***
В шесть часов утра Ви сидит на кухонной стойке в одной рубашке, одолженной, скорее взятой без разрешения, у Хосока, и, попивая воду, следит за тем, как тот настраивает кофе-машину. — У тебя даже прислуги нет? — Есть. Приходит раз в неделю. — А кто тебе готовит? — Я не ем дома, а тебе не обязательно вставать в шесть утра только потому, что я так встаю. — Я и не собираюсь, просто это наше первое утро, изучаю твои привычки, — собирает ноги под себя Ви. — Мне кофе, тебе вода, потом ты идёшь на пробежку, вернёшься через полтора часа, душ и на работу. Я прав? — Абсолютно. — Только учти, я вообще не за здоровый образ жизни, и если ты будешь пытать меня правильной едой и спортом… — Ты уйдёшь? — ставит чашку дымящегося напитка перед ним Хосок. Всё настроение Ви испаряется за секунду, он просто долго смотрит на него, а потом тянется к блюду за яблоком и даже не маскирует фальшивую улыбку. — Вот и я так думал, — усмехается Хосок, поднимая молнию на своём худи. — Курить на голодный желудок, как сегодня с утра, я тебе не разрешаю, это отвратительно, а в остальном живи, как и жил. — Ты сама доброта, — спрыгнув на пол, чмокает его в щёку Ви и получает шлепок по голой заднице. — И рубашки у меня без разрешения таскать запрещаю. — Как скажешь, — скидывает ее с плеч и, откусывая яблоко, нарочно медленно идёт к спальне. Хосок провожает обнажённого догола парня взглядом и, подняв капюшон, выходит из квартиры. Хосок отдаёт Ви карточку на пользование, ключи от спортивного БМВ и ключи от их теперь уже совместной квартиры. Ви первым делом проверяет счёт на карте и, скинув ему смс, что едет погулять по магазинам, покупает пару нарядов, а остальные деньги снимает наличкой и перечисляет на свой личный счёт. Ужинают они в любимом ресторане Хосока, который с этой минуты становится любимым и Ви тоже, потому что рыба там оказывается бесподобной. После ужина парни долго целуются на заднем сиденье роллса, а потом заваливаются в квартиру, где Хосок раздевает Ви прямо на пороге и трахает, вжимая лицом в серую стену. Именно этот цвет Ви бы выбрал для описания своей жизни. Почему людям так не нравится серый, когда как он не чёрный, значит, всё не так плохо, но и не белый, что вообще в жизни маловероятно. Серый — прекрасный цвет, и Ви бы его всю жизнь примерял, вот только сейчас, из-за мамы и из-за всего, что с ним творится, ему подходит чёрный, и не просто чёрный, а как краска с кодом 040 для мерседеса, которой как-то хвастался Алекс, называя её самой чёрной из всех. Ви своим привычкам не изменяет, придумывает тему для размышления во время секса, лишь бы не думать о том, что за него ему платят. Хосок отрешённость парня чувствует, и Ви, это поняв, быстро берёт себя в руки, возвращается в реальность и, постанывая, кусает мочку его уха. — Сколько длились у тебя отношения? — Ви лежит животом на постели и стряхивает пепел в пепельницу на подушке. — Самые долгие четыре месяца, — лежит рядом на спине, при этом удерживая ладонь на его заднице Хосок. — А любовь? — Я в неё не верю. — Говорят, она прекрасна, якобы возрождает из пепла, делает человека всесильным, а ещё говорят, она под землю живьём вбивает, но до шеи. Голову оставляет снаружи, мол, ты жив, и ещё сколько-то проживёшь, но лучше бы умер, — глубоко затягивается Ви. — Пустозвоны, — усмехается Хосок и тоже затягивается его сигаретой. — Любовь — слабость. Она мешает идти вперёд, концентрироваться. Ты будто всю жизнь поднимаешься в гору, столько всего добиваешься, а потом приходит она, и ты бросаешь всё под её ноги и даже себя. Так не бывает. Я в это не верю. Слишком тяжёлый путь и слишком много затрат, чтобы всё так легко ради одного человека потерять. — Мы с тобой очень разные. — Это радует. — Я бы за любимого человека всё отдал, — поджигает вторую, «и отдаю» не озвучивает. — Не похвально, тебе этим гордиться не надо, — серьёзно говорит Хосок. — Ты просто