Самсуддинские хроники. Охотник

Арменд вышел из прозекторской, несолоно хлебавши. Мда, теперь совершенно непонятно, что ему делать. С одной стороны, прозектор не хочет отдавать рукописи и утверждает, что их уже почти перевёл. С другой стороны, для Самира албанский — родной, он мог бы перевести эти рукописи быстрее, как казалось Арменду. Он где-то слышал, что переводить всегда нужно только на свой родной язык. В любом случае, пока ни того, ни другого нет, поэтому придётся заняться другими делами. Арменд вспомнил о том, что закрыл несчастного турка в сарае во дворе. Нужно возвращаться домой и придумать, как его накормить. Однако, придя домой, он увидел распахнутую дверцу сарая и вывалившиеся оттуда грабли. Албанец почувствовал, как будто на него несётся лавина. Неужели опоздал? Неужели Мевлюта-пашу раскрыли? Арменд заглянул во все уголки двора и дома, но нет, турка нигде не оказалось… Возможно, хозяева пришли пообедать, обнаружили «гостя» и уже отвели его в участок. Это вполне возможно. А может, и расправились с ним, зная здешние нравы и нелюбовь к туркам… Арменд уже даже решил, что ему нужно убегать отсюда, так как в деле о прячущемся османском солдате из него получится превосходный соучастник. Однако тут сзади двора зашелестели кусты, и во двор забрался Мевлют-паша. Он нёс в руках трепыхавшуюся и возмущённо кудахчущую курицу, которой зажимал рукой клюв, и улыбался, сверкая золотым зубом.  — Поймал, поймал! Сейчас у нас будут маленькие кебабы, — сказал, улыбаясь, турок Арменду, когда увидел его.  — Мевлют-паша! — воскликнул албанец, — вы подвергаете себя большой опасности! Вам не следовало выходить из сарая всё это время, я как раз собирался сходить и принести вам какой-нибудь еды! Я уже испугался, что вас схватили и поймали.  — Не беспокойтесь, — уверенным, мужественным голосом заявил турок, — я стою десяти здешних «ополченцев», даже если бы меня попытались поймать, я бы прорубил себе дорогу и сбежал. Эта реплика вызвала смешанные чувства у Арменда, но он предпочёл просто помолчать. Полностью уничтожив следы маленькой кражи, сообщники разошлись по исходным позициям — турок — в сарай, а Арменд — в дом. Он хотел сделать одно дельце, пока на это есть время. Арменд вспомнил про своё давнее обещание принести старику из Белграда две большие баклажки воды из здешних источников. В прошлый раз у него не получилось. Арменд предпочёл объяснить себе эту досадную неудачу тем, что кто-то в его отсутствие слил воду из бутылей к себе. Правда, это никак не объясняло необычайную их тяжесть, но Арменд списал всё на свою безумную усталость — несколько дней заниматься совершенно дикими делами, частенько не спать — и вот результат, сознание после кофе из кофейни работало, а организм стал показывать усталость. Вновь взяв баклажки, Арменд поклялся себе, что в этот раз точно не позволит упустить их из виду. За пазуху он засунул небольшую флягу — на тот случай, если, как и в тот раз, не получится даже перевалить бадьи за порог. Когда Арменд вышел из дома, его внимание привлекло то, что люди во дворах вовсю копошились, и очень активно собирали какие-то овощи, а также сгребали в сторону опавшие листья и поджигали их. Дети, как угорелые, танцевали вокруг куч листьев, как будто бы был какой-то праздник. По мере приближения к центру города стало попадаться очень много молодых людей, парочек, стариков… Всяких разных людей. В центре города было довольно шумно. На улицах было полно народу — кто в праздничных одеждах, кто в будничных… Всё это шумело и гудело, видимо, сегодня было воскресенье — Арменд совершенно потерял счёт дням. Люди вертелись вокруг ярмарочных стендов, рассматривали овощи и фрукты, и всё это происходило очень быстро. Метеорами летали собаки, громко лаяли, отрывисто звенел