И пока, эта муха будет гладить свои лапки, Я буду говорить, что у меня все в порядке. В среднем человек в день может врать до двухсот тысяч раз. Вот и я солгу сейчас.
В театре Саша появляется все реже и реже. Раньше это, конечно, можно было объяснить его сильной загруженностью в кинематографе, от чего времени на театр попросту не оставалось. А теперь ему ничего не мешало пропадать сутками на репетициях, как он и поступал ранее. Только вот то ли интерес пропал, наигрался так сказать, то ли случилось что. И никто из коллег и догадаться не мог об истиной причине. Строили конечно всякие теории, догадки, почему Петров не объявляется на репетициях по два-три дня, а Меньшиков ему и слова не говорит. Были в этих догадках и достаточно разумные версии, а были настолько безумные, что сценаристы бы позавидовали столь бурной фантазии. А может и вдвоем с Меньшиковым что задумали. Только вот и сам Олег толком не знал, что произошло. Нет, он конечно догадывался о причине столь неожиданной холодности к рабоче-творческому процессу. Саша откровенно дал понять, что тот прокол с девушкой, сильно его задел. Возможно даже обиделся, только виду не подавал, но Олег все видел. Только вот в их личной жизни, если конечно можно так выразиться, ничего не изменилось. Саша так же регулярно, на сколько позволял рабочий график, появлялся на съемной квартире, также отчаянно прогибался под его руками, так же громко стонал, утыкаясь в подушку, когда Олег драл его по страшной силе. А самым неожиданным для Меньшикова стало, когда Петров в один прекрасный день позвонил с просьбой отстранить его от пары спектаклей на постоянной основе, да и, откровенно выражаясь, искать замену на его место. — Саш, ты можешь объяснить, что случилось? — Олег остановил его в коридоре после окончания репетиции, на которую Петров соизволил явиться. — Ничего не случилось, — говорит такими откровенно банальными фразами, глядя на Меньшикова невинными глазами. — Если бы ничего не случилось, ты бы не уходил из театра, — слишком резко обрывает. — Я не ухожу из театра, — а мысленно добавляет «пока», ибо не стоит знать Олегу обо всех его плана. — Хорошо, я тебя услышал.***
Яблоки оказались до ужаса кислыми и вызывающими неприятную оскомину от одного укуса. Хотя продавщица в местном магазине искренне обещала ему, что слаще он не найдет во всем районе. Саша нервно перекладывает идеально гладкий фрукт из руки в руку, поглядывая на Олега заполняющего какие-то бумаги за обеденным столом. Петров всегда любил наблюдать за ним таким: немного угрюмым, сосредоточенным. Бывало, Сашка задерживался с ним в театре до поздней ночи. Олег тогда по долгу сидел в своем кабинете, без перерыва что-то пересчитывая, а Саша полулежал на небольшом диванчике. Часы показывали половину первого ночи. За последнюю неделю Олег частенько стал задерживаться в театре, заседая в собственном кабинете с горой бумажек. Саше все это, откровенно стало надоедать, ибо в такие периоды Олег словно забывал о его существовании и о том, что не для того они снимают квартиру, чтобы она простаивала, тоже. А всяческие попытки намекнуть ему об этом, заканчивались полным провалом, ибо «У меня отчеты, Саш, понимаешь?» А Петрову, по чесноку, было плевать на эти отчеты с высокой колокольни. Устало вздохнув и, в очередной раз переведя взгляд с экрана мобильного телефона, Петров столкнулся с темно карими глазами. — Сашур, езжал бы домой. Поздно уже, — говорит так тепло и заботливо. — Не, я лучше с тобой посижу, — и улыбается так счастливо, только от того, что его не гонят, а действительно переживают. О том, что Олег не пытается от него избавиться, Петров понял уже давно. Не стал бы человек, использующий его только в удовлетворении сексуальных потребностей, позволять подбираться к себе так близко. Между