Who Tells Your Story

Лафайетт, изо всех сил, старался вести непринуждённую беседу, хоть и понимал, что сейчас Алекс не намерен вести диалог. Каждый шаг вызывал у Гамильтона тошноту. Лафайетт оглядывался назад, каждые несколько секунд, чтобы проверить приёмного брата. Когда они добрались до лестницы, Алекс мог поклясться, что днём здесь было не так много ступенек. Лаф повернулся к подростку, заметив, что тот остановился. Высокий мальчик сделал двойной прыжок, оказавшись между лестницей и Алексом. — Petit Alex, tu ne veux pas monters les escaliers? Je peut te tenir si tu veux? (Малыш Алекс, ты не можешь подняться по ступенькам? Я могу донести тебя до комнаты, если ты хочешь?) – предложил Лафайет. Алекс покачал головой. "Я могу сделать это сам" – подумал он. Гамильтон сделал глубокий вдох, прежде чем начать идти. Он не торопился, стараясь изо всех сил не трястись. Алекс поднялся примерно на три четверти, когда его поразило неприятное ощущение. Это скручивающее ощущение его живота, готовящегося к восстанию. Он не мог заставить еду оставаться на месте. Она уже поднялась, готовая вот-вот вылиться наружу, хотел он этого или нет. Александр бросился вверх по ступенькам мимо Лафайетта и помчался вперед по коридору. Он повернулся к дверному проему ванной, но когда Гамильтон приблизился к нему, было уже слишком поздно. Его желудок вытолкнул всё содержимое. Алекс смотрел на появившийся из-за него беспорядок в ужасе. Если Вашингтоны не собирались наказывать его до этого, то теперь они наверняка сделают это. Руки мальчика начали дрожать, боже, все его тело дрожало. Он не мог остановиться, ведь напуган до чертиков. Подросток услышал шаги Лафайетта, приближающегося к нему сзади. — Je suis désolé... (Мне очень жаль…) – Алекс немного покраснел. Он посмотрел на этот беспорядок с огромным стыдом. Лафайет посмотрел на лужу, а после повернулся к Гамильтону. — C'est bon, mon ami. Nous allons le nettoyer et vous mettre au lit, d'accord? (Все в порядке, друг мой. Мы вычистим его и приведем в порядок, хорошо?) — Mais qu'en est-il de Martha et George? Ils seront tellement en colère. (Но как насчет Марты и Джорджа? Они сильно разозлятся.) – Алекс выразил беспокойство. — Je connais bien père et mère, ils ne seraient pas fâchés de ça. De plus, nous n'avons pas à leur dire. Cela peut être notre secret. (Я хорошо знаю маму и папу, они бы на это не сердились. Плюс нам не обязательно им об этом рассказывать. Это может быть нашим секретом.) – сказал Лафайет с доброй и яркой улыбкой, украшающей его лицо. Это заставило Алекса немного расслабиться. Он смог заставить себя перестать трястись хоть немного, чтобы последовать за Лафайеттом и позволить себе получить инструкции о том, как помочь убраться. Сразу как они закончили, Жильбер отправил мочалки в лоток для белья. Они прошли по коридору и остановились перед дверью Алекса. — Alex, est-ce que je peut te poser une question? (Алекс, я могу тебя кое о чем спросить?) – сказал Лафайет. — Si tu veux. (Если хочешь.) – пробормотал Алекс. Честно говоря, у него не было настроения отвечать на вопросы, но этот парень помог ему убрать ту рвоту, поэтому Гамильтон чувствовал, что вроде как должен ему. — Pourquoi aviez-vous forcer vous-même à manger? (Почему ты заставил себя есть?) – Лафайет был откровенен в своем вопросе и Алекс не знал, как на это ответить. Как он мог сказать ему о том, что его избивали за малейшие проступки? Алекс разобрался со своими мыслями, выбрав простой, но одновременно осторожный ответ. Он не хотел раскрывать своё прошлое этому светлому человеку. — Je ne voulais pas être irrespectueux. (Я не хотел показаться неуважительным.) – заявил он. Лафайет бросил на парня опечаленный взгляд. Позже немного хмурый взгляд сменил обычную улыбку, которую видел Александр. — Alex, la mère et le père sont gentils. Ils ne penseraient pas que vous êtes irrespectueux si vous ne voulez pas manger. La prochaine fois, soyez honnête avec eux. Ils vont comprendre. (Алекс, мама и папа - хорошие люди. Они не будут думать, что вы неуважительно относитесь к ним, если не хотите есть. В следующий раз будь с ними честен. Они поймут.) – Лафайет легонько похлопал Алекса по плечу и улыбнулся с грустью на лице. – Je vais te laisser te reposer maintenant, d'accord? N'ayez pas peur de venir me chercher si vous avez besoin de quelqu'un. (Я дам тебе отдохнуть сейчас, хорошо? Не бойся меня позвать, если тебе что-то понадобится.) – С этими словами Жильбер ушёл. Алекс открыл свою дверь, толкнув ее. Парень зашёл в комнату так быстро, как только мог. Когда он услышал, как закрылась дверь и щелкнул замок, подросток опустил плечи. Гамильтон подошел к кровати, истощенный и отчаянно нуждающийся в этой единственной вещи. Он плюхнулся на неё и позволил себе провалиться в матрац. Было очень удобно. Он восхищался ощущением мягкости постельного белья, смягчающего вес его тела. Алекс думал о том, какой это был дикий день. Он вспомнил о своей матери и о всём том времени, которое он провёл с ней. Затем он вспомнил ещё кое-что, что предпочел бы забыть. — Мама…? – постарался крикнуть слабый и измученный Алекс. Он пытался вырваться из ее хватки, но был настолько слаб, что не мог двигаться. Они оба были так больны. Лекарства закончилась, и они не могли позволить себе больше. — Мама…? – снова позвал он. Его голова была словно в тумане, но он знал, почему она не отвечала. Алекс открыл глаза и обнял себя. Ему снова хотелось плакать, но он уже слишком много раз делал это сегодня. Вместо этого он сел на кровать и схватил рюкзак. Расстегнув молнию, он начал копаться на дне, пока не нашел точилку для карандашей. У него не было карандаша. У него было только одно применение для точилки. С помощью ногтя он выкрутил уже ослабленные винты из их гнезд. "Я заслуживаю наказания" – убедил себя он, глядя на маленький металлический клинок в своей ладони. Алекс соскользнул с кровати и подошел к двери. Мальчик бросил последний взгляд на лезвие в ладони и быстро сунул руку в карман толстовки. Гамильтон глубоко вздохнул и открыл дверь, толкая её так тихо, как только мог. Он выглянул в зал. Убедившись, что в коридоре никого нет, парень осторожно направился в ванную, стараясь не издавать не издавать лишних звуков. Оказавшись в ванной, он закрыл и запер дверь. Включив свет, посмотрел на себя в зеркало. "Я похож на смерть," – подумал он. Его внешность не была чем-то, чем он гордился. Его лицо было изможденным, волосы были такими же грязными, как и его одежда. Он выглядел таким же оборванным и измученным, как он себя чувствовал. Гамильтон отвел глаза от отражения, вынул лезвие из кармана и положил его на стойку. Мальчик снял толстовку и его взгляд вернулся к отражению. Алекс вздохнул от ассортимента пурпурных, красных и желтых синяков, которые он увидел на груди. Он пристально посмотрел на свои руки. Порезы старые и новые красовались на его предплечьях, наслоенные друг на друга. "Я заслуживаю наказание" – напомнил он себе.