"Забастовочные завтраки" имени Гермионы Грейнджер

— Эй, а вы слышали, что на Амбридж скинули бешеного огурца? — Дин Томас допил сливочное пиво из своей бутылки и взял новую. Уж что-что, а устраивать веселье близнецы точно умели. Как и обещали, они не принесли на праздник ни одной канареечной помадки или кровопролитной конфеты (по крайней мере, клялись), зато решили явить свету другие свои изобретения, которые даже Гермиона признала занятными. Например, по всей гостиной парили волшебные воздушные шары, меняющие цвет и взрывающиеся с мелодичным хлопком, выбрасывая горсть конфетти и леденцов; шутихи разных форм и оттенков, мини-салюты, принимающие образы разных растений и животных; а странная коробочка принимала заказы на музыку, правда, чтобы она работала, ей приходилось напеть мотив. К тому же, благодаря вылазке на кухню, столы ломились от вкуснейших блюд, достойных праздничного торжества, а венчал все огромный торт со взбитыми сливками, на котором красовалась надпись «С Днем рождения, Гермиона!». Пожалуй, такого праздника у нее еще не было за все пять курсов. Да и за всю жизнь, если на то пошло. А главное, развлечений и угощений было ровно столько, что Гермионе не приходилось быть в центре внимания постоянно, о чем, между прочим, она втайне мечтала, размышляя о предстоящей вечеринке. И хотя ей все-таки пришлось надеть предложенную Джинни светло-розовую воздушную блузу и избавиться от мантии, вечер был очень даже хорош. Открыв бутылочку со сливочным пивом, Гермиона как бы невзначай поинтересовалась у Томаса: — Откуда информация? — От пуффендуйцев с шестого курса, — не заметив подвоха, ответил Дин, — они были где-то неподалеку, когда раздался взрыв. — Взрыв? — у Грейнджер все внутри похолодело. Она и подумать не могла, что близнецы, сейчас беззаботно запускающие шутих и не слышащие их разговора, все-таки воплотят свои мечты о том, чтобы разрушить кабинет инспектора. — Так, ничего такого, там больше шума было, чем вреда. Для запугивания, — заметил Дин, явно давая понять, что волнений именинницы не разделяет. — А огурец тут при чем? — встряла Джинни, появляющаяся из-за спины Гермионы. — А он свалился откуда-то сверху, судя по всему, и тут же опутал старую мегеру, ее Филч спасал, благо он за Амбридж только так увивается, — и Томас изобразил подобострастный, маниакальный взгляд школьного завхоза, вызвав у Джинни смех. Гермиона еле выдавила рассеянную улыбку. Судя по всему, ничего страшного не случилось, да и взрыва как такового не было, однако тревога, которую девушка то и дело подавляла в течение дня, стала медленно, но верно вкрадываться в мысли старосты. — Не волнуйся, ничего с ней не сделалось, с этой жабой, — презрительно фыркнул Дин, — она даже на своих двоих умчала куда-то из школы, скатертью ей дорога. — Амбридж не в школе? Мерлин, как я этого ждала! — счастливо протянула Джинни, всем своим видом демонстрируя облегчение. — Ох, чует мое сердце, рано радуемся, — мрачно предрекла Гермиона, отпивая из бутылки; напиток, который она так обожала, впервые в жизни показался ей безвкусным. — И о чем ты так сокрушаешься, Грейнджер? — весело подлетел к ней один из близнецов, и Гермиона сразу отчего-то поняла — Джордж. — Да так, — уклонилась девушка от ответа. — Ее беспокоит отсутствие Амбридж в школе, — бесхитростно выдала с потрохами подругу Джинни, — той опять досталось от неизвестных бунтарей, и она свалила в закат, семеня коротенькими ножками. — Ну так радуйся, — просиял Джордж, — разве ты об этом не мечтала? «Конечно, мечтала. Но и о последствиях нельзя не думать». — Брось. Сегодня твой день. Не отравляй его ненужными страхами, — неожиданно появившийся Фред застыл перед ней с протянутой ладонью, на которую Гермиона уставилась так, словно вместо руки у парня было щупальце озерного кальмара. — Что? — не