A Home for Fire: One - Ember

Он был вырван из темноты. Его начали трясти так сильно, что его зубы клацнули вместе, звук звенел в его голове. Сонно моргая, он пошарил вокруг, различая мягкую ткань под своей рукой, где должна была быть гладкая, неподатливая твёрдость плит из песчаника. Яркий свет факела исчез, но, к счастью, в комнате всё ещё сохранялось мягкое оранжевое сияние, окутавшее её тусклым светом. Однако силуэты, которые он смог разглядеть, не соответствовали очертаниям комнаты, которая была почти лишена предметов, за исключением массивного алтаря и бассейна, но теперь в полумраке были видны различные угловатые фигуры разного размера. Его брови нахмурились в недоумении, прежде чем осознание ударило его, нанося ему точный удар шока и ужаса прямо в живот; паника отрезала ему дыхание. Он знал своё окружение, несмотря на то, что не мог как следует его разглядеть, поверхность половиц – огрубевшая от прожитых лет, с ужасными осколками, царапающими его ладонь, когда он во второй раз провёл рукой по полу, чтобы убедиться, – отпечаталась в его мозгу, как и почти все другие воспоминания его юности, вместе с тяжёлым, острым запахом дыма, вползающим в щель под дверью, парящим близко к полу, но медленно, неуклонно, заполняя комнату, пожирая жизненный кислород и выплевывая яд вместо этого. Он вскочил на ноги, но они не были такими сильными, как он привык, сгибаясь под внезапным движением так скоро после пробуждения, и когда он посмотрел вниз, он заметил, что они также не были такими длинными, как обычно. Взгляд на свои руки – крошечные руки с короткими пальцами и без следа шрамов от бесчисленных исследований и приключений – подтвердил его опасения, и с криком, больше похожим на рыдание, чем на крик, он снова упал на колени. Старые деревянные балки, из которых состоял дом, зловеще скрипели и трещали, оранжевое зарево становилось всё ярче, дым – всё гуще и темнее. Его голова резко повернулась в поисках пути к спасению, знакомый взмах белокурых локонов после этого движения исчез, сделав то, чего он уже боялся, ещё более очевидным. Он был Сабо, ему было десять лет, и он был пойман в ловушку на чердаке старого склада в доках Гоа после того, как он только что попытался сбежать из своего семейного благородного дома в первый раз в своей молодой жизни. Чердак казался идеальным убежищем, где можно было провести ночь, укрывшись от ужасных тяжёлых осенних дождей и пронизывающих ветров, проносящихся по улицам города. Ночь обещала быть одинокой, но уютной, поскольку он подумал о том, чтобы взять одно из тёплых одеял из своей комнаты, которое он завернул вокруг себя после того, как лег на самое мягкое место, которое он смог найти на полу. Его маленький рюкзак, лишённый роскошного комфорта пуховой подушки, но вместо этого пахнущий свободой и отбрасывающий ожидания, служил подушкой. Фантазируя о многочисленных историях отважных исследователей, которые он прочитал в тех многочисленных книгах, которые были у него дома и которые он должен был оставить позади, его глаза становились всё тяжелее с каждой минутой, пока он, наконец, не погрузился в глубокий сон. Его последняя мысль перед тем, как уплыть, была полна облегчения. Он сбежал из своей позолоченной клетки. Сон его длился недолго, хотя ему повезло, что он вообще проснулся, иначе он бы просто задохнулся, оставив своё безжизненное тело как корм для ненасытного пламени. От него не осталось бы и следа. Кашель сотряс его легкие, и внезапно возможность мирно умереть во сне показалась ему гораздо более привлекательным вариантом, чем сгореть заживо. Пламя гневно ревело за дверью на чердак, роковой звук смешивался с оглушительным всплеском адреналина, плеск крови наполнял его уши. Сабо отшатнулся назад, бросив взгляд на окно, которое, как он знал, было единственным путём к спасению или, по крайней мере, спасению от смерти в агонии, потому что прыжок с этой высоты тоже означал бы его смерть, он был уверен. Слёзы наполнили его глаза, и он моргнул, чтобы сдержать их, но дым не позволил ему этого сделать. Ещё один кашель потряс его, когда пламя начало лизать дальнюю стену, и через мгновение она была охвачена огнём. Жар был огромным и почти осязаемым, приближаясь к нему спереди и сверху. Громкий стон сверху заставил его подойти поближе к окну, и он с ужасом увидел, что мощные балки крыши почти полностью охвачены огнём. Инстинкты подсказали ему, когда он повернулся, чтобы успеть вовремя добраться до окна, что с громким, как гром, треском рухнула крыша. Тяжёлое горящее дерево ударило его, боль вдоль левого бока стала обжигающе горячей и ослепительно белой. Сабо закричал, корчась на полу, размахивая руками, не видя, не слыша и не чувствуя ничего, кроме огня, пожиравшего его кожу, плоть и кости. Он умрёт здесь, наверху; умрёт, и никто не узнает, что он умер. Крик вырвался из его горла, но этот не был полон боли, как все предыдущие. Нет, этот был наполнен яростью и сопротивлением, а также отказом позволить своей жизни закончиться вот так. У Сабо был только вкус свободы, но её чистый, вызывающий привыкание аромат всё ещё был силён на его языке, прогоняя кислотную горечь дыма костра во рту, изгоняя умопомрачительную боль. Он похлопал себя по левой щеке, перекатился по полу, чтобы погасить огонь, пожиравший его одежду, не обращая внимания на тошнотворно сладкий запах собственной обожжённой кожи, заполнивший ноздри, и начал наполовину ползти, наполовину тащить своё маленькое тело по полу к окну. Он не умрёт здесь. За этим окном был мир, полный тайн, и до сих пор он не видел ничего, кроме того, что лежало в пределах города, и его опыт состоял только из того, что его родители заставили его сделать. Его подсознание было заполнено воспоминаниями, которые он скорее бы стёр. Стиснув зубы, он продолжал идти, понимая, что боль, которую он отчаянно пытался игнорировать, и недостаток кислорода могут в любой момент заставить его потерять сознание. Ещё один боевой клич сорвался с его губ, глаза защипало, они наполнились слезами, когда вокруг него вспыхнул пылающий хаос. Если АД и существовал, то это был именно он. Он знал, что пламя больше не пожирает его тело, но жара на чердаке была такой сильной, что казалось, будто оно всё ещё там, и каждый неглубокий вдох был подобен вдыханию жидкого огня, сжигающего его изнутри. Деревянная конструкция здания снова заскрипела, затрещала и застонала, задрожав, когда одна из его сторон поддалась и упала на землю. Пальцы Сабо цеплялись за половицы, его руки протестующе