Профессионализм преступника — в его умении лгать

— В таком случае я вежливо откажусь. — Уилл едва не подавился сигаретным дымом. Блять. Блять. Он просто… — Потому что если это произойдёт прямо сейчас, то боюсь, наш ужин сгорит. …Ох. Уилл улыбнулся одновременно со вздохом; игривый, самодовольный оскал волшебным образом преобразил его черты в полутьме. — Не думаю, что получится найти достаточно вежливую причину для отказа. — Он потушил сигарету об соседний кирпич и выбросил её вон. Ганнибал наблюдал за этими действиями с плохо скрываемым отвращением. — И вовсе не нужно делать вид, что кусок запечённой оленины беспокоит тебя сильнее, чем я. — Я могу беспокоиться о многих вещах одновременно, Уилл. Но, вне всяких сомнений, ты ставишь себя выше их всех. — Согласие Ганнибала было неполным, а ещё он неуверенно грел руки в карманах. — Но в данную конкретную секунду беспокойство от того, что моя кухня всполыхнёт огнём, значительно перевешивает желание поцеловать тебя. — Значит, такое желание у тебя всё-таки есть. Уилл не смотрел в его сторону. Если бы он всё же решился взглянуть, то выглядел бы застенчивым и соблазнительным одновременно. Эти слова не были ни вопросом, ни просьбой, ни кокетством — просто подтверждением факта. — Верно, — признался Ганнибал после подзатянувшейся паузы. Уилл улыбнулся самому себе, но Ганнибалу эта улыбка была не видна. — Но не всё сразу. Блюда из оленины требуют длительного процесса приготовления. Уилл хмыкнул. — Не могу определиться, хороший ли знак, когда ты сравниваешь меня с мясным блюдом, Ганнибал. Он направил в его сторону наигранно-подозрительный взгляд, одновременно и пытаясь выяснить про него больше, и просто посмеиваясь над своей выдумкой. Имя его Уилл произносил и так из ряда вон редко. Ганнибал выдержал его взгляд, а затем едва улыбнулся. — Всё зависит от интерпретаций. Даже самого Ганнибала удивило, что ему не нужно было сдерживаться в присутствии Уилла, не нужно было производить впечатление или «держать лицо». И пусть они так и не поняли друг друга, но оба ощутили некую мрачную материю, проплывающую между ними. Слишком прохладную, чтобы к ней можно было притронуться голыми руками, или же наоборот чересчур обжигающую. — Давай, возвращайся назад, ужин скоро будет готов. — От окна Ганнибал отошёл вглубь комнаты, бросив в сторону Уилла определённо хищный взгляд, и сам Уилл подумал, что именно так приманивают котов. Поэтому и поступил так, как поступил бы кот: просто спрыгнул вниз. И приземлился на лапы. Ганнибал никак не изменился в лице, но несколько секунд он готов был даже допустить, чтобы оленина сгорела. Улыбнулся он, только когда Уилл появился в поле зрения и одарил его ухмылкой. Попался. Сам Уилл выглядел довольным собой, даже чересчур. — Ты только посмотри! Ни одной сломанной кости! И прежде чем Ганнибал подготовил ответный огонь, Уилл выпалил: — Пригласишь меня к себе? Ганнибал сделал равнодушный шаг назад и закрыл окно. Он всё же впустил Уилла внутрь с язвительным комментарием, что падать тому стоило с более возвышенного места, далее следовал преисполненный флиртом диалог о том, что вообще-то неприлично являться к столу в пижаме, но в конечном итоге они всё-таки оказались в столовой. Уилл редко спускался на первый этаж — разве что несколько дней назад бывал в холле, где обнаружил арфу, голову оленя и камин. Камин он всё-таки разжёг и почти уснул рядышком с ним. То есть Уилл бы и уснул, если бы Ганнибал, появившись в доме, не подкрался к нему настолько внезапно, что тот едва не упал с дивана. Потом они поужинали на том же диване, это было странно для Ганнибала, но любезно с его стороны, а дальше разошлись по отдельным спальням. Пафосный вид столовой заставил бы Уилла рассмеяться снова, если бы просто не ошеломил своими масштабами. Но почему я ни капли не удивлён? Стена с живыми растениями, ароматы трав, цвет синего ночного неба в сочетании с текстурой дерева, элегантный силуэт самого обеденного стола, мрачное сияние закреплённых поверх мантии рогов. У Уилла получилось не только сесть за стол без единого грубого комментария, но даже поблагодарить за предоставленное блюдо. Пахло оно восхитительно, и на вкус было не менее чудесным. За недели Уилл привык к изумительной готовке Ганнибала и перестал засыпать того комплиментами. Будто бы сам Ганнибал не знал, что готовит изумительно, и будто чужие комментарии