"Забастовочные завтраки" имени Гермионы Грейнджер

Гермиона нечасто мылась в ванной старост, но сегодня ей хотелось расслабления и уединения. Наполнив ванну ароматной пеной и водой почти до самых краев, девушка долго нежилась в одиночестве, наслаждаясь таким необходимым умиротворением. В последние дни она находилась в почти постоянном напряжении и вот наконец позволила немного отвлечься от происходящего вокруг: от озверевшей Амбридж, слишком внимательных, испытующих взглядов, стремительно увеличивающегося объема домашних заданий, которые, по мнению преподавателей, были просто необходимы всем желающим сдать СОВ на приличные баллы (в этом Гермиона была с ними солидарна, пожалуй, одна из всех пятикурсников). И, конечно, от собственных невеселых мыслей. И мысли эти были связаны не только с Фредом, но и с тем, что, несмотря на все их бунтарские проделки, Амбридж не только целехонька и продолжает терроризировать Хогвартс, но и ситуация никак толком не поменялась. Да, школа ожила, у студентов и даже, наверное, отчасти и у преподавателей появилось пусть и краткое, но важное ощущение, что бороться можно. Или даже так — нужно. Но стала ли Гермиона больше знать о защите? Умеет ли она давать отпор? Готовится ли к реальной жизни, возможным опасностям, которые наверняка будут поджидать ее и ее товарищей за пределами замка? Нет. Так, значит, она выбрала не тот путь?.. Гермиона долго обдумывала это, пока вода не стала ощутимо холодной, и девушка решила вернуться в спальню. Однако едва она высушилась и оделась, почувствовала, что карман ее мантии жжет почти болезненным огнем. Чуть не подскользнувшись от волнения на ровном месте, Грейнджер тут же достала галлеон и увидела на нем 22:30. Судорожно отыскав снятые с руки часы в другом кармане, Гермиона почти с ужасом обнаружила, что опаздывает на двадцать минут. И у нее ни на секунду не возникло сомнения, а стоит ли ей мчаться к заветной картине. Когда Гермиона увидела в конце коридора силуэт только одного из братьев, сердце ее пропустило удар от накатившего страха. И еще страшнее ей стало, когда она поняла, что ждет ее Джордж, а не Фред. — Ну что так долго, Грейнджер? — раздраженным шепотом возмутился Уизли. — Туда. Быстрее. — Куда? — тяжело дыша от бега, спросила Гермиона, крутя головой во все стороны. — На второй этаж, конечно. В туалет Плаксы Миртл, — сказал он таким тоном, словно это было очевидно. — Да что случилось-то? — попыталась хоть что-то узнать Гермиона, пока они бежали по коридорам вниз мимо спешащих по гостиным учеников, с недоумением оборачивающихся в сторону несущейся по замку парочки, но Джордж ничего не ответил, лишь так покачал головой, что Грейнджер сразу подумала: все очень плохо. Наконец, до туалета осталось всего ничего, Джордж чуть ли не рывком заставил Гермиону остановиться: — Постой, — протараторил он, — дай палочку. — Что? — опешила девушка, машинально сжав палочку в ладони. — Дай. На секунду, — он так ловко вытащил ее из девичьих пальцев, что Гермиона даже пикнуть не успела. — Иди, — и решительно толкнул девушку к двери, гаркнув «Алохамора!» Грейнджер едва не расстелилась на грязном кафельном полу, но удачно схватилась за раковину, когда дверь за ней проворно захлопнулась и совершенно очевидно заперлась. — Что, тоже повелась, да? — раздался из темноты такой спокойный и знакомый голос, что у Грейнджер невольно отлегло от сердца, хотя элемент неожиданности все-таки присутствовал; похоже, парень почему-то совершенно не удивился новой пленнице, а будто только ее и ждал. В полумраке вырисовался силуэт Фреда Уизли, которого, видимо, тоже лишили палочки. — Ты не выйдешь отсюда, Фред, пока во всем ей не признаешься! — раздался за дверью приглушенный голос Джорджа, а потом затихающий топот его ног. Парень и девушка прислушались к нему, ясно понимая, что, похоже, близнец