эгоист, — взбирается на него Ви и выдыхает дым ему в рот. Хосок, отобрав сигарету, тушит её и, перевернувшись, разводит его ноги. — Ты прав, нам не нужно разговаривать. В пятницу с утра Ви навещает маму, потом обедает с Хи. Они даже в кино заскочить успевают, а после парни сидят в кофейне торгового центра и обсуждают последние новости. Хосока Ви видит только по вечерам или утром, когда находит в себе силы проснуться. Парни уже собираются подниматься, когда в кофейню входит компания общих знакомых и «коллег», которых те называют «нефтяниками». Такое прозвище в своих кругах эти парни и девушки получили потому, что все их пассии из сферы энергетики и с нефтегазового комплекса страны. — Надо же, какие люди, — восклицает любовница замминистра. — Что-то бензином воняет, или мы уходим, или я достаю зажигалку, — кривит рот Ви. — Так ты, значит, с Чон Хосоком, я похлопаю, — она демонстративно стягивает кожаные перчатки и хлопает. — Ставлю ещё на неделю. Все знают Чон Хосока, с ним больше пары дней никто не продержался. — Ставь что-то крупное, ибо я собираюсь надолго задержаться, — подмигивает ей Ви. — Ок, — пожимает плечами девушка и, достав ручку, выводит цифры на салфетке, которую швыряет в парня. — Ты проиграешь и придёшь в наш ресторан, где прилюдно поцелуешь мои лабутены. — Договорились, — взяв салфетку, размахивает ею перед остальными Ви и в сопровождении друга покидает кофейню. — Ты уверен, что ты продержишься? — спрашивает Хи, стоит им сесть в автомобиль. — Нет, я ни в чём не уверен, но это жизнь и надо играть, ведь если я продержусь, я получу кругленькую сумму и отложу на чёрный день, — пожимает он плечами и заводит свою «немку». Через неделю Ви забирает деньги.***
Ви — безумен, и порой это пугает даже видавшего виды Хосока. Вчера на ужине со знакомыми, куда он взял и парня, Ви в наглую, и даже несмотря на знаки Хосока прекратить, освободив ногу от обуви, пальцами водил по его паху под столом, и в итоге ужин закончился быстрым сексом в роллсе по дороге в казино. Хосоку эта безумность начинает нравиться. Ви, как ребёнок, которого, когда хочет, никак не уговоришь и легче ему это дать. Хосок ловит себя на мысли, что в течение дня по несколько раз думает о нём, что сидя в своём кабинете сильно скучает и часто, вспомнив что-то из его проделок, улыбается. Сегодня на совещании он резко вспомнил, как Ви утром плевался от смузи с сельдереем и сразу же запил глоток смузи чашкой жирного капучино и заел маффином. Когда Ви что-то не нравится, он смешно морщится, когда у него игривое настроение, он изображает тигрёнка и рычит. Хосок в такие моменты его обожает, но сам повторить не просит. Хосок в восторге от того, как он одевается, чем душится, и даже странный цвет его волос — ему нравится. Он доволен сексом, ни разу не пожалел о выборе, и каждый день дарит ему хоть что-то. Хосок не скуп и ему ничего не жалко, чтобы увидеть, как Ви по-настоящему радуется. Так было до этого вечера. Сегодня Хосока насторожила чрезмерная любовь Ви к деньгам. Ясно, как день, что он из-за них с ним и водится, да и Ви никогда этого не скрывал, но всему есть предел, именно поэтому жирный намёк парня на то, что кольцо от известного ювелирного дома очень красивое, но наличка была бы лучше — задел Хосока. Ви сразу понял, что проебался, на секунду забыл, что это не Алекс, который был слишком ленив и туп, чтобы вникать, и откупался от подарков деньгами. Он, только сморозив чушь и поймав на себе пробирающий до костей холодный взгляд, всё понял, но опоздал. — Я люблю подарки, очень люблю, просто… — начал было оправдываться Ви. — На чёрный день копишь? — стащив с себя пиджак, отбрасывает его в сторону Хосок и переходит к галстуку. — На времена без клиентов? — Не надо так говорить, — понуро отвечает Ви, следя за его действиями. — Как? — подходит вплотную Хосок и смотрит так, что Ви неосознанно отступает назад — его взгляд битым