кричали, когда они тащили его вперёд. Лицо напрягалось, корчилось от боли, пальцы ног упирались в дрожащую землю, всё дальше и дальше. Облако дыма окутало его, когда другая часть рухнула, и его глаза расширились от ужаса. От этого никуда не деться, ему нужно было дышать, но если бы он это сделал… Он сделал глубокий вдох, прежде чем по-настоящему это заметил, рефлекс был слишком сильным и подавляющим, его невозможно было подавить. Ядовитый, горький воздух наполнил его рот – жалящий, кусающий – и был втянут в его горло, глубоко в его тело, с расширением его легких. Он корчился в конвульсиях, теперь уже на четвереньках, задыхаясь и задыхаясь, прежде чем выплюнуть воду. Жара исчезла, как и шум, и пылающая буря больше не бушевала вокруг него. Вместо этого не было ничего, кроме тишины и ровного капанья. Сон. Это был всего лишь сон. Слабая усталая улыбка тронула уголки его губ, прежде чем очередной хриплый кашель заставил их разомкнуться. Он позволил этому случиться, не сопротивляясь, и когда приступ прошёл, он сделал пару глубоких, задыхающихся вдохов, чтобы успокоить рисунок своих легких, жадно глотая столь необходимый кислород, прежде чем сесть на пятки и прислониться лбом к плиткам. Даже если эти образы были частью сна, который он видел много раз, они никогда не были такими яркими прежде. И это было бы ложью, если бы он отрицал, что не верил, что это реально, что он действительно был пойман в ловушку на том чердаке снова и собирается сгореть в огне. И даже сейчас его левый бок, где кожа была покрыта шрамами от ожогов, неприятно жалил последствия того воображаемого пламени, которое пожирало его, несмотря на холодную ткань промокшей одежды, прилипшей к нему. Его легкие всё ещё горели огнём, напрягаясь с каждым вдохом, но для этого, по крайней мере, у него было объяснение. Череда событий, происшедших до того, как он имел удовольствие вновь пережить самое страшное своё воспоминание, вернулась внезапно и без всякого внимания к его измученному уму и телу. Столь великолепное лицо, вызывающее в воображении образ своей красоты, было легко изобразить, тогда как воплотить его совершенство в действительных словах оказалось бы невозможно. И эти глаза, цвета антрацита… Именно в тот момент, когда его взгляд встретился с Богом Огня, боль вернулась, и он упал в воду бассейна. Всё ещё согнувшись, он некоторое время смотрел в пол, собираясь с мыслями или, скорее, не решаясь поднять глаза и столкнуться с необъяснимым так скоро после того, как ему удалось избежать кошмара. Но было очевидно, что он выбрался из бассейна не один, и его логика настаивала на том, что существовал только один вариант относительно того, кто спас его. Поэтому, сделав ещё один вдох и приготовившись к тому, что его мир безвозвратно изменится, он медленно встал на дрожащие ноги и повернулся. Мужчина стоял в паре метров от него, сильные, но приятно тонкие руки скрещены на широкой, почти полностью обнажённой груди, ноги твёрдо стоят на земле. Вся его поза излучала уверенность, и это ощущение только усиливалось от того, как он держал голову, слегка вздернув подбородок и устремив на Сабо блестящие серые глаза. Влажные эбеновые волны висели тяжёлыми от влаги, прилипая к его лбу и щекам, клочья воды из бассейна стекали вниз, следуя тонко вылепленным линиям его прекрасного лица. Он действительно был потрясающе красив, теперь даже больше, чем тогда, когда Сабо нашёл его, крепко спящего в глубине своего водянистого места отдыха. Его влажная, безупречная кожа, которая блестела в тёплом свете, поднималась и опускалась с каждым изгибом хорошо развитой мускулатуры и угловатой формой костей, проглядывающих сквозь неё. Основными предметами его одежды были девственно-белая поясная ткань, застёгнутая сбоку и удерживаемая на месте малиновым поясом и изящно выполненным, инкрустированным драгоценными камнями золотым поясом, а также второй пояс другого оттенка белого цвета, обмотанный вокруг верхней части его тела. На его руках и ногах сверкали и переливались драгоценности всех видов, все они были сделаны из чистого золота; некоторые из них были простыми тонкими лентами, в то время как другие были выбиты в сложные формы пламени и держали сапфиры, изумруды и рубины всех размеров и огранки. Все его ожерелья тоже были сделаны из золота, кроме одного, которое состояло из ряда простых красных бусинок на шнурке, и пары золотых серёжек с кольцами, сиявших между его чёрными волнами. Даже если бы Сабо не знал, кто этот человек на самом деле, он всё равно поверил бы, что тот спустился с небес, ибо столь ошеломляющая и безупречная внешность просто обязана была находиться вне этого мира. В некотором смысле его безупречная внешность напомнила Сабо коллекцию мраморных статуй, которые он однажды видел в музее Королевства Гоа, все они были изображениями древних богов давно исчезнувшей культуры, вырезанных опытными руками. Однако он был уверен, что ни одна пара рук не была достаточно умелой, чтобы выманить копию человека перед ним из глыбы мрамора, даже руки мастеров скульпторов старых времён, которые были настолько прекрасны, насколько возвышенны, насколько идеальны. Взгляд Сабо уловил какое-то колеблющееся движение, и он недоумённо нахмурился. На какое-то мгновение ему показалось, что он увидел огненную линию, мелькнувшую поперёк груди мужчины, но это был всего лишь пояс, мерцающий разными цветами, по случайному совпадению – пламенем. Потому что ткань так не двигалась. Так ведь? Но тогда человек, пристально наблюдавший за ним, тоже не был обычным человеком. И если у Сабо и оставалось хоть малейшее сомнение в том, что он действительно существо из Шандийского фольклора, то оно рассеялось в одно мгновение, когда он заметил несомненное сходство между формой украшения Бога Огня и символами, вырезанными на стенах комнаты, а также предметами, разбросанными повсюду. Пламя. Огонь. Единственное настоящее пламя в комнате, то самое, которое он принёс с собой, снова зашипело, но на этот раз оно не было ни нетерпеливым, ни возбуждённым, а просто угрожающим, как шипящая змея, готовая ударить свою добычу. У него внезапно пересохло в горле, как будто он пробежал несколько миль без единой капли воды, поэтому он сглотнул, но это было очень напряжённое действие, и ощущение жжения осталось. Сабо прочистил горло. Единожды. Дважды. Но с этим ничего нельзя было поделать. Пот струился по его виску, и только тогда он заметил, как много его уже скопилось на лбу, и не только там. Когда он поднёс руку к шее, под кончиками