Профессионализм преступника — в его умении лгать

— Не могу удержаться от комментария, что наши встречи имеют повторяющийся характер, Уилл, — в конечном итоге сказал Ганнибал, втягивая запах свежей крови и наслаждаясь открывшимся ему зрелищем, а именно невысокой горкой из человеческих останков, окружённой фыркающими псами. Лунный свет очерчивал контуры фигуры, а ночной воздух был таким же холодным, как бледная кожа жертв. Уилл неподвижно стоял на пороге дома, пока Ганнибал приближался. — Хм. Почему ты так решил? Ганнибал повернулся к неуклюжей фигуре водителя, наполовину выпавшего из машины, его череп был раздроблен. В воздухе присутствовал горький привкус головного мозга и холодный след пули. Затем он обернулся к Уиллу и приподнял бровь. — Кем эти люди тебе приходятся? — Слава богам, они приходятся мне только гребаными мертвецами, — вздохнул Уилл, поглядывая на собак, которых выпроводил на улицу, чтобы избежать кровавых следов собачьих лап. Уинстон стоял рядом с крыльцом и старательно слизывал с себя кровь. Ганнибал поднялся и стал рядом с Уиллом, в одном с ним направлении осматривая окружающую действительность. Он лишь мельком заглянул внутрь — там было зверски растерзанное тело. Убийство выглядело личным. Это была резня, которую Уилл устроил в своём стиле и с полным осознанием происходящего. И это было… прекрасно. Увидеть своими глазами последствия его пробуждения, его становления. Ганнибал не мог обозначить это явление одним конкретным словом. — Ты ранен, — сообщил он, глядя на кровь и надорванную сбоку рубашку. Уилл тоже опустил глаза на рану. — Ага. Меня совсем немного порезали. — Надеюсь, не приуменьшаешь масштаб катастрофы? — поддразнил Ганнибал и вытянул ладони, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке. Уилл поймал его взгляд, сам он выглядел слегка отстранённым, но голос звучал легко. — Поверь моим словам. Я уверен, что рана поверхностная — едва ощущаю боль. По лицу Ганнибала начала расползаться улыбка. — Это всё воздействие адреналина. Знаешь, бывает такое во время массовых убийств… Внезапно Уилл схватил его запястье, останавливая дальнейшие поползновения и довольно долго смотрел ему в глаза. Напряжение в воздухе нарастало, и с каждой минутой Уилл становился всё более… яростным. Словно он задумывался над тем, чтобы прикончить Ганнибала за компанию, или же сделать… нечто другое. Вежливо склонив голову, Ганнибал продолжил врачебным бесстрастным тоном: — Если не хочешь умереть от инфекции, рану всё же придётся осмотреть. После внушительной паузы Ганнибал расстегнул следующую пуговицу, и Уилл позволил ему этот шаг. Сам он смотрел куда-то в сторону, стерев с лица любые проявления эмоций. Пока Ганнибал собирал аптечку из подручных средств, завалявшихся в ванной или под раковиной на кухне, Уилл, нахмурившись, восседал на одном из кресел, глаза его были закрыты. Казалось, адреналин начинал рассеиваться. Ганнибал снял пальто и пиджак, закатал рукава, надел перчатки и принялся отдирать прилипшую к ране ткань. В процессе Уилл резко втягивал воздух сквозь стиснутые зубы или корчил гримасы, едва наблюдая за тем, как Ганнибал вычищал и зашивал рану. Они лишь единожды встретились глазами, и то когда Ганнибал уже накладывал бинт. Было ли это чувство вины? Или чувство признательности? Настолько же осторожно и тщательно он обработал и сбитые в кровь костяшки. Скорее поддавшись спонтанному порыву, Ганнибал протянул Уиллу виски на несколько пальцев, чтобы облегчить боль от перевязки, а сам принялся складывать свою импровизированную аптечку. — Чего ты ожидаешь от меня, Уилл? Тот сделал глубокий глоток и вздохнул, запрокинув голову. — Что ты… — Ты прекрасно знаешь, что именно я подразумеваю, Уилл. — Он сделал шаг в сторону кровати, чтобы отложить инструменты, не прекращая чувствовать сверлящий взгляд на своей широкой спине. — Кажется, я стою прямо над предметом нашего разговора. Им обоим не требовалось смотреть на лежащее на полу тело Карло, из глазницы которого всё ещё торчал осколок бутылки. Пронизывающие, тёмно-бордовые глаза Ганнибала впились в Уилла снова. Он насмехался. — Значит, я здесь, чтобы прибрать за тобой? — Нет, я… — Тебе нравится видеть меня домработницей? — Нет. Ладно, Уилл думал об этом совсем немного. — Ну тогда что же? Единственной причиной, по которой ты позвонил мне, было массовое убийство. Голос звучал спокойно. Слишком спокойно. Уилл не смотрел на него, делая финальный глоток виски, а потом беспомощно вращая в руках опустевший стакан. — Первый раз всё было иначе. Это была самооборона. — Сегодня ты изуродовал тела, это до сих пор вписывается в концепцию самообороны? Виски