***
Марта зашла в семейную комнату и увидела, как Александр спит, положив голову на плечо Лафайетта. Она никогда не видела, чтобы Гамильтон чувствовал себя так комфортно рядом с другими людьми. Это было почти преступлением будить его, но она мама, у которой есть работа. — Жильбер, дорогой, ужин готов, – сказала Марта. Француз посмотрел на нее, и она заметила следы слез на его щеках. Ее улыбка исчезла с лица и она спросила с беспокойством. – Что случилось? Лафайетт осторожно вытер лицо, стараясь не двигаться слишком быстро и не разбудить Алекса. — Ничего особенного, я в порядке. – заверил он. Марта нахмурилась. Ей не нравилось видеть слёзы сына. Женщина хотела помочь, чем могла, но это вряд ли то, с чем она может помочь. — А Алекс? – нерешительно спросила она. Лафайетт поджал губы. Он нахмурился от множества эмоций, которые Марта могла разделить. — Я не думаю, что он в порядке, mère. Он рассказал мне не так много вещей, что с ним происходили. И они просто ужасны! Я понимал, что у Алекса не было хорошей жизни, но Марта, я не знал, что всё настолько плохо, – Лафайетт рассеянно потер большой палец, на руке Алекса. Марта почувствовала боль в сердце. – Но я чувствую, что это еще не все. Он только рассказал мне маленький кусочек всего, что с ним происходило, и все же, это уже так больно... Марта хотела подойти и обнять двух подростков, как можно крепче. Однако, эта мысль вылетела из головы, когда Алекс начал шевелиться. Он тихо захныкал, разбивая сердца Марте и Жильберу. — Все в порядке, малыш Алекс. Все в порядке, ты в безопасности, – сказал Лафайетт в попытке успокоить подростка. Гамильтон перестал хныкать, открыв глаза. — Лаф? – спросил он чуть хриплым, после сна, голосом. Алекс потер глаза, приподнимаясь. — Да, mon ami, я здесь, – ответил Жильбер. — Извините, я не хотел засыпать, – сказал Алекс, все еще не в силах полностью проснуться. — Ничего страшного, – отмахнулся француз. Гамильтон на мгновение взглянул на Марту, прежде чем снова сосредоточиться на Лафайетте. Каким-то образом, он чувствовал себя еще более уставшим, чем раньше. — Как долго я спал? – Он спросил, осторожно сползая с колен Лафайетта на подушку рядом с ним. — Недолго. Около пятнадцати минут, – ответил Жильбер. Алекс вытянул руки и расслабился. — Ох, – только и смог вздохнуть он. — Ужин готов, не могли бы вы помыть руки и пойти в столовую? Сегодня очередь Джорджа накрывать на стол, – заговорила Марта. Лафайетт восторженно кивнул, сразу оживившись при упоминании еды. — Конечно, мы сделаем это прямо сейчас, – Лафайетт спрыгнул с дивана, пока Алекс медленно вставал. Марта тепло улыбнулась. — Хорошо, только не задерживайтесь там. "Ещё больше еды..." – подумал Алекс, – "потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому".***
Лафайетт вымыл руки первым. Два мальчика немного поговорили о том, что Алекс пойдёт в школу завтра, и, когда Жильбер закончил, Алекс подошел к раковине. Он молча размышлял, стоит ли закатывать рукава. Только потому, что новый брат знал о его тайне, не значит, что ему нужно было видеть линии на руках. Гамильтон нерешительно приподнял рукава настолько, чтобы обнажить руки, и больше ничего. Лафайетт заметил продуманное движение, но ничего не сделал, для поднятия рукава ещё выше. Он уже заставил Алекса сбежать в прошлый раз, когда он пытался противостоять ему в таких вещах. Жильбер не сможет этого вынести, если всё случится снова. — Тебя что-то беспокоит? – Лафайетт решил спросить вместо того, чтобы как-то напрягать Алекса какими-то утверждениями. Гамильтон сконцентрировался на том, чтобы не промочить рукава, поэтому последнее, чего ожидал Лафайетт, это длинный развёрнутый ответ. — Я очень рад. Я люблю учиться и ходить школу, это единственное, что держит меня в здравом уме. Я хочу пойти в колледж. Если буду хорошо учиться в школе, то смогу это сделать. Лафайетт был немного сконфужен. Он не был уверен, что когда-либо слышал, чтобы Алекс говорил так много. Жильбера очень обрадовало то, что Гамильтон так сильно раскрывался, по крайней мере рядом с ним. Однако он не хотел портить момент, поэтому продолжил разговор без промедления. — Что ты будешь изучать, если поступишь в колледж? – спросил он. Алекс высушивал руки. Он остановился и задумался над вопросом. — Политика. Я, вероятно, специализируюсь в этом. А ещё журналистика, если они позволят мне, – Гамильтон закончил вытирать руки и пошел за Лафайеттом, по коридору. — Джордж был бы очень рад услышать, как ты говоришь это! В конце концов, он сенатор. И если ты останешься с нами, я уверен, что Джордж и Марта заплатят за все, что тебе нужно, – Лафайетт звучал очень уверенно. Алекс посмотрел прямо в глаза парню. — Мне не нужны подачки. Я буду получать стипендию самостоятельно. – Огонь в глазах парня мерцал и бушевал, как в аду. Лафайетт хотел поправить его, объяснить, что это не подачки, но эти страсть и стремление заставили его замолчать. Он ничего не мог сделать, кроме как заглянуть в эти большие карие одинокие глаза, задаваясь вопросом, как Алекс мог раньше скрывать этот огонь? Размышления француза были прерваны, когда они дошли до столовой. Жильбер наблюдал за тем, как Гамильтон медленным движением повернул голову к полу, когда они вошли. И всё. Огонь исчез. В одно мгновение он исчез, как будто его никогда не существовало. Это пробудило в Лафайетте любопытство и готовность увидеть следующую искру, которая возникнет в глазах его маленького брата.***