стеклом по коже растирается. — Не надо говорить правду? Не переживай, я не отберу у тебя подарки, более того, ты сможешь забрать и машину, если, конечно, причиной нашего расставания не будет твоя измена. Я прекрасно знаю, что в твоём гардеробе нет одежды на пятьдесят тысяч, но ты потратил на шоппинг якобы именно столько. Можешь продолжать. Мне плевать, что ты покупаешь или не покупаешь, просто выгляди хорошо и не надо мне врать, Мальвина. Я этого не люблю. — У меня комплекс нищеты, — на ходу придумывает парень. — Он и не пройдёт, пока ты работать и деньги зарабатывать не начнёшь, потому что ты живёшь со страхом потерять, — серьёзно говорит ему Хосок. — Ты знаешь, что ещё пара лет, и твоя молодость пройдёт, ты потеряешь внешность, и ты нахуй никому нужен не будешь, ведь большего ты предложить не в состоянии. А когда работаешь, ты во что-то вкладываешь, и это что-то — не стареющее тело. Я выбрался из нищеты, но у меня нет комплексов, потому что я работаю и вкладываю. Я от голода не умру и ещё нескольким поколениям оставлю. Тебе стоит подумать о своём будущем. — Я всегда хотел открыть кофейню, — бурчит Ви. — Так ты на неё собираешь? Кивает. — Тут одних денег мало, — задумывается Хосок. — Нужно изучить основы бизнеса, а у тебя, я как понимаю, образования нет? — Среднее. — Есть у меня знакомый, сейчас он на тренингах за границей, очень известная личность в бизнес-кругах. Напомни мне, я завтра ему позвоню, походишь на пару персональных уроков. — Серьёзно? — не веря, смотрит на него Ви. — Я похож на любителя пошутить? — Ты похож на того, кто меня сейчас трахнет, — обольстительно улыбается ему Ви и обвивает руками его шею. — Верно, — Хосок подхватывает его под ягодицами и, приподняв, сажает на трюмо. Ви сразу обвивает его ногами и горячо отвечает на поцелуи. — Хочу опробовать твой первый подарок, — кокетливо тянет, покусывая чужие губы, Ви, а рукой шарит в выдвижном ящике. — Опробуем, — усмехается Хосок и, взяв его на руки, переносит на постель. Как бы Ви не старался и не уворачивался, Хосок себя заковать не позволяет, и в итоге закованным оказывается сам парень. Обида на Хосока надолго не задерживается, ведь тот, укусив его в половинки, разводит их и, обильно размазав смазку, начинает его растягивать. Ви уже не знает, сколько в нем пальцев, но ощущение, что все пять. Он извивается, стонет, с ума сходит от того, как правильно попадает Хосок. — Открой наручники, умоляю, — чуть ли не плачет парень. — Дай мне прикоснуться к себе, я сейчас кончу. — Кончай, только без рук, — безапелляционно заявляет Хосок и разводит пальцы внутри. Ви понимает, что без вариантов, Хосок эту мучительную пытку не остановит, и продолжает тереться членом о простыни. Хосок наслаждается тем, что управляет парнем, как куклой, любуется тем, как он сам на его пальцы насаживается, как выгибается и хрипит, моля засадить по самое основание. Хосок на поводу не идёт — продолжает двигать в нём пальцы, мокрую от пота спину поглаживает, по ягодицам звонко шлёпает. Ещё пара движений, и Ви, прикусив кончик подушки, изливается на простыни. — Хороший мальчик, — гладит подрагивающее от оргазма тело Хосок, а потом, встав на ноги, идёт к гардеробной. — Отстегни мои руки, и я покажу тебе, насколько я плохой, — пытается откинуть мокрую чёлку со лба Ви. — О нет, Мальвина, рано, — возвращается к кровати даже не потрудившийся раздеться Хосок и вновь разводит его ноги. — Тогда трахни меня, — вкладывает в голос всё своё отчаяние Ви. — Обязательно, но после короткой встречи в соседнем кабинете, — ухмыляется Хосок, и только сейчас Ви видит в его руках анальный спиралевидный вибратор. — Я твой член хочу, а не это! — косится на игрушку Ви. — Я просто забочусь о тебе, и пока меня не будет эти два часа, ты будешь развлекаться так, — Хосок выдавливает ещё смазки и аккуратно приставляет игрушку к анальному проходу парня. — Освободи мне руки! — уже