пальцев оказалась скользкая кожа, и при следующем вдохе сухой горячий воздух наполнил его лёгкие. Это неприятно напомнило ему о его первом пребывании в алебастровой пустыне, просто когда он жаждал воды, у его бёдер стояла фляжка. Но сейчас… С тяжёлым вздохом его голова повернулась в сторону бассейна. К этому времени он уже так сильно хотел пить, что с радостью выбил бы из мутной воды трёхдневной давности лужи на главной дороге Королевства Гоа, невзирая на последствия. Но его тело не двигалось, или, по крайней мере, конечности сопротивлялись его приказам, потому что повернуть голову назад к Богу Огня, бесстрашно стоящему на том же месте, что и раньше, не представляло никакой проблемы. За это короткое мгновение температура в комнате повысилась, жара стала невыносимой, даже хуже, чем в пустыне. Глаза Сабо встретились с глазами Бога Огня, человека, которого, казалось, не беспокоила жара. Он выглядел совершенно невозмутимым, как будто прохладный ветерок кружил по комнате прямо там, где он стоял. На мгновение понимание прогнало обжигающий жар из каждого уголка его тела, когда он был вылит на его голову, как ведро, наполненное ледяной водой. Неужели он действительно верил, что сможет выйти из этой ситуации невредимым? Он стиснул зубы, и по его коже пробежала дрожь. Затем дыхание стало почти невозможным, воздух, который он вдыхал, обжигал его язык, горло, поглощая его изнутри, а также наоборот, и присутствие Бога Огня стало ощутимым в интенсивности жара, наполняющего комнату, давящего на плечи Сабо, сокрушающего его. Комната была слишком мала, чтобы вместить такую огромную ауру. Шрам Сабо начал пульсировать. Отметина, которую огонь оставил на нём, ожила, как будто это было чужеродное существо, которое цеплялось за его тело в течение многих лет, только притворяясь мёртвым, ожидая шанса, наконец, поглотить его и закончить то, что когда-то началось. Со всех сторон на него давили невидимые стены жара, и это вместе с болью от шрама возвращало его к тому сну, который он только что видел. К тому аду, из которого он бежал, или так ему казалось. Как оказалось, он просто споткнулся и вошёл на следующий уровень. Однако от этого никуда не деться. Это была реальность. Пламя не забывало, что он принадлежит ему, и оно пришло, чтобы положить конец своей ужасной задаче и в то же время наказать его за непристойность, за дерзость. Растения и животные джунглей были достаточно мудры, чтобы держаться подальше от этого места. Они знали, какая судьба постигнет их, если они перейдут на территорию Бога Огня. Но простого перехода через границу оказалось недостаточно. Нет, жажда больше у Сабо никогда не утолялась, поэтому, конечно же, он должен был идти глубже, пока не нашёл священное место упокоения. И в момент чистого безумия он пробрался через воды бассейна, чтобы разбудить Бога Огня из его сна. Ему, как никому другому, следовало бы знать об опасностях, возникающих при игре с огнём. Он был непостоянен, капризен, разрушение лежало в самой его природе. Его ужасающая сила едва поддавалась укрощению, поглощая яростно и без разбора, оставляя после себя только опустошение. Печальное состояние древнего города промелькнуло в его сознании, но быстро уступило место ещё более ужасному сценарию: его семья, его коллеги, спящие невинно, не подозревая об опасностях, нависших внутри этих стен, обречённые на гибель, назначенную им Сабо. Пощадит ли их Бог, если он, преступник, бросится перед ним на землю и будет молить о пощаде? Успокоит ли это его? Он попытался найти ответ в глубоких серых глазах Бога Огня, которые продолжали смотреть на него с тем же любопытством, но немного настороженно. Сердце Сабо набрало скорость, тяжело стуча в груди, отдаваясь эхом в голове и горле, но он был не в состоянии глубоко дышать, чтобы обеспечить необходимый кислород. Его зрение затуманилось, пот заливал глаза. Потом зрачки снова смогли сфокусироваться. Он мог сгореть в любую минуту, так что ему, по крайней мере, нужно было сделать попытку умолять о пощаде своих друзей. Его потрескавшиеся губы приоткрылись, и он приготовился упасть на колени, но тут человек моргнул, и Сабо, пошатываясь, шагнул вперёд, едва успев взять в себя в руки, глубоко вздохнул, словно он только что вынырнул из бездонного океана, а лёгкие требовали наполнения. Всё напряжение испарилось, тлеющий воздух, угрожавший сожрать его заживо, вдруг снова стал прохладным и влажным, и от него остались только следы его напряжённо бьющегося сердца и плёнка пота, цепко прилипшая к коже. Инстинктивно он проверил свои голые предплечья и кисти на предмет волдырей, но ничего не нашёл. Он был в полном порядке. - Так ты действительно человек. Он вскинул голову, уставившись на Бога Огня широко раскрытыми глазами. Неужели он заговорил? Сейчас Сабо не настолько доверял своему мозгу, тот мог поддразнить его очередной иллюзией. - А ты кто такой? На этот раз он видел, как губы человека шевелятся в соответствии с его словами, но был слишком захвачен низким мелодичным звуком голоса Бога Огня, чтобы сосредоточиться на настоящем вопросе. Мягкий и звучный, но достаточно чёткий, чтобы проникнуть в самый дальний угол комнаты. Это был тот самый голос, который был так приятен для ушей, что хотелось услышать его ещё больше, и каждое слово, произнесённое его тёплым бархатным баритоном, ещё больше захватывало ум; нежная ласка к мозгу, но в то же время сильно опьяняющая, она даже вызывала привыкание. Угроза смерти прозвучала бы так же сладко, как признание в любви. Это был голос, которым можно было править миром. Бог Огня зашевелился, склонив голову набок, и это движение сопровождалось воздушным неровным кольцом бесчисленных крошечных золотых предметов, соприкасающихся друг с другом, звучащих так, словно тысячи маленьких колокольчиков ветра только что пробудились от лёгкого ветерка вдалеке. Это был приятный звук, почти успокаивающий, и Сабо больше не чувствовал себя незваным гостем. Теперь он был желанным гостем, его присутствие было приятно. Он обуздал свои блуждающие мысли и сумел вспомнить вопрос, который был обращён к нему. Но когда он попытался заговорить, из его горла вырвались только хриплые слоги, а голос пропадал после всей суматохи и забвения, после воды, которую он проглотил, и после обжигающе горячего воздуха, которым он дышал. Он прочистил горло, но из этого ничего не вышло. Поэтому, бросив извиняющийся взгляд на Бога Огня, он наклонился и поднял с пола золотую чашу, наполнив её водой из бассейна. И поспешно проглотил её, не