Хабон

       — В штаб иди, — бросил Спецназ. — И да… не холодно тебе?  — Спрашиваешь, — проворчал Марк.  — Ну, как хочешь, — с притворной беспечностью пропел хозяин базы. " Сам — то в пуховике, замотанный весь!» — Марк решил не показывать свои мучения Спецназу, хотел показаться сильным. Тот ушел, оставив Бомжа греться. Штаб — небольшая комнатка. По середине стоял стол, заваленный документами. К чему все это?  — Спецназ! — проорал Марк, забыв о всякой благодарности.  — Чего тебе? — голова Лёхи просунулась в щелку двери. — Тут выживание, брат. Если хочешь принять эстафету нашей игры, придется одеть куртку.  — Я не подписывался ни на какие игры!  — Мне плевать, я же знаю, тебе холодно. Сидит, трясется, но старается этого не показывать. Кем ты себя возомнил, Марк? Хочешь как-то повысить свою репутацию? Это смешно со стороны. Сдайся. — несколько мгновений Бомж тупо смотрел сквозь него, а потом еле слышно прошептал:  — Сдаюсь.  — Я понимаю, что ты скоро уйдешь, не держу. Вот знаю тебя меньше часа, а уже понимаю твою схемку. Как баба ведешь себя. Жалуешься кому не лень, а когда предлагают помощь отказываешься. И опять будешь ныть, что тебе никто не помог. Какой жестокий мир! — с чувством кричал Спецназ Марку, стараясь вразумить его. Блондин кивнул, полностью соглашаясь с его словами. Лёха был прав, а он — Марк, ведёт себя, как последний идиот и нытик.  — Да, я идиот. Спасибо тебе за всё.  — Одевай, — настойчиво попросил Спецназ, протягивая Марку свою черную с мехом на капюшоне куртку, черные джинсы и по виду новые, ничуть не изношенные красные кеды.  — Спасибо, — расторганно прошептал парень, одеваясь. На душе тоже стало намного теплее. Какие же добрые люди бывают на свете…  — Мелочь. Ты мне ничего не должен. Это за то, что ты хороший человек.  — Еще минуту назад я был последний идиотом.  — На людей влияют обстоятельства, — как-то непривычно серьезно сказал Спецназ. — Их надо спасать, не давать развивать в себе плохие качества. И я спасаю тебя. — он потупил взгляд и виновато произнес:  — Ты не считай меня скотиной, но… через час я уезжаю в Москву. Пожалуйста, ты пообещай, что спасешь себя. Пообещай.  — Обещаю.        Марк и его новоиспеченный друг сидели на вокзале, ожидая начала посадки.  — Когда — то Хабон был намного лучше, — вспоминал Марк. — Столько всего было…эх, Олег. Вечно тебе надо все испортить.  — Нам не привыкать, — грустно улыбнулся Лёха. — Сгорела моя база, предыдущий сервер.  — И как же ты ее восстановил? — Бомжу было непривычно тепло, зимнее солнце своими лучами щекотало кисти рук. Какой кайф, когда ты просто живешь, и ничего не причиняет дискомфорта.  — У меня есть знакомая, которая оказывает на Олега большое влияние, — Спецназ задумчиво смотрел вдаль, словно погружаясь в воспоминания. — Она…  — Поезд, номер 702 отправляется через десять минут. Просьба провожающих покинуть вагоны.  — Бывай. Удачи тебе. — Лёха похлопал Марка по плечу, и добавил:  — Хороший ты, брат, человек. — он подошел к проводнице, все еще стоявшей с натянутой улыбкой, обернулся и крикнул:  — Хабон не такой большой, чтобы в нем потеряться!

***

Бомж упал лицом в снег возле очередной пятиэтажки. Что ему теперь делать, куда идти? Третий рассвет. Третий рассвет с уезда Спецназа — единственного друга. Дома у парня не было. Он просто шел, куда глаза глядят, твердо решив, что куда-нибудь -то он точно придет. Это была ложь. Самому себе. Никуда Бомж не придет. Восемь утра, люди не выходят из подъездов. Куда им идти? Сегодня же воскресенье. Парень услышал, как распахнулась дверь ближайшего подъезда. Но никак не отреагировал — ему было просто плевать. плевать, что с ним сделают люди. Может, как те гопники вчера: окружат и впервые попробуют вывести на чужом теле свои имена. Правда, на животе Марка красовалась только буква «Д». Он орал от холода, ведь лежал на снегу полуголый, орал от боли, прорезающей живот. Кровь струей текла на снег. Но, как оказалось обидчики были очень трусливыми: не успел кто-то из соседей выйти на крик, как они сразу смылись. Бомж прикладывал к разрезу кусочек льда, он холодно обжигал нетронутые участки тела и жег хуже йода букву «Д». Марк пересилил себя и полночи старался убраться подальше. И вот, он тут. Обессиленный, резанный и в тоже время пустой. Марк слышал скрип снега, человек приближался к нему. Вдруг над самым ухом бомжа раздался такой резкий и какой-то далекий, знакомый голос, заставивший вздрогнуть от неожиданности:  — Марк?!