« Я видел тебя на небе в картинах Ван Гога, В паузах Бетховена, во дворах домов, В сохранённых картинках, Где стихи обитали, позабыв про хозяев, Позабыв про кров. Я видел тебя везде, Но не рядом со мной.` »
Солнце лениво садилось за горизонт, освещая остров последним светом угасающих лучей. Пушистые облака сгущались, становясь нежно-персиковыми и бежево-белыми на преспокойном небе, в котором парит стая усталых птиц. День медленно готовился ко сну, но жители Лукедонии до сих пор суетились, подобно трудолюбивым муравьям в муравейнике. На этом острове никто не сидел без дела, что являлось частью менталитета ноблесс. По улице шел благородный, отличавшийся от толпы других благородных. Его высокий стан облачён в военную шинель чёрного цвета, чьи воротник, планка и рукава были отделаны золотистыми вставками на лад стандартной форме служителей Лорда. Подошва, таких же чёрных, тяжелых сапог при каждом шаге издавала глухой топот. Хоть одеяние юноши и выглядело опрятно, его тёмно-лиловые волосы средней длины были сильно растрёпаны, а добавляющееся к ним, равнодушное лицо и вовсе создавало образ не выспавшегося мученика. Юноша, безусловно, служит правителю благородных, как и все остальные, но, в первую очередь он находится в подчинении Главы клана Агнесс. Главой ему было велено передать сообщение Ноблесс, к кому он и направлялся в сей момент. Из толпища людей окликнул детский знакомый голос: - Давид! Подчиненный Агнесс обернулся зов. К нему шустро подбегал мальчишка, улыбающийся во все тридцать два зуба. Его длинная копна волос цвета тлеющего пламени развевалась от бега. Лик ребёнка светился радостью. Давид тут же поклонился ребенку. - Добрый вечер, юный господин, - с уважением поприветствовал Давид. - Если ты здесь, значит и Биа тоже? – Оставив приветствие без внимания, воодушевленно спросил юный господин. Тот сухо кивнул. - Вас двоих не было целый месяц, - в звонком голосе чувствовались обида и тоска. – Ваша миссия закончилась только сегодня? Биа в своем доме? Снова безмолвный кивок вместо слова. Мальчик только открыл рот для нового вопроса, и тут же осекся, стоило в поле зрения появиться Лидеру клана Агвейн. Прежде чем поклониться и ему, Давид бросил изучающий взгляд на отца молодого господина. Они очень похожи: коричнево-малиновые волосы (правда, у старшего они были значительно короче), прямые черты лица и миндалевидные глаза. - Урокай, - стальным тоном произнес каджу, от чего ребенок чуть попятился назад. – Разве я не говорил тебе соблюдать субординацию с нынешними каджу кланов? Есть ли перед тобой Беатриче или нет, ты должен называть ее «Беатриче-ним». Мальчик смущенно опустил глаза вниз. Хорошее настроение улетучилось, не успев задержаться. Следующий комментарий со стороны подчиненного Бии заставил молодого господина поднять голову в приятном удивлении, хоть и выслушивать спасительные подачки от слуги было ниже его достоинства, как Урокай думал. - Деон-ним, прошу меня простить за мое вмешательство, но Беатриче-ним души не чает в Вашем сыне, посему, она разрешает ему не соблюдать подобную формальность, - ровно объяснил Давид. Каджу Агвейн цокнул языком на излишнюю благосклонность молодой Главы клана. По его мнению, она слишком балует его преемника. Пожалуй, в глубине души Дион не против, ибо Урокаю пришлось пережить погибель матери в столь малом возрасте. Беатриче милосердно давала ему то, что могла бы дать его мать. - Что ж, если каджу Агнесс сама согласилась, я ничем противоречить более не стану, - уже мягче сказал мужчина. – Урокай, возвращайся в поместье. Твои занятия вот-вот начнутся. Я приду позже. Бросив тихое «хорошо», преемник Диона поспешил вернуться в именное поместье клана, по пути обдумывая всё. Он никогда не перечил отцу, молча выслушивая его наставления или ругань, но мысленно взмаливаясь «когда он уже закончит?» Глава клана всегда строг и требователен. Порою, запрещал самые обычные вещи, что очень раздражало. У Урокая вполне обычные отношения со всеми вокруг, но часто бывали моменты, когда всё это душило его горло невидимыми руками. В такие мгновения моральной смерти ноги сами несли к Бии.***
Звук толстых каблуков раздался по готическому тронному залу правителя благородных, глухим эхом заполняя масштабное и пустое помещение. Дева спешно направляется по алому ковру, ведущим к концу зала, где на троне восседал златовласый Лорд. Благородная оставляла позади себя чудовищные колонны, стоявшие по обе стороны и сливавшиеся с тьмой сего места. Сократив расстояние, она припала на одно колено, выражая почтение властителю Лукедонии. Правитель одарил ту радушным взором и утвердил локоть на подлокотнике, слегка опершись острой скулой о сжатый кулак. Пред ним предстала нынешняя Глава клана Агнесс – Беатриче Агнесс. Молодая благородная, на чью долю выпало немало горя. Мужчина слегка поджал губы, воспроизведя в памяти недавние события, связанные с ней. Двадцать пять лет тому назад, будучи благородной из влиятельной аристократической семьи Риккардо, Беатриче была насильно выдана замуж за Амадео, новоиспеченного Лидера Агнесс. Спустя год, сословие Риккардо было уличено в измене Лукедонии путём участия в восстании на территории Герцеговины. Отец, мать, младшие сестры, родственники и друзья супруги Амадео в день суда были отправлены в вечный сон. Спустя второй год, Лидер Агнесс вместе с командой отправлены на задание за