Ужин проходил относительно спокойно, до сих пор. Алекс принялся рассеянно перебирать еду на своей тарелке. Он тайно сожалел о том, что плачет перед Лафайеттом. Это давило на него тяжелее, чем он предполагал. Он немного поел, но, честно говоря, был не так уж голоден. — Алекс, дорогой, что-то не так? – спросила Марта. — А? – Алекс слегка растерянно посмотрел на нее, – О… Нет, я в порядке, - Он пытался сказать это настолько убедительно, насколько мог. — Если ты не голоден, можешь извиниться и уйти, если хочешь, – спокойно сказал Джордж. Было бы невежливо, если бы он оставил всех здесь. "Что, если они хотят поговорить обо мне, и поэтому они говорят, чтобы я ушел?" – подумал Гамильтон. Он пытался выкинуть эту мысль из головы, как мог. — Нет, всё нормально, – ответил Алекс. Он отправил в рот несколько ложек еды, чтобы очистить тарелку. В неловкой тишине, комнату заполнил звон посуды. Гамильтон не был уверен, что вызвало это напряжение, но ему оно не понравилось. — Итак, завтра ты пойдёшь в школу, – начал Джордж, пытаясь избавиться от неловкости, – Это довольно захватывающе, не правда ли? – У Алекса был полный рот лапши, поэтому он лишь кивнул в ответ. — Жильбер, милый, постарайся помочь Алексу освоиться в школе. Не хотелось бы, чтобы он потерялся в первый день! – Марта сказала это, нежно прикоснувшись к руке Лафайетта. — Конечно, Марта, я помню, каково это быть новичком. По крайней мере, Алексу повезло, у него будет много друзей! – Лафайетт ярко улыбнулся, смотря на Алекса. Это заставило Гамильтона скромно улыбнуться в ответ.***
Ужин, как и следовало ожидать, закончился, и вскоре все отправились спать по своим комнатам. Алекс лежал молча, пытаясь еще раз использовать кровать. Его взгляд устремился на кремово-белый потолок над ним, а мысли всё возвращались к болезненным воспоминаниям. Его мать, та болезнь, его двоюродный брат, тоже пострадавший, ураган, который причинил слишком много боли... Парень перевернулся на бок и глубоко вздохнул. Его глаза открылись и приспособились к, горящему красным, свету будильника. Уже двенадцать... Школа была в восемь часов, а это значит, что ему нужно было вставать в шесть тридцать, чтобы позавтракать, принять душ и поехать в школу. Если он хочет произвести хорошее первое впечатление перед своими учителями, необходимо было уснуть как можно скорее. Он не хотел выглядеть как зомби, хотя постоянно себя так чувствует. Итак, лучше перебраться на пол. Алекс бросил одеяло и подушку, как и прошлой ночью, и лёг на плюшевый ковёр. Он укрылся в одеялом, как будто это была его настоящая кровать. Боже, он не хотел, чтобы его тело было таким, какое оно сейчас. У него вообще не получается оценить мягкую кровать, которой он благословлен. Однако, как бы Алекс ни старался, пол просто подходил ему лучше. "Это потому, что ты этого не заслуживаешь," – В его голове прозвучал глубокий и мужской голос. Он положил подушку на лицо, чтобы заблокировать его. Он не хотел думать о нем. Он не хотел вспоминать о том, какой он грязный. Каким грязным он сделал его. Алекс тихо заплакал, позволяя подушке заглушить его, удушающие, рыдания. "Посмотри, как к тебе относятся, – продолжил голос, – ты ничего не сделал, чтобы заслужить это." Голос потряс Алекса до глубины души. Он больше не мог этого выносить, он должен был наказать себя. Это был единственный способ убедиться, что голос исчезнет. Он сел и положил рюкзак на колени. Его руки дрожали, но это не остановило его. Гамильтон расстегнул молнию на нем, практически не трогая содержимое, пока не нашел точилку для карандашей. Он сунул её в карман и бросился к двери. Быстрым движением он отпер ее и открыл, направляясь в ванную. "Все, чего ты заслуживаешь - это боль," – снова появился голос. Алекс сначала дважды, а потом и трижды, проверил замок и, с тревогой, приподнял свитер со своей руки. На этот раз он даже не удосужился посмотреть в зеркало, он просто направился прямо к правому предплечью. Хныканье, от боли, даже не ощущалось в голове. Алекс опёрся в стену и скатился на пол. "Я заслужил," – повторял он мысленно, словно мантру. Алекс сидел на полу некоторое время, плача и наблюдая, как кровь капает с его руки. Когда голос рассеялся и его голова снова прояснилась, он поднялся и, убрав весь беспорядок, вернулся в свою комнату. Его методы были неортодоксальными, и он знал это. Тем не менее, у него не было других способов справиться с голосом в голове. Той ночью, когда он лёг на своё место, на полу, он погрузился в сон от тяжести мыслей, сокрушающих его. Пока он просто не может бороться с необходимостью отдохнуть.