требует Ви и охает от того, как резко погружает в него вибратор Хосок. — Это ещё не всё, — размахивает перед его глазами маленьким пультом мужчина. — Дистанционный пульт управления. По моим подсчётам, я смогу включать его из кабинета. Я не позволю тебе скучать. Хосок слезает с кровати и, остановившись рядом, нажимает кнопочку. — Блять, — восклицает Ви и моментально вытягивается в струнку. — Проверка, — улыбается Хосок. — Увидимся позже, малыш, — говорит он ему и, убрав пульт в карман брюк, под град мата покидает спальню. Все переговоры Хосок думает о парне, мечущемся на его постели, представляет, как заламывает брови Ви, кончая, как хрипло стонет в подушку, с трудом концентрируется на собеседнике и не забывает нажимать на кнопку. Когда Хосок возвращается в спальню, то на скомканной простыни лежит мокрый и, кажется, еле дышащий Ви. Он с трудом разлепляет веки, выдаёт сквозь зубы «сукин сын» и снова откидывает голову назад. Хосок поспешно раздевается, взбирается на кровать и пару секунд пытается поймать губы уворачивающегося и продолжающего материться Ви. Поймав, он сладко и глубоко его целует, аккуратно, не отрываясь, с хлюпающим звуком достаёт из него вибратор и сразу же заменяет его своим членом. Ви только рвано дышит, у него нет сил даже ногами его обнять, он просто скользит по пропитанной его спермой и потом простыне вверх-вниз под Хосоком и глухо стонет. Он в его руках бессильный, охрипший, такой податливый, такой сладкий, что Хосок его на части растащить готов, каждый кусочек, смакуя, сожрать хочет. Он размазывает его по постели, целует в скулы, в подбородок, вылизывает шею, так глубоко и резко вбивается, будто кровать на прочность испытывает. Ви в который раз за вечер умирает, на атомы в его сильных руках рассыпается, но при этом «не останавливайся» молит. Игрушка заставила его кончить пару раз, вроде, выжала все соки, но ощущения от его члена внутри феерические, Ви будто под мощной дурью, заново заряжается, «ещё и ещё» требует. Хосок кончает с гортанным рыком, на него сверху наваливается и только через пару минут его руки освобождает. Грозящийся до этого перевернуть всю спальню Ви и двинуться не в состоянии, его будто под каток пустили. Они лежат, вымотавшиеся и взмокшие, Хосок его обнимает, синие волосы поглаживает. — Ненавижу тебя, — шепчет Ви. — Завтра ужин с моими друзьями, ты же не хочешь пойти туда с игрушкой? — целует его во влажный лоб Хосок. — Я точно тебя ненавижу.***
Друзья у Хосока под стать ему же. Ви узнает двоих из них сразу же, они есть в списке «потенциальных папочек» Хисока. Один из них крупный бизнесмен, второй сын министра промышленности. Ви жалеет, что согласился на ужин, откровенно скучает, с пассиями парней говорить не о чем, поэтому он потягивает вино и усиленно игнорирует знаки внимания со стороны второго. Когда подают горячее, Ви идёт в туалет и уже моет руки, когда внутрь заходит министерский сыночек. — Почему я тебя никогда не видел? — ухмыляется рано начавший лысеть мужчина и останавливается позади парня. Ви пожимает плечами, всем своим видом показывает, что ему этот диалог не интересен и тянется за салфетками. — Моя визитка, — мужчина достает из красивой кожаной визитницы прямоугольную бумажку, и медленно просовывает её в задний карман брюк Ви, не забыв при этом схватить его за ягодицу. — Руку убрал, — холодно говорит в зеркало парень. — А то что? Ви устало выдыхает и, развернувшись, резко бьёт его кулаком в челюсть. — Сучёныш, — шипит мужчина и даже замахивается, но Ви уже и след простыл. Ви поправляет челку в зеркале коридора, там же выбрасывает в урну салфетки и как ни в чем не бывало возвращается к столику. — Ты ведь скучал? — томно шепчет он на ухо Хосоку и тянется за бокалом. Сын министра тоже возвращается к столику и требует у официанта виски. Хосок, нахмурившись, смотрит на покрасневшую щёку друга и вновь нарезает на мелкие