могли как-либо изменить этот факт. В перерывах между удовлетворённым жеванием Уилл успевал отвечать на вопросы, из которых почти полностью состояла их беседа. Ганнибал спрашивал, не было ли ухудшений в состоянии здоровья, чувствуется ли боль, и чем ещё занимался Уилл, помимо курения и порчи имущества. Он не спрашивал о том, не пора ли Уиллу убираться восвояси, хотя именно этот вопрос был чертовки очевидным. Разве вообще можно уйти от такой прекрасной готовки. Единственным сожалением Уилла была его грусть по собакам. Ведь глупо просить Ганнибала привезти их сюда, не так ли? Каждый раз во время разговора Ганнибал расспрашивал про его детство, пытался понять образ его мышления, и вообще искал все доступные способы, чтобы влезть ему в голову. В ответ Уилл позволял только крохи информации о себе, чтобы удовлетворить чужой интерес; он не рассказывал о тёмных и уродливых мыслях, наполнявших его разум, подобно тому, как солнечный луч теряется в гранях прозрачного стакана. Утаивая и приукрашивая информацию о себе, Уилл боролся с острым желанием сопроводить рассказ ехидной улыбкой. Прямо посреди трапезы раздался внезапный стук в дверь. Уилл вопрошающе смотрел на Ганнибала, но тот только приподнял бровь, когда они оба прекратили разговор. Стук костяшек по дереву повторился. Ганнибал элегантно приподнялся и направился к выходу, а Уилл не смог удержаться от комментария: — И в этот момент я узнаю, что дом тоже не твой? Казалось, уже выходя из комнаты, Ганнибал издал едва слышный смешок. Сперва Уилл был счастлив просто молча жевать в тишине, он быстро прикончил несколько оставшихся кусочков мяса, и только потом любопытство взяло верх. Когда ты вор, оставаться незамеченным не так уж сложно. Гораздо сложнее слышать беседующий с Ганнибалом женский голос и не видеть при этом его собеседницу. Она так и стояла за дверью, скрывавшей её от Уилла, потому что Ганнибал по чистой случайности забыл пригласить её войти. Но она Уилла тоже не видела. Уиллу сложно было описать, как именно забота Ганнибала вынуждала его чувствовать себя — защищённым? А ещё он ведёт себя со мной как собственник. Хочет владеть мной, как тщательно скрываемым секретом? Сложно было сказать, это хорошо или плохо. Как бы там ни было, Уилла забавляла мысль пройти на заднем плане в одной пижаме и увидеть при этом реакцию Ганнибала. Или приблизиться и обнять его за талию, сонным голосом пригласив вернуться обратно в постель. Просто невинное подшучивание, но любопытно, каким образом Ганнибал выкрутится из положения. В любом случае собеседницу такой жест смутит и совершенно точно оттолкнёт. Уиллу хотелось спровоцировать исключительно ради того, чтобы убедиться в том, что Ганнибала вообще возможно спровоцировать. Тот вёл беседу с наиболее сосредоточенным контролем во вселенной. В его поведении определённо было нечто психопатическое. Достойное похвалы, хотел подкорректировать Уилл. Ганнибал постоянно ощущал его присутствие, даже бросил в его сторону преисполненный ожиданием взгляд, но потом снова вернулся в мир непринуждённой беседы, полностью его игнорируя. Эх, была не была. Следовало выбрать нечто утончённое, но превратить ситуацию в более чем неловкую. До поры до времени. — Ганнибал! Детка! Кто там пришёл? — прикрикнул он со стороны кухни. Ну что ж, разговор прервался. С этой точки увидеть выражение Ганнибала не представлялось возможным, но он совершенно точно не паниковал. Пожалуй, его выражение Уиллу сейчас видеть не хотелось. Когда же женщина заговорила снова, слишком прозрачно намекая, что внимания Ганнибала жаждет кто-то ещё, тот ответил нечто про гостя, который оказался слишком нетерпелив. Пусть он и не смутился от очевидного смысла, звучащего в слове «детка», тем не менее голос его стал извиняющимся, и этого было достаточно, чтобы удовлетворить Уилла. В конечном итоге Ганнибал всё же привёл беседу к договорённости продолжить её в более удобное время и ответил улыбкой на улыбку, женщина также попрощалась. Захлопнулась дверь. В этот момент Уилл тенью скользнул на своё место за столом и взял в руки приборы, будто всё это время он не отходил ни на шаг и совершенно точно не шпионил. Он даже не подумал, что Ганнибал способен учуять рассеивающийся запах адреналина. Когда же Ганнибал уселся за стол с хладнокровием вытренированного ассасина и взглянул на Уилла, уровень адреналина снова возрос.