решил, что разговор может быть длинным, поэтому решил ретироваться, пока его не застали в коридоре после отбоя. Предупредительный, блин. — Я думала, что-то случилось, — почти виновато простонала Грейнджер, закусывая от досады губу: сейчас и троллю было бы понятно, что все в порядке. Более того, Джордж совершенно по-дурацки, а от этого просто, чуть ли не играючи оставил ее безоружной. Если бы не Фред, который тоже оказался без главного волшебного атрибута, Гермиона чувствовала бы себя самой недалекой на свете. Спасибо, хоть тут компания нашлась. — А я думал, что знаю действия Джорджа на три шага вперед, — оскорбленно пробурчал Фред. — Придется приглашать даму в непотребное место. Пройдемте в сортир? — он обхватил локоть девушки и повел ее в сторону куда лучше освещаемого благодаря окнам помещения, и той не оставалось ничего, кроме как подчиниться. По крайней мере, теперь она видела его лицо, сумрачное благодаря скудному лунному свету, падающему серым покрывалом на узорчатый грязный пол. С одной стороны, это успокаивало, с другой же — нервировало. Гермиона не думала, что окажется один на один с Фредом, да еще и при таких нестандартных обстоятельствах. Но все-таки она была с Фредом, а это та еще отдушина. Не многовато ли противоречий? Уизли лихо запрыгнул на подоконник и принялся качать ногами, словно проводить ночи в заброшенных уборных для него было повседневной мелочью. — И что ты предлагаешь? Просто сидеть и ждать? — приподняла брови Гермиона, которая, если честно, и сама не знала, что делать дальше. — У тебя есть другие идеи? — отзеркалил он ее жест. — Тогда давай, говори, в чем ты должен мне признаться? — скрестила на груди руки Грейнджер, явно давая понять, что не мечтает о часах в грязном туалете, пусть и надежд на скорое возвращение Джорджа почти не было. — Да все просто, в общем-то, — совершенно буднично заявил Фред, — ты мне нравишься, Грейнджер. И тут Гермиона сделала то, что, наверное, еще не пробовала делать на любые компрометирующие заявления в свой адрес. Пошутить. — А что, обязательно было запирать меня из-за этого в туалете? — и так нервно и не по-гермионовски хихикнула, что сразу стало ясно: умница староста на грани истерики. Вот честное гриффиндорское, она его придушит без всяких там палочек, если он над ней сейчас издевается. Или разрыдается. Или сначала задушит, а потом обязательно разрыдается. Грейнджер искренне пожалела, что у нее нет шанса рвануть куда подальше, будто ей не приходилось слышать о своей способности нравиться (пусть это и распространялось только на Виктора Крама). Просто сейчас ей овладел такой смущающий, взбудораживающий и одновременно ужасающий ступор, что в пору снимать с себя все лавры самой сообразительной студентки. — Мы с Джорджем благостно влияем на тебя, как я погляжу, — дрожащим от смеха голосом заявил Фред, слез с подоконника и шагнул Гермионе навстречу. — Не совсем, — призналась обездвиженная обуревающими чувствами девушка, — все-таки не совсем. — Да? — близнец остановился в нескольких шагах от нее и склонил на бок голову; Гермиона видела отсвет улыбки на его лице, тщательно прикрытом полумраком. Мысли быстрыми пташками окончательно разлетелись по сторонам, оставляя Грейнджер в полнейшей сумятице. И как тут вообще можно здраво соображать, когда думаешь об одном, а говоришь совершенно другое? — Я тут подумала… Хватит членовредительства. Может, нам стоит направить свои силы в несколько другое русло? Что если мы предложим Гарри обучать нас защите? Из всех нас он самый подготовленный и знающий. Конечно, придется действовать тайно, и вообще. Но, по крайней мере, мы будем готовы к реальным опасностям. И отпор Амбридж, и полезные навыки, от которых нас так ограждает министерство. — Ты предлагаешь вместо розыгрышей школу защиты от темных искусств? — спросил Фред