***
У Уолкер сон беспокойный и изматывающий, ей снится что-то совсем не ясное, а ещё чьи-то золотые глаза. Воспоминания об этом не четкие, но в памяти отзываются каким-то коротким уколом. Кажется, во сне идёт холодный снег. Кажется, на душе тоже. У Аллен вошло в привычку просыпаться в откровенно дерьмовом расположении духа и с негативным предчувствием. Ещё и Тима рядом нет. — Аллен, ты уже… Проснулась? — Линали запнулась, вопросительно глядя на подругу. Уолкер тратит несколько минут, чтобы обработать фразу подруги, а потом раздосадованно качает головой. Конечно, теперь им будет немного неудобно общаться с ней так, как раньше. — В мужском роде, Лин, в мужском. А то так и до Ватикана дойдёт. Ли заторможено кивает, не понимая, к чему такие заморочки. Но у Линали весьма хорошо развита это эмпатия, и она вопросов не задаёт, понимая, что Аллен этим просто загрузит. Вместо этого девушка понимающе улыбается и ненавязчиво свои длинные волосы треплет. Уолкер за это весьма благодарна, и эту чуткую черту понимания в подруге очень ценит. — А где все? — устало уточняет Уолкер после недолгого молчания, оглядываясь по сторонам. Канда и Лави находятся рядом, и видно, что в целом здесь все встали примерно в одно раннее время. Кроме, кажется, Канды, но он всегда аккуратный. — Хорошо. Вам интересно на меня так внимательно смотреть? — Аллен мысленно сама себя за грубость ругает. Линали вновь смущается, не переставая что-то неразборчиво верещать. Лави рядом широко улыбается, и Аллен не может не улыбнуться в ответ. Канда хмурится и взгляд отводит. — Ребят, я вас очень прошу, давайте закончим здесь скорее. — почти умоляюще шепчет Аллен, сжимая кулаки до боли. В ответ на свою просьбу она получает три кивка. Обычно Уолкер ничего не просит, со всем справляется своими силами. Обычно она — само солнышко, так же ярко лучится. Но все это обычно, а сейчас все слишком, слишком необычно. Они молча собираются выходить. Нужно поесть, а потом взяться за работу. Уолкер уже грезит отсюда уехать, но просто так никто не отпустит. На улице все о чём-то шепчутся и взгляды кидают неоднозначные. Аллен под всеми этими взглядами удручённо закрывает волосы капюшоном и сильнее закрывает левую руку рукавом плаща. Наверное, из-за этого цирка еще и старые комплексы сильнее разрослись. И все-таки, осуждение неприятно. Канда за нею внимательно наблюдает. Лави — за как-то странно поменявшем линию поведения насчёт Уолкер Кандой. Линали, совсем не понимая, что происходит, за всеми сразу. Нет, они, конечно, друг другу доверяют. Но хочется знать, что происходит. — На самом деле, акум здесь почти нет, однако жители уверяют, что они появляются здесь ну очень часто… — задумчиво оповестил Лави, оглядываясь по сторонам. — Это… Странно. Мы не можем уехать, пока не решим проблему с нападениями акума, но сейчас кажется, что тут всё впорядке. — Аллен устало потупила взгляд. Вздохнула, пытаясь улыбаться и не думать. Все молча с ней согласились. — Скоро бродячий цирк должен ехать дальше, однако они решили дождаться окончания нашего расследовния. — оповестила Линали, — Недавно я связывалась с братиком, он посоветовал нам задержаться ещё на несколько дней. — А ещё у них должно быть скоро ещё одно выступление, — заметил Лави, искоса поглядывая на Канду, — Но чуть раньше я слышал, что избит один актёр. Аллен насторожилась. Канда недовольно фыркнул, ощетинился, но продолжил безразлично идти вперёд. Уолкер подумала, что всё складывается ну очень странно. И совсем не так, как хотелось бы. Разговоров вокруг них явно больше обычного, но она совсем не могла уловить сути, — всё было поверхностно, но смысл упорно не воспринимался. Лишь изредка слух резали некоторые слова