just a phase

Мизуки очнулся в странном помещении и нехотя разлепил веки: тело ломило, в горле было сухо, голова ныла. Блондин приподнялся на локтях и похлопал глазами, обрамленными белоснежными ресницами. Вокруг царила неизвестность — в углу комнаты стояла какая-то узорчатая коричневая ваза, окна были скрыты за бардовыми шторами, и только через несколько секунд Мизуки понял, что лежит на двуспальной кровати, по стенам развешаны постеры, посвященные музыке, и что он не дома. Мизуки ужаснулся при этой мысли, схватившись за итак готовую лопнуть голову и судорожно начал вспоминать, что было вчера. Или вообще позавчера, он понятия не имел, сколько он тут уже пролежал. Он, наверное, давно опоздал на работу… За закрытой стеклянной дверью послышались шаги, и Мизуки напрягся, приготовившись даже сопротивляться, поэтому прикрылся одеялом, хмуро сверля открывающуюся дверь. И, блять, ко всем самым страшным опасениям Мизуки, это был тот, кого видеть он хотел в самую последнюю очередь: намалеванный черт, звавший себя Курамой, но Мизуки назвал бы его демоном-извращенцем, который не умеет застёгивать рубашку и ремень, издевается над девушками и, того хуже, даже над парнями, понял по горькому опыту блондин. —Проснулась, — начал он, натягивая на лицо свою омерзительную улыбку, наверное, самое ненавистное для Мизуки зрелище, — спящая красавица. Блондин в одно мгновение соскочил с кровати, отряхивая невидимую пыль и озираясь по сторонам. —Где я, ты, — Мизуки презрительно одарил красноволосого взглядом, — извращенец? —Как обидно, — Курама наигранно приложил руку ко лбу и состроил на лице выражение всемирного обидчика, — а вчера говорил мне такие вещи.- парень подошёл вплотную к Мизуки и похабно улыбнулся, заставляя блондина вздрогнуть. Мизуки начал воображать себе самые ужасные исходы своего алкогольного опьянения: чем они двое могли заняться? Что Мизуки говорил ему? —Где я, — повторил Мизуки, не надеясь на внятный ответ. —Ты просто уснул в баре вчера, и я привез тебя к себе. Вот и все. Успокойся, ничем таким мы не занимались, — Курама рассмеялся, но этот смех показался Мизуки таким ненастоящим и… Грустным? —Отлично. Сколько времени? — Мизуки озирался по сторонам в поисках часов, но так их и не заметил, поэтому продолжил пилить взглядом лицо Курамы. —Двенадцать дня.- озвучил Курама, посмотрев время на своих наручных часах, и блондин ухватился за голову. Быть не может, он уже шесть часов как должен был быть на работе! Руки потянулись к телефону, но ничего не нащупали в кармане джинсов, и Мизуки не удивился бы, если бы оказалось, что он его где-то посеял. Как бы не хотелось этого делать, но Мизуки ничего не оставалось, кроме как с судорожным и разочарованным выдохом сказать. —Отвези меня домой, пожалуйста, — румянец окрасил щеки Мизуки. Это было невероятно унизительно просить помощи у этого отброса, и тот, хищно оскалившись, поднес палец к подбородку. —А что мне за это будет? —Не наглей, а? — вспылил блондин, — Ты сам меня сюда привёз! — Мизуки свёл брови к переносице и готов был уже просто уйти отсюда, громко хлопнув дверью, чтобы эта чёртова ваза разбилась. —Пф, раз так, желаю тебе удачного путешествия, входная дверь в коридоре, — красноволосый оскалился, а Мизуки сдался и извинился. Все же, он был в долгу перед этим извращенцем, а признавать это было весьма прискорбно. *** Мизуки вообще не ожидал Феррари Пининфарину, стоящую под окнами этого дворца. Он вообще не ожидал того, что этот извращенец имеет такое состояние. Его рот раскрылся в удивлении, когда блондин сел на переднее сиденье. Было некомфортно; у Мизуки у самого однажды была машина, но по сравнению с этой она была ничтожна. Салон, выполненный в бордовых цветах, под стать ее хозяину, внушал тем, кому посчастливилось его лицезреть, что все это стоит немалых денег. —Я не знал, -Мизуки почувствовал на себе вопросительный взгляд и поспешил объяснить, — в смысле, что ты из богатой семьи! Прости, что наговорил тебе всякого, — Мизуки покраснел, но какого-либо раскаяния не чувствовал. Скорее его тянуло язвительно хмыкнуть — богатенький, неудивительно, что ведёт себя так. —Это что-то меняет? — Курама заулыбался, не отвлекаясь от дороги. От него пахло дорогим шампунем и чем-то свежим, и блондин невольно прислушивался к этим ароматам. —Не знаю, — честно ответил Мизуки, — почему ты работаешь в том баре? — красноволосый все же посмотрел в его сторону и злобно усмехнулся. «А он умеет по-другому?» — пронеслось в голове Мизуки и он выдохнул. —Тебе правда интересно? Что, скоро я могу предложение делать? — опять этот ублюдок доводит Мизуки до такого состояния. Он схватился за покрасневшие щёки и отвел взгляд на ручку двери. — You watch me burn, — шепча, пропел Курама, и Мизуки вздрогнул. Ты смотришь, как я горю. Какой же, блять, у него прекрасный голос. И из-за этих мыслей блондин только больше готов был провалиться под землю, лишь бы не сидеть сейчас здесь и слушать нашёптывание «world$tar money» рядом с собой. Голос Курамы правда будоражил, особенно сейчас, когда он был сосредоточен, и, кажется, забыл про их недавний диалог. Мизуки соврет, если скажет, что Курама некрасивый: он был привлекательным, к нему тянуло, и именно по этой причине блондин в наглую его рассматривал без каких-либо зазрений совести. —Красивый вид? — его губы снова скривились в усмешке. Их взгляды встретились, и Мизуки прыснул. —Нам ещё долго ехать? — блондин выглянул в окно, наблюдая за расплывающимися пешеходами. —Не особо. — красноволосый завернул на нужную улицу, и Мизуки начал узнавать знакомый район. Что ж, он очень плохо знает город, вот какой вывод из этого можно сделать. Думая только о работе, он, видимо, не так зацикливался на том, чтобы изучить соседние районы. Повисло молчание, однако после нескольких секунд такого состояния извращенец подал голос. —So tell me, am I crazy? — прошептал и одновременно пропел Курама, и Мизуки иронично улыбнулся. Так скажи мне, я безумен? —Да, — блондин улыбнулся. Ему нравился голос Курамы, и он ничего не мог с собой поделать. — теперь я понял, почему Камисама-Хаджемемашита-язык-сломаешь, бар. — Мизуки повернул голову к этому черту, — у тебя и правда красивый голос. —Ага, — буркнул Курама, а Мизуки готов был поклясться, что тот покраснел. Но, словно не подавая виду, красноволосый продолжал вести машину. —Спасибо, что подвез, — поблагодарил Кураму Мизуки, указывая на нужное здание и выходя из машины. Он не уверен, что в этом районе когда-либо ещё проедутся колеса такой дорогой машины. И он уверен, что его ветхая квартирка и рядом не стояла с тем местом, где он провел сегодняшнюю ночь. — Правда спасибо. Ты меня выручил. Я совсем не умею пить, -Мизуки потёр шею и виновато посмотрел на Кураму, который выглядывал из окна своего Феррари и лыбился. Конечно, это немного бесило, но стоило сдерживать неблагородные порывы из уважения. И ещё этот хмырь богатый, мало ли что сотворит с натерпевшимся Мизуки. —Еще встретимся? — Курама поиграл бровями, а блондин усмехнулся. —Не надейся, может быть только в твоих извращённых мечтах.- обрезал Мизуки, прикрыв глаза, и Курама помрачнел. —Наклонись. —Что? — Мизуки опешил, когда его за воротник рубашки притянули к окну и в самое ухо прошептали. —Don't hate me, — и по телу блондина пробежалось стадо мурашек, — приходи, пожалуйста. Я буду петь для тебя, — Мизуки сглотнул, отпрянув от Курамы, безудержно краснея, пока тот снова натянул похабную лыбу. Этот извращенец точно в могилу его сведёт… Не ненавидь меня. —Я подумаю.- сдержанно ответил Мизуки и, ещё раз попрощавшись, направился прямиком домой, по дороге восстанавливая сердцебиение. Этот парень творит с ним что-то странное. Мизуки давно не чувствовал что-либо настолько странное, различающееся по всему телу, заставляющее волосы на затылке вставать дыбом, а дыхание спирать. Он знал, что Курама просто извращенец, но эта нелепая реакция на все его действия заставляла блондина отчаянно выговариваться в кулачок. Он ничего не понимал, и точно не хотел; может, он нравится Кураме, а может тот просто нашел себе жертву, скольких тысячи и решил поиздеваться, ведь это в его стиле. Каков бы ни был ответ, Мизуки стоило просто