колокольчик на дверях кофейни, которые трепетали, как веер в руках млеющей красавицы. Такое ощущение, что время очень сильно ускорилось. Арменд подумал, что усталость опять даёт о себе знать — ещё бы, он почти не спал в эту ночь. Хотя, не исключено, что всё то, что произошло с ним в пещере, это был всего лишь дурной сон. Спускаясь мимо бегущих куда-то групп людей к реке, Арменд почувствовал дежавю. За ним со спины кто-то следил. Но если швед мёртв… Арменд обернулся и никого не обнаружил. Наверное, показалось. Албанец осторожно спустился на берег. Как и в первый раз, берега являли собой оживлённую пасторальную картину. Девушки в светлых одеждах, стоя по колено в освежающей воде, колотили одеждами по камням, а также собирали из окрестных трав венки и спускали их на воду, перед тем, как взять корзины с вещами и сулеи с водой, чтобы идти домой. Сегодня они были особенно оживлёнными, тараторили без умолку, и колотили тряпками о камни так, как будто камни их чем-то обидели. Арменд сидел на берегу и тщательно обдумывал всё, что произошло за последнее время, и что он узнал. По словам турка, сущность проклятия заключалась в том, что у сыновей рождались отцы и наоборот. Т. е. круг поколений замкнулся. Тогда понятно, почему этот город как будто застрял в прошлом. В этом случае, однако, также становится понятно, почему город однозначно является ещё и современным — стоит статуя Скандербега, есть телефон (в больнице вроде бы был один), есть албанская почта… Всё дело в том, что одни и те же люди вновь рождаются и умирают. Это не фотография, не застывшая картина, а карусель из слайдов. Где-то в Белграде Арменд видел такой аттракцион — старик с белой бородой приглашал людей взглянуть в окуляры какого-то шутовского раскрашенного устройства. Затем, пока клиенты смотрели в окуляры, старик крутил ручку, и перед глазами смотрящих разыгрывались смешные сценки из жизни дворян, конские бега или батальные сцены. Каждая такая сценка состояла из десятка фотографий, снятых друг за другом и расположенных в определённой последовательности. Когда они быстро двигались, казалось, что они оживают. После десятой фотографии вновь следовала первая, лишь чуть-чуть отличавшаяся. Здесь первая вновь следует сразу после второй… Для Арменда это всё было неожиданностью, когда он это понял. Тем не менее, теперь всё потихоньку начало становиться на свои места. Ещё не всё было понятно, далеко не всё… Если Марьям — своя собственная бабушка… Вернее, как это… Марьям — одновременно дочь и мать Бесы. Да, эти мысли были ещё диковаты для сознания Арменда, хотя и стали проскальзывать в его голове всё чаще и чаще. Арменд сидел и смотрел на работу девушек, на течение реки… Сзади вновь послышались какие-то шаги. Арменд обернулся… На него глазел… Швед Стрём! Но как это возможно? В лице шведа Арменд вдруг прочёл и то, что колдун Эркен тоже может быть жив. Несмотря на то, что швед лично Арменду не сделал ничего плохого, Арменд чувствовал беспричинную колоссальную неприязнь к нему. Арменд молча кивнул шведу, когда тот улыбнулся ему своей сверкающей белозубой улыбкой.  — Аааа, здравствуйте, Арменд! — сказал швед.  — Добрый день, Стрём, но разве вы не…  — Что «не.?» Простите, я могу ещё очень плохо говорить албанский, — проговорил Стрём, забавно округляя свой рот на каждой букве «о» и «ё».  — Я думал, что вас убили! — выпалил Арменд, наконец, не в силах сдерживать бурю эмоций, клокотавшую у него в голове.  — О, ужас! — картинно изумился швед, — Как? Когда?  — Тогда в пещере, когда вы пытались уговорить турка…  — Турка? Какого турка, в какой пещере? Арменд вдруг понял, что Стрём действительно ничего не знает ни про какую пещеру. Или прикидывается? Это ещё предстояло выяснить.  — Господин Стрём, а зачем вы приехали в этот город? Как будто бы вслед за мной по пятам…  — О нет, что вы, что вы! Я же, кажется, уже говорил вам, что я всего лишь жалкий исследователь лингвистики и фольклора! Я слышал много легенд и историй об этом загадочном городе! Арменд отметил про себя, что албанский Стрёма стал намного лучше, несмотря на то, что тот утверждает, что плохо его знает.  — Расскажите, пожалуйста, подробней об этих легендах! — Арменд вдруг вспомнил своё ощущение острой утраты, когда тогда, в пещере, понял, что Стрёма больше нет, и некому больше, кроме него самого, с любопытством исследователя копаться во всех этих тайнах и загадках. Рокелли, конечно, тоже энтузиаст, но он историк, его интересуют совсем другие вещи — монеты, черепки, и тому подобное.  — О, с удовольствием, — с жаром ответил швед и принялся рассказывать легенды, одну интереснее другой. Надо сказать, народный фольклор оказался довольно прозорлив, так, в одной из легенд дважды или трижды пришлось убивать чудище, которое прокляло город, и каждый раз оно восставало заново. Чудище изображалось, традиционно, в форме дракона. В легенде фигурировал и мальчик-с-пальчик, который пошёл к чудищу и обхитрил его, в обмен на это чудище сняло проклятье мора с города, но заморозило его своим дыханием. В общем и целом, в каждой из рассказанных Стрёмом легенд содержались намёки на то, что здесь произошло, но нигде сущность проклятия не рассказывалась полностью. Вероятно, жители города очень напуганы проклятьем, и никому из посторонних не рассказывают всей правды…  — А звали этого мальчика-с-пальчика из сказки Энвер, почти так же, как героя освободительной войны в этих краях, — подытожил белобрысый швед, — я хотел выяснить, кто он, и какова его история. Мне многое удалось узнать, но пока что я чувствую себя в полшаге от истины.  — Моего отца тоже звали Энвер, — походя заметил Арменд.  — Да, в самом деле? — оживился швед. Арменд рассказал историю отца, те детали, которые знал.  — О, Арменд, вы безумно мне помогли! Всё дело в том, что это, возможно, и есть недостающие куски! Возможно, ваш отец — герой народно-освободительного движения! Вероятно, он не посчитал нужным сообщать вам об этом потому, что опасался за свою жизнь, что вы где-нибудь это разболтаете.  — Может быть… Скажите, пожалуйста, а слышали ли вы о человеке с именем Эркен, когда проводили свои поиски?  — Не особо. Вернее слышал, пару раз, но мне так и не удавалось узнать, кто это. Я лишь знаю, что Энвер, когда ему было лет двадцать-двадцать пять, участвовал в партизанском отряде, и прятал оружие у вот этого Эркена. Говорят, что Эркен был владельцем трактира, или что-то в этом роде. Потом они с Энвером поругались, и их пути разошлись. Больше я ничего не знаю. Тут Арменд ещё раз понял, что швед его не обманывает. Эркена он не видел. Но где же он? В любом случае очень приятно осознавать, что Энвер на самом деле не сын колдуна Эркена, и это подтверждает уже второй человек. Видимо, покойный торговец Ахмет или Мевлют-паша, передававший его слова, что-то перепутали. Немудрено — ведь с той поры прошло столько лет, а турок томился в пещере. Без головы. Арменд усмехнулся и повернулся к реке. Швед задумчиво смотрел на верховья реки и холмы, расположенные вдали. Возможно, они напоминали ему его родные края… Арменд подошёл к воде, набрал полные сулеи и отставил их в сторону. Он вновь подошёл к воде… Кто-то взял его за плечо…  — Аааа! — Воскликнул Арменд и сдёрнул со своего плеча руку турецкого солдата, и этим солдатом не был Мевлют-паша. Это был какой-то совсем молодой рядовой, с густыми чёрными усами и красивыми глубокими карими глазами. Если бы не усы, можно было бы сказать, что он был красив, как девушка. Солдат уже занёс меч над головой Арменда, и тот мигом толкнул турка в реку. А что было делать? Турок