ними действительно присутствовали доверительные отношения, помимо плотских. И оба были несомненно этому рады. Да, здорово иметь человека, который способен усмирить твой жар и доставить удовольствие в постели, гораздо важнее, когда между вами существует иная связь. Еще более интимная. — ОлегЕвгенич, — неожиданно заговорил Петров после получаса тишины. — Я тебя слушаю, — отвечает не поднимая головы, продолжая изучать документы. — Я… — замолкает, не знает как начать, — ничего. Ладно, забудь. — Саш, что ты хотел? — Складывает руки и смотрит так пронзительно, буквально изучая взглядом. — Поцелуй меня, — и губы смущенно поджимает. А Меньшиков его просьбу воспринимает с полной серьезностью. Действительно встает из-за стола и под шумное дыхание Петрова идет в его сторону. Смотрит в эти испуганные голубые глаза и усмехается. Небось подумал, что Олег буркнет что-нибудь на его просьбу, да бумагами дальше займется. А он нет, прекрасно понимает, что мальчишка и так страдает от недостатка внимания, даже в кабинете его поселился. А уж поцеловать, тем более когда просит. Садится на диване рядом и с улыбкой притягивает к себе, касаясь губ как-то сухо. Но уже через секунду покусывает тонкую кожу, оттягивая нижнюю губу. И чувствует руки Саши на собственной шее, как тот с придыханием отвечает на ласку, зарываясь в волосах тонкими пальцами. — Так чего ты спросить хотел? — Целовать перестал, но не отстраняется, чувствует сбившееся дыхание парня на коже и улыбается. — Не спросить, а сказать, — говорит так смущено закусывая щеки, под пристальным взглядом худрука. — Так чего? — Я люблю тебя, — и замирает, буквально переставая дышать. Ждет реакции Меньшикова, ибо до этого самого момента никто не говорил этого «люблю». А Олег с тихим смехом опускает голову и притягивает парня к себе, заключая в объятия. Спокойно поглаживает по спине, уткнувшись ему в висок. — И я тебя люблю, мой хороший. Саша редко вспоминает о том, как завязались их отношения с Олегом. Спустя год, более чем близких отношений, он воспринимает это все скорее как должное, словно иначе и быть не может. Но в редкие моменты накатившей грусти или сентиментальности он все же прокручивает в голове те вещи, которые, кажется невозможно забыть. Да и разве такое вообще забывается? Это как впервые увидеть море, услышать первое слово ребенка. Это то, что навсегда врезается в память человека, делая его счастливым. Да, этих отношений может уже и не существовать, но эти воспоминания всегда будут с человеком, как напоминание о том прекрасном, что когда-то было в его жизни. Петров даже не сразу понял, когда их взаимоотношения с Меньшиковым перешли определенную черту. Они уже давно перестали быть начальником и подчиненным, коими они собственно и являлись. Кто-то мог бы сказать, что они просто друзья, другие бы отметили, что не просто друзья, а хорошие друзья. Только вот и это определение совершенно не подходило под описание того, что происходило между ними. Долгие репетиции в театре, совместные проекты и просто хорошее отношение друг к другу привели к тому, что они имеют на данный момент. Петров даже не вспомнил бы того момента, когда он вляпался во всю эту историю. Это не была любовь с первого взгляда. Просто в какой-то момент он осознал, что влип в этого человека по самые помидоры. А самое забавное во всей этой ситуации было то, что он абсолютно точно чувствовал нечто подобное и со стороны Олега. Только вот сделать первый шаг в отношениях для Саши всегда было сложно, тем более в таких. Вот он и мыкался со своими чувствами, довольствуясь тем, что имеет. Не каждого Олег так близко подпускает к себе. Только вот «дружить» со временем становилось все трудней. Но терпеть Саша готов был хоть до посинения, лишь бы Меньшиков продолжал звать его к себе