***
— Крис! Пора сказать уже все! — Саша недовольно посмотрела на меня. — Это никак не входило в план, честно, — я улыбнулась, вспоминая момент. — Просто нашло что-то и все… — Нашло?! — вскричала Даша. — Вот это да! Нашло на нее, видите ли! Я улыбнулась. Спорить не хотелось. Пусть думают, что хотят. А я… А я буду думать потом. Flashback. Финальная сцена. Все отыграно просто безупречно, никто даже слов не забыл. А танцоры… Я обожаю этих ребят! Они просто превосходны. — О, они убежали вдвоем, это так романтично! Какой красивый конец! — О нет, это всё лишь только начало. Затемняется сцена и… — Бежим, — улыбаюсь я и выбегаю на сцену. Свет прожекторов и мы с ним танцуем, смеясь, под тупую песню. Тысячу раз танцевали, а в этот что-то все другое. Два шага вперед, два шага назад. А теперь наша новинка — объятия. Я тянусь к нему, дабы обнять, а Артём, с улыбкой на губах, целует, словно так и надо, словно мы так каждый раз и делали. Дотронулся своими губами до моих, кладя руки на талию и притягивая меня к себе. Меня словно с холодную воду бросили. Но, взяв остатки самообладания, которые уже хотели выйти погулять на пару с мозгом, я запустила ему руки в волосы и углубила поцелуй, ловя губами его губы и растягивая долгожданные секунды постановочного счастья. Его губы были чуть шершавыми, но очень мягкими. Руки начали слегка дрожать, а ноги — подкашиваться. Наверное, я бы упала, если бы не его руки, которые держали меня. Черт, кто бы мог подумать, что все то, что пишут в фанфиках — правда? Что действительно хочется целовать и целовать, бесконечно проживая эти тупые эмоции. Правда, тупые эмоции нашего тупого спектакля. Кто бы мог подумать, что я, стоя на этой сцене, буду целовать его так… Когда мы оба орали, что лучше уж лягушек выебать, чем… Чем-то, чем мы сейчас занимаемся. И занимаемся вполне осознанно и не под дулом пистолета. Даже петель на шеях нет и мы не облиты керосином. Зал хлопал, кричал. Звучали бурные овации и мне еле хватило сил оторваться от него. Пока мы… ну это… делали правильно финальную сцену, все актеры уже вышли на сцену. Взявшись за руки, как мы и проделывали много-много раз, поклонились. Только теперь держать его за руку было странно… Она покалывала и становилась то холодной, то теплой. Наверное, моя слабая зона — это все же руки. Люди стояли и аплодировали нам. Они стояли и хлопали… Захотелось зарыдать от счастья. Занавес медленно опускался, скрывая нас от публики. — Молодец, княжна, — послышался смешок слева от меня. Я лишь закатила глаза и поспешила в зал. Мы планировали отметить наш спектакль после, так что мне надо быстренько сбегать и предупредить своих родителей. Родители! Суууукаблять, там же отец! Ну все, мне пиздец. Тотальный! Быстро сбежав по запасному выходу к публике, я направилась на выход. Хоть бы их найти. Придерживая платье, я оббегала пару за парой. И, вуаля, я их наконец-то нашла! Подбежав к ним, я улыбнулась: — Ну, как вам спектакль? — Да, не зря столько времени угробила, — хмыкнула мама. — Кстати, Крис, — папа как можно спокойней обратился ко мне, — ваша финальная сцена. Что это за тип? — А, так это Дмитрий, — ответила я, улыбнувшись. — Он помог найти княжну Анастасию. Вот. — Да это понятно. Я про другое. Ваша финальная сценка такой и должна была быть? Я чуть засмеялась. Конечно, именно такой она и должна была быть. В идеале, конечно, а не на деле… — Ну, да. А что такое? Не правдоподобно? — Нет, чего… — Мы сейчас будем отмечать. Так что мне надо бежать. — Без повторения финальных сцен, я всё проверю, — вскипел папа, а я лишь рассмеялась и убежала. Но убежать далеко у меня не получилось. Самым «дружелюбным» взглядом меня одарила Ангелина, которая появилась словно из ниоткуда. — Хорошо сыграли, — сухо произнесла та. — Спасибо, — я присела в реверансе, — но до вашей игры нам как до Юпитера. — Твой сарказм здесь вовсе не уместен. Я