« Афродита боялась того дня, когда придёт другая богиня или смертная и затмит её красоту. Ведь что у неё есть, кроме красоты? Ничего. Не величия Геры, ни мудрости Афины, ни силы Артемиды. Н и ч е г о. Не было ни дня, чтобы она не думала об этом, из-за этого её называли самовлюблённой, но это был лишь страх`.»
В Лукедонии уже не было в живых тех, кто знал, что Давид играл в жизни Беатриче далеко не последнюю роль. Он её лучший друг, умный советчик, верный помощник, правая рука, на которую она в любую минуту может положиться. Их крепкая связь проверена временем, ибо Давид и Биа – одногодки, они выросли вместе. Отец Давида, Чарльз Мор, служил семье Риккардо, будучи главным дворецким. Даже несмотря на его положение и происхождение, дочь Главы семейства уважала его за множество моральных и душевных качеств, редко встречающихся у всего её окружения. Благодаря старику нынешняя каджу Агнесс и познакомилась с Давидом. Вопреки запретам консервативных и строгих родителей, юная госпожа проводила большую часть времени с новым приятелем. Новоиспеченные друзья вместе играли, учились, тренировались и даже дрались из-за мелочей. Стоя на балконе, благородный без каких-либо эмоций наблюдал за спаррингом между госпожой и преемником Кертье. Давид четко для себя решил, что будет верой и правдой до конца своей жизнь служить именно Беатриче, потому что она была достойна, потому что не смотрела свысока на тех, кто ниже рангом. Она одна из немногих, кто ценил лишь сердце. Бывший Мор усмехнулся: госпожа всегда противоречила сама себе. Такая добрая, отзывчивая, справедливая ноблесс и в то же время, жестокая, амбициозная, хитрая убийца, сумевшая обвести каждого вокруг пальца. Эта женщина может пожертвовать даже самыми близкими людьми ради достижения заветной цели. Он прекрасно помнил события двадцати шести летней давности. Прекрасно помнил то мгновенье, когда Беатриче воткнула кинжал в, ничего не подозревавшего, в спину Зено, после чего без капли сожаления или печали заключила контрак с Абаддоном и переступила через неисчезнувшее тело брата, словно то было чем-то незначительным. Подчиненный никогда не забудет слов, сказанных её устами: «Когда я полностью изменюсь, и ты больше не будешь узнавать во мне прежнюю госпожу, вонзи клинок в моё сердце и останови меня. » Утопая в океане собственных мыслей и желая покинуть поместье Агнесс, Давид всё же остановился и взглянул на огромную картину с изображением почившего Амадео. Блуждающий взор прошелся по потрепанным русым волосам, загорелой коже, правильным очертаниям, прямому носу, тонким губам, большим коричнево-красным глазам и низкому лбу с ниспадающей челкой с левой стороны. Искренне жаль. Он славный ноблесс, служивший Лукедонии на совесть, а ещё, Давид не без редкой улыбки вспоминал то, как сильно каджу Агнесс любил Беатриче, как нежно смотрел на неё… И всё равно оказался втянут в смуту. Страдают и умирают невинные, не так ли?***
Узнав у горничных местонахождение хозяйки обители, Урокай быстро пошёл на задний двор поместья. Биа мгновенно бросилась в поле зрения. Впервые юный гость лицезреет деву не в пышном платье, а в белой рубашке с высоким воротником и широкими рукавами, которая аккуратно заправлена в узкие черные брюки с высокой посадкой. Вместо туфель обуты сапоги-ботфорты на среднем каблуке. Длинная копна угольных волос завязана в тугой высокий хвост и лишь пару прядей выбились из него. «Такая красивая,» - с неким наслаждением подумал про себя Агвейн, но ему стало неприятно, увидев он и преемника Кертье, который держался рядом с Бией. Оба шли навстречу мальчику. Скорее всего, они закончили. Когда расстояние между ними сократилось, Урокай заметил прозрачные капли пота на открытых участках кожи. - Рада тебя видеть, Урокай, - мелодично поприветствовала она, остановившись. - Здравствуй, - поздоровался Рейгар. У него было сонное выражение лица. Он выглядел через чур утомленным. - Добрый день, Биа, Рейгар, - не без ноты колючей ревности бросил мальчик. – Я помешал? - Нет, - недовольное выражение детского лица не осталось не замеченным, - мы