и знакомые, так и не забытые имена. Аллен непроизвольно свела брови к переносице, что не укрылось от внимательных взглядов, и вздохнула полной грудью. Сплетни вокруг заставляли напрячься. Мысли витали где-то одновременно далеко и близко. В цирке кого-то избили. Ну, понятное дело, тут такое часто бывает. Только разговоров на эту тему что-то слишком уж много, обычно такие заурядные события быстро забываются. Завтрак прошёл также тихо. Уолкер буквально ощущала эту поддержку и неловкие попытки завязать разговор, чтобы не оставлять ее совсем одну. Аллен неловко улыбалась, когда Лина пыталась о чём-то ненавязчиво рассказывать, когда Лави привычно шутил и лез к Канде, который, как обычно, жёстко пресекал любые посягательства на личное пространство. Эта привычность Аллен очень помогала не сорваться. Эта привычность помогала ей тонко балансировать по веревочке над пропастью безумия. Пока до неё не долетел слух, кого же именно избили на днях. И это заставило её впасть в ступор от подступившей догадки. Потому что верилось, по правде, слабо, но всё же… А ещё потому что это очень-очень плохо. И Уолкер нужно срочно, без каких-либо отлагательств, с Кандой поговорить.***
Аллен ждала момента, когда можно будет поговорить с Кандой с глазу на глаз. И, наконец, смогла подкараулить его в относительно безлюдной подворотне. Вернее, Уолкер, торопясь, буквально вытащила друга в подворотню, чтобы как можно быстрее поговорить. Это важно. — Канда, это ведь ты был, да?! — Аллен хотела начать как-то аккуратно, но попросту не смогла. Юу смерил её холодным взглядом, но Аллен смотрела серьёзно и решительно. Юу вопросительно на неё уставился. — Ну, это ведь ты его избил, да? — ответа не последовало, — Дурак! Он же… Ты не знаешь, где он? Аллен намеренно не называла имя. Не хотела помнить, слышать и знать. Но образы, события и страх из головы даже спустя годы вычеркнуть не смогла. Канда смотрел на неё несколько удивленно. Он не понимал хода её логики, но ещё сильнее не понимал — неужели она его жалеет? Аллен, прекрасно понимающая и знающая, что всё это ненормально и неправильно, удивительно хорошо помнящая все те события, может такого урода жалеть? — Нам нужно срочно его найти… — Уолкер беспокоилась, — Ты ведь понимаешь, что здесь ещё есть дети? Я, конечно, хотела им и без этого помочь, но… Он их до смерти изобьёт, потому что они слабее! Где ты его оставил? Вот об этом Канда, конечно, не подумал. Впрочем, удивительным было ещё и то, что Аллен несмотря на сложившуюся ситуацию умудрялась жалеть других, а не себя. Странная черта. Конечно, она сразу ринулась на поиски. Она знала всю изнанку этого цирка, знала, что актёров за избиение никто не накажет, а дети могут серьезно пострадать. Уолкер помнила, что на помощь здесь никто не придёт. Помнила свою обиду и злость, когда всем на тебя плевать. Она хотела помочь другим, раз уж никто не помог ей. Дать кому-то то, чего не хватило самой. Они подоспели как раз вовремя. Уолкер опрометью ринулась к детям, пока Канда резким движением достал катану из ножен и подставил её к горлу мужчины. Вот теперь он был в полной, свирепой ярости. Аллен старалась даже не смотреть в их сторону, осматривая побитых детей, и пыталась оказать им первую помощь. Это значительно осложнялось тем, что дети, живущие сами по себе, никому не доверяют. Их было трое. Три мальчика, один поменьше, совсем ребенок, а двое уже подростки. Аллен тихо вздохнула, шепча что-то успокаивающее ощетинившимся побитым детям. Она их понимала, а потому не спешила давить. — Всё впорядке, мы вас не тронем… Дайте я осмотрю. Уолкер протянула руки в белоснежных перчатках, и поймала на себе взгляд, чуть завистливый, но понятный, — у оборванцев