заботясь о вкусе или о том, что за этим последует. Только теперь, когда вода попала ему в горло, он почувствовал, как сильно хочет пить, и после того, как выпил первую чашку, наполнил её во второй раз, жадно желая ещё. Всё это время Бог Огня наблюдал за ним, и его глаза весело сверкали. Когда Сабо закончил, он вытер рот рукой и поставил чашку, прежде чем снова встать на ноги. Он прочистил горло и сказал: - Я Сабо. Исследователь из Королевства Гоа. - Сабо, – Бог Огня попробовал его имя на язык, и Сабо сразу же понравилось, как он прозвучало, срываясь с губ мужчины: просто, без осуждения, наблюдения, ничего больше. Его взгляд снова скользнул по внешнему виду Сабо – всё ещё мокрая рубашка прилипла к его фигуре, так же как и брюки, рукава и штанины были закатаны, блеск пота на его коже, его спутанные волосы – кратко, но не упуская деталей. Затем оно снова легло на его лицо, в глазах больше не было осторожности, только любопытство. - Я – Эйс, – сказал он небрежно. Сабо удивлённо моргнул. - Эйс? Это… Тебя так зовут? – его слова были пронизаны недоверием. Бог Огня помолчал, задумчиво склонив голову набок. - Так и есть. Разве это не принято среди людей? Ты дал мне своё имя, а я тебе своё. - Хм. Да, это так, – сказал Сабо довольно невнятно. – Я просто не ожидал этого, наверное. - Чтобы я назвал тебе своё имя? – спросил Эйс, сдвинув брови в явном замешательстве. - Нет-нет. Скорее само имя, но, конечно же, у Вас есть имя. Эйс снова промолчал, размышляя о том, что сказал Сабо, прежде чем лёгкая улыбка тронула его губы. Это было чудесное зрелище, несмотря на смутность эмоций. И Сабо задался вопросом, какое впечатление произвела бы настоящая и широкая улыбка, если бы намёка на неё было достаточно, чтобы заставить его почувствовать лёгкое головокружение. Это было странное ощущение, так быстро возникшее после того, как он испугался за свою жизнь, за жизнь своих родных и друзей; на мгновение ему показалось, что он вот-вот вспыхнет ярким пламенем, а в следующий миг совершенно другой жар охватил его щёки. - «Это вовсе не грандиозно», это то, что ты пытаешься сказать? Может быть, потому что я Бог Огня, ты ожидал чего-то более пугающего? – Сабо неуверенно кивнул. – Я думаю, у меня есть эти титулы. Но Эйс – имя, которое дала мне моя мать. Я думал, что так будет проще, – его улыбка стала ещё шире, когда он опустил руки, теряя свою неприступную позу. Он начал грациозно приближаться, каждый шаг сопровождался звуком колокольчиков ветра, снова резонирующих в тишине комнаты, убаюкивая Сабо в мирное оцепенение. Оставшееся напряжение ослабляло его конечности, освобождая место для глубокого чувства беззаботности, которое действовало как приглушающее одеяло, окутывающее его разум. - Послушай, Сабо, – начал Эйс. Его чарующий голос усиливал чарующий резонанс, исходящий от его драгоценностей. Его босые ноги тихо ступали по гладким плиткам песчаника. – Сколько времени прошло? - А? Сколько… Прошло времени? - Да. С тех пор, как я заснул, – Эйс на мгновение замер, оценивая состояние комнаты беглым взглядом. Его дружелюбное выражение исчезло лишь на мгновение, прежде чем оно снова стало на своё место. – Потому что эта комната выглядит так, будто не прошло и дня. Сабо осмелился подражать Эйсу, также бегло осмотрев комнату, хотя сама она была не столько проблемой, сколько состояние всего храма и разрушенного города. Сам Бог и эта комната выглядели так, как будто их мир нарушен только недавно. Однако если Сабо правильно помнил эту легенду, то Бог Огня заснул давно. - Судя по рассказам, с тех пор прошло почти восемьсот лет. Слова, слетевшие с губ, звучали сюрреалистично, но в то же время не звучали совсем. И там, где человек, по крайней мере, был бы расстроен новостью о том, что проспал почти тысячелетие, Эйс не беспокоился ни в малейшей степени. До сих пор его, казалось, ничто не беспокоило: ни внешность Сабо, ни тот факт, что он всё ещё выглядел так, словно был в самом расцвете молодости, хотя на самом деле это было не так. Но тогда что Сабо знает о богах? Он не был религиозным человеком или, скорее, никогда не интересовался этим, если это не связано с его экспедициями и историческими, и также культурными интересами. Во время своих путешествий он встречал так много верований всех видов и основ, некоторые из которых сильно отличались, в то время как другие показывали большое количество сходств. Естественно, у него были оговорки в отношении богов и высших сил, и его инстинктивное желание подвергнуть сомнению особенности этого мира, потребность докопаться до сути вещей, раскрыть тайны, также оказывались на пути принятия той или иной веры или религии. Теперь, однако, он столкнулся с последствиями решения ещё одной древней загадки, но на это раз вместо того, чтобы ответить на свои вопросы, он остался с тысячей новых и мировоззрением, перевёрнутым с ног на голову. - Сказки, да? – сказал Эйс, обращаясь больше к самому себе, чем к кому-либо ещё. В уголках его глаз появились весёлые морщинки, на щеках появились ямочки. Какое прекрасное зрелище он представлял собой: его безупречная гладкая кожа сияла в свете факелов, на ней блестели капельки воды из бассейна, словно он только что вышел из моря крошечных бриллиантов, веснушки, рассыпанные по переносице и идеальному изгибу скул, придавали ему мальчишеский вид, что ничуть не уменьшало его неземной вид. – Но даже при том, что истории всё таки были, прошло восемьсот лет, прежде чем кто-то пришёл и разбудил меня. - Ты не мог проснуться сам? – это было скорее предположение, чем вопрос; однако Сабо совсем забыл об этом, когда Эйс остановился прямо перед ним, и ясный звук его украшений прекратился. Он был слишком занят наблюдением за Эйсом и погружением своего разума в этот звук, чтобы обращать внимание на то, как близко он подобрался, и теперь между ними почти не осталось пространства. Нежное тепло пробиралось под влажную одежду Сабо, пронизывая его кожу, достигая каждого уголка, каждой клеточки, поднимаясь к щекам, кончикам ушей и пальцам рук, ног, наполняя его сердце. Это было мягкое тепло прирученного огня – проходной костёр, сдерживающий ночные страхи в чужом незнакомом месте, пламя, потрескивающее в очаге дома, превращающее самую неудобную комнату в дом, безопасное убежище, огонь, защищающий жизнь от холода. Каким бы двусмысленным ни был огонь, каким бы жестоким он ни казался снаружи, он был поистине питательным элементом. Дыхание Сабо было ровным и спокойным, глубоким, наполняющим лёгкие воздухом; уникальный