с малышом Кертье закончили сегодняшнюю тренировку. «Малыш Кертье»? Урокай не ослышался? - Беатриче-ним, спасибо за уделенное время, я Вас покину. Пшеничноволосый, не обращая внимания на хмурый взгляд сверстника, кивнул головой Агнесс и не торопясь побрёл на другую сторону, не удосужившись услышать прощание. Либо он устал настолько сильно, либо хотел поскорее уйти. - С каких пор ты всё утро проводишь с «малышом Кертье»? – Агвейн выделил «малыша». – Такое ребячество! Беатриче просто не могла не улыбнуться подобному поведению. Нет ревнивого мужа, но есть ревнивый ребенок. Подойдя ближе, женщина наклонилась и невесомо поцеловала юнца в лоб. Тот застыл, как вкопанный, с открытым ртом от приятного шока. - Зайдем в дом, мой мальчик, - сладко позвала Биа. Смущенный Урокай широко улыбнулся. Как необычно она произносит слово «дом».***
- Извини, что приходится встречать тебя в столь неопрятном виде. Хозяйка поместья и маленький гость остановились в огромной гостиной, сев на диваны напротив друг-друга. Мальчик краем глазам изучал обстановку интерьера приемной для гостей: обширное и свободное помещение с мраморным полом кремового цвета, в котором можно увидеть своё отражение. Кофейные стены со сложными узорами, в которые вставлена пара удлиненных окон с овальной верхушкой на одной стороне. Подоконники были забиты цветами разных видов. В центре стояли два дивана (на которых и сидели благородные) и сбоку от них по одному креслу. В метре от кресел стоял камин. Над ним висел платиновый символ клана Агнесс – золотой ятаган, обвитый цветком белого ириса. По две стороны у входа стояли небольшие столики, больше похожие на табуреты, с расположенными на них светильниками. Чувствуется, что всё обустроено в стиле Бии: просторность и ничего лишнего. Урокай здесь уже четвертый раз за всё знакомство с каджу, но привычка осматриваться, словно проникаясь ее атмосферой, никуда не исчезла. - Сколько я тебя помню, ты всё время уходишь из Лукедонии неожиданно, - положив руки на колени, робко заметил преемник Агвейн. – Я не имею права винить тебя, но почему-то грустно, когда я прихожу сюда, а слуги говорят мне, что ты на задании. Женщина удивленно вскинула брови. Она не понимала, что вдруг нашло на этого юнца. Так внезапно признается. Нет, это не спроста, - пронеслось в её голове. Наверняка что-то случилось. - Я не скучаю, Биа, я просто осознал одну истину со слов отца. - Что за истина, мой мальчик? – Напряглась та, и её словно ударило током, когда мальчик поднял осмысленный, совсем недетский, взгляд. - Хоть мы и благородные… Хоть и сильнее всех людей и многих вервольфов, мы в любой момент можем уснуть вечным сном. Нам всегда грозит опасность. Особенно на миссиях в неизведанных местах, - Урокай опустил взор, не давая той увидеть бездну непрошенной грусти. – Если ты погибнешь на миссии… « - Этот мальчишка мыслит адекватно и по-взрослому. Ты никогда в нем этого не замечала, не так ли? Хотя нет… Тебе всегда было плевать. Ты не хотела видеть. » - … Мне будет одиноко. « - Он тебе никого не напоминает, Беатриче? » - Когда я стану Главой клана, - ровным голосом продолжал мальчик. – Я сделаю так, чтобы ты стала частью моего дома и тебе не придется идти на такие опасные миссии. Не говоря более ни слова, он без каких-либо эмоций покинул гостиную. « - Урокай Агвейн. Хм. Тебе не кажется, что ты промахнулась? Ты подарила любовь и заботу не тому ребенку? А как же они? » Каджу Агнесс встала с дивана, направившись к окну. Опустошенным взглядом она провожала уходящего ребенка. Абаддон прав в своём замечании. Беатриче не заметила как быстро растет Урокай: и телом, и умом. До этого момента она не видела в нем ни одной взрослой черты, постоянно сравнивала с Рейгаром Кертье... И да, на самом деле, ей было всё равно. Единственная причина, по которой она связалась с наследниками Агвейн и Кертье – выгода. Бывшая Риккардо прекрасно понимала: в скором будущем они станут Главами кланов, а у нее слишком много грядущих планов. Единомышленники нужны всегда. « - Одиночество… При том, что я одинока, я так боюсь... »