***
Коннор маялся. Люди оказались потрясающе интересными, и Хэнк был лучше всех, потому что был первым. Но Коннору отчаянно хотелось обратно в океан. Согласившись помочь Хэнку, он не ожидал, что тот привезет его на пляж. Соленый воздух, шум волн и вопли чаек заставили его сердце тревожно сжаться в груди. Всего три дня прошло. Просто он никогда еще не покидал океан так надолго. Даже в детстве на островах они с братом постоянно возвращались в воду. – Эй, Коннор, ты чего там застрял? – вопрос Хэнка выдернул Коннора, замершего на пороге кафе, из задумчивости. – Иду, Хэнк, – Коннор еще раз с тоской посмотрел на океан и вошел в кафе, где уже вовсю суетился Хэнк. – Тут, как видишь, не совсем беспорядок, но весь этот песок надо убрать, – сказал Хэнк, вручая Коннору швабру и короткую щетку, – начни сверху, а потом сгребешь песок с пола на улицу. – Хорошо, Хэнк, – Хэнк закатил глаза – снова это покладистое "хорошо" – и улыбаясь пошел открывать окна. Коннор аккуратно сгребал песок щеткой на пол и наблюдал за Хэнком. Будучи выше Коннора почти на голову и массивнее, Хэнк передвигался по кафе ловко и плавно. Как будто он сам был вэйлом в океане. Это завораживало. Хэнк поднял все жалюзи, впустив в кафе солнечный свет и звуки с берега. Спасатели вовсю трудились над уборкой пляжа, стаскивая ветви пальм к измельчителю, выравнивая выросшие песчаные дюны и оттаскивая дары моря – камни и ракушки – к контейнеру неподалеку от кафе. Океан все еще был неспокоен, и в волнах развлекались сёрферы. "Если поспешить с уборкой, то можно будет принять первых клиентов уже сегодня", – не без удовлетворения подумал Хэнк. Он наконец-то добрался до выставленного окна и прикидывал как половчее вставить раму на место. – Эй, Коннор, – позвал он, и Коннор повернулся к нему всем корпусом, – а ты не увлекаешься сёрфингом? Хэнк кивнул головой на парней, лихо скользящих по волнам. Коннор посмотрел в окно и покачал головой. – Нет. Нет, я, – Коннор замялся на мгновение, – я плаваю. – Ну, я так и подумал, – кивнул Хэнк и в ответ на приподнятые в немом вопросе брови неловко пояснил, – тело у тебя как у заправского пловца и волос совсем нет. Коннор молча пялился, никак не реагируя, и Хэнк пробормотал, окончательно смутившись: – Вот я и подумал, что ты пловец... – Понятно, Хэнк, – Коннор не совсем понял, как отсутствие волос связано с плаванием. На пляже он иногда видел людей полностью покрытых волосами, и они отлично чувствовали себя в воде. Возможно, Хэнк имел в виду какое-то другое плавание, но он так смутился, что Коннору не хватило духу уточнить. Повернувшись к залу и невозмутимому Коннору спиной, Хэнк все же приладил на место оконную раму. Лицо горело, и даже уши покраснели, кажется. Коннор поразительно легко выводил его из равновесия, не делая по сути ничего. Хэнк направился за стойку, с которой Коннор как раз закончил сметать песок. Там тоже был песок, и Хэнку пришлось взять в руки вторую швабру. "Надо музыку включить", – подумал Хэнк, механически выгребая песок в зал. – Как ты относишься к джазу? – спросил он Коннора, включая систему и запуская воспроизведение альбома. – К чему, Хэнк? – Коннор отвлекся от песка, чтобы посмотреть на человека. Он уже понял, что многое может узнать, просто наблюдая за Хэнком, не боясь выдать себя незнанием элементарных для людей вещей. – Джаз, – Хэнк кивнул на колонки, из которых как раз раздались первые такты ненавязчивой джазовой мелодии. Музыка. Коннор любил человеческую музыку. Больше всего густые мелодии, похожие на рокот волн или легкие, как ветер, напевы. Коннор прислушался. Джаз отзывался в груди легкой вибрацией и мягко щекотал загривок. Коннор уверенно кивнул: – Да, мне нравится джаз, – и улыбнулся. Хэнк не удивился. Коннор выглядел как человек, который понимает толк в классике. Но снова эта чертова улыбка. Хэнк схватил мокрую тряпку и принялся яростно оттирать стойку от мелкой песчаной пыли. Если как следует выдохнуться на уборке, то можно получить передышку от собственного организма.***