запах Эйса заполнил его нос. От него пахло чистой жизнью и бодрящим, чистым горным воздухом. Этот аромат неожиданно остыл, контрастируя с жаром, исходящим от его тела, который очистил разум Сабо и укрепил его дальше, его сердцебиение было сильным и устойчивым в груди. Когда в последний раз он чувствовал себя таким живым и в тоже время таким спокойным? - Мы не чужие, – сказал Эйс тихим голосом, почти шёпотом, и поднял руку, убирая влажные золотистые локоны со лба Сабо. Кончики пальцев скользнули по его коже, прежде чем он убрал локон за ухо. Эйс нежно провёл пальцем по линии подбородка Сабо, а затем обхватил его щёку. Его большой палец погладил обнажённую шрамовую ткань, покрывающую левую сторону лица Сабо почти благоговейно, преданно – извиняющее. – Потому что мне кажется, что мы уже встречались раньше, – его слова были лишь шёпотом; улыбка, искривившая уголки его прекрасных губ всего несколько секунд назад, исчезла, сменившись печальной тенью, омрачившей его возвышенные черты. Была ли это та тень или покалывание, внезапно вернувшееся к шраму Сабо, которое разрушило чары, он не знал. Но с пугающей ясностью воспоминание о той роковой ужасающей ночи – живость её мимолётных образов усилилась вдесятеро из-за его самого последнего кошмара – вырвало его из оцепенения, и с почти сильным рывком он отстранился и отшагнул назад. И снова Эйс не был удивлён, и он не пошёл за ним, но наблюдал, как Сабо изо всех сил пытался найти своё местоположение, на мгновение ошеломлённый множеством ощущений всех видов и цветов. Дрожащие пальцы Сабо нашли край алтаря, и он использовал твёрдый блок песчаника, чтобы успокоиться, прислонившись к нему и приводя свои мысли в порядок. Он обвёл взглядом комнату, главным образом для того, чтобы удержаться от возвращения к Эйсу, но насколько он мог видеть, ничего не изменилось. - Я не хотел тебя пугать, – сказал Эйс таким тоном, как будто действительно так думал, мудро решив остаться там, где он был – в паре шагов от Сабо. - Ты и не знал, – с излишней готовностью ответил Сабо, ища выход, через который он вошёл в комнату, нахмурившись в замешательстве, когда не смог его найти. - Ты же кричал. Он начал было пересекать комнату в том направлении, где, как он был уверен, должен быть выход, но слова Эйса заставили его остановиться и обернуться. - Кричал? - Да. Когда я вытащил тебя из воды, ты начал кричать. - Ты вытащил меня из воды? Эйс кивнул. - Я так и сделал. Сначала я подумал, что ты кричишь из-за тряски земли, но даже когда всё закончилось, ты не остановился. - Земля тряслась? Вы хотите сказать, что было землетрясение? Эйс снова кивнул, и Сабо оглянулся через плечо, на то место, где должен был быть выход. Ноющее чувство страха грызло его изнутри. - Пожалуйста, нет, – прошептал он и, не обращая внимания на Эйса, быстро зашагал к стене. Его плоские ладони соприкоснулись с твёрдыми неподатливыми глыбами песчаника, когда он нащупал ключ к разгадке того, что произошло. Он всё ещё помнил угол, под которым вошёл в комнату, и первый вид, который открылся ему на эту комнату. Выход должен быть здесь, он был уверен. В панике, он вертел головой из стороны в сторону в отчаянном поиске намёка на дверь. Должен же быть хоть один. - Тебе что, приснился кошмар? – спокойно спросил Эйс, очевидно не обращая внимания на растущую панику Сабо, наблюдая, как тот начал стучать по равномерно огранённым камням. Сабо не обращал на него внимания, главным образом потому, что кровь, бурлящая в его жилах, подгоняемая постепенно ускоряющимся сердцебиением, сделала его глухим ко всему, кроме глухого звука, указывающего на то, что он нашёл то, что искал. Он стучал, стучал и вдруг оживился. Он постучал ещё раз, просто чтобы убедиться, а затем сделал шаг назад, чтобы рассмотреть то, что теперь преграждало ему путь к выходу. Если бы он присмотрелся внимательнее, то смог бы проследить за краями каменной стены. С решимостью укрепляя свои мускулы, он напрягся и толкнул её. Ничего. Он толкнул сильнее, голые пальцы ног зарывались в небольшие промежутки между плитками песчаника, пока его голые подошвы не заскользили по гладкой поверхности. Вовремя спохватившись, он выругался себе под нос и снова уставился на стену, скрежеща зубами от разочарования. На этот раз он толкнул её плечом, стараясь не поскользнуться снова, но так же, как и раньше, его усилия были тщетны. Не было ни малейшего шороха тяжёлого камня, волочащегося по полу, ни малейшего намёка на то, что стена рушится. Он облизнул губы языком, испытывая искушение ударить кулаками по тяжёлым камням, но понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет, вместо этого он позволил им дрожать в закипающем гневе, в его тупые ногти глубоко впились в ладони, когда он смотрел на непреодолимое препятствие, вставшее между ним и его свободой. Но вскоре его внимание переключилось на что-то другое, когда он услышал, что Эйс снова зашевелился, и его драгоценности произвели этот очаровательный звон, не только выдав, что он двигается, но и – по крайней мере, для острых ушей Сабо – куда он направляется. И так случилось, что именно там сейчас стоял Сабо. К страху, уютно поселившемуся у него в животе, примешалось чувство тревоги. - Сабо, – сказал Эйс, и Сабо надеялся, что звук, который издало его горло, когда он с трудом сглотнул, был не таким громким, как он звучал у него в голове. Хотя неприятные воспоминания заставили его насторожиться. Как только Эйс снова произнёс его имя, он почувствовал облегчение. – Что ты там делаешь? Плечи Сабо поникли. Он был не единственным пленником в этой комнате, просто казалось, что Эйс ещё не осознал серьёзность их обстоятельств, и теперь он был тем, кто скажет Богу Огня, что после того, как он сбежал из своей водяной тюрьмы и восьмисотлетнего сна, он снова был заперт. Эта мысль была не совсем приятной. Но потом ему пришла в голову иная мысль. Что, если Эйс оставался спокойным, потому что эта дверь не представляла для него никакой угрозы? Сабо склонил голову набок, искоса поглядывая на Эйса. - Вход, через который я вошёл в комнату, заблокирован, – объяснил он. Эйс перевёл взгляд с него на стену, на которую они оба теперь смотрели, вытянув шею, чтобы видеть всё до самого верха. - Дверь закрылась во время землетрясения, – сказал он всё ещё невозмутимо и поднял свои длинные тонкие пальцы, чтобы почувствовать стену, прежде чем прижать ладонь к ней. В атмосфере, которую Сабо без труда уловил, произошёл сдвиг, и более ранний сценарий всё ещё присутствовал в его