не бывает таких вещей. Она тихонько вздохнула, пытаясь не испугать их еще сильнее. — Мы поможем, можете не бояться. Тем более, я знаю, что здесь происходит. Меня зовут Аллен Уолкер. — Я знаю, зачем вы сюда приезажали, — хмуро бросил один из мальчиков, что явно был немного храбрее своих друзей, — а до нас тебе какое дело? Аллен вздохнула, пытаясь им улыбнуться. — Я… Я такой же, можете не бояться. Я хочу помочь. И, не слушая больше возражений, Аллен начала осматривать раны. Она видела, как взгляды детей то и дело с опаской обращались за её спину, на Канду. Он успел повторно и явно неслабо ударить того идиота, который, видимо, слов вообще не понимает. Можно было бы отвести его в полицию, теперь-то экзорцистов наверняка послушают. И все-таки, дети прикосновений боялись. Они ощутимо вздрагивали, когда её пальцы осторожно касались их холодной и бледной кожи, старались как-то защититься, не показывать раны. Уолкер по возможности не делала лишних и резких движений, чтобы успокоить детей. А ещё Аллен запрещала себе оглядываться, видеть это. Просто… Не хотелось. — Ре-е-ед, неужели ты больше не хочешь меня вспоминать?.. — Канда заткнул его, пнув в челюсть и этим явно выбив несколько зубов. Аллен не нашла ответа, так и не обернувшись. Она сквозь зубы рыкнула, стараясь как-то абстрагироваться. У одного мальчика разбита губа, второй отделался одними ушибами по всему телу, а третий получил перелом. Аллен качнула головой, понимая, что нужно отвести детей в больницу, или её подобие, которое есть в этом городе. Здесь не нужен высококлассный доктор, так что наверняка нужный человек найдется. А еще экзорцистам нужно именно присутствовать там, иначе малюток просто выгонят. Чуть помолчав, она озвучила свои мысли. — Зачем тебе это? — грубо выдохнул мальчик, вытирая ладонью кровь с губы. Уолкер его руку мягко убрала, понимая, что он делает этим только хуже. — Я хочу помочь. — просто ответила она, глядя в небо, — Вы ведь сироты, да? Ответа не было, всё ясно и так. Уолкер подумала, что завать этот вопрос было немного глупо, однако была надежда на каких-нибудь близких. Значит, они тут сами по себе… Аллен отметила, что их нужно пристроить в какой-нибудь детский дом. Экзорцисты — люди уважаемые, такую прихоть выполнят. Впрочем, люди уважаемые — только на словах, на деле они для Ватикана не более, чем пушечное мясо и глупые пешки. Однако сейчас даже это может сыграть на руку. — Ты странный. — тихо прошипел младший, у которого особых ран не оказалось. Видно, старшие прикрывали, — Ты седой. Аллен обворожительно улыбнулась. Ну да, — она седая. Девушка понимала. что для детей это защитная реакция, потому что они не хотят и не могут доверять незнакомцу. Она это по себе знала, потому что тогда тоже была колючей и злой, чтобы казаться сильнее и страшнее. Чтобы не трогали лишний раз и били поменьше. Канда подошёл ближе, оставив мужчину валяться прямо на холодной земле. На него как-то всё равно. Как считала Аллен, после всего произошедшего в её жизни, это самая безобидная позиция их всех возможных. Дети, что едва-едва привыкли к Аллен, находившейся рядом, хотели было убежать, но Уолкер крепко держала одного из них за руку, не давая скрыться. — Как вас зовут? — уточнила она, вновь улыбаясь, стараясь всячески к себе расположить. Мальчики покачали головами. — Ну же, скажите… — Канда отметил, что голос у неё стал мягким и нежным. Обычно Аллен с ним на завышенных тонах спорила. В цирке — говорила убито, тихо и односложно, но всё-таки пыталась нацепить маску радости. А сейчас искренне говорила так аккуратно и тихо, что заслушаешься, — Мы не сделаем ничего плохого, просто покажем вас доктору. — Не… Не надо доктора… Канда нетерпеливо