в кабинет выпить кофе, перекусить в кафе на перерыве, трепать по волосам и называть таким тихим «Сашура». Ну, а потом Саша сделал вывод, что Олег, в целом, человек терпеливый, но не на долго, особенно когда дело доходит до его желаний. Он тогда совершенно обыденно попросил Петрова зайти к себе. Таким тоном, каким обычно предлагал заглянуть к нему на чашечку кофе, так что Саша и не заподозрил в его словах ничего особенного. С этого момента все и началось. Петров привычно прикрыл за собой дверь, стараясь не хлопать, и в этот же момент оказался прижатым к стене. Руки вмиг задрожали от столь тесного контакта. Все он понимал в тот момент, да и до этого. Знал же, что рано или поздно это произойдет, не будут же они всю жизнь так друг от друга бегать. Но именно в тот момент было страшно. До тех пор, пока губы Олега влажно не коснулись его, вовлекая в первый такой трепетный для обоих поцелуй. А потом все как-то завертелось. А тот короткий поцелуй в небольшом кабинете перерос в съемную квартиру на окраине, редкий совместный отдых по выходным и уютную тишину, которую они могут разделить на двоих. Саша сидит у входа на кухню, откинувшись на спинку стула, и расплывается в улыбке лишь от одних воспоминаний. Таких важных для него. Ведь только он видел Олега таким: теплым и осторожным, думающим не о себе, а о нем, о Сашке Петрове, о том, как бы сделать ему хорошо. Олег и в самом деле о собственной персоне думал в последнюю очередь, когда речь шла об этом «голубоглазом недоразумении», как любил называть его сам Меньшиков, когда Саша в очередной раз накосячит. Для других же он был абсолютно другим. — О чем думаешь? — Не ускользает от Меньшикова эта идиотская улыбка Петрова. — Да так. Вспоминаю всякое разное. — Саша лишь еще сильнее заливается краской, когда Олег спрашивает. — Расскажешь? — И смотрит глазами своими, такими завораживающими. — Давай потом как-нибудь, — смущается. — Как скажешь. И через несколько минут, вернувшейся на кухню тишины, Петров не выдерживает: — Олеж, ну хватит работать, иди сюда, — и вмиг оказывается рядом, забирая документы прямо из рук. А Меньшиков и не сопротивляется, хотя надо бы, слишком уж обнаглел Сашка в последнее время от вседозволенности. Но сейчас он думает совершенно не об этом, а лишь об этих хитрющих глазах напротив. Улыбается еще так, губы кусает и в спальню за собой тянет. А Олег лишь смеется и целует его, подхватив на руки. Саша в миг обхватывает ногами за поясницу, руками за плечи цепляется и стонет в поцелуй. А целует Олег глубоко и страстно, придерживая парня за бедра. — Сашур, — целует в шею так влажно, усаживая Петрова на комод, — есть у меня одна идейка по поводу нового спектакля. Главную роль осилишь? — Давай не будем пока об этом, — садится на самый край, подставляясь под все эти ласки. — Ты еще обижаешься? Сашур, мы же обо всем поговорили еще тогда, — отстраняется, смотрит так пристально. — Я помню, Олеж, все в порядке, — дышит так прерывисто, томно, — а сейчас я хочу, чтобы ты трахнул меня и не задавал лишних вопросов. Остервенело сорвав с Петрова толстовку, Олег припал губами к изящным ключицам, что приятным теплом отозвалось внизу живота. И уже мгновение спустя Саша понял, что слишком расслабился, подаваясь водовороту ощущений — мужские руки уже вовсю лапали его задницу. Он с неким удовольствием ощущал прижавшийся к внутреннему сторону бедра стояк, упирающийся в ширинку. И тут же к нему пришло осознание того, что и его брюки кажутся до невозможного тесными. А Меньшиков, завороженный телом, остервенело покусывает обнаженную шею и плечи Саши, влажно целуя после. Минута и Олег накрывает ртом возбужденный сосок парня, не забывая ласкать при этом и второй, а Петров лишь вцепляется в его волосы, прижимая к себе еще ближе. До этого у него была