Это поможет тебе забыть, но от этого не станет лучше. — Итан, «Джонс»
Это тяжело. Каждый день такой же трудный, как и предыдущий. Но каждый раз, когда он берёт свои деньги, чтобы пересчитать их, и начинает решать, какой из дилеров будет лучшим вариантом в это время дня или ночи, он вспоминает обещание, которое дал Гидеону. Я больше никогда не опоздаю на самолёт. Это заставляет его остаться дома. Это заставляет его чувствовать себя лучше. И постепенно всё становится лучше. Крошечные следы от уколов начинают исчезать. Ужасная потребность притупляет когти. Воспоминания исчезают. Он может снова сосредоточиться на работе. На самом деле, его разум стал чётче, лучше. Теперь он немного больше знает о том, каково это, и после этой борьбы каждая его часть становится сильнее. А потом Гидеон уходит. Он не просто уходит. Он не просто сгорает на работе. Спенсер мог бы это понять. Нет, он сжигает свою семью. Он сжигает Спенсера. Он не просто уходит. Он исчезает. Он строил планы со Спенсером и даже не позвонил, чтобы сказать, что у них ничего не получится. Он просто не приходит. Он оставляет записку и знает, что только Спенсер найдет её, но он заставляет его попотеть. Он не просто уходит. Он бросает. И когти снова острые, вены горят от потребности, воспоминания всплывают и заполняют разум Спенсера, пока он едва может видеть, не говоря уже о том, чтобы думать трезво. Но он не может вернуться к Гидроморфону. Теперь он это знает. Ему нужна эта работа, и с его венами, полными опиатов, он не сможет делать её правильно. Он ничего не сможет сделать правильно. Он должен найти что-то другое. И вот тогда то, что он прятал в себе тринадцать лет, находит путь наружу.Скажи мне, что это не делает его лучше. — Тобиас Ханкель, «откровения»
Он не может перестать думать о Нейтане, когда выходит из квартиры и садится на автобус до Вашингтона. Бедный, напуганный, молодой Нейтан Харрис. Он так сильно нуждался в помощи Спенсера, и Спенсер не мог сказать ему, что он сделал. Даже если бы он знал, как это сделать, он не смог бы объяснить. Нельзя, пока есть шанс, что остальная команда услышит. Спенсер научился притворяться ужасным лжецом ещё до того, как присоединился к ОАП, ещё до того, как начал своё обучение. Это сослужило ему хорошую службу. Иногда он может лгать субъектам (не то чтобы это помогло с Тобиасом Ханкелем), но когда он пытается лгать команде, они всегда видят его насквозь. Или они так думают. Когда он лгал, чтобы скрыть правду. Когда он колебался и запинался, и даже когда он пытался скрыть свою зависимость, это всегда делалось для того, чтобы они не копали глубже. Он бы скрыл свою зависимость, если это имело значение. Но он знал, что никто не донесёт на него. Так что это ничего не изменило в его жизни. До тех пор, пока он держит свою ложь на поверхности, никто никогда не смотрит глубже. Он выходит из автобуса на северо-западе Вашингтона. В кармане полно денег. Его внимательные глаза сначала выбирают дилеров, но он выпрямляет спину и идёт по тротуару, подальше от них. К девушкам, которых он хочет. Они никогда не стеснялись. Даже есть блондинка, которая напоминает ему одну из тех в Канзас-Сити, которая, улыбаясь, подходила к нему и вытаскивала галстук из жилета. — Привет, красавчик. — Привет, — говорит он, неуклюжий, занудливый доктор Рид. Он смотрит на её белокурую чёлку и видит Джей-Джей. Ему приходится сглотнуть, когда к горлу поднимается ком. — Прости. Ты не та, кого я ищу сегодня вечером. — Ты уверен? — она дуется, дёргая его галстук. Он качает головой, проходит мимо неё и продолжает искать. В конце концов, нет ограничений в выборе. Его глаза мелькают между блондинками, рыжими, брюнетками, даже девушками с волосами, окрашенными в невозможные радужные цвета. Затем девушка с каштановыми кудрями и карими глазами протягивает руку, чтобы взъерошить его волосы, и он останавливается. Он смотрит на неё. Маленькая и сильная. Маленькие груди, соски, просвечивающие сквозь тонкую рубашку, бёдра, выступающие чуть выше пояса джинсов. — Привет, — начинает он. — Я Спенсер. — Спенсер? — её голос хриплый и почти без акцента. Возможно, она даже притворяется. — Приятно познакомиться. Я Маргарет. Как ты относишься к тому, чтобы уйти отсюда? — Мне бы этого хотелось, — говорит он, не скрывая того, что снова осматривает её с головы до ног. Она улыбается и двигает бёдрами. Он убирает левую руку в карман и соглашается на цену, которую она ему озвучивает, думая совершенно о другом. Она ведёт его в грязный, захудалый отель. К его облегчению, это не тот, где он сжимал запястье Нейтана, пытаясь остановить кровь до того, как она вся вытечет из его тела. Он отворачивает голову, позволяя волосам упасть на лицо, когда платит за комнату. Он не видит камер наблюдения, но его уже показывали по телевизору; будет лучше, если его не узнают. Он выбирает комнату на втором этаже, но не слишком далеко. Когда они входят, он подходит к окну и закрывает жалюзи. Бомж потерял сознание, но переулок в основном слишком узкий и грязный для больших передвижений. Это прекрасно. Он поворачивается к Маргарет; его наблюдение было достаточно быстрым, чтобы она едва успела закрыть за ними дверь. Она кокетливо улыбается и подходит к нему, чтобы развязать галстук. — Не волнуйся, малыш. Мы