Вдвоем работать оказалось гораздо приятнее и веселее, даже несмотря на выверты Хэнкова сознания. Песка было хоть завались, но Коннор методично смахивал, стаскивал и выметал на улицу весь этот ужас без лишних возражений. Коннор с удовольствием отвечал на вопросы, хотя сам спрашивал редко и иногда подвисал прежде, чем ответить. Коннор внезапно оказался слишком близко, когда Хэнк, замечтавшись, начал подпевать очередной песне, и, глядя на Хэнка блестящими восторженными глазами, присоединился, без слов напевая мелодию. Это здорово смахивало на какую-то сраную идиллию, и Хэнк сбежал мыть окна на улицу. Коннор кажется ни капли не огорчился, продолжив свою работу, пока Хэнк мысленно обзывал себя трусом, натирая до блеска оконные стекла. Объяснить самому себе собственную тормознутость Хэнк не мог как ни старался. Если утром у него и были какие-то сомнения относительно Коннора, то теперь было кристально ясно, что Хэнк его заинтересовал. И что мешает Хэнку? – Эй, Хэнк! Ты откроешься сегодня? Хэнк обернулся на голос. Знакомый спасатель, который иногда заходил в бар после смены на пляже, Майк, кажется, махал ему рукой. Хэнк махнул в ответ: – Постараюсь чутка попозже! – Тогда мы заглянем как закончим с уборкой! Рад, что ты в порядке! – А я-то как рад, – хохотнул Хэнк, и Майк заржал в ответ. Хэнк вернулся внутрь, чтобы протереть окна изнутри, немного более спокойным. Майк подоспел вовремя и спас его от рефлексии.***
Коннор все это время непрерывно наблюдал за Хэнком. Когда Хэнк вдруг начал петь, Коннор среагировал не задумываясь, подходя ближе и вплетая свою мелодию в чужую. Хэнк нравился ему, и ему хотелось присвоить его. Сделать своим партнером в волнах. Только когда Хэнк сбежал на улицу, Коннор осмыслил произошедшее. Он только что попытался предложить человеку свое партнерство, и человек отказался. Но что вообще он знал о человеческих отношениях? Хэнк так явно испугался, что любому бы стало ясно – для него контакт с существом своего пола неприемлем. Даже не думая о том, что они принадлежат разным видам. Для вэйлов партнерство в волнах было делом обычным. Женщины собирались в стаи иногда по тридцать особей, так было проще растить подростков, защищаться, охотиться, да и просто общаться. Мужчины предпочитали парное партнерство, иногда тройное, потому что были сильнее и менее заинтересованы в общении. Некоторые сильные вэйлы никогда не заводили партнеров, выбирая одиночество. Мужские партнерства распадались, когда один или все его члены обзаводились детьми, но после того, как дети вырастут, встречались вновь. Женские практически никогда не расставались надолго. Максимум – пока подросшие дети учатся владеть своей сухопутной сущностью. Но как это происходит у людей? На пляже Коннор регулярно встречал большие группы людей, которые не были родственниками. Хотя бы потому, что были непохожи внешне. Он естественно предположил, что для людей характерно что-то подобное партнерским отношениям вэйлов. И видимо ошибся. Но зачем тогда Хэнк завел песню? Просто так, для развлечения? Коннор повертел эту мысль так и эдак. Он не мог так фатально ошибиться. Хэнк проявлял заинтересованность в нем. Просто как будто Коннор поторопился. Возможно, Хэнк никогда не принимал такое партнерство и испугался напористости Коннора. "Нужно не торопиться и дать ему возможность самому сделать первый шаг", – решил Коннор.***
