«Она хочет домой, Ее хочет убить Большой город»
Она хочет вернуться домой, ее тянет к свету, но застряла в грязном городе. Пытается убедить себя, что только до весны, как любила говорить мама, но весен миновало уже три, а она все еще здесь. В грязном городе. Джису задыхается сигаретным дымом, она дышит им, дышит марихуаной, выхлопными газами; обоняние давно забыло обычные запахи: вишни, земли, цветов, простой еды, обычной жизни. Джису медленно растворяется в серых стенах, в этом дыму, в тьме, становясь, как этот город — грязной, порочной, отвратительной. Но слабый огонек веры и надежды в ней поддерживает лишь один человек, который сам давно вовсе перестал верить. * * * Еще тогда жизнь отправила ее по черной дорожке, когда ей было восемнадцать. Ее продали из-за ошибок семьи как невесту одному богатенькому психу. Всего лишь как вещь, тряпка, игрушка, на которую он вымешивал свой гнев, Джису жила, боясь, что однажды ее прибьют до смерти или покрутят в сердце кинжалом, заставят задыхаться и глотать собственную кровь. Страх за жизнь заставил Джису собрать рюкзак и убежать туда, куда глаза глядят. Боясь оглядываться назад, она покинула все… * * * Она оказалась в этом городе, пропахшим наркотой и преступлениями случайно, не помнит как здесь очутилась, как попала на грязные улицы этого города Ли Тэён, который приютил ее, научил выживать и следовать не совести, а инстинктам. «Не оглядывайся назад — смотри вперед, не прощай никого и не проси прощения, будь умеренно наглой, не пытайся возражать, дают — бери, бьют — беги» — лишь пара его наставлений, которые Джису выучила. Странный этот Ли Тэён, молчаливый, спокойный, местами грубый и пьющий, иногда вкалывающий в вены героин, как и все в этом городе, но в отличие от них, давший ей крышу над головой и еду, попросив только не путаться под ногами в его доме. Он спас ее на улице от пьяного ублюдка, что хотел поиметь ее прямо там; как Джису не кричала истошно, пытаясь привлечь внимание, все проходили мимо, словно ничего не происходит. Обычное дело в этом месте — насилие. Только Тэён остановился, спас ее — бьющуюся в истерике, расцарапанную, в слезах и полную отвращения к себе самой. За секунды справился с насильником, заставив харкать того кровью и задыхаться. — С тобой все в порядке? — Ли поднял ее за плечи и чуть потряс. — Боже, что за видок, — цокнул он языком, разглядывая лицо в синяках и с прилипшими волосами. Джису рыдала, словно кто-то дорогой ей умер, что-то бубнила и пыталась во весь объем легких вздохнуть… Но обессиленная обмякла на руках Тэёна, как тряпичная кукла…***
Джису про себя звала его «брат», потому что прямое обращение к Тэёну лишь официально по имени и без всяких там «оппа, сонбэ и прочей фигни, ты не у себя на районе». — Ким Джису, ты ужасно тупая неумеха! — цокает языком и качает головой Тэён, сидя перед телеком, включив старый фильм, откопанный в подвале. В его руках — кружка холодной воды, одетый в истертые джинсы и майку. И плюс перевязанная локоть. Джису кусает нижнюю губу и опускает глаза, ну да, перепутала сахар с солью — они в одинаковых баночках, испортила ему завтрак и рисовою кашу, еще неправильно перевязала руку от ранения, которое Тэён неизвестно где получил, и теперь она мужественно переносит его оскорбления. Итак каждый день. Никому пока не надоело. — Как же можно перепутать мази от ожогов и простых ранений?! — орет он на Ким, как отец на дочь, — ну соль и сахар — хер с ними, я сам их путаю, но мази! Ты меня убиваешь! Ты знаешь, как у меня все чешется?! — Извини… й-я-я… — сглотнув неприятный комок, хочет оправдаться Джису, встречаясь с недовольным взглядом, когда подняла глаза. — Я тебя просил не просить прощения, — рычит он, от чего Джису вздрагивает. Виновато опускает голову, теребя край черной футболки, одолженную у Ли — Прости, я… — Боже, и откуда ты такая?! — цокает языком Тэён и хмыкает. — Ладно, уж, давай дай мне мою одежду, я должен идти. И Джису, когда Тэён уходит в неизвестность, одна остаётся в стенах огромного дома, который пахнет сигаретами и защищает тебя. До каких пор — неизвестно.