кусочки мясо. — Так выпьем за новый проект, — через пару минут поднимает бокал сын министра, его примеру следуют и все остальные. Все, кроме Хосока. Объявивший тост ожидающе смотрит на него, но Хосок продолжает поедать мясо и не тянется к бокалу. — Я бизнесмен, — твёрдым, как сталь, голосом заявляет Хосок, не отвлекаясь от мяса. — И бизнес я строю с доверенными людьми, с теми, кто завтра не позарится и на мою долю. Так что, — аккуратно прикладывает салфетку ко рту и отбрасывает её на стол, — думаю, нам пока рано пить за сотрудничество. — Мы уже всё обговорили, — багровеет мужчина. — Да, но ничего не подписывали и вряд ли подпишем, — пронзительно смотрит на него Хосок. — А теперь, прошу нас извинить, но мы с Ви продолжим вечер в более приятной компании, то есть друг друга, — он поднимается на ноги и протягивает руку Ви. — Это не стоило того, чтобы отменять контракт, — разваливается на заднем сиденье роллса Ви. — Мне решать. — Ради какой-то шлюхи? — с усмешкой смотрит на него парень. — Ты не шлюха, пока сам себя так не назовёшь, — нахмурившись, отвечает ему Хосок, и разговор на этом заканчивается. Ночь проходит без секса. Ви долго курит, облокотившись на перила балкона и думая о словах Хосока в машине. Хосок лежит в одежде на кровати и думает о том, что впервые в жизни не пошёл на поводу больших денег, которые сулил контракт, и сделал что-то из-за кого-то, а не из-за себя. С одной стороны, повторись ситуация заново, то даже сейчас, остыв, он поступил бы так же, хотя нет, он бы скорее вспомнил уроки по боксу и отделал бы того урода так, что никакая бы пластика не помогла. С другой стороны, его действия на ужине и даже нынешние мысли очень сильно его пугают и заставляют насторожиться. Ви слишком глубоко в нём осел, и что будет, если завтра он начнёт пускать корни? После ухода Хосока на работу Ви уезжает в больницу, где в сотый раз слышит неутешительные новости, и, пробыв с матерью полчаса, встречается с Хисоком. — Из-за меня, веришь в это? — стряхивает Ви пепел в пепельницу и следит за дымом, который выпускает курящий напротив кальян Хи. — Это такое странное чувство. Мне делали дорогущие подарки, красиво ухаживали, но никто никогда не пошёл бы против друга и уж тем более не разорвал пусть и словесный контракт. Мне, вроде, хорошо от этой мысли, даже тепло, но в то же время у меня ощущение, что наши отношения с ним идут в какую-то неправильную сторону, где в конце вылезет толстенная стена, на которой будут два слова: «Это конец». Не хочу, чтобы они были написаны моей кровью, а если мы не остановимся, то там точно не краска будет. После разбитой любви ведь все слова кровью пишутся? В таких отношениях хэппи энда ждать не приходится. — Где ты набрался этой поэтичности в речах? Может, уже книгу про тяжелую жизнь мальчиков на содержании напишешь? — хихикает Хи и давится дымом. — Короче, — откашливается парень, — бери, пока дают. Какая нам разница, что будет в конце, ведь была бы нам разница, мы бы встречались только по любви и в этом всём не варились. Это бизнес, детка, а вы партнёры. Если любовь и существует, то она точно не продаётся и не покупается, всё остальное — это фантазии Голливуда. Делай свою работу и делай хорошо, тебе маму вытаскивать.***
— Ты столько образовательных центров профинансировал, сам даже, вроде, парочку открыл, народ за тебя точно проголосует, — сидит посередине большой ванны и млеет от того, как Хосок его спину намыливает, Ви. — Я знаю, и у меня неплохие шансы, но нужно проделать слишком много работы — предвыборная кампания, постоянные интервью, новый образ жизни, — считает пальцами его рёбра Хосок. — Всё это слишком сложно, и именно поэтому я пока тяну с окончательным решением, всё ещё думаю, — выдавливает на ладонь гель с запахом дыни и по бархатной коже проводит. — Но ведь это стоит того? — Возможно. — Мне кажется, это как новая ступень для тебя, — задумчиво