– Эй, Коннор, а у тебя есть семья? – спросил Хэнк после того, как поговорил с матерью по телефону. Родители были в путешествии по Азии и про ураган не знали. На вопрос о том, чем он занят, он проболтался, что убирается в кафе, ну и дедуктивные способности в нем от матери, очевидно. Так что следующие двадцать минут он оправдывался за свою безалаберность. Хотя оправдания были по большей части шутливые, и мать допрашивала его скорее для проформы. Он все-таки большой мальчик и способен позаботиться о себе. Они закончили с уборкой, и теперь Хэнк проверял свои запасы, пока Коннор расставлял стулья вокруг столов и вдоль стойки. Столы поставил на место Хэнк, пока Коннор мыл полы. Коннор, который в течении разговора Хэнка с родителями ненавязчиво прислушивался, неопределенно пожал плечами. – Да, конечно. Младший брат, мама, отец. Отца Коннор упомянул только потому, что Хэнк во время разговора говорил о своем как о неотъемлемой части своей жизни. Коннору было сложно судить о роли отца в жизни людей, но у вэйлов отец заботился о потомстве только до выхода на сушу – пока дети были маленькие и нуждались в защите. Обычно вэйла рожала одного ребенка и растила его до взросления, и только потом искала нового партнера. Отец Коннора – огромный и сильный вэйл – мог позаботиться о них, поэтому мама решилась завести Ричарда спустя два сезона штормов после рождения Коннора, как только он перестал есть ее молоко. Они с Ричардом были исключением, потому что росли вместе и были от одного отца. Коннор обожал брата, они встречались периодически – чаще, чем любой из них видел маму, после того как они выросли, – охотились вместе или просто разговаривали. С отцом же Коннор пересекался всего несколько раз случайно. И хотя они приветствовали друг друга как положено, никакой особенной радости отец не демонстрировал. Он сам не был уверен, что будет рад увидеть своего пока что единственного ребенка. Взрослый вэйл не имел никакого отношения к отцу, только матери сохраняли нежную привязанность к своим выросшим детям. Коннору даже не пришло в голову упомянуть девочку как члена своей семьи. Впрочем, если бы Эмма была маленькой и нуждалась в нем, он и не разговаривал бы сейчас с человеком. Ушел бы в океан сразу как пришел в себя, невзирая ни на какие повреждения. – Они разве не будут волноваться, пока ты торчишь тут и подрабатываешь уборщиком? – Очередной вопрос вырвал Коннора из его мыслей. – Нет, почему они должны? – Коннор заинтересованно посмотрел на Хэнка и, отметив его явно удивленный вид, тут же пояснил, – мама сейчас на юге. А Ричард наоборот на севере, он не очень любит жару. – Раз не должны, значит все в порядке, – ни черта было не в порядке, но Коннор имел настолько обыденный вид, что расспрашивать его дальше не имело смысла. Может у Коннора просто натянутые отношения с родственниками, а Хэнк уже надумал себе драму.***
Они действительно успели закончить с уборкой и приготовлениями до вечера, и Хэнк открыл двери бара для желающих расслабиться после напряженного дня спасателей и вдоволь накатавшихся сёрферов. Он был единственным в этой части пляжа, кто открылся так рано после урагана. Непринужденная атмосфера всеобщего знакомства расслабляла, позволяла не быть все время начеку. К тому же среди ребят не было дебоширов, и можно было не бояться пьяных погромов. Хэнк мешал коктейли, наливал пиво и отпускал шуточки в равных количествах, наслаждаясь вечером. Он сменил джаз на блюз и включил спортивный канал