сообразила Грейнджер, продолжая пялиться на широкую ладонь, явно побывавшую в передрягах, судя по тонким шрамам. — Я приглашаю тебя на танец, Грейнджер, — закатил голубые глаза Фред, — отвлекись, староста. Сегодня я играю роль твоего кавалера. Гермионе до такой степени стало неловко, что она не нашла ничего лучше, кроме как покорно положить свою руку поверх ладони Фреда, которую он тут же переложил к себе на плечо и естественным жестом обхватил девушку за талию. Лишь бы никого не видеть, Гермиона опустила взгляд в пол. Слава Мерлину, Фред словно почувствовал ее растрепанное состояние и увлек подальше от замершей с открытым ртом Джинни, Томаса и Джорджа. — Я тебя умоляю, сделай лицо попроще, — шепнул девушке Фред, наклоняясь над ее макушкой. Честное слово, Гермиона и рада была, да пока не получалось. По крайней мере, предательская краска упрямо не хотела сходить с лица, а ладони Фреда, вполне себе целомудренно лежащие там, где им и положено было быть, жгли не хуже каленого железа. Грейнджер прямо физически ощущала недоуменные взгляды на себе и Уизли, и ей хотелось сигануть куда-нибудь прочь от этого внимания. Нечто подобное она уже испытывала, когда танцевала на балу с Виктором Крамом на глазах у ошалевшей школы. — Расслабь спину, слегка раскачивайся, вот так, — Фред чуть-чуть надавил на талию Грейнджер, направляя ее движения, и ободряюще усмехнулся. — Оказывается, ты не только летать боишься. В эту секунду ей было куда страшнее танцевать, чем летать, это да. Ведь это было просто до дрожи странно стоять к Фреду вплотную, держать ладони на его плечах, закрытых форменной вязаной жилеткой, остро чувствовать уже слишком знакомый цитрусовый одеколон и щекочущее дыхание на своем лбу. До этого присутствие близнецов Уизли было для Гермионы практически обезличенным, бесполым… Нет, пожалуй, Джордж оставался от Грейнджер по-прежнему далек и сейчас. А вот близость Фреда потеряла свою нейтральность окончательно. Его тепло волновало так, как не волновало тепло Гарри или Рона. Гермиона с откровенным страхом подняла свое лицо и столкнулась с насмешливыми голубыми глазами, находящимися как никогда рядом. И впервые в голове умницы старосты пронеслась мысль, что близнецы Уизли очень даже симпатичные. Нет, не так. Фред очень симпатичный. Конкретно он. Для нее — да. Но она никогда не удосуживалась об этом думать раньше. — Если что, я весь твой до конца вечера, Грейнджер, — ухмыльнулся вконец растерявшейся девушке Фред и отступил в сторону, оставляя ее с неожиданным чувством беззащитности, от которой хотелось поежиться и обнять себя. Оказывается, сменилась музыка, а она и не заметила. Гермиона рассеянно улыбнулась и кивнула, пытаясь изобразить то ли признательность, то ли радость. Пес разберет. — И когда это ты так подружилась с моими братцами? — почти возмущенно спросила Джинни, чуть ли не налетая на все еще растерянную Гермиону, глупо топчущуюся на том месте, где ее оставил один из близнецов. — Что? — невпопад спросила староста, пытаясь сфокусировать взгляд на удивленном лице младшей Уизли. — Фред. Джордж, — почти членораздельно повторила Джинни. — Когда вы спелись? — Спелись? — Гермиона вот совершенно искренне не могла понять, чего от нее хочет подруга, и только дернула плечами. — С чего ты взяла? — А с того, что для меня они такой праздник никогда не устраивали, а я ведь их сестра. Да и общаетесь вы как-то странно… А уж об этом танце и говорить не стоит. Я вообще никогда не видела, чтобы Фред с кем-то танцевал! «Как будто у него так много мест, где бы он мог танцевать!» Гермиона еле удержалась от того, чтобы не убежать от Джинни без всяких объяснений, потому что отчасти и сама не знала ответы на вопросы сестры Фреда и Джорджа. Да и вопросов раньше не было. Мерлин, неужели она что-то себе напридумывала?.. — Ты не видела