говорит Ви. — Это бы значительно облегчило мне жизнь, как бизнесмена, ведь госчиновникам все двери открыты, но это бы её и сильно усложнило, так как быть мэром — это слишком много рамок и условностей. В любом случае, я ещё ничего не решил. — А чего бы ты хотел? — Ви, встав на колени, поворачивается к нему лицом. — Чего бы ты вообще от жизни хотел? — Стабильности, — задумывается Хосок и сдувает пену с его носа. — Постоянства. Твёрдо стоять на ногах… — Ты не понял, — машет головой парень. — Я не так спросил. Что для тебя счастье? — Оно у меня постоянно менялось, поэтому считаю, что вопрос в корне неверен. — А ты попробуй ответить. — Раньше — это были деньги. Потом — это была власть. Сейчас — это, — задумывается, — сидеть с тобой в ванне после тяжелого дня. — Я серьёзно, — не позволяет эйфории от услышанного взрывать фейерверки в голове Ви. — Я тоже, — легонько целует его в нос Хосок. — А каким будет счастье завтра, я не знаю. Оно переменчиво. Ты достигаешь то, что называешь счастьем, и оказывается, что теперь счастье что-то другое и именно то, чего у тебя на данный момент нет. — Настоящее счастье не переменчиво. Просто ты его ещё не нашёл или не понял, — отвечает тихо Ви, разгоняя пену по воде. — А в чём твоё счастье? — В свободе, — криво улыбается Ви и вновь поворачивается к нему спиной, якобы чтобы он продолжил мыльный массаж, а сам глаза прячет. — Счастье — это не быть зависимым от кого-то, не соответствовать чьим-то ожиданиям, не одеваться в супер облегающие джинсы, когда хочешь гулять в спортивке, не есть кальмаров, когда хочешь бигмак, не улыбаться, потому что кто-то обидится, что не смешно шутит, и плакать, когда этого хочется, а не стесняться и не думать о том, что тебя не поймут или, что хуже, ты кого-то расстроишь. Свобода — это не врать, что у тебя ахуенное настроение, когда в тебе твои корабли тонут. Быть самим собой. Это и есть счастье. — А что тебе мешает? — Я не жалуюсь сейчас, пойми меня правильно, я просто делюсь, — продолжает Ви. — Мне кажется, настоящий я настолько глубоко погребён, что я начал его забывать. Мое счастье — вернуть его назад, перестать всему соответствовать, обрести свободу, от чужих денег в первую очередь. — Думаю, я тебя понимаю, но ты звучишь неискренне или говоришь всё это, чтобы красиво звучать, меня впечатлить, — усмехается Хосок. — Ты ведь можешь согласиться на меньшее и хоть клерком куда-то устроиться. Тогда тебе не придётся жить этой жизнью и вечно смотреть в рот тому, кто платит. Тут обижаться не на что, кто платит, тот и заказывает музыку, следовательно, кто купил твоё время, тот захочет видеть тебя таким, какой ты будешь удобен ему. Но ты так и останешься нынешним, потому что ты привык к роскоши и не сможешь жить на одну зарплату. — Знаешь, в чём самая большая ошибка людей? — вновь поворачивается к нему лицом и треснуто улыбается Ви. — Мы думаем, что то, что мы видим на поверхности, и есть вся правда о человеке. Мы не задумываемся, что, может, мы видим только то, что нам позволяют видеть. Я кушать хочу, закажем пиццу? — моментально меняет тему. — У нас столик в ресторане, хотя, ладно, мы закажем пиццу, если ты её хочешь, — думает о его словах Хосок. — Иногда ты можешь быть очаровательным, — целует его в губы Ви и, встав на ноги, перешагивает через бортик ванны. Хосок, не отрываясь, любуется красивым телом, по тому, как капли воды медленно скользят вниз и разбиваются о белоснежный кафель, и думает, что красивее картины не видел. Ви странный, Хосок его разгадать не может. И рад. Ведь разгадав, можно потерять интерес, а у Хосока он к этому пареньку с каждым днём только растёт. Ви не просто красивый и горячий в постели, не просто объединяет в себе все фетиши Хосока и угадывает желания, он словно лабиринт, по которому блуждает Хосок, но ищет не выход, а ищет настоящего Ви. И чем больше Ви его прячет, тем сильнее разгорается интерес у Хосока.