебе нет ни капли крови Туата де Дананн.       Моргана осталась глубоко неудовлетворена подобным ответом. Она грозно скривила губы и наморщила лоб, выражая своё недовольство словам Морри, но только они были правдой. Моргана не могла быть дочерью Богов, как бы не утверждала обратное. И совершенно абсурдным было её предположение, что происхождение Морри можно было бы объяснить подобным образом. Моргана не имела ни малейшего понятия, откуда взялась принцесса и кем на самом деле является. Она лишь строила догадки на основе слухов и собственных знаний о племени Туата де Дананн, которые получила из неизвестного источника, но её познания в этой области были недостоверны.       — Разве?       Играющая улыбка Морганы превратилась в оскал. В одно мгновение она щёлкнула пальцем, и из темноты ночи материализовался силуэт, заставивший Морри испуганно отпрянуть. Это был всадник Дикой Охоты. Покорный чужой воли, он не двигался и замер на месте, устремив на принцессу невидящий взгляд пустых глазниц, в которых в темноте светились алые зарницы. Тёмная энергия, исходившая от всадника, безжалостно сковала Морри своими тисками и выбила воздух из её груди. Давящая магия не знала пощады. Она исходила от силуэта всадника и от Морганы, теперь опутывая фигуру девушки чернеющей завесой силы.       Не скрывая собственную сущность, Моргана выглядела ещё более устрашающей, словно постаревшей на несколько лет, измученной, бледной тенью самой себя, присутствующей на торжестве. На коже рук девушки, сквозь ткань чёрного платья, проявились руны. Они светились синим цветом и испещряли всю кожу от запястьев до предплечий, всю шею и ноги в районе бёдер. Это были божественные руны. И именно их Морри видела в своих снах. Та фигура в чёрной накидке посреди магической лаборатории - это была Моргана. Из видения.        — Это ты наслала на нас тех существ в Вальпургиеву Ночь? — догадалась Морри. Всё вставало на свои места. — И пыталась убить Артура, прокляв его Чёрной Меткой? Дикая Охота тоже вызвана тобой.       — Видишь, только Боги способны на такую сильную магию, — усмехнулась Моргана, но принцесса поспешила перебить её слова.       — Не только, — покачала головой она. — Открою секрет, но твои руны не настоящие, Моргана. Очевидно, их нарисовали, не обычной краской... магией. Но они лишь плод неудавшегося художника и не несут в себе силы. Кто бы их не нарисовал, он явно настолько сильно запудрил тебе голову, что заставил поверить в абсурдную мысль о том, что твоя мать могла быть Богиней. Но это не так. Повторюсь, за миллионы-миллионы лет ни один Бог не заимел детей от человека, и ты не стала исключением. Просто кто-то, кто искусно умеет лгать, сочинил очень красивую историю.       — Ложь! — заверещала колдунья.       Всадник Дикой Охоты вздрогнул, сжал в пальцах, одетых в чёрные рыцарские перчатки, свой меч.       — Нет, дорогая, ложь у тебя на устах, — отозвалась Морри, понимая, что ей не удастся переубедить сбрендившую ведьму.       — Заткнись!       — Зачем тебе убивать Артура? — предприняла попытку выяснить у неё правду принцесса, предусмотрительно отходя на шаг от взбесившейся Морганы.       — Артур Пендрагон должен умереть. Иначе сбудется непоправимое.       — Сбудется что? — озадаченно нахмурилась принцесса. — Иначе он создаст Альбион? Ты, — она осеклась, застигнутая внезапной догадкой, — или тот, кто стоит за твоей спиной, этого не хотите?       Колдунья рассмеялась.       — Никому нет дела до Альбиона, — проговорила она, кинув на принцессу издевательский взгляд. — Я говорю о другом пророчестве.       — Что?       В этот самый момент всадник Дикой Охоты вытащил из ножен меч и двинулся в сторону Морри, угрожающе издав рык потревоженного животного. Магические нити последовали за ним, слегка отодвинувшись от фигуры Морганы, но по-прежнему питаясь её силой и поддерживая Дикую Охоту в этом мире. Очевидно, заклинание, которое использовала колдунья, было основано на совмещении их общего магического поля. И именно поэтому всадник покорялся её воле. Он прибыл в этот мир за жизнью Артура, именно его кровь послужила призывом, однако в Морри тоже текла кровь Пендрагонов, их общая кровь. Плоть от плоти. Увы, сослужили Норны ей хорошую службу.       В одном Моргана была права, наполовину Морри являлась человеком. И именно поэтому сейчас опасность Дикой Охоты касалась и её тоже. Всадник мог забрать её в потусторонний мир, как забирал смертных жертв во владения тьмы, высасывая из них душу. Ей следовало быть осторожной.       Звон скрещенных мечей прозвучал в тишине коридора слишком громко. Морри успела в самый последний момент вскинуть руку с кинжалом наперерез замахнувшемуся над ней оружию всадника. Слишком мелкая преграда лишь задержала его, но явно разозлила. Тот шумно втянул воздух через щели шлема, из-под которого виднелись  части покорёженного черепа, и усилил нажим, с лёгкостью раскалывая своим мечом слабый кинжал девушки. Она громко вскрикнула, когда меч обрушился на её запястье, но лезвие не коснулось кожи, а прошло будто сквозь неё, утянув за собой часть жизненных сил.       — Чёрт, — прошипела Морриган, поддаваясь паники от того, что больше не чувствовала свою руку, на которую пришёлся удар. Она словно сломанная безжизненная ветка теперь была бесполезна в борьбе с врагом и уже начинала медленно синеть.       Девушка прикрыла её другой рукой, изнывая от боли, и тут всадник схватил её за горло и, будто принцесса ничего не весила, поднял вверх, сбросив с лестницы.       Удар вышиб из Морри дух, но принцесса поднялась, понимая, что если что-то не предпринять, такими темпами она рискует лишиться жизни.       — Артур умрёт от моей руки, — вещала Моргана, наблюдающая за схваткой со стороны, — и тогда возможно он сделает меня Богиней полностью, сотрёт во мне то, что принадлежит человеку, и я стану их частью. Частью Туата де Дананн.       — Я не дам тебе убить Артура, Моргана, — прошипела Морри, бросив в её сторону яростный взгляд.       — Тогда ты тоже умрёшь.