Гарри? — переменила тему Гермиона. — Мне тут, знаешь, надо с ним… мм… переговорить, — развернувшись на каблуках, девушка поспешила скрыться в толпе веселящихся гриффиндорцев. — И что это было? — ошарашенно поинтересовался у Джинни Поттер, глядя в спину удаляющейся Гермионы. У Джинни Уизли ответа не было. *** Гермиона была рада наконец оказаться в своей одинокой спальне. Соседки старосты еще вовсю веселились на посвященном Грейнджер празднике, в то время как сама виновница торжества испытала небывалое облегчение, очутившись в такой родной и тихой комнате, в которой странным образом чувствовала себя защищеннее. Девушка была до такой степени сбита с толку поведением братьев Уизли, что ей требовались титанические усилия, чтобы изображать перед всеми свое присутствие. Наконец, измучившись, Гермиона пожелала спокойной ночи Рону, Джинни и Гарри и ушла к себе. Переодевшись в пижаму, гриффиндорская староста только покосилась на горку подарков, скинутую около ее кровати, и уже хотела лечь спать, как наткнулась взглядом на небольшую плоскую коробку, перетянутую простой палевой бумагой. Грейнджер машинально попыталась вспомнить, кто ей ее подарил, но тщетно. Гермиона была уверена, что никто из присутствующих на вечеринке гостей (а их было немало) не вручал ей этой коробки. Она бы наверняка запомнила ее простое оформление рядом с цветастыми блестящими пакетами. Заинтригованная, Гермиона сорвала оберточную бумагу, и на пол скользнул небольшой белый листок. Подняв его, девушка прочитала: «Клянусь, что эти конфеты можно есть, не опасаясь за жизнь и здоровье. С днем рождения, Гермиона. Фред» С яростно колотящемся сердцем Грейнджер посмотрела на шестигранную коробочку конфет из «Сладкого королевства», в которое, к слову, их еще не пускали, поэтому старосте не потребовалось объяснений, каким образом были добыты эти сладости, однако возмущения эта информация не принесла. Наоборот, ее испугало волнительное ликование, ядом разнесшееся по венам и ударившее куда-то выше солнечного сплетения. Гермиона еще долго не могла уснуть, слушая отдаленные голоса в гостиной и время от времени лопающиеся волшебные шары. А под подушкой лежал заветный маленький листочек, греющий ее подушку. *** Пока Амбридж отсутствовала, Хогвартс, кажется, вздохнул с облегчением, наслаждаясь короткими «каникулами». Особенно обнадеженные верили в то, что заместитель министра решила навсегда покинуть школу, устав бороться со студентами и напрочь равнодушными к откровенной травле новоявленного инспектора профессорами, однако Гермиона была готова примкнуть к рядам более мрачно настроенных людей. Она была уверена, что Амбридж не только вернется, но и ужесточит меры репрессии. Странно, но девушка почему-то не волновалась по этому поводу, хотя вообще-то отличалась повышенной тревожностью. Пока министерская жаба была далеко, Гермиона размышляла о куда более близких материях: например, о подозрительной Джинни, придумавшей, видимо, Мерлин знает что и, пожалуй, единственной, кто заметил изменившиеся отношения близнецов и Грейнджер, уловил некую общую тайну между ними. Гермионе было необычно неприятно делать вид, что они друг другу чужие, хотя еще буквально несколько дней назад она и не задумывалась даже о возможности общего для нее и близнецов дела. Почему-то стало странно не обернуться к ним с какой-нибудь шуточкой или не улыбнуться при встрече в коридоре. Нет, игнорировать было вовсе не обязательно, но и лишний раз акцентировать чье-либо внимание на их общении — тоже. Поэтому Гермиона погрузилась в череду довольно унылых и нервозных дней, в которых, тем не менее, были и свои плюсы. По крайней мере, теперь ей не было нужно резко нестись куда-то и обманывать друзей. А еще у нее наконец-то получилось по-нормальному сделать домашнее задание. «В конце концов, — рассуждала