кончился, и когда Уилл поднял взгляд, черты его лица были перекошены, сложно было прочесть какую-либо эмоцию. — И что ты пытаешься этим сказать? Ганнибал неспешно откатал рукава, поправил манжеты, по его лицу пробежала тень. — Ты доверяешь мне? Уверен в этом? Почему думаешь, что я не сдам тебя властям, допустим? Это была пустая угроза, и они оба это знали. Одновременно с этим Ганнибал чувствовал, что Уилл то ли недоговаривает что-то, то ли удерживает себя от какого-то действия. Это желание сладостью повисло в воздухе между зловонием металлической жидкости, раннего разложения и отчётливым запахом боли. Боль горечью оседала на языке. Уилл рассеянно пожал плечами, слегка сконфуженный услышанным. Он просто смотрел на безвольную руку Карло, повёрнутую ладонью вверх. — Разве у меня оставался выбор? — произнёс он медленно, так и не убирая хмурого выражения и сосредоточенно глядя в лицо Ганнибала. — Ты предпочёл бы, чтобы они убили меня? К удивлению Уилла, эмоции на лице Ганнибала практически не проявились. — Полагаю, ответ на этот вопрос тебе тоже известен. — Неужели? — Уилл приподнял брови, пытаясь прочитать Ганнибала по тёмному взгляду глаз. Он не был способен на подобное… разве? Жестокость Ганнибала нельзя было сравнивать с жестокостью Мейсона. Чтобы найти определённую черту, нужно точно знать, что ты ищешь. Если бы Ганнибал сейчас был в ярости, вопрос бы не возник. Уилл со звоном отставил стакан в сторону и поднялся с места. — Ранее такая линия поведения не была для тебя привычной. — Ранее меня не оскорбляли настолько. Вина краткой вспышкой полыхнула в груди. — Думаешь, причинённое тебе оскорбление дарует индульгенцию на сотворённое тобой? Ганнибал проигнорировал вопрос, но его манера держать себя изменилась, уступив доминирующее место любопытству психотерапевта. — Тот парень в поле — у тебя был выбор позволить ему убежать. Почему ты поступил иначе? — Он бы вернулся, — без раздумий ответил Уилл. Он забыл добавить о своей дикой ненависти к Мейсону. — Вы были знакомы? — Ты ведь уже знаешь всё сам. Очередной раз ответ вышел на автомате, Уилл ни секунды не задумывался, должно быть, потому что теперь зол был он. Не потому что он чувствовал себя преданным, а потому что ощущал себя… польщённым? Что, серьёзно? На очередном вздохе Уилла Ганнибал склонил голову в его сторону. — Это обвинение? Уилл просто смотрел на него. Он знал, что опасно поднимать такие темы, особенно когда само окружение способствует не самому лучшему завершению разговора. Кровь вокруг будто бы просила их добавить ещё чьей-то крови. Когда Ганнибал застыл на месте, и напряжение в комнате сконцентрировалось до пределов, Уилл просто сделал шаг вперёд и понизил голос, прежде чем спокойно произнести: — Я знаю, что это твоих рук дело. Взгляд Ганнибала изменился ещё на первой половине фразы, но затем Уилл добавил: — И не смей разыгрывать тут святую невинность. Выражение лица, которое он получил в ответ, можно было вне всяких сомнений назвать безжалостным. — И почему бы мне так поступать, а, Уилл? Тембр его голоса задевал почти физически, потому что демонстрировал реальную угрозу. Ганнибал отвернулся в сторону от Уилла, и напряжение в помещении умножилось вдвое. — Негодование. Чувство обиды. Злоба. Эмоции, которые мы обычно испытываем, когда нам кто-то наносит урон, особенно кто-то, о ком мы заботились. — И Уилл задел его достаточно сильно. Безусловно, быть отвергнутым это не оправдание для поступков Ганнибала, но зато эта история наглядно продемонстрировала его склонность обманывать и быть обманутым. Он показал себя Уиллу, пусть и непрямо, и Уилл счёл эту его сторону впечатляющей. Восхитительной. Один чёрт знает, что подтолкнуло Уилла произнести следующие слова. — В такие минуты люди редко заботятся о том, насколько их урон соответствует совершаемому ими возмездию. Но даже в таком случае они не заходят так далеко. Просто думаю… мы другие. Он непроизвольно и едва заметно улыбнулся. Ганнибал ничего не ответил, но его рука дрогнула снова, стоило Уиллу сделать шаг навстречу. Тот наконец понял, что именно скрывалось в якобы поправляемом рукаве. Уилл на самом деле ничего не знал о Ганнибале. Его просто невозможно было просчитать. Осознание этого пугало и заводило одновременно. Очень медленно Уилл поднял руку и обхватил запястье, к удивлению, Ганнибал позволил это действие, просто наблюдая за движениями. Уилл приподнял ткань рукава, чтобы обнажить лезвие скальпеля и аккуратно взять его в свою руку, с любопытным спокойствием наблюдая, как разгибаются держащие рукоять пальцы. Податливо, уступчиво. Обхватив скальпель, Уилл поднёс его к горлу Ганнибала.