говорила тебе держаться подальше от Артёма? Я «задумалась»: — Ну, мне-то ты это говорила. А ему сказала? — Девочка, если ты подумала, что ваш поцелуй в конце — это его порыв, то ты глубоко ошибаешься. Не забывай, он же со мной общается лучше, чем с тобой. А мы оба тебя ненавидим. Я склонила голову набок и пригорюнилась: — Как жаль. Только ты одно забыла: это же всего лишь спектакль, а не жизнь. Я не рассчитываю на безграничную любовь от Артемия. — Что, успела влюбиться? — Звучит оскорбительно. — Кристин, ну вы даете! — произнесла Марина Федоровна, которая подошла к нам с Ангелиной вместе с Натальей Антоновной. — Видела, Ангелина, как надо играть? Девушка надменно окинула нас взглядом и, развернувшись, ушла. — Вы просто замечательно выступили! — улыбаясь, похвалила нас Наталья Антоновна. — А последняя сценка! — Мы рады стараться, — я тоже улыбнулась, сделав реверанс. — Вам точно-точно понравилось? — Ты ещё спрашиваешь? — спросила Марина Федоровна. Я рассмеялась: — Ну, я побегу, мы там отмечаем. — Хорошо. Вы просто молодцы! — Я вами горжусь, — улыбнулась Наталья Антоновна и я улыбнулась ей в ответ. Убежав от учителей, я побежала к нашим. Но меня ловко подхватили за руки, и повели в обратную сторону от кулис. — Теперь ты никуда не денешься, — прошептала Саша. — Вот именно, а то уже заколебала, — произнесла Даша. О, они мне темную в туалете хотят устроить? Ахаха, ну пусть попробуют. Flashback end. — Крис, — Даша взяла меня за плечи и хорошенько так встряхнула, — ответь мне! Скажи ты нам правду, наконец! Я глубоко вздохнула. — Я скажу одну фразу, а вы… — Нет! — Саша стукнула по кабинке. — Никакой одной фразы! Ты взяла и сказала все от начала до конца! Я закатила глаза и попыталась подавить улыбку. И, с самым серьезным видом, на сколько мне позволялось, я произнесла: — Знаете… Мне больше не хочется засадить его в Тартар… Челюсти моих подруг можно было поднимать с пола. Они настолько ахуели, что 1) их глаза точно вывалились, если бы не державшие их нервы 2) их челюсти точно бы отвалились напрочь 3) после молчания они обе начали как-то истерично ржать, приговаривая: «Она в него влюбилась, подумать только!» 4) они медленно вышли из туалета, приговаривая какую-то ахинею по пути к нашему столу для празднества. А я лишь смеялась. Подумаешь, понравился он мне немножко! Или множко... Не важно! Зато он искренний хотя бы… Придя к нашим, мы узрели там уже накрытый стол и кучу вкусняшек. Улыбнувшись, я села на первое попавшееся место и плюхнула себе кусок торта. — Эй, ну куда? — запричитала сразу Вика. — Мне можно, — ответила я и вкусила тортик. Ух, какой вкус! Какая гамма! Мы сразу заговорили о театре, о том, что все прошло так ахриненно. Кто-то даже видел, что Беляева в ложе что-то говорила своей классной и те зло смотрели на сцену. — Кстати, — обратилась к нам какая-то блондиночка. Оу, мадама, так это вы с Артёмом лялякали на репетиции! — финальная сцена получалась слегка иной. — Да, — Сара посмотрела на меня, — вы что-то поцеловались… Только сейчас я обратила внимание на что-то другое, кроме поглощения тортиков. И когда я успела стать такой невнимательной? Что не заметила Артёма, сидящего рядом со мной. — Вы сами только об этом и просили, — фыркнул тот, а я тактично промолчала. Так это все из-за театра, да? Уф, крутотень! А я тут надумала себе замков. Я взяла стакан сока и, только начав пить, услышала ехидный комментарий: — А вы что, может, встречаетесь, что такая буря эмоций? Сок у меня чуть носом не пошел. Вернее, он бы пошел, только вот я вместо этого раскашлялась так не на шутку. А этот гандон подавился тортом. И мы вдвоем, как туберкулезники, задыхались в приступе кашля. — Я… Убью… — сквозь кашель пыталась выдавить я, — тебя… Никита! Все заржали. — Так что, действительно встречаетесь? — спросила на этот раз Вика. Убью нахуй! — Нет! — даже слишком резко ответили мы с ним, чем вызвали волну смеха. Да пошли вы все!***