вздохнул. — Сказали — к доктору, значит — к доктору… — грубо отрезал он, за что получил рассержанный взгляд от Уолкер. — Ну же, пойдём… — почти пропела она, улыбаясь ещё шире. Дети явно сомневались, но Аллен легко подхватила на руки младшенького. Со вздохом, Канда последовал её примеру и схватил ещё двоих. Получилось, правда, грубее, но зато дети перестали брыкаться в такой хватке. Аллен учтиво обратилась к прохожим, спрашивая, где здесь есть доктор. Первая женщина, к которой она подошла, отшатнулась в сторону, брезгливым взглядом смерив. Уолкер покачала головой, сильнее натягивая капюшон. Однако следующий же молодой человек в подробностях объяснил, куда нужно идти, но предупредил о том, что данная услуга платная. Она поблагодарила и, распрощавшись, спешно пошла по указанному направлению. Канда двинулся за ней. Больше проблем не возникло. У них не было много денег, — экзорцистам ведь не платят, — но чтобы отплатить доктору хватило. Мужчина не стал задавать вопросов, молча выполнив свою работу. За это Аллен была ему благодарна. — Думаю, Лави и Линали уже нас обыскались… Всю работу на них скинули. — как можно беззаботнее произнесла Уолкер, искоса глядя на Канду. — Я полагаю, они поймут. Что ты планируешь делать? — Я… Я не знаю. Сейчас нужно накормить их, а потом, думаю, отдать в какой-нибудь приют… Немного помолчали, вдыхая свежий воздух. Говорить не очень-то хотелось. — Слушай, а Комуи… Знает твою тайну? Дети, сейчас стоящие совсем рядом, заинтересованно навострили ушки. Но Канда благоразумно не стал уточнять, какой же секрет хранит его друг, понимая, что это личное. А, как говорится, личное — не публичное. — Да… Ну, знаешь, от него скрыть было невозможно. — Аллен невольно улыбнулась, вспоминая допытливые обследования у Комуи. Смотритель оказался очень понимающим человеком, а потому поддержал игру, сказав, что это её решение и её право. — Думаю, он может помочь тебе пристроить этих детей. — вдруг произнёс Юу, на что девушка лишь заторможено кивнула. Уолкер подумала, что действительно можно обратиться к Ли с этим. У Комуи, как у смотрителя Центрального отделения, намного больше авторитета и связей, тем более, он не должен отказать в такой небольшой просьбе. А сами ребята не решались вмешаться в разговор. Им было страшно, непонятно и странно. Всю жизнь были одни, а теперь кто-то так нагло и неожиданно вмешивается, ломает все представление о том, какие люди их окружают. Всю жизнь были сами по себе, сами решали проблемы и сами о себе заботились. — Так вы скажите свои имена?.. — уточнила Аллен, весело и добродушно потрепав одного по голове. — Вилли… — хмыкнул мальчик, невольно жмурясь от ласковых прикосновений Уолкер. — Дон. — самый младшенький, как рассудила Аллен, неловко ей улыбнулся и руку протянул. Улыбаясь в ответ, она ее приняла. Канда фыркнул, ожидающе глядя на последнего, самого дерзкого. Тот упирался до последнего, однако товарищи решили всё за него. — Это Бен. Бен завозмущался, то ли стесняясь от непривычки, то ли просто показывая не лучшие черты характера. Аллен коротко усмехнулась. — Ну что, пойдём назад?.. Ответа не последовало. Уолкер удивленно обернулась. — Назад — это куда? — хмуро бросил Бен, — В цирк нам дорога заказана. — Всё нормально, пока мы рядом, вас не тронут. А ещё можете привести к нам таких же сирот. — участиво предложила Аллен, — Мы поможем Вам найти место и крышу над головой. — Зачем?.. — буркнул Вилли, — В чем для вас выгода? — Один добрый человек когда-то помог мне, так что я тоже хочу кому-то помочь. — слова шли непроизвольно и от сердца. Уолкер сама удивилась своей искренности. А стены цирка так и остались пугающими и страшными. Но им действительно нужно вернуться.