здесь совсем одни. — Я знаю, — говорит он, позволяя себе улыбнуться в ответ. Он удивлён, насколько сейчас спокоен. Взволнован — да; нервничает — нет. Это проще, чем он думал. Он позволяет ей снять галстук и расстегнуть рубашку, затем лезет в сумку, которая всё ещё у него на плече, и вытаскивает наручники. У него быстрые руки. Она ещё не заметила, что он делает. Прежде чем она успевает среагировать, он надевает наручники на одно запястье, а затем, когда она кричит и отбивается, хватает другое, приковывая его за спиной. Он толкает её на кровать. Она спотыкается, но не падает. — Ты засранец! Это не то, о чём мы договаривались! Отпусти меня сейчас же! — Я так не думаю, — он снимает пиджак и расстёгивает ремень. У него уже встал, когда он увидел её борьбу, как гнев и страх переливались на её лице. — Я агент ФБР. Думаю, ты сделаешь то, что я скажу. — Он чувствует прилив радости, когда страх на её лице побеждает. Он приближается к ней. Она пытается смотреть на него, но её подбородок дрожит. Он грубо толкает её вниз, заставляя упасть на кровать. Она вздрагивает, когда падает на руки в наручниках. Он забирается на кровать, оседлав её, волоча за собой сумку. Сначала о главном. Он снимает штаны и трусы и достаёт презерватив из сумки. Когда он разрывает упаковку, то замечает, что его пальцы дрожат; возможно, он беспокоится сильнее, чем думал. Внезапно Маргарет вскрикивает, громко и неожиданно, и его рука инстинктивно бьёт её по лицу. Она стонет от боли, и он втягивает воздух. — Тихо, — рычит он на неё, срывая джинсы. Он намеренно царапает её кожу, заставляя хныкать. Он наклоняется, чтобы слизать кровь. Вкус пьянящий, словно денежный дождь. Он снимает с неё джинсы, затем её кружевные чёрные трусики и стонет, как толкается в неё. Он чувствует незаинтересованность её тела в нём, то, как мышцы сжимаются и пытаются оттолкнуть его, но это только возбуждает ещё больше. Когда он чувствует, что она начинает расслабляться, то снова бьёт её по лицу. Образуется ярко-красная метка. Чувствуя приближение кульминации, он неловко лезет в карман брюк. Он вытаскивает нож и раскрывает его. Глаза Маргарет расширяются, и она начинает умолять. — Нет, пожалуйста, не делай мне больно, клянусь, я никому не скажу, это будет бесплатно… Он игнорирует её. Затем вонзает нож прямо ей в горло. Он непроизвольно стонет от удовольствия, когда её тело начинает трястись вокруг него. Она цепляется, отчаянно пытаясь вытащить руки из-под тела, качая головой от боли. Её голос булькает. Кровь сочится из рта и через рану, впитываясь ярко-красным в матрас. Когда её тело перестаёт двигаться, он кончает так сильно, что видит звёзды. Когда он снова может двигаться, он встаёт, снимает презерватив, аккуратно кладёт его в пластиковый пакет и вытаскивает нож. Вытирает больше крови, чем он ожидал; он, должно быть, был слишком полон адреналина, чтобы заметить это, когда воткнул его. Сейчас он расслаблен, чувствует себя легко и непринуждённо, сосредоточен только на устранении всех следов своего присутствия. Он идёт в ванную и тщательно моет нож, пока не остаётся ни следа крови. Затем вытирает нож гостиничным полотенцем, вычищает раковину, стараясь вытереть везде, где могут быть отпечатки пальцев. Он закрывает нож, кладёт его обратно в карман, подтягивает и застёгивает штаны, когда возвращается к кровати. Там он осторожно расстёгивает и снимает наручники, стараясь как можно меньше нарушить позу Маргарет. Лужа крови всё ещё медленно растекается. Он наклоняется, чтобы понюхать её. От запаха у него текут слюнки. Он внимательно осматривает её тело, убедившись, что не оставил волос, затем замечает царапину на бедре. Но к этому он тоже готов. В его сумке есть салфетки, и он достаёт одну, чтобы вытереть слюну. Для меры предосторожности он использует остальную часть салфетки, чтобы очистить её запястья, губы и влагалище, а также пару случайных пятен на ногах. Если кто-то заметит отсутствие пятен, пусть удивляется. Он пакует вещи, прижимает сумку к груди и подходит к окну. Оно заперто, но его волшебные пальцы быстро справляются с этим. Прежде чем выскользнуть, он берёт ещё одну салфетку и вытирает отпечатки пальцев с жалюзи, замка и подоконника. Уборщики должны быть благодарны, если такие имеются: он делает это место чище, чем оно было, когда они пришли. Когда он спрыгивает на землю, на улице совсем стемнело, и суставы слегка болят. Бомж всё ещё без сознания. В конце переулка он слышит стоны — дешёвая проститутка. Он уходит с другой стороны. Он не может не улыбнуться, когда садится в другой автобус. Это намного лучше, чем Гидроморфон. Маленькая старушка улыбается ему в ответ. Он идёт в парк Рок-Крик. Там он выкидывает использованный презерватив в ручей, а салфетки в два разных мусорных бака. Он держит нож, потирая большим пальцем его изгибы.Ты был прав: не нужен пистолет, чтобы убить кого-то. — Спенсер Рид, «убийца на расстоянии»
Об этом говорят в новостях. Конечно, до ОАП это не доходит. Одна мёртвая проститутка не значит, что в городе серийный убийца. Он представляет, как бы они описали его, если бы посмотрели на дело. Высокоорганизованный преступник. Мужчина, в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Возможно, Латиноамериканец. Он улыбается. Он всегда будет хитрее.