Не знаю, что нашло на Артёма, но когда я со всеми любезно распрощалась, он вызвался меня проводить. Конечно, вызвался-то он меня проводить не перед всеми, а только тогда, когда я уже выбегала на улицу, радуясь снегу. Погода была просто прекрасной: на улице уже стемнело, горели везде фонари и гирлянды, вывески на магазинах и фары проезжающих машин. А ещё снег валил хлопьями и было так по новогоднему и так красиво! Я просто обожаю декабрь. Мы шли с ним и болтали о какой-то несуразице. Это было настолько просто и смешно, что я невольно наслаждалась этим. — Кстати, о чем ты хотел со мной поговорить? Мы уже стояли на остановке и, по расписанию, через пять минут должен был прийти мой автобус. — Да так… Не бери до головы. — А все же? Тот вздохнул: — Помнишь, я хотел тебя проучить? Я кивнула. И при чем тут это? — Ну так вот… Только ты близко к сердцу не воспринимай! Я тогда выбрал твою пьесу, потому что понимал… Что если мы будем вместе с ашками, то мстить мне тебе удачно не получится… Я рассмеялась. Только вот мне теперь очень смешно, а не грустно. Это все стресс, отвечаю. Или это означает, что я уже свихнулась и мне пора в психушку? — Артём, — я посмотрела на него, пытаясь не смеяться, — ты сейчас скажешь что-нибудь серьезное. Например, что хотел порезать наши костюмы или ещё чего… Но я буду ржать, так что не обращай внимания! Просто говори. — Странная ты. Я лишь засмеялась: — Продолжай. — Так вот… Тогда, когда я не остановил Беляеву… Это я ей сказал, чтобы она специально тебе насолила. Но я не думал, что она сделает что-то в этом духе, честно! А остановить её было бы… Я рассмеялась. Ох, какая же я наивная девочка! Бедная-бедная девочка! Поверила в то, что все в этом мире радужно и красиво? Ха-ха-ха! — Артём, — еле остановив свой истерический хохот, проговорила я, — ну ты и козел! — и опять заржала. Наверное, теперь истерика у меня не через слезы, а через смех. Дожили… — Я… — Это правда, что-то, что ты сделал в финальной сцене — это только потому, что тебе Беляева сказала? Артём молчал. — Ну, говори уже! Хватит молчать. — Почти. — Почти? Это как? — Ну, мы договорились, что я смогу тебя поцеловать в конце… но, Крис, это было до того, как я… — Стоп! — я вскинула руку и набрала воздуха в легкие. Что я никогда не делала? Я никогда не говорила ту правду, которую бы пора уже сказать. А что мной движет? Явно не разум. А все из-за чего? А все из-за того, что кому-то надо поменьше читать фанфиков и смотреть мультиков Хаяо Миядзаки. — Я сейчас скажу тебе кое-что, только ты это… Не бери до сердца, — я рассмеялась. — Короче, Артём… Я тебя больше не ненавижу. Ну, верней, ты всё ещё немного меня бесишь, но не так сильно, как прежде. Я знаю, что ты сделал много дерьма и я, по идее, должна реветь и тебя люто ненавидеть, но… Это все вызывает у меня лишь смех и все. Не знаю, может это значит, что ты мне… Это… Ну… — я замялась, — короче, ты понял… Ну, надеюсь. — Ты что, в меня влюбилась?! — Ой нет-нет-нет, слишком сильное слово. Наверное, просто понравился, — я как-то потупила взгляд. Мда, что-то я ступила. Взгляд Артёма был такой… Ахуевший, что ли? Даже что-то слишком он изменился в лице. Да ладно, ему же не в первой слышать признания любви от своих подружек. И они были намного красноречивей, чем у меня… — О Боже, — он вздохнул. — Ну да, наверное. Да ладно, — я положила руку ему на плечо, — не бери до головы. — Главное, что бы Беляева не узнала. А то… — Да плевать. Она устроит мне сладкую жизнь? Пусть устраивает, мне как-то все равно. Хуже уже не будет, — я рассмеялась и, заметив подошедший автобус, которого мы здесь и ждали, я быстро проговорила. — Не думай, что после этого я буду смотреть на тебя щенячьими глазками и не стебать, — я улыбнулась ему самой теплой улыбкой и заскочила внутрь, оставляя его одного на улице, заметаемой снегом.