мысль, что им возможно удастся добраться до кровати, но теперь он был твердо уверен — Олег поимеет его прямо здесь. Саша сжимает пальцы в волосах и тянет Меньшикова на себя, целуя так жадно и по-собственнически. На долю секунды он словно чувствует доминирующую роль, но через мгновение осознает, что он непрерывно поскуливает и буквально трется бедрами о крепкий стояк Олега, словно прося поскорее себя трахнуть. Скользнув вниз, он избавляет изнывающего от желания Сашку от мешающих брюк и вновь устраивается между призывно разведенных ног. Давно у Петрова так не стоял — почти до физической боли в мышцах и до полной темноты перед глазами. И когда большая ладонь, наконец, накрывает его член, он буквально готов разрыдаться от облегчения. Олег же умудрился расстегнуть собственные брюки и приспустить их вниз, так, что его член скрывала только тонкая ткань черных боксеров. Удовольствие было столь велико, что Саша почти упустил момент, когда Меньшиков провел ребром ладони между его ягодиц. Петров едва заметно вздрогнул, когда Олег ввел в него первый палец, и почти сразу же застонал. Бедра мелко дрожали от возбуждения, а сидеть на самом краю становилось жутко неудобно. Опустив голову вниз, он видит стоящий колом собственный член, обильно истекающий смазкой, которую Олег умело размазывает по головке. Тем временем, Меньшиков решил добавить второй палец и одобрительно угукнул, когда Петров развел ноги чуть шире, давая ему полный доступ. Олег не торопится. Он, кажется, наслаждается каждым мгновением, и ему доставляет удовольствие одно лишь ощущение собственных пальцев в многострадальной заднице Петрова. Самому Саше же их было нестерпимо мало. Хотелось скорее избавиться от этого изнывающего желания и почувствовать в себе крепкий член. Словно прочитав мысли, Меньшиков с ухмылкой подается вперед, накрывая искусанные губы парня своими. Отвечает на поцелуй он почти бездумно, стараясь выровнять дыхание. И именно в этот момент, прикусив Петрова за нижнюю губу, Олег решил добавить третий палец. Саша же, в отместку за слишком долгие мучения, впился в его плечи короткими ногтями и ухмыльнулся, когда Олег едва слышно зашипел в поцелуй. А сам Саша, лишь глубже насаживался на введенные в него пальцы, разводя ноги все шире и шире. — Пожалуйста, — просит осипшим от стонов голосом, — я не могу больше. В одно мгновение Олег заменяет пальцы собственным членом и, давая привыкнуть, принимается толкаться в парня небольшими движениями. А через секунду уже полностью входит в задницу Петрова, прижимая того к себе. Саша буквально задыхается от ощущений. Чужой член, скользящий в нем, приносит большое удовольствие и дарит то сладостное чувство заполненности. Олег же не останавливается ни на секунду, продолжая втрахивать парня в комод, который так опасно поскрипывает под ними. Спустя несколько минут сладкой пытки, Меньшиков вновь накрывает ладонью член Саши, скользит ладонью от самого основания к верхушке, задерживаясь чуть дольше на головке. Петров и не помнит, когда именно он кончил. Оргазм накрыл оглушающей волной, перекрывая на время все звуки и цвета. Сразу же за ним, прямо в задницу, спускает Олег. И только сейчас они понимают, что даже не воспользовались презервативами. — Боже ты мой, — только может сказать Меньшиков, отходя немного в сторону, облокачиваясь о злосчастный комод. А Саша продолжает сидеть на месте, упираясь лопатками в холодную стену, едва заметно морщась от непривычного ощущения, вытекающей из него спермы. …Да, у меня другие планы. Прости, но я не обижаюсь — Мне всё равно.