голове. Однако на этот раз напряжение, угроза и враждебность не были направлены на него; не было никакого горячего воздуха, наполняющего его лёгкие, когда он дышал и обжигал тем самым ноздри, никакого сердца, готового вырваться, никакой почти загоревшейся кожи. На другом конце комнаты факел шипел в ответ. Его пламя мерцало, отбрасывая извивающиеся тени. Сабо чуть не вскрикнул от удивления, когда из руки Эйса полетели искры, зловеще громко потрескивая в огромном пространстве комнаты. Затем его глаза расширились, одновременно с удивлением и надеждой, прежде чем всё снова стало нормальным, и Эйс снова опустил руку, уставившись на свою ладонь. Впервые что-то похожее на недовольство и беспокойство застыло на его лице. Очевидно, он был недоволен результатом. Сабо затаил дыхание и смотрел, как Эйс втягивает нижнюю губу, чтобы пожевать её в явном раздражении. Более совершенного проявления манерности просто не могло быть. Человеческая манера поведения. Следующий вдох Сабо резко сорвался с его губ от его молчаливого предположения, и Эйс резко повернулся к нему. Его серые глаза нашли Сабо, предупреждение вспыхнуло в них. Они смотрели друг на друга секунду или две, пока Эйс не повернулся, чтобы снова посмотреть на твёрдую стену. Его поза внезапно перестала быть прямой и уверенной. Последовала слабая улыбка, но Сабо не осмелился заговорить. - Я надеялся, что это просто дурной сон, – сказал он ровным, лишённым эмоций голосом, лишённым всей своей прежней силы и гладкости. Как будто он только что смирился с какой-то неизвестной судьбой. Он довольно долго молчал, и Сабо спросил: - Закрытая дверь? – хотя он уже знал ответ на свой вопрос. Было что-то мрачное в горбатой спине Эйса, что было намного хуже, чем быть пойманным в ловушку в этой комнате – как бы ужасно это ни было. Бледная улыбка Эйса стала ещё шире. Она добралась до его глаз, затуманив их печалью. - Причина моего пребывания здесь. То, что случилось в тот день. Голос Эйса был таким тихим, что Сабо не был уверен, говорит ли он с ним или с самим собой. - А что случилось в тот день? – спросил он, хотя прекрасно помнил легенду о столкновении огня и тьмы. Они говорили об этом, сидя вокруг костра во время раннего ужина и сидя в своих высоких палатках. Каждый добавлял какую-то информацию, которую слышали. Робин и Уиппер были самыми знающими из них. Но, в конце концов, это была всего лишь легенда. Человеческое объяснение того, что произошло в тот день, искажённое и скрытое веками, и в конечном итоге забытое большинством. Эйс вздохнул и повернулся лицом к алтарю. Глаза его видели, но не то, что видел Сабо, погруженный в воспоминания. Даже его мрачная улыбка исчезла. - Я могу вытащить нас отсюда, – просто заявил он, уставившись в никуда на небольшое количество времени. Сабо оживился, снова облизнув губы кончиком языка. - А ты можешь? - Могу, – повисла небольшая пауза. Сабо придвинулся поближе. – Но ты же знаешь, как это работает – с богами и желаниями, которые они исполняют. Сабо перевёл взгляд с алтаря на профиль Эйса. - Ты хочешь что-то взамен за свою помощь. Что-то вроде подношения? А что он должен был дать? Что же это было такое, что люди обычно давали? Еда? Деньги? Хотя почему-то он сомневался, что Эйс охотится за чем-то из этого. - Называй это как хочешь. То, что я хочу получить взамен за то, чтобы вытащить тебя отсюда, это, в основном, то же самое, что ты получишь от меня, – Сабо нахмурился в лёгком замешательстве, и Эйс уточнил: – Мне нужна твоя помощь, – он слегка повернул голову, внимательно наблюдая за реакцией Сабо через плечо. - Моя помощь? Чем же я могу тебе помочь? Ты же Бог, – удивился Сабо. - Так ли это сейчас? – довольно резко спросил Эйс. Сабо быстро отвёл взгляд, вспомнив предыдущую мысль. Ту, которая вызвала у него предостерегающий взгляд. Но тут до него начало доходить, на что намекает Эйс. - Как я уже сказал, я только слышал истории… - Расскажи мне об этих историях, – это была не просьба, но голос Эйса снова звучал мягко, и Сабо подчинился. - Ну, согласно легенде, Шандийская империя стала слишком могущественной, поэтому короли соседних стран боялись за свою власть и искали помощи у ужасного Бога Тьмы. Они просили его принести несчастье народу Шандии. Бог Тьмы услышал их молитвы и бросил вызов Богу Огня – божеству-хранителю Шандийской империи – и, в конечном итоге, победил его, – голос Сабо становился всё более тихим к концу рассказа. Судьба города была перед его внутренним взором. Эйс внимательно слушал, а потом довольно долго размышлял над тем, что ему удалось узнать. Когда он заговорил, Сабо напрягся, чтобы разобрать слова. - Так что они из этого сделали, – сказал он недоверчиво, но не расстроено, всё ещё глубоко задумавшись. - Значит, всё было не так? – спросил Сабо. Эйс посмотрел на него так, словно совсем забыл о его присутствии. - С человеческой точки зрения, возможно, именно так и произошло. - А с твоей? – Сабо осмелился продолжить расследование. Эйс покачал головой. - Это не имеет значения. Важно то, что я потерпел поражение и… – он замолчал, крепко сжав губы. Его глаза искали что-то в лице Сабо, но тот понятия не имел, что именно. Но оказалось, что он нашёл его, потому что Эйс продолжил говорить: – И что мои силы были отняты у меня. Сабо вспомнил искры, летящие из руки Эйса. Может быть, это была попытка вызвать его силы? - Теперь я человек, – сказал Эйс, и не важно, как сильно он пытался казаться вежливым и не обеспокоенным этим фактом, он был не в состоянии скрыть следы обиды в своём тоне. – Застрял на Земле и не могу вернуться домой, – его руки по бокам сжались в кулаки. – Меня избил предатель, – эти слова прозвучали с шипением, от которого по спине Сабо пробежали мурашки, полные угрозы и отвращения. И что он должен был сказать? И что же ему теперь делать? Было очевидно, что всё это не было незначительным инцидентом, но он слишком мало знал о мире Эйса, чтобы должным образом рассказать. - Я подвёл свою семью, небеса, и теперь я здесь. Запертый в мире, о котором ничего не знаю, и не имею ни малейшего представления, как вернуть свои силы и вернуться домой. Теперь ты понимаешь, почему я прошу твоей помощи в обмен на свою, Сабо? Сабо неопределённо кивнул, обдумывая то, что сказал ему Эйс. - Значит, в основном, ты хочешь, чтобы я помог тебе выжить во внешнем мире? - Да. Ты не из Шандоры, но, раз находишься здесь, то был в городе. Я уверен, что он сильно изменился. Мне понадобится проводник. Кто-то, кто посоветует мне, что делать с людьми, когда