Who Tells Your Story

Потребовалось немного времени и терпения, чтобы выманить Алекса из его укрытия под столом. Лафайетт потратил больше полутора часа, пытаясь удержать Алекса в реальности, пока приемный брат не показался ему достаточно спокойным, чтобы снова заснуть. Алекс делал все возможное, чтобы скрыть свое отчаяние от того, что другой человек увидел его истерику, но он ценил усилия Лафайетта. Когда Гамильтон, наконец, заставил Жильбера согласиться вернуться к себе, он решал написать своей матери, в надежде, что это поможет ему расслабиться. Однако, начал только после того, как трижды убедился в том, что дверь заперта. В аду нет шансов, что кто-то может помочь тебе. Алекс писал и не осознавал, что делает это всю ночь, пока в дверь не постучали. Он проверил часы - «08:30» - и быстро вскочил с кровати, чтобы ответить на стук. Его сердце колотилось, а рука зависла над ручкой. Гамильтон был почти готов открыть её. Он чувствовал, как в горле образовался ком из беспокойства, когда он задавался вопросом, не собираются ли его выгнать из этой семьи? Конечно, они не хотели иметь дело с его ночными криками, это было не то, на что они подписались. Он был уверен, как только дверь откроется, его отошлют обратно. Тем не менее, он думал, что это в его же интересах, встретиться лицом к лицу со страхами и покончить с этим, чем откладывать неизбежное. Итак, Алекс открыл дверь после быстрого «щелчка» замка. Он выглянул в коридор и увидел довольно взволнованного мистера Вашингтона, стоящего в нескольких шагах от него. — Сэр? – Алекс напрягся. Его голос казался слишком тихим и сдержанным даже для него самого. — Алекс, эмм... – начал Джордж. Алекс практически мог чувствовать, как ему трудно не сказать «сын» – Завтрак почти готов. Жильбер еще не встал, я собирался разбудить его. Если хочешь, то можешь принять душ и переодеться. У тебя должно быть достаточно времени для этого. Я положил полотенце и губку для тебя, – договорил Вашингтон, кивнув в сторону ванной. — Да сэр, – Алекс слегка кивнул, подавляя свое удивление тем, что эти люди не только не собираются вышвырнуть его на улицу, но ещё и кормят его после вчерашнего вечера, а также предлагают возможность искупаться. Хотя ему не нравилось, что Джордж будет наедине с Жильбером, в комнате, где обычно происходят плохие вещи. Он знал, что Лафайетт доверяет им, он ярко вспомнил, сколько раз этот мальчик утверждал, что они хорошие люди. Несмотря на это, напряжение в животе убедило его в обратном. По крайней мере, Гамильтон будет держаться поблизости достаточно долго, чтобы следить за мужчиной, пока не убедится, что Вашингтон не сделает ничего плохого. Джордж вернулся в свое ранее взволнованное состояние. Он выглядел так, словно не знал, как продолжить разговор. Мужчина быстро, но неуютно улыбнулся Алексу, прежде чем сказать, поворачиваясь на каблуках: — Можешь идти прямо сейчас, – Алекс не сводил глаз с Джорджа и практически мог видеть дискомфорт, исходящий от мужчины. Алекс может громче, чем нужно, хлопнул дверью ванной, но не зашёл внутрь. Джордж зашёл в комнату к другому приёмному сыну. Гамильтон же спрятался в коридоре, не позволяя себе сводить взгляд с мистера Вашингтона. — Жильбер, сынок, – Джордж нежно встряхнул спящего подростка за плечо. Алекс сузил глаза от прикосновения, его пристальный взгляд наполнился бликами. — Пора вставать, завтрак скоро будет готов. Мне нужно, чтобы ты показал Алексу, как работает душ, – Лафайетт застонал, садясь. — Что у нас на завтрак? – Спросил он вяло. Парень вытащил руки из-под одеяла, интенсивно зевая и потягиваясь. Француз потер глаза и сонно смотрел на Джорджа, а тот ухмыльнулся и поднял брови. — Я смотрю, твой живот, как всегда, просыпается гораздо раньше тебя, – пошутил он, – Давай, сынок. Поднимайся! – сказал мужчина, сильно похлопывая Лафайетта по спине. Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, лишь немного поколебавшись, увидев, что Алекс внимательно наблюдает за ним. Гамильтон позволил себе расслабиться, только когда увидел, что Вашингтон ушёл. — Извини, что заставил тебя меня ждать, mon ami! – Лафайетт сбросил с себя одеяло и встал с кровати. Алекс обернулся. Голос Лафайетта вернул его в реальность. — Ничего страшного, – сказал Гамильтон, отмахнувшись от мыслей о Джордже. Лафайетт снова потянулся. Он прошел мимо Алекса, поэтому мальчик позволив себе отстать, пока они шли по коридору в ванную. Алексу не понравилось его отражение в зеркале. Потребовались все силы, чтобы не отвернуться, когда они вошли. К счастью, Лафайетт, казалось, был слишком сосредоточен на объяснении работы крана и на том, чтобы замечать взгляды, которые Гамильтон постоянно бросал на себя. Александр остался в одиночестве после того, как он улыбнулся и поблагодарил Жильбера за объяснения. Проверив несколько раз дверь, чтобы убедиться, что она действительно заперта, Гамильтон не стал смотреть в зеркало. Он не хотел видеть своё изможденное и эмоционально опустошенное лицо. Алекс не только был лишён сна, все эти переживания совсем вымотали его. Парень держал голову низко и отводил глаза, пока раздевался и принимал водные процедуры...