упал в реку, послышался всплеск, и по реке пошли круги. Арменду показалось, что швед мог что-то слышать. Уж турка с мечом он должен был видеть! Но там никого не было! Швед Стрём снова пропал. Резко обернувшись снова и выдохнув, Арменд увидел, что и девушки с вещами и венками пропали с берегов реки. А с того места, куда он кинул турка, распространялось багровое зарево. Как будто бы тело утопленника было не обычным телом, а целым бурдюком бычьей крови. Наконец, огромное бурое пятно полностью покрыло реку. Солнце зашло за облака, и повеяло ощутимым загробным холодом. Что-то начало сыпаться сверху на Арменда. Что-то? Да это снег! Арменд отбежал подальше, предусмотрительно спрятался за деревом и стал наблюдать, что же будет дальше. Очевидно, колдун Эркен жив, и это одна из его проказ. Однако снег перестал падать, а люди вокруг всё не появлялись. Погода вполне вернулась в норму, но нигде никого не было! Арменд подошёл к бутылкам и посмотрел внутрь. В них была вода, она никуда не делась. Чёрт подери, надо сматываться отсюда. Тут дело явно нечисто. Почему каждый раз, когда приходит этот швед, начинают происходить какие-то экстраординарные вещи? То шагающая кукла, то колдун Эркен и его убийство, которого, как оказалось, не было вовсе, то теперь пропажа людей с реки? Спотыкаясь и чуть ли не падая, Арменд выкарабкался из оврага, в котором протекала речушка, и побежал по городу. Он не узнавал этого города. Бутылки на спине были очень лёгкими, и Арменд их совершенно не ощущал. Да и потом, сейчас ему было абсолютно всё равно, целы они или нет, есть в них проклятая вода проклятой реки, текущей в проклятом городе, или она опять куда-то испарилась. Прибежав в дом, Арменд не узнал его. Забора не было, вместо этого перед Армендом открылась живая изгородь из кустов и трав, разросшихся с грядок. Сарай лежал на боку, и в нём, конечно же, никого не было.  — Мевлют-паша! — закричал Арменд, понимая, что это бессмысленно.  — Мевлют-паша! — снова и снова кричал он, сунув голову в подвал, на чердак, во все дыры и закоулки этого дома. Но Мевлюта-паши не было нигде. Это было очевидно… Теперь нужно убираться отсюда. Собрав свои нехитрые пожитки, которые выделялись новизной посреди старья и хлама, в который превратились вещи в этом доме, Арменд снова накинул на плечи бутылки с водой. Сопровождаемый их хлюпаньем, побежал по дороге, прочь из этого проклятого города… Зияющие дыры вместо окон и дверей провожали его. Все здания в городе были разрушены или стояли в давно заброшенном состоянии. Там, где на въезде была широкая площадь и стояла статуя Скандербега, теперь были развалины небольшой мечети, очевидно, стоявшей на этом месте раньше — обезглавленный минарет и квадрат стен с обрушившимся куполом и завалившимся входом. Обогнув эту внезапную находку по узкому проходу, Арменд выбежал из города и припустил по узкому пути сквозь лес во весь дух… Он бежал и даже не осознавал, где, когда, в каком времени он бежит… Прочь, прочь из этого проклятого города! Арменду казалось, что и швед Стрём — всего лишь странное видение, как-то связанное с проклятьем этого города… Откуда ему было знать, что Стрём — всего лишь самый обычный шведский журналист, и когда из ниоткуда за спиной Арменда появился турок с мечом, Стрём предпочёл всего лишь спрятаться за поваленной колодой. Ну, а когда журналист увидел, что люди исчезли и повалил снег, а Арменд убежал, то решил просто смыться из этого города другой, своей дорогой, которой пришёл в этот город отдельно от Арменда. Потому они и не встретились на выходе из города. Однако бедный Арменд этого не знал. Проклиная всё на свете, он бежал прочь из города, который так плохо действовал на его психику. Он уже порывался сбросить огромные бутыли в пропасть, но вовремя пришло