Что важнее жизни?

      Прошлое редко оставляет нас. Ко многим оно приходит в виде воспоминаний или кошмарных снов. Кому-то является в улыбках знакомых. За кем-то следует изящным ароматом дорогих духов. У Джерома Валески за спиной - огромный багаж с неприятным, давящим к земле, тяжелым прошлым внутри. События нескольких последних месяцев, что внушали страх, тоже дали о себе знать. Он пережил слишком много стресса, и даже доброта, чуткость и забота Эдварда не смогли ничего изменить. Наше подсознание любит играть с нами. Пережитый когда-то стресс словно подталкивает нас к пропасти воспоминаний, где копошатся монстры, воплощающие собой всё плохое, что случилось с нами когда-то. Даже если это было очень давно.       Этой ночью Джером спал беспокойно. Хотя, это ещё мягко сказано. Он метался по кровати, делая из простыни один большой комок, хныкал и шептал что-то неразборчивое. После полуночи разразилась сильная гроза, которую Готэм уже несколько лет не видел, и штормовой ветер зловеще завывал за окном. Дождь нещадно лупил по стёклам, норовя разбить их в мелкую крошку. Раскат грома, что последовал после яркой молнии, озарившей тёмное небо, сопроводил громкий и тонкий вскрик юноши. Видимо, ему снился тот свинцовый подвал известного банкира. Об этом месте среди рабов на рынке ходили легенды. Мрачные, жуткие, смердящие разложившимися трупиками крыс и ядовитыми испарениями пролегавший поблизости канализации, легенды. По бледным щекам пережившего все это парня потекли слезы. Ветка дерева, словно монстр из детских фантазий, стучала по раме. От сильного порыва ветра окно распахнулось и Джером вскочил на кровати с громким, но уже хрипловатым криком, продолжая плакать и не осознавая, что он больше не спит.       В ту же секунду на пороге комнаты, словно из пустоты, появился Эдвард. Еще сидя в своем кабинете он услышал голос парня, а было это задолго до того, как тот проснулся. Нигма сразу же пошел к рабу. Не то, чтобы он сильно удивился, но всё же вид бледного, испуганного, плачущего и абсолютно беззащитного Джерома что-то тронул в душе Эдварда. Нигма сел на кровати и прижал рыжика к себе. - Тише, тише, - он гладил Валеску по волосам, не давая ему вырваться. Как мантру, он повторял простые слова. – Это просто сон. Плохой сон. - Зачем?! – Закричал Джером, ударяя Эда в грудь кулаком. – Зачем ты это делаешь?! Ты не можешь быть таким хорошим! Никто не может!!! – Он продолжал с силой бить мужчину по плечам и груди, будто находясь в каком-то трансе, а когда действие адреналина закончилось и вспышкой молнии пришло осознание того, что он сделал, Джером сжался, мечтая оказаться меньше мыши и пряча лицо в ладони. - Это всё или хочешь помахать кулаками ещё? – После затянувшегося молчания все же каменно-спокойно поинтересовался Нигма, продолжая прижимать парня к себе. Раб отрицательно покачал головой, поэтому Эд продолжил: – Тогда устраивайся поудобнее. Тебя ждёт история. Джером часто заморгал, а Эдвард тем временем покинул комнату, предварительно включив ночник и закрыв окно. Валеска прижал подушку к спинке кровати и закутался в одеяло. Теперь из-за его края торчали только два сверкающих в блеклом свете ночной лампы глаза: любопытство у него было сильнее страха.       Нигмы не было довольно долго, но вскоре он вернулся в комнату с двумя кружками горячего молока и вазочкой шоколадного печенья на подносе. Мужчина сел на кровать напротив мальчишки и поставил поднос между ними, постаравшись уместить его так, чтобы ничего не опрокинуть. - Моя мама всегда так делала, когда мне снились кошмары, - с неясной улыбкой пояснил Эд, делая глоток молока. – Она была замечательной женщиной. Её звали Катарина, - он улыбнулся шире. – Она работала в местной больнице медсестрой. Всегда помогала людям - независимо от их статуса и социального положения. Поэтому я до сих пор не понимаю, как она познакомилась с моим отцом. Даже не хочу произносить имя этого алкаша-тирана.       