***

Лафайетт заметил взгляды Гамильтона, то, насколько он истощён. Жильбера беспокоили темные круги, которые и раньше присутствовали на лице Алекса, а сейчас, по-видимому, стали ещё заметнее за ночь. — Mon Dère(Отец), – начал Лафайетт, шагая в сторону столовой, с решимостью в сердце, – могу ли я поговорить с тобой? – спросил он. Джордж отвернулся от сковородки, полной блинов, посмотрев на подростка: — Конечно, сынок, – ответил он, положив лопаточку на стойку, – Что ты хотел обсудить? — Я беспокоюсь за Алекса. Он спал на полу, не переодевшись, и когда я показывал ему душ, он смотрел на себя с очень грустным лицом. Я уверен, что мне не нужно ничего говорить о его криках. Я так волновался, что кто-то причинял ему боль! И… – Лафайетта замолчал, когда Джордж поднял руку. — Сделай глубокий вдох, Жильбер. Нервничая, ты ничем ему не поможешь. Лафайетт начал считать про себя, вдыхая и выдыхая. "Un, deux, trois, quatre, cinq (Один, два, три, четыре, пять)…" – очередной глубокий вдох. – "Six, sept, huit, neuf, dix (Шесть, семь, восемь, девять, десять)…" Когда Лаф закончил и открыл глаза, он посмотрел на Джорджа с обеспокоенным выражением лица. — Я просто хочу помочь ему, – пробормотал Жильбер достаточно громко, чтобы Джордж услышал. Вашингтон с любовью улыбнулся Лафайетту. — И мы сделаем это, сынок. Мы не можем заставить его открыться, он сам должен поверить нам. Но сейчас я хочу, чтобы ты тоже принял душ. Я почти закончил с завтраком, и, думаю, что к тому времени, когда мы начнем есть, ты уже будешь готов к новому дню. Лафайетт улыбнулся и кивнул: — Merci, Dère (Спасибо, пап), – сказал он, прежде убежать по коридору, из которого он ранее вошел. Жильбер решил, что его приёмный отец всё же прав. Он не может навязать помощь Алексу. Необходимо, чтобы Гамильтон сам доверился им. Тем не менее, Лаф не был полностью уверен, как это сделать. Но он попробует. Это было все, что он может сейчас сделать.