забыть про этого идиота и никогда не посещать больше Камисаму Хаджемемашиту, но все равно ноги сами несли его в это заведение. На вечер у блондина были совершенно другие планы, вроде лежать на диване пластом и смотреть в потолок, напевая песенки JJ, чем не отличный вечер? Но единственное, что сейчас вертелось в голове у Мизуки — образ этого демона-извращенца, который так нагло въелся в сознание и не хочет проваливать, сколько бы Мизуки не пытался выкинуть этого придурка из своей головы. Любая рыжая или красная вещь в комнате сразу же напоминала цвет его волос, идеально уложенных, сочетающихся со всем его существом. С его тусклыми, темными глазами, мрачной подводкой, вишневыми губами, которые выглядели так, будто их бережно целовали каждый день: Мизуки не знал, почему думал об этом. Ему было интересно все о Кураме — есть ли у него девушка, откуда у него столько денег, почему он так вызывающе выглядит, что пытается всем доказать? Мизуки видел перед собой раскрытую книгу, но страницы который были склеены и прочитать было просто невозможно. Блондин вздохнул. Курама изверг. *** —Мизуки? — голос Нанами, хлопочущей с подносом в руках, взбодрил блондина, и, казалось, придти сюда было уже не такой плохой идеей. —Добрый вечер, — Мизуки улыбнулся ей: как всегда, волосы ухожены и выглядит она свежо. По ней видно, что она сильно любит свою работу. Томое со скучающим взглядом осматривал девушек, что по одной заходили в бар, что-то бурно обсуждая. Точно. У Курамы же концерт. Это, вроде, причина, по которой Мизуки пришел сюда, но он пытался доказать своему разуму обратное. —Как утро прошло? — Томое заулыбался, обращаясь к Мизуки, и тот покраснел. Неужели бармен тоже знает про его ужасную судьбу? Про то, что извращенец похитил его и запер в своем дворце? —Так себе. Налей, пожалуйста, чего-нибудь, — мякнул блондин и пепельноволосый в ту же секунду оживился: как и Нанами, он, видимо, очень любил свою профессию. Он с энтузиазмом налил в бокал чего покрепче и украсил это долькой лимона. Выглядело приятно, поэтому, сделав несколько круговых движений кистью, Мизуки выпил содержимое, осушив стакан в одно мгновение. Горло неприятно обожгло; глаза заслезились и парень кашлянул. —Что это за бурда? — шепнул Мизуки, на что Томое рассмеялся. —Это водка. Очень, кстати, чудная вещь, могу ещё плеснуть! —Ну уж нет, успаси меня от этой участи, — горло все ещё постанывало и отдавало жжением, а в голове образовалась мутная пелена, которая медленно перешла и на глаза, из-за чего взгляд расфокусировался и картинка перед глазами казалась расплывчатой. Свет погас, и Мизуки закрыл уши, когда послышались визги со стороны сцены. Блондин тут же развернулся и мутным взором искал виновника торжества: Курама, надев черное пальто поверх голого торса, в темно-синих джинсах выглядел ещё вызывающе, чем в прошлый раз. Однако, частичка его образа — ремень, висящий дьявольским хвостом, словно продлевая позвоночник, едва касался сцены. —Привет, сладкие, — нежно произнес Курама в микрофон, и Мизуки вздрогнул, но не из-за шума, поднявшегося с «трибун», а из-за этого тона. Абсолютное спокойствие и наслаждение от того, чем Курама занимается. Все в этом баре любили что-то. Нанами улыбнулась, посмотрев на Мизуки и его сосредоточенный прямо на красноволосого взгляд: он прикусил указательный палец, поставив локоть на колено и придерживая подбородок. —Я люблю тебя, Курама! — выкрикнула какая-то девушка из толпы, и что-то кольнуло внутри Мизуки. Ещё больше, когда Курама ответил этой обезумевшей тем же. Музыка наполнила зал, Томое прикрыл глаза и блаженно улыбнулся, а Нанами, перебирая его волосы, мягко смотрела на Кураму. «Словно семья» — подумал Мизуки и улыбнулся своим мыслям. Он тоже расслабился, небольшое количество водки, что он выпил, оказало на это воздействие. Мелодия выпуталась в извилины мозга, перекатывалась по каждой и, казалось, оставляла на коже Мизуки следы; он не мог перестать вслушиваться, пока Курама не начал петь, и тогда по его позвоночнику пробежалось стадо мурашек, дыхание перехватило, а в сердце разлилось