таким тоном, словно, с одной стороны, был удивлен, а с другой будто бы только и ждал, когда староста пустится во все тяжкие. — Тогда, пожалуй, ты мне нравишься еще больше. Гермиона молчала, не зная, что ей на это ответить, чувствуя, что мучительно краснеет, хотя этого и не видно. Ей почему-то все еще казалось, что сказанное может обернуться шуткой, хотя сердце — глупое девичье сердце, все-таки сентиментальное, а не логически здравое, как хотелось бы! — подсказывало: Уизли серьезен. Пусть улыбается. Пусть заигрывает в своей манере. Но вряд ли врет. — Знаешь? — вдруг сказал Фред и аккуратно, словно опасаясь реакции Гермионы, взял ее руку в свою, и жест этот показался Грейнджер и привычным, и до мурашек новым; Уизли словно пробовал, каково это — осознанно касаться ее. — Когда у нас с Джорджем будет свой магазин, мы обязательно станем продавать «Забастовочные завтраки». Можешь догадаться, какие две буквы мы будем приписывать под названием? Грейнджер могла поклясться, что и имена родителей бы не вспомнила в этот момент, не то что отгадала загадку. Фред усмехнулся и переплел их пальцы, становясь еще на полшага ближе к девушке, чтобы ей не пришлось тянуть руку. — HG. «Забастовочные завтраки» имени Гермионы Грейнджер. Как самой поразительной бунтарки, какую мы когда-либо с Джорджем встречали. Звучит? — Ты подлизываешься, — буркнула Гермиона, лишь бы хоть как-то прикрыть смущение, но получилось так себе. — Что, очень заметно, да? — Толще только талия Амбридж. Теперь они стояли очень близко, почти так же, как во время танца на день рождения Гермионы, и если тогда эта близость была неуютной, то теперь она толика за толикой становилась теплее и естественнее. И как Грейнджер раньше не чувствовала, насколько может быть правильно, до эйфории радостно, волнующе рядом с Фредом Уизли? И почему раньше, проводя рядом с Гермионой целые дни, этого не замечал он?..  — Мы завтра всех шокируем, Грейнджер, — почему-то шепотом сказал Фред, глядя Гермионе в глаза и настолько заговорщически улыбаясь, что ее губы поневоле растянулись в ответную улыбку. — А вот и нет, — тем же радостным шепотом ответила она. — Все и так уверены, что мы встречаемся. — И то правда. — Никакой интриги, — поцокала языком Гермиона с притворным сожалением. — Ужасное упущение с нашей стороны, — с комической серьезностью кивнул Фред, и они оба рассмеялись — неожиданно легко, словно так было всегда. Интересно, а будет ли? С их разницей в характерах?.. — Не вздумай, — почти сурово велел Грейнджер Фред, будто прочитав ее мысли, а на самом деле просто заметив тень задумчивости в глазах девушки. Кто знал, что он попадет в точку? — Что? — насупилась Гермиона. — Думать. О плохом. Никакого позитивного мышления у тебя. — Зато у тебя оно гиперпозитивное, — немного едко ввернула она. — На двоих хватит, — и сдул легкую прядь волос со лба девушки, мигом прекращая все споры. Гермионе захотелось застыть в этом моменте пусть и не навсегда, но хотя бы на пару минут. И правда просто ни о чем не думать, если это в принципе реально для Гермионы Грейнджер. И такая возможность действительно ей предоставилась, потому что спустя мгновение Фред наклонил к ней лицо и очень осторожно, даже как-то робко для напористого близнеца дотронулся до губ девушки, обхватив ее талию руками. — Ну слава Мерлину! — раздался за спиной Гермионы высокий голос, источающий саркастической облегчение, и староста буквально подпрыгнула на месте, оттолкнув недовольно зарычавшего Фреда. Оперевшись о дверной косяк плечом, за парочкой наблюдал Джордж Уизли с таким скучающим видом, что Гермионе захотелось чем-нибудь в него запустить. У Фреда, кажется, настрой был идентичный, поэтому близнец с опасением отошел на шаг назад: — Палочки отдам в гостиной, — и развернулся к выходу, бросив уже насмешливо: — Что б вы без меня делали…