***

Алекс закончил принимать душ, однако у него нет одежды, в которую можно было бы переодеться. В итоге Гамильтон надел ту же оборванную одежду, в которой приехал. Он не ожидал никакой необычной реакции на это. Он не был даже уверен, что кто-то заметит это. Алекс, однако, думал о том, чтобы застегнуть кофту и создать иллюзию, что он одет в другую рубашку, но это оказалось абсолютно бессмысленно. Длинный край рубашки выглядывал из-под неё. "Все будет хорошо" – пытался он убедить себя. Гамильтон глубоко вздохнул, повернул ручку и вышел из ванной. Когда он добрался до столовой, Джордж и Лафайетт прекратили дружескую болтовню, чтобы осмотреть его. Они обменялись взглядами друг с другом, и Джордж заговорил первым: — Алекс, – обеспокоенно начал он, – У тебя нет сменной одежды? Александр покраснел от смущения. Он опустил голову, его все еще влажные, но не расчесанные волосы упали по бокам лица. — Нет, сэр, – ответил он. Лафайетт грустно посмотрел на приёмного брата. Их взгляды заставили Алекса неловко переступить, с ноги на ногу, и засунул руки в карманы. Он не хочет, чтобы его жалели. — Хорошо, – начал Джордж, добрая улыбка украсила его лицо. – Тогда это будет наш план на сегодня. Марта должна прийти домой после встречи с сенатором Лоуренсом около десяти. Вероятно, у нее будут дела с какими-то документами, но после этого мы можем… — При всем уважении, сэр, – вмешался Алекс, – С одеждой у меня все в порядке, я бы не хотел тратить ваши деньги. Если бы Лафайетт и Джордж знали его лучше, они бы поняли, что это был его способ сказать, что он не нуждается в их благотворительности. Гамильтон уверен, что в любом случае, его заставят всё это отработать. Однако они не знали Алекса так хорошо. Итак, Джордж, поделившись озадаченным взглядом с Лафайеттом, который уже сидел за столом, снова заговорил: — Сынок, это действительно не проблема. Я вряд ли бы подумал о покупке одежды, если бы это была трата... — Я не ваш сын, – достаточно громко заявил Алекс, – … сэр, – уже тише закончил он, опустив взгляд на кафельный пол в стиле дерева. Джордж напрягся и начал осторожно подбирать слова: — Да… хм… правильно, прости. Я забыл, – Неловкая тишина на мгновение прошла через разговор. Джордж прочистил горло, – Тем не менее, я настаиваю на том, чтобы мы сегодня купили вам одежду. Я бы не был приемным родителем, если бы не обеспечивал тебя необходимыми вещами, не так ли? – Он заставил себя улыбнуться. Гамильтон снова заметил в его взгляде что-то странное. Ему даже показалось, что именно этот взгляд так любит в своём супруге Марта. Алекс подавил свое недовольство словами Вашингтона. — Давайте просто посидим и насладимся уже едой, – выдал Лафайетт, заставив Гамильтона вздрогнуть. Его тон немного восторженный. Слишком очевидно, что он пытается ослабить напряжение в комнате. — Точно. Завтрак готов, так что давайте приступим, да? – добавил Джордж, садясь в кресло. — Да, сэр, – ответил Алекс. Парень решил сесть рядом с Лафайеттом, который с нетерпением глядел на брата. Гамильтон посмотрел на еду, разложенную на столе. "Эти люди действительно любят есть" – подумал он, слегка вздрогнув. — Алекс, – сказал Джордж, – Ты бы хотел, чтобы мы сначала помолились? – спросил мужчина. Александр был удивлен вопросом, сначала не зная, как ответить. Он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Джорджем. Его шокировало, что он даже поинтересовался его мнением на этот счёт. — Все в порядке, это необязательно. Я обычно просто делаю это, не задумываясь. Джордж не смог удержаться от любопытного взгляда, поэтому, Алекс решил, что он, вероятно, должен объяснить: — В нескольких моих приемных семьях все были довольно религиозны, так что я просто перенял эту привычку у них, – прояснил он. Джордж кивнул в понимании. — Да, старые привычки действительно долго умирают, не так ли? – сказал он, потянувшись за блинами. Алекс позволил себе взять достаточно большую для себя порцию, но он всё равно был несколько обеспокоен. Красный виноград, маленький блин, банан и два кусочка бекона. Это не так уж много, но Алексу казалось, что этого достаточно. Он осторожно порезал кусочек пропитанного сиропом блинчика и поднес его ко рту. В тот момент, когда еда коснулась его языка, по позвоночнику Алекса пробежали мурашки. Его рот наполнился слюной, против его воли, и мозг наконец понял, насколько он голоден. Гамильтон закрыл глаза и наслаждался сладким блаженством, которое он почувствовал в тот момент, буквально смаковал вкус, переполняющий его рот. Он невольно застонал, и Лафайетт не смог удержаться от смеха, который не ускользнул от Александра. Подросток открыл глаза и густо покраснел. Алекс убрал вилку от губ и продолжил завтракать как можно тише. Он взглянул на Джорджа в какой-то момент, и на лице мужчины широкая улыбка. Остальная часть трапезы прошла без каких-либо происшествий. Пустая болтовня во время завтрака, наполнившая комнату атмосферой, которую Алекс мог охарактеризовать, как спокойную, даже комфортную. Он и Лафайетт остались и разговаривали за столом, пока Джордж мыл посуду. Алекс узнал, что у Жильбера очень много друзей. Особенно много француз говорил о Томасе и Джоне. К десяти часам утра он уже почти забыл об обещании купить ему одежду.