Лети за мной

21 век. Романтики в нем нет.

— Что-то вы рано ОлегЕвгенич, — отмечает Петров, замечая Меньшикова в ресторане отеля, — еще никого нет из наших. — Да, так получилось, — а Олег мнется, подбирая слова, — не ожидал, что так быстро доберусь.       Олег сидит за столом почти у самого входа, в той части зала где не курят. В последнее время он все чаще и чаще стал отказываться от столь пагубной привычки. Перед ним недопитая чашка черного кофе и пустая тарелка, явно из-под какого-то десерта. — Могу компанию вам составить, — Саша садиться напротив него, — если вы не против, конечно. — Ну расскажи хоть, как тебе там живется, не скучаешь, — не находит ничего лучше, чем придвинуть чашку к себе, цепляясь пальцами за тонкую ручку. — Нет, с Марго не соскучишься, — и улыбается, — да и отец ее скучать не дает. Мы же у него в театре работаем. Дает мне полную свободу действий, пока сам занят бизнесом. Предлагал занять место основного актера, но во-первых, мне просто не позволяет время, я же еще в кино снимаюсь, — говорит так осторожно, так искренне, словно в самом деле хочет поделиться этим всем с Олегом, — ну, а во-вторых, кто я такой чтобы занимать место Рика, который отпахал там уже неизвестно сколько, и просто заслужил это место. — А ты все такой же скромный, — делает глоток, но глаз с Петрова не сводит. — Нет, вот чего-чего, а скромности во мне стало меньше, — и словно в подтверждение своих слов, подзывает к их столику официантку. — Добро пожаловать в наш ресторан, что будете заказывать? — Приветствует Сашу девушка и вновь улыбается Меньшикову. — Заинька, принеси мне выпить. Покрепче что-нибудь.       Откидывается на спинку кресла и будто что-то собирается сказать, но его прерывает внезапно зазвонивший телефон. Стандартная мелодия айфона. Саша бросает взгляд на экран и улыбается. По разговору становиться понятно, что звонит один из старых знакомых, которого Петров очевидно пригласил сегодня присоединится к вечеринке. Он объясняет этому человеку где они сидят и как к ним пройти, при этом поворачиваясь всем корпусом ко входу. На лице искренне растянутая улыбка. — Я Серегу еще пригласил, сейчас подойдет, — поясняет он Меньшикову и встает с места, когда в дверях появляется Бурунов. — Твою мать, Петров, — начинает Сергей с ходу, — я даже не поверил тебе сначала, когда ты позвонил и сказал, что прилетаешь. Подумал, что очередной твой развод. — Я тоже по тебе соскучился, — и обнимает крепко, по-дружески.       Бурунов сразу замечает поднявшегося Олега Евгеньевича и не лишает себя возможности поприветствовать Меньшикова, пожать руку и вставить шутку: — Саш, а это и есть вся твоя вечеринка? — Нет, — и смотрит на Бурунова с такой саркастичной улыбочкой, — я снял нам ВИПку в клубе на пару этажей выше.       …       Зона для ВИП-гостей располагалась слегка в стороне, и была как бы вне клуба. Там имелась ниша, небольшая, но достаточно длинная, чтобы слышать музыку, доносящуюся из основного помещения. В несколько измененном виде: более приглушенном. Здесь было и гораздо светлее: с кирпичного потолка светили небольшие лампочки. На стенах удачно расположились неоновые лампы, создающие больше атмосферу, чем излучающие свет. Удобные кресла стояли по кругу и каждый мог видеть лица собравшихся. Часть кресел уже пустовало. Кто-то веселился на танцполе, некоторые небольшой кучкой сидели в углу на небольшом диванчике. Но он заметил Сергея, так увлеченно беседующего с Маргарет. — Ну что, Ритусь, понравился тебе Серега, — Саша сел рядом с ними, прерывая разговор. — Петров, ты опять нажрался, — скорее констатировала факт Марго, закатывая глаза. — Ритуль, сегодня можно, — Петров взял у подошедшей к ним девушки, странного вида разноцветный напиток, увенчанный долькой апельсина и зонтиком.       