на беззвучном режиме. Коннор вызвался быть на раздаче и летал по залу с подносом, ловко уклоняясь от попыток подвыпивших девчонок пригласить его посидеть с ними. Каждый раз, возвращаясь к стойке, он одаривал Хэнка своей ослепительной улыбкой и говорил обволакивающим мурлыкающим голосом с едва заметной хрипотцой: – Заказ на седьмой столик, Хэнк. Или: – Девушки за четвертым просят повторить "Секс на пляже", Хэнк. И Хэнка плавило, до мурашек по спине и тугого сладкого узла внизу живота. Коннор улыбался всем подряд, Коннор смеялся над немудреными шутками посетителей, Коннор собирал комплименты, Коннор сиял, Коннор был везде и всюду, за один день прописавшись в жизни и в сердце Хэнка. Хэнк стискивал зубы, дышал и мысленно ругал себя за нерешительность и Коннора за компанию. Хэнк влюбился в парня младше лет на десять и, кстати, так и не поинтересовался его возрастом. Можно подумать, это знание могло бы уберечь его.***
Ближе к ночи молодежь разбрелась, уступив бар завсегдатаям, невесть как прознавшим, что Хэнк уже открылся. Хэнк сменил блюз на убойную смесь металла и регги, коктейли – на виски и кофе и приглушил свет, добавив синего и красного. Мэгги и Роб, ведущие при свете дня образ жизни добропорядочных торговцев бакалеей, притащили гитару и тамбурин и исполнили для затравки пару разухабистых пошловатых песен прямиком из восьмидесятых. Хэнку пришлось в конце концов выключить музыку вовсе, так много оказалось желающих спеть любимый хит самолично. Когда люди начали петь, Коннор растерялся. Пели в одиночку и все вместе, веселые песни и грустные, наполненные смыслом и совершенно бессмысленные. При этом пили дурно пахнущие напитки, которые приносил Коннор, смеялись и болтали. Получалось, что пение для людей имело совершенно другой смысл нежели для вэйлов. Он незаметно наблюдал за Мэгги и Робом, которые познакомились с ним, когда он принес их заказ. Его заинтересовало как Роб прикасается губами к губам Мэгги. Это был какой-то ритуал, похожий немного на потирания носами у братьев по крови. Способ выразить привязанность и нежность. Смотрелось жутковато, но людям очевидно нравилось. "Может люди так любят петь, что заменили свои песни на эти прикосновения, чтобы не перепутать ухаживание с игрой? Ожидает ли Хэнк, что я коснусь его губами? Как понять, что он готов принять меня?" – думал Коннор, ощущая на себе пристальный взгляд Хэнка. Стоило повернуться лицом, и Хэнк тут же отворачивался, вырывая из Коннора очередной разочарованный вздох. Люди такие сложные.***
Дело близилось к полуночи, и народ начал потихоньку разбредаться по домам. Мэгги лениво перебирала струны гитары, Роб курил на улице. Хэнк протирал бокалы, готовясь к закрытию. Коннор взялся мыть освободившиеся столики. – Хэнк, – позвала Мэг негромко. – Да? – Споешь нам? – Ты что, совсем надралась, Мэгс? Какой из меня певец? – Хэнк глянул искоса на Коннора, но тот был далековато и не мог их услышать. – Вот не надо мне заливать, Хэнк. Между прочим это я пришла помогать тебе с уборкой в твой первый день здесь и прекрасно слышала, как ты поешь. У тебя охуенный голос, Хэнк, а сегодня такой отличный вечер. Хэнк промолчал, и Мэгги поняла, что он готов сдаться. – Элвиса, Хэнк? Can't help falling in love. – Мэгги давно просекла, как Хэнк пялится на нового работника, и градус в крови не позволил ей не подстебнуть его. – Иди ты! – Хэнк покраснел так, что даже в полутьме Мэгги заметила это и расхохоталась. – Давай же, – она взяла несколько аккордов, – может быть это то, чего тебе не хватает, ммм? Хэнк смиренно вздохнул и кивнул, признавая поражение. Мэгги начала заново, увереннее и