непонятное тепло. —Please don't come around, — произносили его губы, и Мизуки следил за каждым его движением, -I was trying to, it's alright. Воспоминания, копившиеся внутри него, снова проявлялись: Мизуки вспоминал море, вспоминал тепло и холод, одиночество и Кураму с его ужасной, отвратительной, раздражающей, до боли прекрасной улыбкой. Пожалуйста, не приходи. Я пытался, всё в порядке. Мизуки сам не помнил, как зашагал к сцене, как смешался с этой толпой, которая нежно двигала руками над головами в такт песне. Как стоял и подпевал, глядя прямо на Кураму со своего места, где его не было видно и где его, толкая и сминая со всех сторон девушки, Курама искать не будет, но все равно взгляд черных глаз опустился на него. —I need you tonight. I want only you.- Мизуки читал по губам и жалобно улыбнулся. Что Курама пытается донести до него? Чего пытается добиться? Кто такой Мизуки? Для Курамы и для этого мира? Просто потерянный парень, у которого нет смысла в жизни, нет цели, он бездумно живёт и пьет алкоголь по вечерам, ходит на работу и какого-то черта слишком много думает о каком-то извращенце. Ты нужен мне сегодня ночью. Я хочу только тебя. Зал залился воплями и аплодисментами, Мизуки растерялся и тоже тихо похлопал, когда Курама, откланявшись со своей улыбкой, исчез за кулисами, оставляя блондина наедине со своими мыслями. Не в силах больше выносить этого, парень сорвал свое серое пальто с крючка вешалки и выскочил на улицу, которая встретила его своей прохладой и явно была против присутствия Мизуки. Блондин двинулся к мосту, который, как он уже недавно подметил, совсем недалеко от бара. Мизуки облокотился о перила и задумчиво смотрел на бушующую воду: сейчас она в точности напоминала его, он тоже был потерян и окончательно запутался в том, что чувствовал, хотел чувствовать или же не хотел. —Холодно, — прозвучал голос совсем рядом, и Мизуки вздрогнул, обернувшись: Курама, укутавшись в пальто, в котором только что выступал, выглядел запыханным. —Ты… Бежал за мной? — Мизуки вопросительно поднял бровь, и Курама рассмеялся. —Ага.- и ничего больше. Как будто здесь нужны были слова. —Зачем? — Мизуки недоумевал. В принципе, весь этот день сопровождался таким состоянием, но сейчас система давала сбой. Окончательный. —Я хотел спросить, — Курама встал совсем близко, — тебе понравилось? — кончики ушей Мизуки заалели. —У-угу, — что за странное чувство? Сердце колотилось, щеки готовы были поджариться. Блондин судорожно выдохнул, — ты как всегда. —Хах, ты пошел к толпе. Хотел поближе меня увидеть? — Курама улыбнулся своей улыбочкой, ожидая от Мизуки любой реакции, но не такой. —Ага.- и красноволосый покраснел, — на самом деле, я не знаю, что со мной происходит, — выдавил из себя Мизуки, стараясь сделать голос менее хриплым и смущенным, — но когда я вижу тебя, со мной что-то странное. Курама ещё молчал несколько секунд, прежде чем немного наклониться под удивленный взгляд Мизуки и поцеловать блондина в скулу. —Вот что ты, — Курама немного отстранился, но только для того, чтобы сказать, — делаешь со мной, — его голос опустился до шёпота, и губы продолжили исследовать Мизуки, направляясь до шеи. Немного прикусив участок кожи, покрасневший от мороза, Курама сразу же зализал его, упиваясь томным вздохом Мизуки. Руки Курамы бродили по спине Мизуки, проводя вдоль позвоночника, заставляя блондина выгибаться ему навстречу с закушенной губой. —Если нас кто-то увидит, — буркнул Мизуки, для которого происходящее больше напоминало какой-то непонятный сон. Курама урчал ему в шею, вдыхая аромат сушеных яблок. —Не увидит.- отрезал красноволосый, опуская лоб на плечо Мизуки, обнимая его за талию и прижимая к себе. Блондин, вздрогнув всем телом, пытался нормально дышать, но в лёгкие просто не поступал воздух, и он всхлипнул, обнимая Кураму в ответ. Вода успокоилась. Ночь была умиротворённой, луна светила на синеве неба и сочеталась с россыпью звёзд на темном полотне. Вдалеке проезжали машины, сверкая фарами, фонари блекло освещали пустые улицы, ветер легонько кружил опавшие листья. Никто уже не боялся.