Вытянутый стол был весь уставлен пустыми бокалами. Стол стал липким от пролитого алкоголя, и, когда официантка принялась собирать посуду, ставя к себе на поднос, он заметил на ее лице недовольную гримасу. — А-а, вот и он, герой дня, — откуда-то со стороны подошли актеры из театра, садясь рядом.       Данный восклик привлек внимание кучкующихся в стороне. И снова все сидят вместе, выпивают, девочки-официантки только успевают менять бокалы, увлеченно что-то обсуждают. И парень из театра взахлеб рассказывает о том, как ему недавно довелось побывать в Испании. И дело даже не в том, что Испания прекрасное государство, нет. — И стюардесса эта, просто десять из десяти. Все при ней: и грудь, и задница, — Даня рассказывал как ему удалось познакомиться в самолете с очаровательной стюардессой, а затем провести с ней парочку незабываемых дней, а скорее ночей. -Была у меня одна стюардесса, — начинает рассказывать Петров, — самое интересное, что посвятила она меня в один прекрасный райончик.       Знаете, такое скопление четырехэтажных домов недалеко от аэропорта, известных среди пилотов под названием «Квартал стюардесс». Именно там живут многие стюардессы, работающие на разных авиалиниях. Обычно две-три девушки снимают одну квартиру, превращая ее в свое гнездышко. Именно там, в часы, свободные от работы, частенько устраиваются пьянки и завязываются романы, регулярно случающиеся между стюардессами и мужской половиной экипажа. В редких случаях к ним заглядывают люди, не имеющие отношения к авиации вовсе.       Впрочем, нравы в этих квартирках не отличаются особой распущенностью — там происходит то же, что и везде, где живут одинокие молодые девушки. Но встречаются здесь и иные особы, отличающиеся от остальных своих коллег такой развязностью и развратностью, что многие опытные порно актрисы бы позавидовали.       Увлекшись рассказом, Петров даже не заметил появившегося в их компании Меньшикова, который подошел точно к началу Сашиного рассказа. Он, да и остальные актеры театра более зрелого возраста, чем сам Саша и его ровесники, сидели поодаль, ведя свою беседу. Мешать молодежи они не хотели, да и многие уже разошлись, остались, так сказать, самые стойкие. — И была там одна малышка, Гвен ее звали, как сейчас помню. И любила она, чтобы придушивали ее во время секса. И подруга ее один раз перестаралась. Еле откачали. — И что, они все такие, — спрашивает кто-то из девушек. — Почему, нет. В большинстве своем они обычные девушки, за исключением того, что у девяноста процентов из них нет мужа и детей, — оборачивается он к слушающим, — я отойду на минуточку, сейчас вернусь.       Маргарет сидит в глубоком кресле, буквально утопая в мягкости, листая новостную ленту в телефоне. Музыка не такая громкая, но голова тем ни менее начинает болеть. Думает, что от бокала виски станет легче, именно поэтому выпивает его залпом, а не растягивает, смакуя древесные нотки, как она любит. Проходит буквально несколько минут после того, как Петров ушел, а все вновь успели разбрестись по кучкам. А рядом с ней садиться Меньшиков. — Если я не ошибаюсь, вас Марго зовут, — начинает он разговор. — Маргарита, я русская, но если коротко, то Марго, — девушка блокирует телефон и откидывает волосы назад, открывая лицо собеседнику. — Вы же с Сашей в театре вместе работаете? — Олег желает побольше узнать об этой особе. — Да, мой отец владелец театра, — с улыбкой уточняет она. — Он тоже русский, — уточняет Олег. — Да. У моей матери была блистательная карьера актрисы и поэтому он уехал за ней, — Марго рассказывает с какой-то теплотой в голосе, — сначала пытались жить на две страны, а когда мама забеременела, пришлось уехать из России навсегда. — Они работали в одном театре? — Не-ет, театр это папина идея. И весьма неплохая. Театр с одними русскими весьма популярен, — говорит так открыто, не стесняясь, а