я поговорю со священниками и королём Шандоры, чтобы попытаться узнать, как вернуться. Ты также должен мне рассказать, что произошло за эти восемьсот лет. Конечно, только столько, сколько вы знакомы с историей. Я знаю, что у вас – людей – короткая жизнь, да и выглядишь ты молодо. Также… Сабо поднял руки. - Пожалуйста, помедленнее! – он прервал его, широко раскрыв глаза. Эйс удивлённо моргнул, но тут же замолчал. – Что ты имеешь в виду, говоря, что хочешь поговорить с королём Шандоры и жрецами? У него было ужасное предчувствие, а во рту пересохло. - Ну, что ж. Я – божество-хранитель Шандоры. Люди здесь помогут мне, если услышат, что я попал в беду. В храме есть библиотека. Может быть, мне удастся найти там какие-то намёки. Но я не могу полностью положиться ни на кого, кроме тебя. Тем как ты единственный, кто смог войти в эту комнату и разбудить меня. Это значит, что ты не причинишь мне вреда. Губы Сабо приоткрылись, но он не произнёс ни слова. Он не знал, что сказать. Хотя, скорее всего, знал, но боялся сделать это. Город… Почти естественно Сабо предположил, что Бог Огня каким-то образом связан с гибелью города, но, похоже, тот понятия не имел, что с ним случилось. Города больше не было, и теперь Сабо должен был сказать ему об этом. Сказать божеству-хранителю древней Шандоры, что он не смог защитить этих людей и их дома. Он снова закрыл рот, чувствуя себя рыбой на суше. - Что такое? – спросил Эйс, прищурившись. Морщины на лице Сабо автоматически сменились сочувственным выражением, он не хотел говорить то, что был сказать. Его язык был чужеродным предметом во рту, его было трудно двигать. Голос был слишком тихим, почти робким, когда он говорил: - Города больше нет, – он сказал это неохотно, как будто каждое его слово было причиной разрушения. И, в каком-то смысле, так оно и было. Для Эйса так и было. Эйс склонил голову набок, и на его лбу появилась складка. - Мне очень жаль, но я не думаю, что понял тебя. Сабо отрицательно покачал головой. - Я сказал, что город исчез, – его голос резко прозвучал в ушах. Стадии осознания прекрасно отражались на лице Эйса: глаза сузились ещё больше, прежде чем медленно расшириться в ужасном понимании. Губы раскрылись, складываясь вокруг слов отказа, которые не приходили, потому что с каждым ударом сердца болезненное знание того, что Сабо сказал ему правду, продолжало впитываться. Города больше нет. Город исчез. Это было душераздирающее зрелище – видеть это ангельское лицо, искажённое медленно усиливающейся агонией. Агонией, которая была чуждой, незнакомой для морщин вокруг красиво очерченного рта и горящих серых глаз, которые начали стекленеть, теряя свой блеск. Эйс неуверенно шагнул к нему, и даже дрожь его драгоценностей прозвучала тускло и печально. - Что ты имеешь в виду? – спросил он хриплым голосом. Теперь он был таким болезненно человечным: лицо бледное, пепельно-серое, затопленное ужасом, конечности дрожат. Он выглядит беспомощным, потерянным в своём всепоглощающем горе. Было легко заметить, что он никогда не испытывал такого напора эмоций, такого внутреннего смятения. И если бы ему не было так больно, то он, вероятно, выглядел бы смущённым. - Ты был прав. По пути сюда мне пришлось пересечь весь город. Но… от него ничего не осталось, кроме развалин. - Развалины? А как же народ? – его последнее слово было всего лишь испуганным шепотом. Сабо снова покачал головой. Шандийская империя прекратила своё существование почти восемьсот лет назад. Соседние народы претендовали на часть его бывшей территории, и на протяжении веков граница постоянно менялась, в зависимости от того, кто выиграл войну, пока, в конечном счёте, Джая не была основана около семидесяти лет назад. Поскольку империя была огромна, Сабо был уверен, что потомки Шандийцев есть, но сомневался, что кто-то из живущих в столице империи пережил ад, который обрушился на неё. И тогда большая часть её культуры была безвозвратно потеряна в безжалостных шлифовальных кругах времени. Сабо знал это, потому что они пытались найти остатки, информацию, что угодно, но даже Джаянам не удалось многого добиться. Они все надеялись узнать больше, найдя столицу, но после того, как они увидели её жалкое состояние, поняли, что едва ли можно найти что-то значительное. Разве что здесь, в храме, который, похоже, был избавлен от судьбы города. А ещё был странный факт, что джунгли отказались полностью взять верх, но это, как решил Сабо, было тем, что Эйс должен был увидеть сам. Растерянное, уязвимое выражение лица Эйса заставило Сабо лихорадочно соображать, пытаясь найти какие-нибудь утешительные слова. - Но я пришёл сюда не один. Я с командой других исследователей, и все они хорошие люди. Большинство из них родом из Джая. Это название страны, в которой мы сейчас находимся. Если ты вытащишь нас отсюда, то встретишься с ними. Я уверен, что они смогут помочь тебе так или иначе, – слова поспешно сорвались с его губ. Поначалу лицо Эйса оставалось неизменным, но затем на нём появилось недоумение. - Мне больно, – заметил он через некоторое время почти удивлённо, снова устремив взгляд на Сабо, словно выискивая помощь, объяснения. - Я… Я думаю, это вполне естественно, – ответил Сабо, не совсем уверенный, какого ответа ожидал Эйс. – Это не те новости, которые ты хотел бы услышать после такого долгого времени, – и подумав ещё раз, он добавил: – Это не те новости, которые вы когда-либо хотели получить. Эйс кивнул в знак того, что согласен, и всё так же медленно его линии теряли свои тени, когда он обдумывал, что делать дальше. - Эйс? – он вырвал Бога Огня из своих мыслей. Сабо бросил ещё один пристальный взгляд. Казалось, что Эйс пытался предугадать, действительно ли Сабо и его информации можно доверять. И он пытался казаться настолько надёжным, насколько это было возможным. Сочувствие на его лице было искренним. - Я думаю, что смогу сам увидеть, что случилось с этим городом. И мне также хотелось бы встретиться с теми людьми, о которых ты мне рассказывал. Глубокое искреннее облегчение, вызванное этими словами, отразилось на лице Сабо и сопровождалось долгим выдохом, который со свистом сорвался с его губ. Медленно тесно сплетённая паутина страха, закружившая вокруг них словно мрачная атмосфера, начала отслаиваться, возвращая их в реальный мир, где время текло, и жизнь мало-помалу существовала. Цвет постепенно вернулся к лицу Эйса, как и блеск в его глазах. Следующие несколько секунд были немного странными, как будто они оба только что проснулись от