Гермиона сама с собой, глядя в учебник по травологии и не уловив ни строчки, — когда-нибудь эта импровизированная война закончится, и лучше даже и не начинать привязываться к близнецам. Сейчас их содружество с тобой обусловлено общими целями. Но когда цель будет достигнута, они легко вычеркнут тебя из своей жизни, потому что нуждаются, прежде всего, друг в друге. Вы, наверное, и дальше будете премило общаться время от времени и даже, быть может, иногда с ностальгией вспоминать о совместных проделках. Но не более. Это не Рон и не Гарри. Они не будут принимать тебя любой. И нечего смущать себя мыслями о никогда, в общем-то, не замечающем тебя Фреде». Гермиона убеждала себя подобными рассуждениями, как могла, однако когда через несколько дней после дня рождения по сто раз на дню проверяемая монета оказалась горячей, девушка чуть ли не со всех ног помчалась на седьмой этаж. Амбридж не было в школе, и Грейнджер даже туманно не могла догадываться, зачем близнецам понадобилось вызывать ее. Однако, переполняемая нетерпеливым ожиданием, девушка с затаенной радостью спешила на встречу, позабыв о недавних мрачных мыслях. У пастушьей картины ее ожидал только один Фред. Странно, но Гермиона узнала его сразу же, словно никогда и не путалась в близнецах. Быть может, его выдавал какой-то особенно сосредоточенный взгляд… Словно он знал о Грейнджер такое, чего не знал никто. Гриффиндорская староста готова была отдать руку на отсечение, что Джордж Уизли никогда и ни при каких обстоятельствах не смог бы посмотреть на нее с таким же выражением. — Ну что, готова? — торопливо спросил парень, увлекая смущенную Гермиону за собой в их секретную хозяйственную каморку, ставшую неожиданным союзником в хулиганских проделках. — К чему? — девушка тут же последовала за ним, ловя себя на том, что становится безрассудно-доверчивой по отношению к близнецам или к Фреду в частности. Ох, ну дурной же знак, ужас какой дурной!.. — К новой порции адреналина, конечно, — насмешливо приподнял брови Уизли с таким видом, словно Грейнджер задала самый глупый вопрос из всех существующих. — Это же наркотик, Гермиона. Испробовав раз, хочется еще. Алохомора! Дверь в подсобку тут же отворилась, пахнув привычной затхлостью. Не сомневаясь ни секунды, Гермиона тут же последовала за Фредом, вмиг осветившим помещение при помощи волшебной палочки. И почему она уверена, что рядом с ним ей ничего не грозит, в какие бы передряги они не вляпывались? — А теперь, Грейнджер, наложи-ка на нас дезиллюминационное заклинание, я знаю, ты в этом мастак, — просьба Фреда до такой степени была похожа на комплимент, что Гермиона искренне поблагодарила полумрак, в котором тонула крошечная комната. Не задавая вопросов, девушка тут же коснулась палочкой сначала макушки Фреда, который, словно «облитый» невидимой краской, тут же мимикрировал под груду макулатуры, а потом применила заклятье к себе, едва не морщась от неприятного ощущения, словно от разбитого на макушке яйца. — Чудно, — оценил Уизли, видимо, на всякий случай протягивая руку и касаясь предплечья Гермионы, чтобы убедиться, что она все еще есть, — а теперь спускаемся на третий этаж. «Зачем?» — хотелось спросить Гермионе, но Фред уже протиснулся мимо нее и вышел, заставляя девушку поспешить за ним. До отбоя оставалось около получаса, поэтому студенты попадались редко, большинство из них уже разбрелось по факультетским гостиным. Добравшись до не слишком симпатичной статуи, изображающей одноглазую ведьму, Фред резко остановился и заглянул куда-то за горб скульптуры. В ту же секунду со скрежетом открылся зияющий тьмой проход, от которой тянуло сыростью и холодом. — Ну что, навстречу приключениям, Грейнджер? — раздался где-то над ухом голос Фреда, и девушка вздрогнула всем телом, а потом шагнула в неизвестность.