затем замолкает, — Саша тоже хорошо восприняли, только вот… — Что? — Боюсь, если бы он работал в другом театре, его бы уже давно выгнали, — говорит с горькой усмешкой, не может не сказать. — За пьянки? — Недоумевает Меньшиков. — Да. Просто у него бывают срывы, — продолжает она, — нет, вы не подумайте, он не алкаш. Да и к профессии он серьезно относиться, не сорвал не одного спектакля. И в кино к нему нет претензий у режиссеров. — Это да, как актер он всегда был на высоте, ни разу не подводил, — подытоживает Олег Евгеньевич. — Только в последнее время я так устала его контролировать. Постоянно боишься, что снова придется улаживать его проблемы, которые он наворотит, — Марго срывается почти на крик, заканчивая говорить. — И часто это у него? — Олег хмурит брови и окидывает помещение взглядом, чтобы убедиться, что Саша еще не вернулся. — Нет. Просто, я его понимаю, но и следить за его жизнью постоянно тоже не могу, — говорит, словно извиняясь, что не может его контролировать всегда. — Я думал, он изменился, — уже тише добавляет мужчина, — в лучшую сторону. — Поверьте, он стал лучше, гораздо лучше, — Маргарет говорит мягко, словно успокаивая, — даже сейчас, рассказывал он про «квартал стюардесс». Да, странное местечко, своеобразное. Вино у них всегда есть, которое из бизнес-класса несут, но не такие уж и плохие там девчонки живут. Просто тяжело жить правильно, когда в небе постоянно и дома почти не бываешь. — Да, у актеров тоже не лучше, — Олег поддерживает ее умозаключение. — А я, слава Богу, только в театре играю. Так что мне проще, — говорит так играючи, — а так да, Саша мне рассказывал про свою личную жизнь. — И много рассказывал? — Достаточно, Олег Евгеньевич, — и смотрит на него, так пронизывающе.       …       Прошла тысяча лет, прежде чем он в конце концов покинул площадку с пляшущими, поднял голову и отыскал на стене неоновый знак со словом «men» и стрелкой, указывающей в сторону узкого коридора. В туалете музыка слышалась еще более приглушенной чем в ВИП-зоне. Насыщенный синий свет разливался по стенам, общемировая практика по борьбе с наркоманами. Считается, что в синем свете героиновым наркоманам трудно разглядеть свои вены и сделать инъекцию. Однако, как показывают исследования, польза от таких превентивных мер довольно сомнительна. Во-первых, зависимого от героина человека вряд ли можно остановить от укола такими «мелочами», что, в свою очередь, повышает число смертей от инъекций, сделанных мимо вены. Во-вторых, хоть и неудобно, но можно изловчиться и подсветить мобильным телефоном. В-третьих, у обычных посетителей туалетов многократно повышается риск получить травму, так как резкая смена освещения ухудшает пространственную ориентацию.       Тем не менее, синий свет в туалетах по-прежнему используется довольно широко. Но Саше это никаким образом не мешает, закрывшись в одной из кабинок, Петров садиться на крышку унитаза и аккуратно извлекает из внутреннего кармана пиджака металлическую коробочку. Через секунду пара синих таблеток аддерола отправляются ему в глотку. А дальше, он знает, что будет дальше: эйфория, усиление сексуального желания, усиление ощущения бодрствования и улучшение когнитивного контроля. Запрокинув голову, он сидит так еще несколько минут, пока не слышит, что в туалет входит кто-то еще. Быстро прячет таблетки и выходит. — Ты куда сбежал, — буквально останавливает его Меньшиков. — ОлегЕвгенич, — Саша безбожно заигрывает, кусая тонкие губы, — я вас ждал.       