« Мы были одиноки и нуждались в любви - дети, живущие в мире полном ненависти.`»
Собрание каджу в замке Лорда закончилось быстрее, чем обычно, ибо правитель благородных не давал подчиненным миссии, не делал выговоров и лишь слушал отчеты Глав кланов за последние две недели. Отношения с оборотнями, хоть и на время, но устаканились, посему, Лукедония может на мгновения закрыть глаза. Каджу Агвейн и Агнесс, не оставив без внимания умиление Лорда, вместе покинули место собрания. Урокай без умолку рассказывал женщине недавнее приключение в заморской стране, в которой он выполнял задание, а Беатриче мило кивала, хотя совсем не слушала его. Внутренняя ярость сжигала, подобно вчерашнему пожару, что она разожгла, дабы спалить всё и всех. С Еленой покончено, и, казалось, проблем больше не возникнет. Не тут-то было. Проворный Давид не только выжил с тяжелым ранением, но и сумел удрать в неизвестном направлении, скрывая свою ауру. Благородная успела забыть – подчиненный всегда умел идеально заметать следы. Только сейчас такое умение действует против неё самой. Глава клана строила логические догадки о том, где он мог затаиться и каковы будут его следующие действия. Нет нужды задаваться вопросом кто поможет ему в столь сложной ситуации. Лука. Её младший сын-близнец, родившийся через пять минут после Елены. Увы, она не нашла его в их доме, да и в целой деревушке он отсутствовал. Скорее всего, он уходил далеко. Ничего страшного, думала безжалостная мать, и Лука скоро найдется. Ведь его постигнет та же участь. Беатриче уже распорядилась, чтобы вход в Лукедонию Луки или Давида был закрыт, также, чтобы шпион, рыскающий среди людей, сразу дал ей знать о местонахождении двух угроз. - На что ты отвлеклась? – Из мыслей её вывел хмурый, чуть обиженный, голос Урокая. - Ох, извини, что-то я устала, - виновато улыбается благородная. - Твои болтливые горничные сказали мне, что в последние дни ты выглядишь нездоровой, хотя коротаешь часы в поместье. - Есть такое, - пожимает плечами, утомленная молвой мужчины. - Сходи к лекарю, может ты беременна, - как бы невзначай бросает Агвейн. Своё удивление Агнесс скрыла умело. Очередной раз кивнув своему жениху, она шла молча. Урокай сам только недавно стал Главой клана, сам только недавно начал делить с ней ложе, и уже желает ребенка. Он слишком влюблен и глуп. Но есть ли смысл спорить с ним на этот счет? Естественно, нет. Пусть желает и думает что хочет. Беатриче не беременна, а даже если и так, она избавится от плода, прежде чем тот появится на свет. Хватит с неё ненужных детей.***
Лука не поверил своим ощущениям, когда внутри него оборвалось что-то невидимое и невероятно значимое. Можно ли назвать сей парадокс шестым чувством или предостережением свыше, он не знал, но стоило внезапно появится оружию духа в его руках, юноша посчитал это знаком и, оставив старого спутника, отправился обратно в деревню, которая оказалась стерта с лица земли вместе с ее жителями. Изумленный, не знавший что думать, Лука лелеял надежду, упрямо твердившую: «Не могла она погибнуть в пожаре!» Однако, надежда, вместе с Еленой, умерли. Полумертвый, сломленный, увеченный Давид, найденный близнецом, поведал обо всём. Лука, не произнеся ни одного слова, будто даже перестав дышать, покинул временное пристанище. Беспощадный дождь тарабанил по его лицу, смывая скупые, горькие, мужские слезы. Он положил ладонь на глаза, содрогаясь от истерики, которую сдерживал. В данный момент он презирал судьбу. Судьба – это главный злодей, подстроивший всё таким образом, чтоб благородный потерял двух дорогих ему женщин: мать и сестру. Два солнца в его жизни погасли в один миг, поэтому он погрузился во мрак. Помимо судьбы, всей душой близнец проклинал ведьму по имени Беатриче, что дала им жизнь, а теперь забирает её по желанию. Лука никогда не хотел пересекаться, даже упоминать о Беатриче Риккардо, но биологическая мать не оставила иного выбора. Ладонь опустилась и кровавые глаза вспыхнули алым. - Я убью тебя. Механизм запущен.