Петрову так и не удалось оторвать Олега от работы. Даже после секса. Он по прежнему сидит на кухне, перебирает какие-то бумаги, периодически делая пометки и пересчитывая все по три раза, не взирая на то, что уже давно перевалило за полночь. — Олеж, нам поговорить надо, — робко говорит Саша, садясь напротив. — Саш, давай попозже, — даже головы не поднимает, — я занят тут немного, если ты успел заметить. — Я в Америку уезжаю, — вот так вот прямо в лоб. Саша всегда старался быть деликатным человек. Не грубить и не хамить лишний раз, сдерживаться даже тогда, когда кажется совсем невозможно. Но в такие моменты деликатничать совсем не хочется. — Что? Надолго? — И никакого удивления в голосе, словно для них это обычное дело, только легкая растерянность. — На два года. Может быть больше, — говорит быстро, не даёт вставить ни слова, да и не к чему сейчас, — мне работу предложили. Не думал Саша, что этот разговор окажется для него настолько тяжёлым. Нет, конечно он предполагал, что легко ему не будет, но в мыслях все же казалось как-то проще. Знаете, такие моменты, когда ты по несколько раз прокручиваешь в голове один и тот же диалог, где собеседник отвечает тебе словно по написанному сценарию, а ты лишь вносишь поправки в некоторые места. А потом разочаровываешься, ведь все идет совершенно иначе. Боже мой, да ему с Ириной говорить было проще. Она девушка умная, итак давно все понимала. Отношений у них толком то и не было в последнее время. Даже не игра на публику, нет, скорее просто привычка. Все же как-то комфортнее, когда рядом с тобой есть надежный человек на которого можно положиться и знать, что вы доверяете друг другу. И Саша все понимал, понимал, что она все знает и чувствовал тоже самое. Друзья из них в самом деле оказались куда лучше, чем любовники. И поддержала она его в тот момент по-дружески. Знала же о его отношениях с Олегом, о желании Петрова работать на высоком уровне, и прекрасно понимала, как тяжело тому сейчас выбирать. Сразу сказала, что он всегда может на неё расчитывать, а теперь все в его руках. — И давно ты это скрывал? — Олег стоит у окна, всматриваясь в темноту, разбавленную лишь тусклыми фонарями. — Мне позвонили месяца три назад, дали время подумать. Честно, я думал, что ты поймёшь меня, поддержишь. Но говорить пока все не решиться, все равно не хотел, — голос срывается, дрожит, — а потом думал отказаться. — Отказаться? Надо же, — говорит тихо, Саша едва слышит. — Думал, что не смогу там без тебя. — Но все же решился, — гораздо громче, эмоциональнее. — Ты так и не понял, — кусает губы и усмехается, — знаешь, я так и не смог тебя простить окончательно. Это, оказывается, действительно больно. — И в этом вся причина по которой ты решил бросить все? — Меньшиков разворачивается к парню, задевая занавески руками. — Не-ет. Я просто не смогу, понимаешь? Я не смогу больше быть с тобой. Я любовником твоим был, а теперь сам понял какого это, когда имеют кого-то помимо тебя. — И когда ты улетаешь? — Меньшиков голову опускает, губы поджимает, но глаз не отводит. — В пятницу. Расставаться всегда тяжело, особенно когда любишь. А когда тебя любят — вдвойне тяжелей. Не думал Саша, что когда-нибудь все это коснётся его. О таком он раньше разве что в книжках читал, да и в кино может видел. Да и преподносили там все это немного иначе, а на самом деле как-то вот так вот оно все происходит. Тяжело и больно. Олег смотрит на него так странно, не видел раньше Саша у него такого взгляда, и терпеливо ждёт. Целует Олег его так осторожно, почти целомудренно, касаясь чувствительной кожи на шее подушечками пальцев, едва ощутимо. Углубляет лишь через несколько секунд сухого касания. И отстраняется также осторожно. Заглядывает в голубые глаза пацана, такие испуганные и шепчет так, что аж мурашки пробирают: — Удачи тебе. Все у нас хорошо будет. И у тебя, и у меня. Не вместе только. И улыбается Саше так тепло и искренне, как только близкий человек может, и утирает мокрые дорожки на любимом лице напротив.