пределами страны и убиты неизвестными. Клан остался без предводителя. Надежда и ответственность лежали на его супруге, которая была в положении. Зимой на свет должен появиться наследник. Однако, судьба не желала его, ибо ребенок появился на свет…Мёртвый. Горе следовало за горем. У некогда сильнейшего клана отсутствовал Лидер, что предвещало о развале и потере нажитого авторитета. И в самый последний момент, когда казалось, что всё потеряно, пучину всеобщего отчаяния озарил спасательный свет – с позволения Лорда и на правах жены почившего каджу – Беатриче взяла бразды правления кланом в свои руки. Сначала подопечные настоятельно противились такому решению, но в конце-концов поняли – другого кандидата, связанного с Амадео, нет и согласились. Будущее клана было и будет туманным. Все понимали это и всё равно следовали за новым каджу. - Мой Лорд, западные границы проверены. Разговоры о нарушителях в лице оборотней – обычные слухи, - словно солдат, отчиталась благородная. - Я предполагал подобное, но всё равно лишняя конспирация не помешает для безопасности, - с неким умиротворением промолвил блондин. – Хорошая работа. Беатриче непринужденно улыбнулась. - Мне больше нечего доложить. Внезапно светлые брови свелись к переносице, придавая лицу нахмуренность, заставляя Беатриче растеряться столь быстрой смене эмоции. Взгляд Лорда напрягся, а лицо перестало опираться о кулак. - Беатриче, я должен спросить у тебя одну важную вещь, - стальным баритоном кинул правитель благородных. - Спрашивайте, - сглотнув от потяжелевшей атмосферы, «дала добро» каджу. - Не хочешь снова выйти замуж? Бедная смущенная девушка чуть не подавилась воздухом от вопроса на столь неожиданную тему. Он действительно спросил о замужестве с такой серьёзностью?! Девичьи глаза нервно и потерянно метались по тронному залу, говоря о том, что она не сможет подобрать нужных слов. - Лорд, почему Вы задали мне вопрос такого характера? - Не пойми неправильно, - уголки тонких губ приподнялись вверх. – Меня интересует нисколько твоё одиночество, сколько будущее клана. Ты так молода. Ты в расцвете своих сил и красоты. Не думаешь, что стоит задуматься о семье, преемнике? Амадео вряд ли хотел бы… - Нет, - хладнокровно и непочтительно отрезала Агнесс. Её очи помрачнели от упоминания имени почившего супруга. – Я целиком забита работой и ответственностью. О любви я подумаю в последнюю очередь, - отчеканила дева. – Прошу простить за дерзость. Могу я откланяться? Ожидавший именно такой реакции, Лорд тяжело вздохнул, мол нынешняя молодежь вообще странная. - Можешь идти, - правитель махнул рукой. Откланявшись, Беатриче оставила его одного.***
Особняк Кадиса Этрамы Ди Адама находился на окраине Лукедонии, противоположной Рейзелу. Он всегда был величественным, роскошным и мрачным вопреки дню или ночи. Здание из полуторных кирпичей с высоким шпилем размером значительно уступало лишь замку правителя благородных. Дом был окружен кронами цветущих деревьев, что не давали лицезреть его полностью и поделён на два крыла: левое и правое. За особняком находилась терраса, на которое, в данный момент, работало малое количество прислуги. Пройдя по выложенной тропе, благородный вошёл в поместье. В просторное, пустующее и свободное от многого обихода домашнего декора. Не предаваясь осмотру привычного места, подчинённый Беатриче отправился в кабинет хозяина, кожей чувствуя присутствие знакомого каджу. Гость постучал в дубовую дверь и услышал краткое «войди». В комнате он увидел Адама и Лагуса Традио, сидящих за столом. - Добрый вечер, Адам-ним, Лагус-ним, - без каких-либо эмоций поприветствовал подчинённый, поклонившись. - Ты вовремя. Лагус собирался уходить, - расслабленно откинувшись на спинку стула, произнёс Ноблесс. - Надеюсь, вы подумаете над моими словами, Адам-ним, - склонив голову, старик встал с места и, странно зыркнув на молодого благородного, не дождавшись ответа хозяина особняка, покинул комнату. - Брр, жуткий тип. Мурашки от него по коже, - демонстративного содрогнувшись, процедил Давид. Брюнет прыснул в кулак. - Твоя прямота когда-нибудь погубит тебя. Ты зачастил ко мне, Давид. Караулишь? - Если бы, - смущённо ответил гость. – Госпожа Биа настаивает, чтобы я следил за Вами и заботился в случае чего в её отсутствие. - Это за ней нужен глаз да глаз, не думаешь? - Конечно-конечно, Адам-ним. - Что случилось на этот раз? - Она приглашает Вас на ночное чаепитие, - оповестил Давид. - Хм, так она уже прибыла с миссии, - вслух заключил Ноблесс. – Думаю, я не отклоню её приглашения. Адам встал из-за стола, намереваясь выйти из осточертевшего кабинета, в котором он провёл почти весь день. Однако, он заметил отголосок тревоги во взгляде благородного и чуть удивился. - Хочешь что-то сказать – скажи, - лаконично кинул брюнет, обходя гостя, отворяя дверь. - А как же Ваше «твоя прямота когда-нибудь погубит тебя»? – Хмыкнул гость. - Если бы твоя прямота мне не нравилась, тебя бы не было на этом свете. Ноблесс вышел из помещения и Давид поплёлся следом с самым что ни на есть серьёзным лицом. - Если вдруг она узнает, что Вы убили Амадео, она, непременно, возненавидит Вас. Что Вы предпримете в таком исходе? Адам остановился. - Как бы сильно она не любила Амадео, она не станет меня ненавидеть, - равнодушно ответил он. - Откуда такая уверенность, Адам-ним? – Изумился Давид. Уста мужчины растянулись в оскале.