ужасного кошмара в ранние утренние часы. Воспоминание о удушающих ледяных пальцах горя на их шеях всё ещё было живым, тяжёлым, затянувшимся, но они уже чувствовали, как восходящее солнце нежно ласкает их лица, прогоняя последние обрывки навязчивого сна из их затуманенных глаз. Сабо провёл рукой по своим золотым локонам, которые уже начали высыхать, стряхивая последние остатки усталости. Эйс потянул за пояс, обвязанный вокруг его верхней части тела, поправляя его. И снова у Сабо возникло странное впечатление, что кусок ткани с его завораживающими красками двигался и мерцал, но когда он присмотрелся внимательнее, то увидел, что она лежит совершенно неподвижно на голой груди Эйса. Он быстро моргнул несколько раз и обвинил в этом свои усталые глаза и разум, одновременно сжимая переносицу, чтобы собраться с мыслями. Они всё-таки должны были выбраться отсюда. Эйс посмотрел на него и мягко улыбнулся. - Ну и как же ты собираешься вытащить нас отсюда? – спросил Сабо, снова обводя взглядом комнату, проверяя, не проглядел ли он просто путь к спасению, но снова не обнаружил ничего, кроме стен со всех сторон. - Ты можешь прочесть Шандийский скрипт? – Эйс ответил вопросом на вопрос и направился к алтарю. Сабо последовал его примеру. - Не совсем. А ты не можешь? - Конечно, могу. Но в данном случае от этого не будет пользы. Пожалуйста, возьми факел. Сабо приподнял бровь, одинаково озадаченный и любопытный, но, в конце концов, подчинился, пересёк комнату и снял факел с крепления на стене. Пламя всё ещё было неестественно ярким, но уже перестало шипеть. Когда он снова встал рядом с массивным алтарём, Эйс опустился на колени перед ним. Его пальцы пробежались по тексту, который был искусно вырезан со всех сторон. Его строгое выражение лица потеряло свои жёсткие края, превратившись во что-то более сдержанное, поскольку он вспоминал прошлое. - Ты хочешь, чтобы я это прочитал? – спросил Сабо, опускаясь на колени рядом с ним и поднося факел поближе, чтобы лучше видеть надпись. Это были простые слова, насколько он мог судить с первого взгляда. - Да. Ты можешь это сделать? – Эйс слегка отодвинулся в сторону, чтобы Сабо было лучше видно переднюю часть алтаря. Сабо начал расшифровывать скрипт. Когда он снова повернулся к Эйсу, то увидел, что тот глубоко задумался, глядя на заинтересованного Сабо. Он резко щёлкнул пальцами перед лицом Эйса, выводя его из оцепенения, затем быстро отвернулся, твёрдо глядя прямо перед собой. Казалось, что он очень занят линиями, вырезанными на песчанике. Но едва заметный румянец, заливший его щёки и кончики ушей, выглядывавших из-под золотистых локонов, вероятно, не остался незамеченным. - Что это такое? – спросил он, стараясь не морщиться под любопытным взглядом Эйса, который, как он знал, всё ещё пристально наблюдал за ним. - Молитва, – просто ответил Эйс. - Это я знаю. Но как это поможет нам выбраться отсюда? – если он и казался раздражённым, то, в основном, из-за бесстыдного взгляда Эйса. Конечно, он понимал, что поначалу тоже пялился, но кто мог винить его за это; в конце концов, Эйс был богом, и притом очень красивым – вопрос бесспорный. Он был убеждён, что даже слепая женщина или мужчина могут почувствовать его совершенство, потому что такова была его природа. - Ты же знаешь, что вера может сдвинуть горы, верно? – загадочно прошептал Эйс, и когда Сабо резко повернул голову, чтобы посмотреть на него, сильно смущённый, он загадочно улыбнулся. – Держи факел и дай мне свою руку, – приказал он, протягивая Сабо свою гладкую, безупречно чистую ладонь. Но Сабо заколебался, глядя на протянутую руку и снова на веснушчатое лицо Эйса, чья улыбка ободряюще расширилась, убеждая его сделать так, как ему было сказано, довериться ему. Кончик языка Сабо скользнул по его нижней губе. Эйс был серьёзен, и в его антрацитовых глазах не было ничего, кроме искренности. Он осторожно уравновесил вес своей согнутой фигуры на двух ногах, прежде чем вложить свою руку в руку Эйса. Длинные тонкие пальцы мгновенно сомкнулись вокруг неё, рассеивая последние иррациональные тревоги Сабо. Как и раньше, когда кончики пальцев Эйса прошлись по шраму на левой щеке Сабо, его прикосновение было не более чем нежным. Его неестественное высокое тепло сразу же пронзило кожу Сабо, достигнув сначала кончика большого пальца, а затем и всех остальных пальцев, проходя мимо его запястья в нижнюю часть руки. Внезапно оно уже распространялось от его левого плеча к груди, пока, наконец, не поглотило его целиком, и каждая клеточка не засветилась. Факел в его правой руке снова взволнованно замигал, но Сабо не обратил на это внимания. Он был слишком заворожен происходящим, зачарован их общей связью. Тем не менее, огонь, который он держал в руках, не мог быть проигнорирован, и когда Эйс снова положил свою ладонь на сторону алтаря, прямо над молитвенными стихами, глубоко врезанными в поверхность песчаника, он вспыхнул к жизни. Ни разу пристальный взгляд Эйса не оторвался от синих, как море, глаз Сабо; ни тогда, когда он велел ему повторить вслух только что прочитанные слова, ни тогда, когда Сабо заговорил удивительно ясным и ровным голосом, и меньше всего тогда, когда пламя факела вспыхнуло ещё ярче, поднимаясь к потолку комнаты. Сила огня пронеслась через его тело обжигающей линией прямо в тело Эйса, откуда он потребовал, чтобы камень наполнил каждое вырезанное на его боку слово янтарным светом. Сабо никогда не останавливался, читая молитву, пока Эйс смотрел на него. И хотя он понятия не имел, что происходит, он чувствовал глубокую близость, которую они разделяли в этот самый момент. Между ними была какая-то связь, непохожая ни на что из того, что он когда-либо ощущал, и это было самое близкое слово, чтобы описать его теплоту, и всё же это было нечто большее, но он не мог найти подходящих слов. Однако в следующее мгновение земля под его ногами задрожала, а затем комнату наполнил скрежещущий звук медленно волочащегося по полу тяжёлого камня. Слова замерли на губах Сабо, его глаза метнулись к алтарю со священными письменами по бокам, прежде чем они широко раскрылись от шока. Эйс снова сжал его руку, чтобы сказать ему, что всё в порядке, прежде чем он поднялся на ноги, потянув Сабо за собой. Когда они оба встали, Эйс отпустил его, и успокаивающее сияние внутри Сабо исчезло, не оставив после себя ни следа. Всё вернулось в норму, за исключением того, что тяжёлый массивный алтарь теперь двигался по полу, открывая зияющую дыру в земле и ступени, ведущие в темноту.