Саша смотрит на него слишком пошло, а Олег попросту, за отсутствием нормального освещения, никак не может увидеть расширенные зрачки с нездоровым блеском. Он смотрит таким ошеломленным, опьяненным взглядом, и Олег понимает, нет — этот взгляд предназначен для красивых девушек, для хорошей еды и виски, и тех грязных журналов, которые Петров терпеть не мог раньше. Но не для него. Теперь не для него. — Саш…       Но Петров целует его, вжимаясь всем телом, они будто идеально подходят друг другу. И вылизывает его рот, пока не начинает задыхаться. Щетина Саши царапает ему лицо, и Меньшиков говорит себе, что ему больно, поэтому он стонет, что собирается пнуть парня в область паха, и поэтому его нога располагается между его ног, а не потому, что ему его мало. В итоге, ему приходится отстраниться. — Хватит, хватит, — хрипит Олег, стараясь не замечать обиженный взгляд Петрова, когда отталкивает его слишком резко. Так же, как старается не замечать слюну, блестящую на влажных губах Саши. — Вам раньше нравилось, — задыхаясь шепчет Петров. — Ты изменился.       Саша похож на бездомную, брошенную собаку, которая доверилась людям, а ее в очередной раз так бездушно выкинули. С замутненным взглядом он подносит к лицу правую руку и вытирает губы, убирая остатки слюны. Саша выглядит так, будто вот-вот заплачет, но, наверное, это просто свет так падает, просто так падает свет. Олег понимает, что должен что-то сказать, но не находит слов и молча уходит. — Черт! Черт! — Петров буквально не знает куда себя деть, отчего срывается на крик, продолжая пинать мусорное ведро ногой.       …       Петров медленно спускается по металлической лестнице, ведущей к танцполу. Он уже успел изрядно набраться, да и с таблетками похоже перебрал. Руки и ноги приятно онемели, хотя в последние пол часа его немного отпустило. Кажется, что он плывет по воздуху, а в голове столь ощутимое ощущение легкости. На мир он смотрит словно сквозь облака, но выпитое тащит его на землю. Крутое сочетание. Он пребывал словно в некой новой реальности, но к несчастью, в реальности, которую он оставил позади принято ходить на двух ногах и с прямой спиной, что ему сейчас, казалось неподвластным. Петров лишь покрепче ухватился за перила, сердце замерло и застучало быстрее, когда он едва не поскользнулся. Ступеньки всегда враждебно относятся к пьяным.       Саша наконец оказался в просторном открытом зале клуба. Здесь было невероятно темно, помещение освещалось только вспыхивающими на миг лампами. Все пространство представляло собой до отказа забитую народом танцевальную площадку с возвышающейся сбоку стойкой бара и киосками по краям. И эта толпа людей непрерывно прыгала-танцевала под попсовую музыку. Становилось понятно, что у большинства присутствующих остаток вечера потерялся в токсичном дыму дешевых кальянов. Знакомые лица мелькали на танцполе, когда он старался пробраться к ВИП-зоне. Небольшие стайки девиц то и дело скапливались у него на пути, желая завлечь к себе. — Саш, Саша, — неожиданно перед ним возникает Маргарет, пытаясь докричаться до него, — смотри на меня!       Казалось, что музыка заиграла громче, лампочки еще больше потускнели, и он уже почти не видел людей в полуметре от себя, не говоря уже о том, чтобы слышать, что ему пытаются сказать. — Скажи мне, что ты принимал? — Последняя смазанная фраза которую он слышит. — Аддерол.       …       Резкий звук, отдающийся пульсацией в голове, казалось ввинчивался в мозг. Но стоило на нем сосредоточиться, звук разделился, одна его часть была в голове, а другая где-то там.       Открыть глаза. Все вокруг плывет, темнота и тут же резкий свет. Сразу же щуриться, утыкаясь в подушку. Слышно чье-то тяжелое дыхание — понадобилась долгая секунда, чтобы понять: дышит он сам. Все чувства мерцают, как лампы в больничном коридоре. Теперь он ощущает, как вздымается и опускается грудь, ощущает поток воздуха, рвущийся сквозь ноздри. И воздуха не хватает. Он попытался вдохнуть глубже и понял, что во рту у него совершенно сухо.       Тишина… Впрочем, нет, где-то рядом кто-то ходит. — Маргарет, — изо рта вышло что-то больше похожее на хриплое мычание.