громче, и Хэнк подхватил мелодию, судорожно припоминая слова. Смотрел он исключительно на свои руки, протирающие и расставляющие по местам бокалы. Коннор вскинул голову и вперил взгляд в Хэнка, как только раздались первые слова. Хэнк ни на кого не смотрел, но голос его продирал до костей. Совсем не так, как было днем. Теперь Коннор почувствовал разницу. Это был зов, самый настоящий, и нужен был только взгляд, один-единственный. Коннор затаил дыхание. Хэнк не выдержал, поднял взгляд и тут же наткнулся на нетерпеливый жаркий взгляд Коннора. И больше не мог отвести глаза. Его самого как будто опалило. Сердце скакнуло к горлу, перехватив дыхание. Хэнк задыхался и не мог прекратить пение, он должен был допеть до конца. Он чувствовал магию момента. Как будто он очутился в какой-то сопливой мелодраме или мультике про принцесс. Коннор отмер и плавно пошел через зал к Хэнку, до жути напоминая опасного хищника. Отведешь взгляд, и он тут же кинется на тебя. "Пиздец" – печально подумал Хэнк сквозь панику и собственное нетерпение. Он хотел, чтобы Коннор набросился, он хотел, чтобы Коннор показал свою силу. И отчаянно боялся этого. Так себе чувство для сорокалетнего мужика. Хэнк вытянул последние ноты, моргнул и под восторженное улюлюканье Мэгги и громкие хлопки малочисленной аудитории сбежал в подсобку. Дверь хлопнула, впуская Коннора, и Хэнк обреченно повернулся. Не помогало ни то, что он выше Коннора, ни то, что шире в плечах, ни то, что тяжелее. Коннор пах силой и ему хотелось подчиниться. Коннор осторожно приближался, пока Хэнк пятился от него. Побег окончился стеной, в которую Хэнк уперся спиной. Он неотрывно смотрел в темные глаза Коннора и видел собственное перепуганное отражение. Хэнк вдруг рассердился на себя и глубоко вдохнул, мысленно отвешивая пощечины. Помогло, он расслабился. Коннор подошел близко-близко и, не касаясь, потянулся к нему. На Хэнка пахнуло запахом почему-то йода, и все стало неважно, когда Коннор наконец-то коснулся его в поцелуе. Коннор почувствовал губами чужие губы, обветренные и горьковатые. Прикосновение оказалось неожиданно приятным, Хэнк выдохнул ему в губы, и Коннор осторожно лизнул его языком. С восторгом услышал сладкий стон, обнял за талию, прижал к себе. Хэнк схватил его за плечи, сжал и в следующий миг засунул свой язык в приоткрытый рот Коннора. Ух, брат бы им гордился, какая выдержка. Коннор и сам бы не сказал, чего ему стоило не отпрянуть назад в этот момент. Он напрягся, повторяя мысленно, что людям это нравится, нравится Хэнку, надо потерпеть*. Терпеть не пришлось. Язык Хэнка прошелся по его собственному, и внезапная дрожь удовольствия прошила тело. Он ответил, надавил, прошелся языком по чужим губам, скользнул внутрь чужого рта. Потерялся в ощущениях, зарычал, Хэнк отозвался стоном.***
Мэгги очень аккуратно и очень тихо заглянула в подсобку, полюбовалась пару секунд на целующихся как в последний раз Хэнка и Коннора. Мысленно хмыкнула, отметив активную позицию Коннора, и убралась обратно в зал. – Все ребятки, заведение закрыто, пора по домам. Давайте, живо выметайтесь. Недовольно бурча последние гости вывалились в прохладную ночь, расползлись в разные стороны. Мэгги перевернула табличку "Закрыто" и вышла последней, захлопнув дверь. Роб ждал ее снаружи. – Довольна? – А то, – Мэгги усмехнулась, – не каждый день мне свахой удается побыть. – Ну-ну. Идем уж, сваха. В подсобке бара Хэнк и Коннор наконец расцепились. Хэнк, загнанно дыша, прижался лбом ко лбу Коннора. У Коннора дыхание даже не сбилось. Он облизнулся и прошептал своим охеренным соблазнительным голосом: – Мне понравилось.