Джером с большим интересом слушал своего хозяина, немного нервно хрустя печеньем. На просыпанные крошки он почти не обращал внимания, ведь с ним давно не говорили по душам, не рассказывали историй и уж точно не кормили шоколадными печенюхами с молоком.       - Все дети пакостят, что-то ломают или разбрасывают игрушки. Я, конечно же, исключением не был. Даже больше! Я вечно куда-то влезал, что-то ломал и постоянно за это огребал. В этот день я случайно разбил отцовскую чашку. Ничего особенного. Просто большая синяя чашка. К моему несчастью, отец уже был пьян и взъелся на это. Мама была на работе и помочь мне никто не мог, - Эдвард опустил взгляд, сжимая кружку с молоком. – Он избил меня и повез продавать на рынок рабов. Сам понимаешь, что ехать мне туда не хотелось. - Тонкая змеиная усмешка скользнула по губам. - Когда мы подъехали и отец пошёл за продавцом, я разбил окно машины какими-то инструментами и сбежал. Дорога домой была очень долгой для маленького мальчика, но стоила того. К счастью, когда я вернулся, мама уже пришла с работы, и я рассказал ей всё, - Нигма замолчал, прикидывая, стоит ли говорить дальше.       - Всё, что случилось потом, я желал бы забыть, - он сделал ещё один глоток уже остывшего молока. – Разъярённый отец вернулся за мной и попытался забрать, но мама ему помешала. Пятью ножевыми ранениями. Как ты понимаешь, её отправили в тюрьму, а меня в систему работорговли, - Эд посмотрел на Джерома, чьи глаза, казалось, сейчас выпадут на кровать. – Я провёл там несколько месяцев, пока семья Кобблпотов не вернулась из отпуска. Они узнали о том, что случилось, и оформили надо мной опеку. Там уже начались другие проблемы: ревность Освальда к родителям, наши постоянные драки и пакости друг другу, вечный спор из-за друзей и всё в этом духе, пока у меня мозги не появились, - он усмехнулся, постучал тонким пальцем по виску и допил молоко. - Как видишь, появились они только у меня. - А что случилось с Катариной? Твоей мамой, - впервые за весь рассказ подал неуверенный и сиплый от крика голос Валеска. - Спустя год она умерла в тюрьме. По официальной версии - была отравлена. - Мне жаль… - Не важно, как она закончила, а то, какой она была для меня и своих друзей, - Эд снова слабо улыбнулся. – Теперь ты. Как оказался в этом ужасно месте - и я сейчас не про свой дом, - Эдвард хитро ухмыльнулся и Джером поневоле рассмеялся, поддерживая настроение. - У меня всё проще: мать-наркоманка, которой нужны были деньги для новой дозы, что явно принесла бы больше кайфа, чем я, - Валеска пожал плечами и тоже залпом покончил с молоком, едва не подавившись. - Во сколько лет ты оказался в системе? - В одиннадцать и, пожалуйста, давай закроем эту тему? Нигма лишь кивнул и стал убирать опустевшие чашки и сиротливо блестевшую хромированными боками вазочку на поднос, думая о чем-то своём. Рыжик смотрел в сторону, осмысливая слова хозяина. Сейчас многие его действия приобретали весомое значение. - И, Эд... - Джером повернулся, смотря на мужчину неожиданно смело и прямо. – Ты не останешься со мной на ночь? - Конечно. Раб уже стал засыпать, когда услышал тихие шаги в комнате щелчок выключателя. Кровать прогнулась под весом еще одного тела. Валеска не стал ожидать более подходящего момента и перекатился на другую сторону кровати, утыкаясь носом в грудь Эдварда. Еще через секунду Джером почувствовал на плечах приятную тяжесть надежных рук хозяина.       И до утра в этом доме кошмары больше никому не снились.