воспоминание о тысяче динаров. Положительно, климат ставшего родным королевства, границу которого он уже пересёк, действовал на него весьма благотворным и отрезвляющим образом. Арменд бежал, бежал, бежал… В конце концов, он и не заметил, как добрался до родных мест. Озеро, деревня… Было такое ощущение, что он спал. И проснулся полностью лишь тогда, когда глаз уткнулся в недоделанную тумбочку, которую он делал на продажу, оставил при уходе, и которая сейчас лежала в его собственной мастерской. Дальше бежать было некуда. Он вернулся домой. Похоже, авантюры кончены? Сгрузив на пол проклятую воду, Арменд повалился на свою жёсткую постель и заснул. Так хорошо он не спал никогда. Ему снилось что-то непонятное, но довольно приятное. Ближе к утру он проснулся. Однако ему не нужно было никуда спешить… И голова Арменда вновь легла на подушку.  — Неужели ты ничего не понял? — вдруг произнесла голова Мевлюта-паши, возникшая в темноте.  — Что я должен был понять? — спросил Арменд у лысой могучей головы, но та прикрыла глаза и начала монотонно читать суры из Корана. Внезапно голова открыла глаза и ответила на вопрос.  — Тот город давно мёртв, Арменд. То, что ты видел в последние два дня, в том числе и я, было лишь видением по следам того, что тут когда-то было. Это была последняя агония души Эркена, запертой в этой местности. Когда ты освободил меня, а затем прикончил Эркена, ты сделал полшага к тому, чтобы послать его душу в вечный ад. Однако я не знаю, кто сделал другие полшага. Но если хочешь, покажу тебе того, кто знает. А мне пора наверх, я и так заставляю его ждать тем, что болтаю тут с тобой. А он хотя и милосерден, но суров. Голова турка исчезла. Этот сон был непохож на ночные отрывистые и приятные сновидения. Арменд снова был на берегу той реки в Самсуддине. В реке по колено стояла девушка в венке. Арменд не видел её со спины, лишь длинные чёрные волосы ниспадали почти до самой воды. Арменд подумал, что это страшный сон, и что ему ни в коем случае не следует себя обнаруживать — когда она повернётся, она наверняка окажется скелетом, или чем-нибудь в этом духе. Внезапно девушка обернулась сама… И ничего не произошло. Гром не загремел, снег не пошёл, турки с мечами не появились, просто перед ним стояла довольно симпатичная девушка, смотревшая на него бездонной глубиной своих чёрных глаз.  — Спасибо тебе, — еле слышно произнесла девушка.  — За что? — не то подумал, не то произнёс Арменд.  — Ты, наконец, накормил меня. Я долго хотела есть… Есть… Тут Арменд заметил, что девушка очень худая, кожа висит на ней, как тряпки, а из-под свободных одежд проглядывают острые плечи и локти.  — Они все откупались от меня безделицами… Девушка сорвала с головы венок из полыни и в сердцах выбросила его на берег.  — Но ты, ты другой. Ты хороший… Ты дал мне покушать… Теперь мне больше ничего не нужно. Я освободила их всех. Арменд заметил, что девушка впервые за этот разговор улыбнулась. У неё была добрая, излучающая нежность улыбка. Её щёчки порозовели и стали будто более округлыми. Теперь она казалась уже намного более здоровой, её кости перестали торчать наружу, а нервно приподнятые плечи опустились и разгладились. Когда она начала подходить к нему, то волосы, грязной и мокрой копной свешивавшиеся до воды до того, оказались забраны в крепкую и густую, но всё ещё блестящую от воды косу. Арменд почувствовал к этой девушке непреодолимое влечение, которое, судя по всему, было ответным, глаза девушки будто испускали сияние, а улыбка была столь искренней, что, когда она подошла ближе, Арменд расставил руки и попытался обнять её… Тут же вместо девушки появилась водяная колонна смерча, которая моментально обрушилась на Арменда. Он почувствовал, что задыхается, и тут проснулся в холодном поту.